Prokopyev_ikona

Сергей Прокопьев
Из тайных монахинь
в явные
адумаешься иной раз: столько бед принесла перестройка.
•"■'WСколько людей не выдержало испытаний деньгами, властыо,
водкой. Какое кладбище ни возьми - заселялось в те
годы, как никогда. С другой стороны: не будь перестройки - возродилась
бы Церковь? Неужели нужна была и эта плата за наше богоотступничество?
Если судить по мне - навряд ли пришла к Богу, не случись эпоха
перемен. Тогда как мужа доконали бурные годы. Гена был человеком
сильным, умным. В тридцать лет стал начальником отдела. В советское
время - скачок серьёзный. Все начальники - сложные люди.
Бывало, не выдержу, скажу: был бы ты шеф-поваром, носил домой
продукты, а так приносишь раздражение. И разряжаешься на мне.
Постоянно в работе. Даже ночыо проснётся и думает, думает... В те
времена начальник - это не значит, жили на голову лучше других.
Ничем особым не отличались. Машины не было. Квартира - да, по
советским меркам большая, четырёхкомнатная. Но у нас трое детей.
Игоря с Верой родила с интервалом в два года, а Павлика - совсем
поздно. Тогда впервые столкнулась с необъяснимым, нелогичным.
В тридцать семь я забеременела. Игорь в институт пошёл, Вера
школу заканчивает, а у меня, великовозрастной тёти, назревает
перспектива ходить с животом. В Бога не верила, даже некрещёная
была, без колебаний решила - аборт. Опыт, неоднократно повторённый,
имелся. Сдала анализы, с вечера вещи собрала, в наволочку
сложила, анализы туда же - утром в больницу. Легла спать, а сна нет.
В голове начались сомнения: да или нет? Оставлять - не оставлять?
Словно две чаши весов качаются. Я участвую в диалоге, но будто бы
и наблюдаю - какая сторона перевесит? Оптимистичная подаёт голос
«за»: подумаешь - тридцать семь лет, женщины в пятьдесят рожают.
Тут же ядовитое: будешь посмешищем, в пятьдесят рожали,
когда женщины были, как кошки, и никакой медицины. В пику этому
доводу думаю: у бабушки было трое детей, да ещё в какие трудные
годы, неужели мы не вырастим, старшие дети помогут... И тут
же клякса пессимизма: чуть подрастёт, и окружающие станут считать,
1 6 2