Prokopyev_ikona

Сергей Прокопьев
Угар
Приехали монахиня Евдокия с Любой в Васисс, а через
пару дней Никольские морозы грянули, мобилизовали
истопников (батюшку с монахиней) на несение вахты у
церковной печки. Монахине пришла идея: зачем туда-сюда бегать, с
собаками воевать, недосыпать, когда в церкви можно расположиться.
Батюшка с удовольствием благословил на этот вариант. Он топит
печь днём, монахиня с Любой ночыо. Всем хорошо, деревенским собакам
тоже - никто не тревожит в тёмное время суток. В Омске минус
сорок - это конец света, в Васиссе такая температура - оттепель
в сравнении с пятьюдесятью градусами, обычными для Никольских
морозов.
В тот год они плавно перешли в Рождественские, на пару дней
опустились до сорокаградусной «оттепели», и снова сжали в точку
спиртовой столбик термометра. Перед Новым годом произошёл
случай из разряда загадочных. Стоит заметить, монахине при первом
знакомстве показалось, Люба при такой жизни отстала в развитии.
Время внесло коррективы - ничего подобного, смышлёная
и не белоручка. Дров ли надо принести, воды натаскать - два раза
просить не надо. В тот вечер, как обычно, раскочегарили они печь
в храме, легли спать, в три часа монахиня проснулась от холода...
Мороз давил за стенами церкви так, что даже постоянная работа
печи плохо спасала. Как батюшка ни затыкал дыры в здании, тепло
быстро уходило. Бросила монахиня с пяток полешек в печь, угля
подсыпала, часа через два снова пробудилась с намерением трубу
закрыть. Посмотрела - рано, печь полна красных углей.
Залезла под одеяло, через какое-то время проснулась с тревожным
чувством. Бэлова чумная и явно угаром пахнет. Печь всё так
же полна углей, покрытых зловещим свечением, и, Бог ты мой, труба
закрыта. Ни Люба не помнит, чтобы закрывала, ни монахиня. А в
храме душегубка.
Монахиня Любу спрашивает:
- Голова болит?
- Матушка, - ответила та упавшим голосом, - вдруг мы умершие!
И посмотрела на то место, где два дня назад гроб стоял. Батюшка
отпевал мужчину.
278