Prokopyev_ikona

Сергей Прокопьев
- Водку-то зачем? - с осуждением отреагировала на неуместный
у Креста продукт монахиня.
- Поминают, как могут, - примирительно сказал батюшка. - Это
родственники спецпоселенцев приезжают. Мало кто остался в живых
из прошедших Кулай. Молодые помнят - это хорошо. Значит,
остаётся человеческое в людях. Сюда приехать - это целый поход, не
на кладбище в городе завернуть.
Батюшка облачился в золотом отливающую епитрахиль, разжёг
кадило.
Начал служить с монахиней заупокойную литию. Мои мысли на
первых словах молитвы улетели далеко. На дороге показался обоз
со спецпоселенцами. Он следовал в сторону Кулая. Усталые лошади
с трудом тянули сани по снежному месиву. Охрана ехала верхами.
За спиной винтовки, в руках плётки. Я не слышал голосов, окриков,
плача, уши напрочь заложило. Обоз шёл и шёл, голова была далеко
впереди, она миновала болото, скрылась на Кулае, а хвост всё ещё не
показался из тайги.
Видение исчезло, когда батюшка с монахиней запели «Со святыми
упокой».
Батюшка снял епитрахиль, положил в кофр, поставил его в багажник.
- А теперь на Кулай! - закрыл он дверцу багажника.
- Да, - сказал я, - обоз только что прошёл.
- Видел? - спросил батюшка.
- Видел! - кивнул я.
- Тогда поспешим за ними. Времени не так много, а ещё ехать
сорок километров, отслужим панихиду на кладбище...
- Я так и не спросила у монахини Гликерии, - проронила матушка
Евдокия, - как звали её сестрёнку-погодка, что осталась на Кулае.
Возможно, говорила, да я забыла, а теперь не у кого спросить.
- Много здесь безымянных, - вздохнул батюшка.
Машина въехала на зимник, идущий по болоту, чахлые деревца
уходили от края дороги влево и вправо. Они тоже мечтали упираться
вершинами в небо, как их собратья на твёрдой земле, но болото
не давало почвы, не давало надежды набраться сил, тянуло в гибельную
трясину.
Наконец пейзаж сменился, мы въехали в лес, колёса «четвёрки»
побежали по острову.
2 8 8