Nikitin3

можно найти утешение от грязи и пошлости низменной
действительности, — так трактуется эта тема Никитиным.
Это поэтическое созерцание благостной и умиротворяющей
природы заключало в себе весьма отчетливые
религиозные черты. Бог, святое провидение, как и природа,
таят в себе высокую и подлинную истину и утешение.
Подобные мотивы разработаны, например, в стихотворениях
«Монастырь'), «Поле».
В связи с этим находились и мысли Никитина о бренности
и призрачности земной жизни с ее страстями,
честолюбием, тщетными усилиями и недостижимой мечтой
о счастье. В стихотворении «Похороны» отчетливо
звучит этот мотив:
Теперь скажи мне, сын свободы,
Зачем страдал, зачем ты жил?
Отведена царю природы
Сажень земли между могил.
Молчат в тебе любовь и злоба,
Надежды гордые молчат. ..
В стихотворении «Оставь печальный твой рассказ»
Никитин индивидуалистической лирике противопоставляет
гражданскую поэзию:
Нет! Есть другой предмет для слез;
Не личные твои страданья, —
Не плод твоих ничтожных грез
И тягостного испытанья; —
Но нашей жизни нищета
С однообразной пестротою
И, скрытая под мишурою.,
Пороков наших нагота. —
Да, плачь о том, что увядает
Наш ум в бездействии пустом,
Что правда светлая страдает.
Разврат увенчан торжеством;
Что мы постыдно позабыли
Прекрасный мир живых идеи
И что позором заклеймили
Себя, как граждан и людей, —
Тот же мотив бренности и призрачности земного существования
развит в стихотворении «Развалины».
Но справедливость требует отметить, что уже и в
этот период в поэзии Никитина разрабатывались иные
мотивы, предвещавшие будущего Никитина — яркого выразителя
демократической поэзии. Правда, эти мотивы
звучали еще пока робко, неуверенно, а иногда и содержали
в себе фальшивые ноты. Так, в стихотворении «Тишина
ночи» впервые затрагивается вопрос о социальных противоречиях
— тема, которая впоследствии станет одной из
доминирующих в поэзии Никитина. Поэт рассказывает
о простой и будничной трагедии, о смерти отца-бедняка,
который «кончил век бесплодный тайной жертвой нужд»,
и о безрадостном будущем, ожидающем его осиротевшую
дочь:
Ночь минет, — быть может,
Христа ради ей
Кто-нибудь поможет
И з чужих людей.
Может быть, как нищей,
Ей на гроб дадут,
В гробе на кладбище
Старика снесут.. .
И никто не знает,
Что в немой тоске
Сирота рыдает
В тесном уголке;
Что в нужде до срока,
Может быть, она
Жертвою порока
Умереть должна.
Мир заснул. .. и только
С неба видит бог
Тайны жизни горькой
И людских тревог.
Что нет в нас сил для возрожденья,
Что мы бесчувственно влачим
Оковы зла и уннженья
И разорвать их не хотим...
При всей абстрактности и неопределенной декларативности
этого стихотворения все же несомненно, что в
нем заключена плодотворная мысль о социальном назначении
искусства. А такие формулировки, как «мы бесчувственно
влачим оковы зла и уннженья и разорвать их не
хотим», придавали стихотворению даже некий радикальный
оттенок. Но наряду с этим при ближайшем рассмотрении
оказывалось, что формула «пороков наших нагота»
может быть расшифрована и в весьма консервативном
духе. В первом варианте стихотворения «Певцу», датированном
1853 годом, отстаивая позиции гражданской поэзии,
Никитин самую гражданственность поэтического
творчества понимает чрезвычайно ограниченно и консервативно.
Обращаясь к поэту, Никитин говорил:
Везде откроешь ты неясные следы
Ничтожества и ослепленья,
Причины темные бессмысленной борьбы, —
Нетвердой веры и сомненья,
Заметишь жалкого невежества печать,
Или бессилие свободы,
Постыдным торжеством увенчанный разврат
И оскорбление природы. ..
И многое прочтет внимательный твой взор
В страницах жизни ежедневной,
Где робко, в темноте, скрывается позор
И зло цветет уединенно;
Где безнаказанно над алтарем святым
Неверье дерзкое глумится
И где, под бархатом и рубищем простым,
Корысть глубокая таится.
Именно эти стихи особенно импонировали новым
друзьям поэта из консервативного лагеря, которые вся-