Nikitin3
ДНЕВНИК СЕМИНАРИСТА184. . ., толя 18Слава тебе, господи! Вот и каникулы! Вот,наконец, я и дома. . . Д а! Н уж но, подобно мне,позубрить круглый год уроки, ежедневно, даеще два раза в день, — за исключением, разумеется,п раздн и к ов ,— промерить от квартирыдо семинарии версты четыре или более; потомв душной комнате, в кружке шести человек товарищей,подчас в дь*му тютюна, погнуться дополночи над запачканною тетрадкой или истрепанноюкнигой, потвердить греческий и латинскийязыки, геометрию, герменевтику, философиюи прочее, и прочее, и после броситьсяс досадою на жесткую постель и заснуть с тощимжелудком, оттого что какие-нибудь тамЖиденькие, сваренные с свиным салом щи пролитына пол пьяною хозяйкою дома, — нужно,говорю я, все это пережить и перечувствовать,чтобы оценить всю прелесть теплого, гостеприимного,родного уголка. . . Ух! Д ай потянусьна этом кожаном стуле, в этой горенке с окнами,выходящими в зеленый, обрызганный росою,сад, в этом раю, где я сам большой, сам старшой,где имеет право прикрикнуть на менятолько один мой добрый батюшка. . . А право,здесь настоящий рай: тихо, светло. И з садапахнет травою и цветами; на яблонях чирикаютворобьи; у ног моих мурлычет мой старый знакомец,серый кот. Яркое солнце смотрит сквозьстекло и золотым снопом упирается в чистовымытую и выскреблениую ножом сосновую8 I I . Н и к и т и ндверь. Батюшка мой такой тихий, такой незлопамятный!Если и случается мне что-нибудьнабедокурить, он покачает головою, сделаетлегкий упрек — и только. М еж ду тем, странноедело! я так боюсь его оскорбить. . . А вот,помню я, был у нас учитель во 2 классе училища,Алексей Степаныч, коренастый, с черныминахмуренными бровями, и такой рябой икорявый, что смотреть скверно. Вы зовет он,бывало, тебя на средину класса и крикнет:«Читай!» А из глаз его так и сверкают молнии.Взглянешь на него украдкою и начнешь изм еняться в лице, в голове пойдет путаница, и всевокруг тебя заходит: и ученики, и учитель, истены — просто диво! И понесешь такую дичь,что после самому станет стыдно. «Н е знаешь,мерзавец! — зарычит учитель, — к порогу! . .»И начнется, бывало, жаркая баня. . . Что ж выдумаете? Попадались такие ученики, которые, нежалея своей кожи, находили непонятное удовольствиебесить своего наставника. Бывало,иной ляжет под ’ розги, закусит до крови свойпалец — и молчит. Его секут, а он молчит. Е госекут еще больнее, а он все молчит.Алексей Степаныч смотрит и со зла чуть нервет на себе волосы. . . Д а мало ли что случалось!О днажды ученик делал деление и до тогоспутался, чго никак не мог решить задачи.Стоит бедняжка у доски, лицо раскраснелось, пощекам текут слезы, нос выпачкан мелом, руки и
- Page 107 and 108: Старушка в спальню
- Page 109 and 110: «Нет, врешь! отдай з
- Page 111 and 112: И молвил: «Надобно
- Page 113 and 114: «Бывает, что и лгу,А
- Page 115 and 116: Старик смутился.Ка
- Page 117 and 118: Приветим гостыо до
- Page 119 and 120: Саша отдохнулаУ ка
- Page 121 and 122: «Это ссора, значит.
- Page 123 and 124: Кто пас осудит? Вы
- Page 125 and 126: «Ну, только!Теперь
- Page 127 and 128: Вишь роза! где и рас
- Page 129 and 130: На что, мол, — и отп
- Page 131 and 132: Переносил мороз и з
- Page 133 and 134: Заметили, — он ниче
- Page 135 and 136: «Значит, до утра?Та
- Page 137 and 138: Ну, что сегодня? . . В
- Page 139 and 140: С тяжелой думою сто
- Page 141 and 142: П ринес его в свою и
- Page 143: c tjc u * ! e / i y icw v b . № J
- Page 146 and 147: У лы баю тся, глазки
- Page 148 and 149: Н у, воля барская, и
- Page 150 and 151: 106 п о э м ыIIIПрошли
- Page 153 and 154: «О тец и мать мне по
- Page 155 and 156: «Н у , не к д обр у»,
- Page 157: Гибель ТарасаРис. А
- Page 163 and 164: в молчании. Вдруг п
- Page 165 and 166: крытым клювом; даже
- Page 167 and 168: В комнате стало тем
- Page 169 and 170: на своем липе и мед
- Page 171 and 172: лопскую услужливос
- Page 173 and 174: «Позвольте узнать,
- Page 175 and 176: нами таким образом
- Page 177 and 178: угол В А С .. . и так д
- Page 179 and 180: Что вы успели выигр
- Page 181 and 182: Федор Федорович и т
- Page 183 and 184: вешь. . . Извини, бра
- Page 185 and 186: сосновой смолы. Фед
- Page 187 and 188: меня, пожалуйста, и
- Page 189 and 190: мяного, веселою и р
- Page 191 and 192: це ш°мит от боли, и
- Page 193 and 194: легкого чтения, нап
- Page 195 and 196: ни кустика зелени.
- Page 197 and 198: Яблочкин вышел от н
- Page 199: У больного Яблочки
- Page 203: /
- Page 206 and 207: ПОЛЕРаскинулось по
ДНЕВНИК СЕМИНАРИСТА
184. . ., толя 18
Слава тебе, господи! Вот и каникулы! Вот,
наконец, я и дома. . . Д а! Н уж но, подобно мне,
позубрить круглый год уроки, ежедневно, да
еще два раза в день, — за исключением, разумеется,
п раздн и к ов ,— промерить от квартиры
до семинарии версты четыре или более; потом
в душной комнате, в кружке шести человек товарищей,
подчас в дь*му тютюна, погнуться до
полночи над запачканною тетрадкой или истрепанною
книгой, потвердить греческий и латинский
языки, геометрию, герменевтику, философию
и прочее, и прочее, и после броситься
с досадою на жесткую постель и заснуть с тощим
желудком, оттого что какие-нибудь там
Жиденькие, сваренные с свиным салом щи пролиты
на пол пьяною хозяйкою дома, — нужно,
говорю я, все это пережить и перечувствовать,
чтобы оценить всю прелесть теплого, гостеприимного,
родного уголка. . . Ух! Д ай потянусь
на этом кожаном стуле, в этой горенке с окнами,
выходящими в зеленый, обрызганный росою,
сад, в этом раю, где я сам большой, сам старшой,
где имеет право прикрикнуть на меня
только один мой добрый батюшка. . . А право,
здесь настоящий рай: тихо, светло. И з сада
пахнет травою и цветами; на яблонях чирикают
воробьи; у ног моих мурлычет мой старый знакомец,
серый кот. Яркое солнце смотрит сквозь
стекло и золотым снопом упирается в чисто
вымытую и выскреблениую ножом сосновую
8 I I . Н и к и т и н
дверь. Батюшка мой такой тихий, такой незлопамятный!
Если и случается мне что-нибудь
набедокурить, он покачает головою, сделает
легкий упрек — и только. М еж ду тем, странное
дело! я так боюсь его оскорбить. . . А вот,
помню я, был у нас учитель во 2 классе училища,
Алексей Степаныч, коренастый, с черными
нахмуренными бровями, и такой рябой и
корявый, что смотреть скверно. Вы зовет он,
бывало, тебя на средину класса и крикнет:
«Читай!» А из глаз его так и сверкают молнии.
Взглянешь на него украдкою и начнешь изм е
няться в лице, в голове пойдет путаница, и все
вокруг тебя заходит: и ученики, и учитель, и
стены — просто диво! И понесешь такую дичь,
что после самому станет стыдно. «Н е знаешь,
мерзавец! — зарычит учитель, — к порогу! . .»
И начнется, бывало, жаркая баня. . . Что ж вы
думаете? Попадались такие ученики, которые, не
жалея своей кожи, находили непонятное удовольствие
бесить своего наставника. Бывало,
иной ляжет под ’ розги, закусит до крови свой
палец — и молчит. Его секут, а он молчит. Е го
секут еще больнее, а он все молчит.
Алексей Степаныч смотрит и со зла чуть не
рвет на себе волосы. . . Д а мало ли что случалось!
О днажды ученик делал деление и до того
спутался, чго никак не мог решить задачи.
Стоит бедняжка у доски, лицо раскраснелось, по
щекам текут слезы, нос выпачкан мелом, руки и