Nikitin3

«Поменьше говорить!»
Старик взбесился.
«Ваша воля!
Прикажете, мы замолчим.
Мы что за люди? Наша доля
Терпеть. На этом и стоим».—
«Не притворяйся сиротою:
Меня не скоро проведешь!» —
«Куда мне с глупой головою
Вас проводить? Тут не найдешь,
К примеру, слова. . . Вы богаты,
Вы барин, честная душа, —
Я плут, на сюртуке заплаты
И в кошельке-то ни гроша,
Куда м н е!.. Стало, не дадите?» —
«Не разживешься, признаюсь». —
«Я и за это поклонюсь.
Благодарю вас! извините,
Что беспокоил».—
«Краснобай!
Ну, ну! не кланяйся, ступай!
А ты мошенник, старичина!
Тварь х и тр а я !» —
«Благодарю!
З а рысака-то вам дарю,
Раздайте нищим». —
«Вон, скотина!» —
«Испортишь кровь. Ну, что кричать!
Ведь лекаря придется звать...»
Скобеев бранью разразился:
«Эй, люди! в кнутья наглеца! . .»
Старик с широкого крыльца
Сходил себе, не торопился;
Не скоро дворня собралась
И перебитой разошлась.
Дул сильный ветер. Дождик лился.
Согнувшись, в обуви худой,
Старик печально шел домой.
На перекрестке он столкнулся
С торговкой, что-то проворчал,
Посторонился, поскользнулся
И чуть средь лужи не упал.
Старуха, шамкая, сказала:
«Хренку, родимый, не возьмешь?» —
«Ну, ну! проваливай! пристала!
Без хрену горько невтерпеж. . .»
[Меж тем по улице широкой,
Под ливнем, гнали в путь далекий
В халатах серого сукна
Толпу преступников. Она
Шла медленно, звеня цепями;
Конвой с примкнутыми штыками
Ее угрюмо окружал,
И барабан не умолкал.
«Пошел народец на работку! —
Лукич подумал: — да, ступай. . .
Поройся там, руды в охотку
И не в охотку покопай...
Есть грош, достать на подаянье. . .
Поди, Скобеевы живут.
Их в кандалы не закуют,
Не отдадут на покаянье. . .]
Ну, вот тебе, и взял взаем!
Постой! постой!.. ведь этот дом
Купца Пучкова. . . Э, почтенный!
Я про тебя и позабыл!
Пучков. . . да! я ему служил:
Святоша, человек смиренный. . .
Гм. . . мастер, нечего сказать,
Горячий уголь загребать
Чужой рукой!»
ХУ
Угрюм и прочен
Пучкова дом. На кровле тес
Зеленой плесеныо порос.
Железом накрест заколочен
Закрытый ставень кладовой.
Косматый сторож, пес цепной
Лежит в конуре у забора,
Амбары в стороне стоят,
Их двери крепкие от вора
Замки тяжелые хранят.
Безлюдно в комнатах просторных
(Х озяин не имел детей
И редко принимал гостей),
Висят картинки в рамках черных,
Пыль на полах и по столам,
И паутина по углам.
Но спальня, с желтыми стенами,
Светла, опрятно убрана,
Весь угол занят образами,
Лампадка вечно зажжена,
Кровать накрыта простынею,
И полон шкап церковных книг;
Иных терпеть не мог старик
И называл их чепухою,
Потехой праздных болтунов,
Соблазном молодых голов.
В суровой школе горькой нужды
Пучков с ребячества окреп.
Его отец был стар и слеп,
И сын, изнеженности чуждый,