Monografija - drugo izdanje - ruski - niska rezolucija

ПРИНЦИП ПРЕС

Принцип Прес

Сербия – золотое яблоко 

издание второе, дополненное и измененное 

Издательство 

«Принцип Прес» 

Белград, Хиландарска, 28 

+381 (11) 3222 521, 3230 447 

3247 697, 3245 021 

+381 (65) 5511 765 

www.turistinfosrbija.com, office@turistinfosrbija.com 

www.nacionalnarevija.com, office@nacionalnarevija.com 

Издатель 

Мишо Вуйович, директор и главный редактор 

Редактор 

Бранислав Матич 

Художественный редактор 

Александар Чосич 

Технический сотрудник 

Воислав Филипович 

Тексты 

Зоран Богавац, 

проф. др Александар Йованович, 

Дубравка Прерадович, 

Петар Петрович, Милена Богавац, 

Срба Янкович, Крсте Поповски, 

Йово Баич 

Перевод 

Ирина Антанасиевич, 

Татьяна Сегеда 

Фотографии 

Желько Синобад, Бранко Йованович, 

Драган Боснич, Саша Джамбич, 

Саша Маричич, Живота Чирич, 

Душан Милиич, Александар Чосич, 

Мишо Вуйович, фонды Белградского 

Народного музея и Галерии наивного 

искусства Ягодины, архивы «Принцип 

Прес» и «Србије - Националне ревије» 

Рисунки 

Силва Вуйович 

Обработка текста 

«Принцип Прес» 

Маркетинг 

Мирко Вуйович 

Дистрибьютор 

Дарко Дражич 

Типография 

«Портал», Белград

Сербия – золотое яблоко это альбом красивейших 

пейзажей Сербии, снятых лучшими фотографами. 

Реки, горы, города, люди... эта книга 

будет сопровождать вас, свидетельствуя о красоте 

страны. А Создатель был щедр к Сербии. 

Сербия – золотое яблоко это книга, создаваемая 

в тени сербских звонниц, тянущихся к небу. Лучшие 

сербские монастыри – храмы «боголепные и 

небесноподобные» – вековое свидетельство существования 

сербской духовной вертикали. Фрески 

этих храмов – ценный вклад одного небольшого 

народа в культурное наследие Европы. 

Сербия – золотое яблоко представлена в двух 

нюансах золотого цвета– византиском и барокко. 

Здесь смешались миры, скрестились Восток и Запад. 

Душа этого народа родилась в суматохе борьбы 

мистического с рациональным. И целью этой 

книги, может и недостижимой, является разгадка 

тайны - тайны сербской души, пахнущей то базиликом, 

то порохом. 

Сербия – золотое яблоко это книга, наполненная 

прошлым, поскольку Сербия – это страна, 

где прошлое «долго длится». Эта книга о долговечности 

красоты и духа, сохраняющегося как в 

скудные времена, так и в те, которые скудными не 

назовешь. 

Сербия – золотое яблоко это книга о предках. 

Она повествует, что земля, на которой мы живем, 

нашей не являяется: она унаследована нами от 

предков и должна нами быть передана потомкам. 

Сербия – золотое яблоко это сказание о Сербии. 

Один из вариантов многочисленных рассказов об 

этой стране. Начинается наш рассказ от Лепенского 

Вира, заканчивается в Опленце. Не спрашивайте 

почему начинается там, а заканчивается 

здесь. Ответ вы знаете. И даже если бы и начиналась 

и заканчивалась по-другому, всё равно вы 

бы знали ответ. 

Сербия – золотое яблоко это книга, в которой 

соседствуют в непосредственной близости строгие 

картины классицистов, пленительный романтизм, 

салонный бидермайер и сельские, полные красок и 

оптимизма, пейзажи наших наивных художников. 

Сделано это, чтобы можно было сравнить, кто же 

из них даст более ясную иллюстрация, свидетельсвующую 

о сербской душе. 

Сербия – золотое яблоко это книга не о войнах, 

а о созидании и культурном наследии. Многим из 

нас важен именно такой взгляд на историю. Историю, 

в которой «самыми главными сербами» считаются 

святой Савва, Никола Тесла и Иво Андрич. 

Сербия – золотое яблоко создавалась почти два 

года. Перед вами – ее «сотая» версия. Хочется надеяться, 

она получилась лучше первой. При слове 

«Сербия» каждый представляет свою Сербию. 

Вспомните об этом, когда вам захочется покритиковать 

авторов. И не судите нас слишком строго. 

Сербия – золотое яблоко это книга, сделанная 

с любовью. «Как-то пронзительно и быстротечно 

творение любви». Не спрашивайте нас, «пронзительна 

ли и быстротечна» эта книга. Это только 

Богу известно. 

Сербия – золотое яблоко требовала много от 

ее содателей, такой же требовательной будет она, 

когда речь идет о ее читателях. Тем, кто не верит в 

Сербию и не надеется на нее, лучше эту книгу и не 

открывать. 

Сербия – золотое яблоко исполнит свое предназначение 

только тогда, когда, прочитав книгу, 

вы подарите ее тому, кто любит Сербию пока еще 

меньше вас и, пока еще, меньше ее понимает. Эта 

книга создана без надменности и предрассудков. 

А предрассудков о Сербии и надменности по отношению 

к ней достаточно и у нас самих, а тем 

более у других. 

Сербия – золотое яблоко это проект, который не 

закончивается с завершением этой книги. Наше 

издательство готовит еще одну подобную монографию 

о сегодняшней Сербии. Мы приступили к 

этой работе с волнением и опаской. Получится ли 

у нас продолжение Золотого яблока? 

Но кто-то же должен. 

03

СОДЕРЖАНИЕ 

04

07 

14 

26 

40 

66 

78 

86 

142 

Сербия: основ ная информация 

Ду хи великой реки 

Пастух среди богов 

Дунайские волны 

Сербия: взгляд со стороны 

Осененные золотым сиянием 

Храмы божественной красоты 

Немилосердно с Милосердной 

146 

162 

178 

186 

230 

246 

262 

276 

Освященный святым пеплом 

Гений из Смиляна 

Жители проклятого двора 

Сохраняя веру предков 

Теплая вода – благо жизни 

Босоногие в душе 

Из путевых заметок 

Церковь дяди Перы 

05

На вечном посту: Церковь Ружица 

(Калемегдан, Белград)

Географическое положение: Центральная часть 

Балканского полуострова, юго-восточная и средняя Европа. 

Географические координаты Сербии: 

между 41° 50’ 32”и 46°11’ 25” с. ш. и 18° 26’ 04” и 23° 00’ 42” в. д. 

Протяженность участка Дуная на территории Сербии составляет 

588, 6 км. Бассейн реки Дунай – наиболее густонаселенная и 

экономически развитая часть Сербии. 

Площадь: 88,361 км 2 . 

Климат: Континентальный в 

Паннонской низменности, 

умеренно-континентальный в 

нижних горных районах, горный 

– в горах. Характеризуется 

умеренно жарким летом 

и холодной зимой. 

Осень теплее и длиннее весны 

Рельеф: Рельеф Сербии 

разнообразен. В Воеводине 

– Паннонская низменность, 

на юге – Родопы, 

Карпато-балканская горная 

система, Динарские горы, 

горы Шар-планины. 

Население: 7,478,820 чел. 

Столица: Белград, 

население 1,600,000 чел. 

Государственный язык: 

Сербский, алфавит – кириллица. 

Религия: большинство населения – православные 

христиане, есть так же католики, мусульмане и 

представители других религиозных конфессий. 

07

Взгляд с вершины: Тара

Уникальные творения природы: вид на ущелье реки Увац, самой большой правой притоки Лима 

11

Создания воды и ветра: Чертово городище возле 

города Куршумлия – редкий геологический феномен

«Хронос» – каменная фигура, 

найденная на археологических 

раскопках стоянки Лепенский вир

Люди, рыбы, боги глубоких омутов или духи предков? 

Что представляют собой древние скульптуры мира, 

обнаруженные на берегах Дуная в Джердапском ущелье, 

после нахождения которых на гипотетический вопрос: 

где находится колыбель цивилизации, были даны 

совершенно новые ответы? Почему на некоторые вопросы, 

появившиеся в связи с открытиями археологического 

городища Лепенский вир, все еще нет полных ответов? 

ДУХИ 

ВЕЛИКОЙ РЕКИ 

Лепенский вир, расположенный на берегу Дуная 

в Джердапе – один из самых значительных 

археологических памятников Сербии. 

В шестидесятых годах прошлого века 

его нашел, под наслоениями песка и 

земли, профессор Срейович со своей 

группой и сделал археологическое 

открытие, изменившее мировые 

представления о месте зарождения 

нашей цивилизации. 

Восемь тысяч лет назад, между 

7000 и 6000 годами до н. э. во время 

среднего каменного века – мезолита, 

здесь, на территории городища 

Лепенски вир существовала стоянка 

рыбаков и охотников, уровень 

цивилизации которых был 

настолько высок, что он до сих 

пор волнует умы, ставя под сомнения 

многие положения фундаментальных 

исследований. 

Одно точно: находки указывают 

на то, что в бассейне Среднего Дуная 

когда-то находилась колыбель европейской 

и мировой цивилизации. 

Самыми важными находками Лепенского 

вира являются скульптуры из 

кварцевого песчаника. Люди, жившие на 

«Адам» – самая старая каменная 

скульптура, найденная на 

раскопках стоянки Лепенский вир 

территории Лепенского вира, создавали наверное первые 

(по крайней мере, насколько нам известно) скульптуры 

в истории человечества! 

Доисторическая цивилизация Лепенского 

вира дала миру образцы скульптурных 

работ, которые и сегодня, с учетом современных 

эстетических критериев, 

являются настоящими шедеврами: 

прошло восемь тысячелетий, а их 

компактный вид и гармоничные формы 

как будто вышли из мастерской 

скульптора – нашего современника! 

И снова нас волнуют вопросы 

духовной жизни предков: каким 

они видели мир, в котором жили? 

какие тайнственные силы водили 

рукой скульптора пока он создавал 

рыболикие выпуклоглазые человекоподобные 

творения (созданные по 

образу и подобию человека ли, рыб ли, 

богов?) в то время, когда всё искусство 

homo sapiens сводилось к нескольким 

останкам костей, украшенных неглубоко 

вырезанными геометрическими линиями и 

узорами (находки из Анатолии и Леванта). 

Лепенский вир своей архитектурой и 

сегодня привлекает исследователей. Все постройки 

(они еще не были домами, но уже 

15

Эпоха мезолита привела к переориентации охотничье-собирательных племен на охоту и рыболовство, 

что, в свою очередь, повлияло на появление оседлого образа жизни. На территории Сербии 

эта эпоха в основном известна по стоянкам, находящимся в Джердапском ущелье: Падина, Власац, 

Хайдучка воденица и Лепернский вир. Падина и Власац в самых древних своих слоях содержат остатки 

сезонных поселений охотников и рыболовов из периода мезолита, а также они богаты образцами 

миниатюрных орудий из костей, рогов животных и клыков диких свиней. В Лепенском вире впервые 

формируется, условный еще, урбанистический подход к распределению стоянок, а так 

же сделаны первые попытки селекции растений, сделаны и попытки приручения 

животных, в частности собак. Лепенский вир дал миру и первые образцы монументальной 

скульптуры, находящиеся на территории Европы (6000 год до н.э). 

Сегодня эта стоянка находится под водой, что связано с возведением гидроэлектростанции 

Джердап-I, но часть поселения с характерными трапецевидными домами, 

располагавшаяся на верхнем уровне, осталась и сейчас является частью 

экспозиции Музея Лепернский вир в Джердапе.

Необычное 

положение скелета 

в одной из могил 

натолкнуло 

исследователей 

на проверку: 

увеличенная 

схема скелета, 

наложенная на 

схему фундамента 

построек, почти 

полностью 

совпала с ней 

были на порядок значительнее шатров) одинаковы и ориентированы 

по направлению к реке. А их фундамент – поскольку 

крыша, конечно, не сохранилась – не имеет форму 

ни круга, ни четырехугольника: все постройки имеют 

в основании сектор круга, боковые стороны стоят под 

углом 30°, а верх усечен. Такая форма построек сохранялась 

более тысячи лет, что говорит о ее магическом, ритуальном 

характере. Архитектор был шаман, а игра чисел 

и пропорций указывают на то, что он знал математику и 

геометтрию. Это восемь тысяч лет тому назад! Триангуляционная 

модель (комбинация трехугольных модулей)– современное 

достижение в архитектуре (Райт и Фуллер). А 

когда были открыты скелеты захороненные в необычном 

положении, то кому-то пришло в голову их увеличить: 

пропорции человеческого тела, перенесенные на основание 

постройки, поразительным образом совместились с 

пропорциями «дома». А на месте пупка, как правило, находился 

жертвенник: валун с углублением в середине. 

Возможно ли, чтобы наш предак, все еще пользовавшийся 

каменным топором, мог конструкторски точно 

определить половину длины, начертить угол в 60 градусов, 

определить плоскость с помощью трех точек?! 

Или мы сегодня склонны пренебречь наукой и археологией 

во имя фантастики и веры в «мистические знания», 

которые были переданы нам нашими предками с 

Великой Реки. 

Берега Дуная и далее хранят свои тайны о человеке, 

скрывая их до поры до времени. 

17

Скульптура «Водяная фея» 38 х 26 см, 

кварцевый песчаник, рыбовидное существо 

как воплощение «женского начала» 

Искусство Лепенского вира расходится с теми знаниями, 

которые мы имели раньше об этом периоде времени... 

В тот период, когда на Джердапе в Лепенском вире 

создавалась сакральная архитектура и монументальная 

скульптура, в остальных регионах Европы для жилья использовались 

естественные убежища, скромные хижины 

и шатры, а искусство сводилось к немногочисленным линиям, 

выгравированным на костях или рогах... 

В 1967 году Лепенский вир появился на археологической 

карте Европы как чрезвычайно важный и во многом 

единственный культурный центр. Тогда казалось, что 

«форма высокой культуры – постоянное поселение с планированной 

архитектурой, которая подразумевает сложные 

общественно-экономические отношения и наличие 

памятников монументального искусства, пронизанных 

глубокой религиозностью – возникли в Липенском вире 

на пустом месте, без каких-либо препосылок, традиций 

и подготовки. Уже тогда подчеркивалось, что если по последствиям 

судят о причинах, тогда на основании Липенского 

вира можно сделать вывод о том, что культурное 

прошлое Подунавья намного богаче и сложнее, чем 

можно было предполагать». 

(Драгослав Срейович) 

Триангуляционная модель (комбинация 

трехугольных модулей) используется в современной 

архитектуре (Райт и Фуллер). Какие же 

метематическими и геометрическими знаниями 

обладали наши предки 8 тысячелетий тому назад? 

Фундамент одной из построек Лепленского вира 

не менялся более тысячи лет, что свидетельствует 

о его магическом, ритуальном характере 

18

Cкульптура 

«Прародительница», найденная 

на раскопках стоянки 

Лепенский вир

Один из водопадов реки сопотница 

на склонах горы Ядовник

Село Птичье поле вблизи местечка Бродарево в юго-западной Сербии 

21

Здесь когда-то было Паннонское море: 

разноцветная Воеводина

Источник на площади: Источник 

«Четыре льва» в городе Сремски Карловци

Виды Главной Равнины: «Праздник урожая» в Кикинде, два взгляда на Дунай, вид на Воеводину 

25

На территории нынешней Сербии рождено 16 

римских императоров. Один из них Галерий, 

прозванный «Пастухом», оставил после себя 

Гамзиград, чудесную Fe lix Ro mu li a nu, один из 

важнейших античных городов на территории 

нашей страны. О императоре Галерии 

рассказывает профессор Александр Йованович

ПАСТУХ СРЕДИ БОГОВ

Бог Дионис – мозаика из дворца 

Felix Romuliana в Гамзиграде

Галерий, полное имя G.Valerius Maximianus Galerius, родился 

в середине III века н.э. в небольшом сельском 

имении, вероятно, нименуемом Секундиана (Secundiana), в 

провинции Прибрежная Дакия (Dacia Ripensis). Его родители 

переселились сюда из восточной Дакии, где подвергались 

постоянным нападениям воинственных племен карпов. На 

новой родине, опустошенной варварскими набегами и чумой, 

отец семейства, имя которого не сохранилось, занимался 

разнообразными делами, которые были необходимы 

в запущенном сельском имении. Мать, которую звали Ромула, 

в заботах и внимании которой рос и воспитывался 

Галерий, преданно верила в горные божества 

и исполняла жреческие 

обязанности. 

В юности Галерий пас 

стада, за что получил позвище 

Пастух Armentarius), 

от которого никогда не отрекался, 

считая, что этот 

эпитет несет в себе дух 

Силвана – лесного божества, 

почитаемого в сельской местности, 

а, по всей видимости, и 

в доме будущего императора. 

Также прозвище имело, как считал 

Галерий, и защитный знак 

Ромула – самого знаменитого 

римского пастыря, чье имя Галерий 

будет с гордостью носить 

после триумфа над персами. 

Невозможно произвести точную 

реконструкцию военной 

карьеры Галерия (cursus honorum); 

вероятно, это был стремительный 

взлет, завоеванный мечом, 

подвигом, клятвой, воинским 

опытом. Еще до провозглашения 

цезарем в 293 году он был одним из 

верховных военоначальников при Диоклетиане, 

уже тогда укрепяя вечно неспокойные 

границы на Дунае. 

Этими заслугами Галерия не мог 

пренебречь Лактаниций, который в связи 

с событиями 305 года говорит: «Уже 

пятнадцать лет прошло с тех пор, как он 

(Галерий) был отправлен в Иллирик и 

к тому же на берег Дуная, где боролся с 

Гай Валерий Галерий Максимиан, 

цезар с 295 года, портрет 

от порфира, Гамзиград 

вараварами в то время, пока другие спокойно управляли 

большими и мирными областями». 

Военные заслуги, а может быть и честная скромность крестьянина, 

привыкшего к ответственности и исполнительности, 

привлекли внимание императора Диоклетина. Устанавливая 

тетрархию, Диоклетиан назначает Констанция Хлора 

цезарем западной части Империи, подчиняющейся августу 

Максимиану Геркулию, а под свое покровительство берет 

Галерия – цезаря восточной части Империи, которая уже в 

то время было сильнее западной в военном, стратегическом 

и экономическом отношении. Таким образом Галерий вошел 

в божественный род Йовия, с которым равнялся 

по статусу Диоклетиан, и тем самым стал 

считаться сыном Юпитера, вторым 

Марсом. Позже Галерий женился 

на дочери Диоклетиана 

Валерии, приравниваемой 

к Венере. Брачный союз 

Марса (Галерия) и Венеры 

(Валерии) создавал 

иллюзию небесного 

пульвинара – достойного 

ложа божеств. 

В это время над восточной 

частью Империи 

нависла угроза со стороны 

персов. Диоклетиан 

в 296 году, предчувствуя 

столкновения, говорит о 

персах как о врагах и перемещает 

Галерия из Сиримиума 

в новую резиденцию 

в Салониках, поближе к месту 

предполагаемого военного ристалища. 

В этом же году Нарсес 

разворачивает военную компанию 

против Рима, нападая на Месопотамию. 

Диоклетиан назначает 

Галерия командующим восточными 

войсками, но война начинается 

неудачно для Римской империи. 

Галерий с небольшим и неподготовленным 

войском переправляется через 

Евфрат и между Каллиником и Каррами 

сталкивается с многочисленной 

персидской армией. Обычно выносливая 

римская пехота, столкнувшаяся 

29

с невыносимой жарой, жаждой и неизвестностью, 

теряет самообладание и воинственный 

дух. В таких обстоятельствах многочисленное 

вражеское войско атакует, 

используя тяжелую конницу. Она 

пробивает ряды римлян и – 

битва проиграна. После 

этого боя провинция Месопотамия 

переходит 

в руки персов. 

Некоторые источники, 

хронологи 

чески более 

далек ие от 

Во всяком случае, Галерий поспешил исправить последствия 

этой неудачной войны и отклонить 

возникшие сомнения в своих способностях. 

Усилив свое войско частями с дунайской 

границы, неоднократно испытанными 

во многих сражениях, он, 

с основной группой численностью 

около 25 000 человек, 

снова переходит 

Евфрат. В этот 

раз, однако, Галерий 

не стал распределять 

войско на 

окрытом пространстве 

этих событий, например 

месопотамской равнины, 

Евтропий и 

Аммиан Марцеллин, 

повествуют о разгневанном 

а пошел дальше через горные 

районы Армении, где почва более 

подходила для действий пехоты, а наражением 

этим поселение 

более сочувстовало римлянам. 

Диоклетиане и 

его приказе, заставившем 

Галерия в наказание идти пешком 

за его колесницами. Считается, 

однако, что это всего лишь 

«Felix Romuliana»: Надпись над 

входом в гамзиградский дворец 

Предыдущие неудачи повлияли на 

осторожность и дисциплину римского войска, 

в то время как персы, возгордившиеся после успеха, 

к столкновению отнеслись небрежно. Галерий 

неожиданно напал на их лагерь, и жестокой атакой 

легенда, поскольку у Лактанция, современника этих событий, 

нет никакого упоминания об этом, позорном для 

Галерия, эпизоде, который бы Лактанций обязательно 

описал и даже приукрасил, поскольку Галерию явно не 

симпатизировал. 

вызвал мятеж, панику и отчаяние во вражеских ря- 

дах. Сопротивление было сломлено, а персидские войска 

уничтожены. Царь Нарсес, командовавший персидским 

войском, хотя и был ранен, успел дойти до пустынных 

районов своего царства и скрыться. Его роскошный ша-

тер, также как и шатры его сатрапов стали богатой 

добычей победителей. 

А сейчас, наверное, пришло время 

рассказать о одном событии, вернее 

историческом анекдоте, являющемся 

свидетельством руральной 

простоты римских воинов 

и иллюстрирующем их отношение 

к красоте и изобилию. 

Кто-то из них нашел в шатрах 

кожаные сумки, набитые 

бисером; сумки забрали, 

а их содержимое выбросили, 

просто не зная о его ценности. 

В честь этого знаменитого 

подвига Галерия перед его дворцом 

в Соле была воздвигнута триумфальная 

арка. Галерия чествовали как нового 

Александра, его победа сравнивалась 

с восточным триумфом Диониса. 

Обладая таким божественным залогом 

победы Галерий в 305 году занял 

престол, освобожденный Диоклетианом 

и Максимианом, и получил титул августа. И 

хотя в этой Второй тетрархии он формально 

подчинялся Констанцию Хлору, но это не мешало 

Галерию иметь большую власть, все видели в 

нем победителя в божественной гигантомании, 

считали его значительной личность Империи. 

Голова Юпитера, часть 

скульптуры, Гамзиград 

Тщеславие, амбиции и властолюбие фатально 

повлияли на утопическую идею 

тетрархии. Поняв это, Галерий, не 

скрывая разочарования, отказался 

от идеи универсальной 

Империи и посвятил остаток 

жизни развлечениям, занимаясь, 

кроме того, полезным 

общественным делам. Так, из 

озера Pelso (Балатон) он перебросил 

в Дунай лишнюю воду, 

выкорчевал леса и одарил полученными 

плодородными пашнями 

своих паннонских подданных. Конец 

жизни Галерия был омрачен тяжелой 

болезнью. Тело императора 

распухло от неумеренной жизни, 

которой он предавался, покрылось 

язвами, полными личинок. В зените 

своей славы, после победы над 

Нарсесом, Галерий, которому успех 

не замутил разум, начал, вероятно в 

298-299 гг., строить дворец в Гамзиграде. 

Первоначально это было здание прямоугольного 

вида, площадью 210х180 м., 

по своему плану подобное дворцу Диоклетиана 

в Сплите, но имеющее всего 

два входа с восточной и западной сторон, 

фланкирующими являются две 

После двадцатилетнего правления 

Галерий провел старость в Гамзиграде, 

где и умер и был дивинизован

восьмиугольные башни; по периметру крепостных стен 

находились еще 12 башен квадратных в основании. 

Это строительство, возможно никогда и незаконченное, 

подверглось позже перестройке и на этом же месте 

возникла новая крепость, более мощная и великолепная, 

созданная по плану предыдущей, с учетом всех ее принципов, 

особенностей конструкции, атмосферы, сакральных 

координат, крепость довольно эффективная в военном 

отношении. Это было место, где император, после добровольного 

отречения от власти после 20 лет правления, по 

примеру Диоклетиана, возжелал «в этих неприступных 

стенах провести тихую и мирную старость». 

Эпитет Felix в именах городов, областей и районов использовался 

не просто как красивое прилагательное, но 

как предикат богов, императоров, императриц и героев, 

подчеркивающий их священный статус, их славу, указывающий 

на вечность. 

Находящаяся здесь порфирная скульптура Галерия 

представляет собой монументальную статую сидящего 

императора в полном парадном военном одеянии с глобусом 

в вытянутой руке, что должно демонстрировать универсальное 

спокойствие мира, наступившее после военного 

триумфа. Виктория возлагает на него венец с четырьмя 

медальонами императоров, отождествляемых с богами: 

Диоклетиан/Юпитер, Максимиан Геркулий/Геракл, Констанций 

Хлор/Апполон-Сол и Галерий/Марс. 

На одной из сохранившихся мозаик можно видеть 

утонченную, рафинированную вариацию излюбленной 

темы Лисиппа и Леохара: королевская охота Александра. 

Участник этой сцены – юноша, прикрывающийся щитом 

и находящийся под неусыпным вниманием, можно 

сказать окруженный заботой, старшего участника охоты 

(Александра – Галерия?). По-детски открытое треугольное 

лицо с большими глазами, буйные кудрявые волосы, обрамляющие 

красивое лицо юноши, достоинство которого 

не нарушено тем, что он прикрывается щитом. Можно подумать, 

что здесь представлен сын Галерия – Кандидиан, 

с которым император связывал определенные политические 

амбиции. 

Гамзиград (Felix Romuliana – Romulianum – Romuliana) 

– сакральное завещание Галерия, единственный памятник 

его триумфа, амбиций, тщеславия, утопических желаний 

оставить о себе вечную память. А произошло 

всё с точностью до наоборот: 

резиденция Галерия уничтожена: 

на ее месте возникли христианские 

базилики, как-будто исполнился 

сон Лактанция; а в конце ранневизантийского 

периода это место 

было предано забвению; 

в редких гамзиградских легендах 

и волшебных сказаниях 

нет упоминаний 

о могущественном Галерии 

и его матери 

Ромуле. 

Мозаика со сценой охоты найдена в бышем зале торжеств резиденции 

Галерия еще в далеком 1953 году. В момент политическoj слепотy эта 

мозаика была снята и перенесена в Музей 25 мая в Белграде, и тем самым 

была нарушена ее иконографическая целостность; из трех фигур охотников, 

осталось две. В поле, обрамленном богатым ионическим орнаментом, первоначально 

были представлены три охотников (venatores) и вздыбленный лев. Из 

всей композиции частично сохранилась левая сторона c двумя охотниками: 

один смело стоит и держит в вытянутой правой руке аркан, а второй присел, 

прикрываясь большим круглым щитом, придерживаемым правой рукой, в левой 

– копье (pillum), направленное к разъяренному зверю. 

33

ОРЕЛ НАД КОСТРОМ 

На расстоянии около 1000 м к востоку от Гамзиграда на возвышенности, служащей естественным основанием, 

находится городище «Магура», что на влашском языке означает курганы, высокие надгробные холмы. Холм 

№ 1, который не без оснований связывают с Ромулой, имеет около 30 м в диаметре и в высоту– 8,5 метров. На 

огороженной территории была построена высокая деревянная платформа для костра, на которой было совершено 

ритуальное сожжение восковой фигуры (effigies) Ромулы, а сама императрица-мать была похоронена обрядом ингумации 

в своем мавзолее. 

Эта практика захоронения римских 

императоров и императриц возникла 

во II веке: воздвигается высокая платформа 

для костра, с несколькими ступенями, 

на которые ставится восковая 

фигура умершего,затем идут богатые 

подношения и дары, а на самом верху 

– клетка с орлом. Когда костер разгорается, 

клетка открывается и орел относит 

очищенную пневму (душу) в страну героев. 

Телесные останки покойника хоронятся 

в мавзолее. Данная дихтомия 

и инсценировка являют собой явления 

апофеоза. Холм № 2, имеющий в своем 

составе мавзолей, связывают с именем 

Галерия. Это еще более монументальное 

сооружение: холм диаметра 40 метров, высотой 10 м., огражден каменной стеной шириной 2,5 метра. Рядом находился 

мавзолей на полигональной платформе с круглой гробницей, окруженной колонадой из 12 столбов. В периметре 

каменного кольца вокруг холма воздвигнута шестиэтажная платформа для костра, на которой была сожжена 

восковая фигура императора – совершен апофеоз. Среди найденных остатков сгоревших приношений преобладают 

элементы военной атрибутики: части шлема, доспехов, военных знаков. 

Тело перенесено в могильную камеру крипты мавзолея, которая была давно ограблена и осквернена, возможно 

еще в позднеантичный период. Здесь в 311 году был похоронен Галерий и возникла Divus Galerius. 

Завершить рассказ о Галерии хотелось бы поэтическими строками Драгослава Срейовича (что характеризует его 

личное отношение к волшебной теме Гамзиграда) о памятниках на Магуре: «...с верха Магуры как на ладони видны 

все созидательные начинания Галерия: дворец и мавзолей с консекративными памятниками, которые, по сути, иллюстрируют 

жизненный путь Галерия, его взлет от цезаря к августу, а затем и к Богу. Здесь связываются между собой 

земля и небо, рождение и апофеоз, смерть и бессмертие». 

34

«Лабиринт» – мозаика из дворца в Гамзиграде 

35

Водопад «Брызгалка», 

Кучай, Восточная Сербия

Торжество жатвы: Девушка с колосьями 

37

Рафтинг на Дрине вблизи 

устья рек Пива и Тара

Неужели история Европы – история горя, насыщенная запахом 

крови, пота и отчаяния, вызванного непрестанной болью 

также огромна как равнодушная Великая европейская река? 

Неужели эта прекрасная река, чье русло похоже на виноградную 

лозу, увенчанную тяжелой гроздью – Сербией, своими 

голубыми водами, навек запечатленными в мелодиях вальсов 

Штрауса, снова и снова нас отвлекает и манит, обманывая? 

А может быть уже началась новая эпоха, когда Дунай станет 

символом нового объединения европейских народов? 

ДУНАЙСКИЕ ВОЛНЫ

стар – самая крупная река из всех, которые 

«Имы знаем. Он –самая западная из всех скифских 

рек и набольшая, поскольку в него вливаются 

многие воды», – так писал Геродот в 5 веке до н.э. 

После того, как мы смогли вдоль и поперек измерить 

планету, на которой живем, стало ясно, что по величине 

Дунай (протяженность 2.783 км.) всего лишь 32 в списке 

мировых рек, а среди европейских – второй после Волги. 

Но не все можно измерить километрами? Скажем 

например,что на Дунае было открыто самое раннее европейское 

свидетельство о зарождении цивилизации: на 

террасах Лепенского вира открыто поселение, датируемое 

7000 до н.э. – урбанизированое, с древними монументальными 

каменными скульптурами, с жилищами построеными 

по пропорциям, подтверждающими, что его жителям 

были знакомы основы математики и геометрии. Перед 

сульптурами больших, удивительно современно стилизованных 

каменных голов, возникает вопрос, возможно ли 

то, что первые европейские божества имели вид рыбообразных 

существ, обитающих в глубоких омутах Дуная? 

А где-то здесь, на волнах Дуная, встретились два больших 

европейских мифа- один апокалиптический, о конце 

света, а другой – о вечном человеческом поиске; один 

– северный мрачный миф о нибелунгах и средиземноморский, 

авантюристический об аргонавтах (все больше 

исследователей склоняются к тому, что Тезей в поисках 

золотого руна двигался вдоль дунайских берегов). 

Не случайно Васко Попа в своих стихах именовал реку 

так – «Великий господин Дунай». 

Великий господин Дунай 

В твоих жилах течет 

Кровь Белого града. 

Ему в радость встать на минутку 

Из своей любовной постели 

Оседлать огромного сазана 

Разбить свинцовые облака 

и навестить свою небесную родину 

Принеси в дар Белому граду 

Райские фрукты, птиц и цветы 

Принеси и камень, который можно есть 

И немного воздуха 

От которого не умирают 

Буду кланятся тебе звонницы 

А улицы –простираться перед тобой 

Великий господин Дунай. 

Скульптор и архитектор Джан Лоренцо Бернини, одна 

из блистательных звезд итальянского барокко, создавший 

колоннады вокруг площади Святого Петра в Риме,

на пьяцца Навона построил фонтан «Четырех рек», который 

должен был олицетворять величие Рима как центра 

мира (идея лелеемая императорами и папами). По замыслу 

Бернини персонификация Дуная (мощный старец с 

длинной волнистой бородой) представляла Европу, Нил 

означал Африку, Ганг символизировал Азию, а Рио-дель- 

Плата – Америку. Данубиус, Донау, Дунав, Дунай, Дунареая... 

Эта великая река была границей варварского Севера 

и цивилизованного Средиземноморья, дорожным 

указателем племенам и народам во времена Великого 

Переселения; вела на восток, в Дакию, римские легионы, а 

турецких янычар – на запад, в окресности Вены, она своим 

течением географически соединяла земли и народы, 

она же их и делила, «протекая» сквозь историю. На самом 

деле, ничто лучше Дуная не может символизировать Европу 

в ее культурологическом единстве и политических 

(и религиозных) противостояниях. Деян Медакович пишет, 

что Дунай – «главная артерия европейского кровообращения» 

и «король всех европейских рек». Неся европейские 

воды: из Германии, Австрии, Словакии, Венгрии, 

Хорватии, Сербии, Болгарии, Румынии и Молдавии в 

Черное море (бассейн этой реки охватывает поверхность 

в 820 тысяч квадратных километров), Дунай манит обещаниями, 

что там, где его воды исчезают за горизонтом и 

там, откуда приходят из-за горизонта, существуют другие 

миры – лучше, плодороднее, богаче. Он привлекал любознательных, 

торговцев и захватчиков, племена, народы и 

войска (поэтому его еще называли «Райской рекой»). 

И пока на берегах все менялось – покорители, торговцы, 

войска и народы – миры рушились и снова создавались, 

а человеческие муравьи проливали пот, слезы и 

кровь- свои и чужие, Райская река несла свои воды, напоминая 

о древней мудрости (а люди так редко к ней прислушиваются), 

что всё течет и всё меняется. 

На 33 километре вверх по течению от Регенсбурга, у 

местечка Келхайм, Дунай соединяется с Рейном судоходным 

каналом. Этот канал длиной 170 км, имеющий 16 

шлюзов, дает возможность судам с осадкой до 3 метров 

Рейном дойти до канала Рейн-Майна, и таким образом 

вся судоходная система соединяет Северное море с Черным 

(эта «голубая магистраль» протяженностью более 

трех тысяч километров). Но, если Рейном ежегодно перевозится 

около 200 миллионов тонн грузов, то грузооборот 

на Дунае не превышает миллиона тонн в год. 

43

44 

Дунай соединяет ряд крупных городов, возведенных 

на его берегах (Ульм, Регенсбург, Пассау, Линц, Вена, Будапешт, 

Нови Сад, Белград, Смедерево, Турн-Северин, Русе, 

Браилу...), восемьдесят миллионов людей и девять государств. 

На его берегах говорят на десяти языках. 

Сербия виноградной гроздью «свисает» с извилистой 

лозы дунайского русла. 

Дунай входит на территорию Сербии с севера, около 

Бездана, неспеша, плавно, изгибаясь как всякая равнинная 

река,часто кружа вокруг самой себя, как будто раздумывая, 

а стоит ли продолжать течение, чтобы затем, вбирая 

в себя многие воды, «которые делают ее великой рекой» 

(Драва, Вука, Тиса, Сава, Тамиш, Езава, Морава, Караш, 

Нера, Пек, Тимок...) еще раз подтвердить свое прозвище 

«европейского моря», разлив свою лазурь и смирив свое 

течение перед входом в Джердапское ущелье (длиной 96 

км). До румынского берега, исчезающего в тумане, здесь 

чуть более 2 километров. 

А потом его воды запенятся в борьбе с горными грядами, 

углубляя ущелье в месте, называемом Великий казан, 

где река (сегодня усмиренная плотиной Джердапской гидроэлектростанции) 

как в каменном казане, стесненная и 

взъяренная, начинала кипеть. Дунай в этом горном ущелье 

имеет ширину всего в 150 метров, а глубину – 90 м., и 

это наибольшая глубина для европейской реки. 

Покидая Джердап – эти «Железные ворота» Карпат и 

Сербию, Дунай снова превращается в великую, спокойную 

равнинную реку, которой до румынского городка 

Сулин, до порта Констанца и устья предстоит пройти еще 

845 километров. 

Протяженность Дуная по территории Сербии 588 км. 

И это 588 километров Европы, которую Сербии не могут 

оспорить и самые большие неприятели, поборники тезиса 

о ее «неевропейском характере». 

Дунай магически притягивал славян, движимые Великим 

переселением народов, они на его берегах (6 век) провели 

один исторический период, не решаясь спуститься 

вниз на Балканы. Прокопий пишет, что «славяне захватили 

самую большую часть Истара», и что это «народ, не 

имеющий правителя, потому что живет в демократии». 

Истар напоминал им, вероятно, «туманные леса и бирюзовые 

реки» их прежних родных мест. Многие летописцы 

подтверждают, что славяне имели достаточно опыта для 

водных переправ. Есть описание того, как в одном из походов 

на Константинополь (в 626 году), для славянских 

ратников окончившемся трагично («трупами было преграждено 

море»), обры шли сушей, в то время как их союзники, 

славяне, в легких дунайских лодках, выдолбленных 

из бревен, переплывали воды Золотого Рога. 

Славянам не требовалось, как, например, хунам ждать 

зимы, чтобы перейти через замерзший Дунай, в походе, когда 

Велизар едва остановил их под стенами Константинополя. 

Для славянских ратников Дунай не был препятствием. 

Византия ждала южнее, далеко внизу, в своем блеске 

и богатстве, жаркая как искусная, развратная, в пурур и 

злато одетая красавица с сердцем блудницы,ждала когда 

они ступят на великую сцену истории, чтобы из рук 

Византии принять яд алчности, жажды власти, корыстолюбия, 

отцеубийства, непостоянства и преступлений, но 

также и мед «сладкого православия» (9 век). 

На окраинах византийского царства, сияющего в далеких 

золотых отблесках Константинополя, сербы создали 

государство (11 век), поддерживаемое серебром рудников, 

силой воинов и молитвами монахов из монастырей, 

фрески которых являлись вершиной европейского искусства 

13-15 веков, продолжая и превосходя художественные 

традиции, пошатнувшейся к тому времени, Византии, 

и на византийскую «золотую ветвь» прививая первые 

ростки западной культуры и будущего ренессанса. 

Из Рашки центр Сербии постоянно смещался к югу в 

Косово и еще южнее. А потом колесо истории повернулось 

на север. Через руины византийской цивилизации (в 1453 

году пал Константинополь – «столица мира»), в историю 

Европы вошли турки. Долгое время повернутые к Дунаю 

спиной, сербы, отступая перед нашествием османов, снова 

вынужденые были повернуться лицом к великому водному 

потоку Европы. Деспот Стеван Лазаревич Высокий, 

рыцарь ордена Драконов, воин, дипломат и поэт, перенес 

столицу Сербии из Крушевца, откуда его отец, «почтенный 

князь» Лазар, отправился в 1389 г. на самую большую битву 

в сербской истории – на Косово поле, чтобы свою голову 

обменять на голову султана Мурата, а земное царство 

на небесное. Стеван Лазаревич Высокий основал столицу 

в Белграде, городе-крепости, расположившемся в том месте, 

где Дунай венчается с Савой, на одной из красивейших 

высот на Дунае – городе, где до него властвовали кельты, 

готы, римляне, византийцы, болгары, угры... Он хотел быть 

ближе к своим христианским союзникам, своим имениям 

и палатам в Пеште. Так, Сербия вышла из византийского 

культурного круга, и снова оказалась пороге Европы. 

Белград будет сопротивляться туркам дольше Сербии. 

Но, «fatum truhend».

Смедеревская крепость деспота Джурджа Бранковича – 

последняя столица средневековой Сербии, XV век

Джердапское ущелье: 

Вид на Дунай возле места Казан

Сдача в 1459 году Смедерево – одной из самых больших крепостей Европы, 

столицы наследника Стефана деспота Джурджа, определила конец сербского 

средневекового господства и означала порабощение Сербии турками. Двадцать 

пять высоких башен, защищавших крепость площадью более десяти гектаров 

(построенную меньше чем за 10 лет) и сегодня отражаются в водах Дуная, снова и 

снова свидетельствуя о том, что нет ничего крепче человеческого духа, а от страха 

и очаяния не спасают никакие толстые стены: защитники сдали город, созданный 

непобедимым, туркам, боясь мрачного и грозного грохота исламского моря, 

которое их и захлеснуло. Сдали, поняв, что с той стороны Дуная, где находился 

христианский мир, никто не придет на помощь, потому что тогда, как впрочем и 

нередко потом, они заняты своими междоусобицами и борьбой за власть. 

Hic transit gloria mundi! 

Только в 1521 году Сулейман Великолепный захватил Белград, выполняя волю 

султана Мурата Второго (чье стотысячное войско храбрые защитники под предводительством 

жителя Корчулы Йована Толовца вынудили отступить), требующего 

сделать Белград турецким и ответить за чудовищное поражение султана 

Мехмеда II Фатиха, завоевателя Цареграда, раненого под Белградом, где он сражался 

в первых рядах с саблей в руке. 

Белый город, в папских эдиктах называемый «antemurale chri 

stianus» (оплот христианства), который по праву на своем первом, сейчас позабытом, 

гербе имел башню, увенчанную двумя «патриаршими крестами», защитило 

войско крестоносцев воеводы Яноша Хуньяди, ободряемое жаркими проповедями 

францисканца аббата Капистрана, после смерти провозглашенного 

католическим святым. После победы и воеводу, и аббата ждала смерть от чумы, 

распространившейся «вследствие заразного воздуха», исходящего от трупов 30 

тысяч воинов Аллаха, оставшихся на плато Малого Калемегдана которых некому 

было похоронить (турки уже заняли Нижний город, откуда были вытеснены защитниками 

города кровавой атакой – «на нож»). 

Не впервые Бог смертью уравнивнял победителей и побежденных, и не первый 

раз равнодушные воды Дуная несли людские трупы. И не в последний. 

А после того, когда длинная сербская колонна (1521 г), неся мощи святой Параскевы 

и иконы, вышла из городских ворот, чтобы по приказу султана, подчиняясь 

воле победителя, переселиться далеко на берега Босфора – сто шестьдесят 

лет в водах Дуная отражались тонкие минареты белградских берегов. Большинство 

из них было построено знаменитым турецким архитектором имамом Синаном 

для мечети Сулеймана Великолепного – сооружения под огромным куполом, 

силуэт которого доминировал над Калемегданом. От этого величественного 

здания, построенного во славу Аллаха на самом верху «Утеса размышлений» 

(так турки называли самый край калемегданского плато, откуда можно видеть 

«самый прекрасный закат солнца в Европе». По-турецки, Фичур-бей – утес размышлений) 

не осталось камня на камне. 

Белград в то время жил, пульсируя в ритме османских военных походов на 

Европу, меняя число жителей от 20 до 100 и более тысяч, цифры невероятные для 

тех времен, когда Лондон, например, имел около 5000 жителей. 

Именно здесь великий визирь Кара Мустафа-паша за поражение под Веной 

(а перед этим походом он получил из рук султана зеленое знамя Пророка), напрасно 

обвинив и казнив трех своих военачальников, сам получил от султана 

47

еще одну награду – шелковый шнур и те два метра земли, 

которые каждому, и завоевателю мира и последнему 

бедняку, в конце концов полагаются. Могила в Белграде 

не «приняла» его – когда город, хотя и временно, исламские 

знамена на своих стенах заменил полотна с крестом 

(1688 г.), и, ограбленный и победителями, и побежденными 

так жестоко, как никогда до этого и никогда после 

этого, то гробницу Мустафы-паши раскопали иезуиты, а 

череп отправили вниз по Дунаю на Запад, в дар своему 

кардиналу (череп, обнажив зубы, «смеется » в лицо посетителям 

венского музея, выставленный для всеобщего 

обозрения в изящной роккоко витрине). 

Головы путешествовали Дунаем вверх и вниз по течению. 

Когда четверо дахий, султановых мятежников, четверо 

неспокойных, самовольных, кровавых правителей Сербии 

бежали вниз по Дунаю, спасаясь от гнева сербских повстанцев 

(1804 г), то преследователи настигли их на дунайском 

осторве Аде Кале. На следующий день три ободранных, посоленных 

и набитых соломой головы были отнесены султану 

на Диван. Волны Дуная навсегда похоронили четвертую, 

выпавшую из рук неловкого палача, пока тот смывал кровь с 

искаженного смертью лица, и отнесли ее вниз по течению. 

Военную славу под стенами Белграда приобретал и 

Максимилиан Эмманул Баварский (1688 г), войско которого 

атаковало город с боевым кличем- «С нами Бог и 

Иммануил»; и карлик с большим сердцем Евгений Савойский 

(1717 г), и маршал Лаудон (1789 г.)... 

Их войска спустятся к Белграду по Дунаю, но триумф 

их будет коротким – турки (наступавшие вверх по течению 

реки) снова займут город, «столицу джихада», который 

служил им главным военным лагерем и базой во 

всех прорывах на Запад. 

И так, вплоть до того времени, пока турки не покинули 

белградскую крепость и в 1867 году князю Михаилу, правителю 

вновь сформированного сербского государства, султан 

«доверил на хранение» (выражение, призванное смягчить 

горкий вкус турецких потерь и сгладить впечатление 

от поражения мощной империи, которая столкнулась в 

своем развитии с серьезными проблемами). Но вернемся к 

тем далеким и мрачным годам, когда земной шар как хлеб 

был переломлен Дунаем и его притоком Савой пополам и 

эти реки были границей, делящей миры и богов. 

Дунай тогда, уже во второй раз, стал для сербов судьбоносной 

рекой: надежду в сердцах тех, кто десять веков 

назад, переселился на Балканский полуостров, сменили 

боль и отчаяние: перейдя в Европу сербы лишь сменили 

одного тирана на другого. Турецкая рая (немусульмаское 

бесправное население Империи), находящее утешение в 

том, что лучше служить «христианскому царю», чем Падишаху 

Аллаха, стала переходить Дунай и становилась 

«cannonenfood» в изменчивой и вероломной политике 

европейских дворов – пештского и венского. 

В дымке истории, как туман «стоявшей» над широким 

руслом Великой реки, медленные, темнеющие под пожелтелыми 

парусами, гонимые ветрами, скользили сербские 

суденышки с пушками на носу. Сербская дунайская флотилия, 

подобно мезийскому флоту римских триеров (как 

будто их и не разделяли века), курсировала по Дунаю от 

Буды до Турно Северина, возникая тихо как смерть: венгерские 

короли платили за охрану речной границы с Турцией 

и в охране участвовало десять тысяч лодочников. 

Шапка лодочников – шайкача – позднее станет частью 

униформы сербского войска. 

А знаменитые гусары- королевская легкая конница, 

принесшая ратную славу венграм, в своем постоянном 

«Д 

унай входил в европейскую историю событиями, которые переполнены были волнениями, переселениями 

и битвами. Чересчур медленно зрела мысль, что кровавые страницы прошлого, 

в центре которых находился Дунай, выполняя роль границы народов, нужно забыть, заменив их на на 

роль реки, которая сближает. Эта мысль была высказана на Совете Европы в 1956 году, когда и была 

составлена Программная карта вод и объявлен принцип – вода не признает государственных границ. 

Она требует международного сотрудничества, совместных усилий по сохранению жизни. Для осуществления 

этого принципа первоочередная задача объединенной Европы – совместная забота о ее самой 

значительной реке. Бесспорно: Дунай принадлежит Европе, но принадлежит ли Европа Дунаю?» 

(Из предисловия к книге Дунай академика Деяна Медаковича) 

48

Петроварадинская крепость, далеко выступающая над Дунаем, расположена на возвышенности, 

находящейся на противоположном берегу от города Нови Сад. И ее не случайно называют «Дунайский 

Гибралтар». Крепость относится с выдающимся постройкам фортификационной архитектуры 

Европы, и строилась она почти сто лет, закончено строительство лишь в конце восемнадцатого века. 

Первое укрепление на этой дунайской высотке появилось еще в пятнадцатом веке возле монастыря, 

ранее стоявшего на этом берегу. Турки заняли Петроварадин после Мохачской битвы,но после неудачного 

нападения на Вену отрядов Кара-Мустафы, турки отступили и на дунайскую высотку возвратились 

христианские войска. 

На другом берегу, там где войско удерживало предместье, напротив крепости возникло, соединенное 

с Петроварадином понтонным мостом, поселение Нови Сад, которое Указом императрицы 

Марии-Терезии в 1748 году получило привилегии свободного королевского города и свой герб с белой 

голубкой. 

А Петроварадинская крепость, со своими высокими и мощными стенами, выстроенными по системе 

Вобана (имеющими 16 км. подземных ходов) только однажды «заговорила пушками»: венгры, 

восставшие против Вены (комендант крепости Павле Киш) бомбили сербский Нови Сад, в который 

вошли австрийские войска под командованием хорватского бана Елачича (родом из Петроварадина), 

и за два дня превратили его в груду обломков.

составе имела пять тысяч сербских конников. Военные 

экспедиции сербских воевод Дракона (Змея) Огненного 

Вука, Белмужевича, братьев Якшич, деспота Йована, братьев 

Бакич... переходя через Дунай разоряли земли, бывшие 

когда-то сербскими. 

Мечтая о восстановлении своего государства, проливали 

кровь за чужое... 

А в 1690 году многочисленные колонны сербских беженцев, 

возлавляемые патриархом Арением Тертьим, гонимые 

с Косово турецкими и арнаутскими саблями, лютой 

зимой и еще более лютым голодом, пришли на берега 

Дуная – турки с белградского берега за один день убили 

шесть тысяч человек, среди них были и женщины и 

дети,те, которые не успели сесть в переполненные шлюпки, 

плоты, баржи и лодки, те,которые, сопровождаемые 

жуткими криками человеческой бойни, направлялись по 

полузамерзшей реке вниз на север. Они несли патриаршеский 

крест во главе колонны и, наряду со своим бедным 

скарбом еще и то, что считали самым ценным – мощи 

святого князя Лазаря. 

На новой родине сначала построили дом святому – деревянную 

церковь на берегу Дуная, там где сегодня находится 

город Сентандрея. За патриархом Арсением, как 

евреи за Моисеем в библейской колонне пошли в землю 

обетованную, так сербы (числом не менее 30 тысяч семей) 

ушли – в Европу! Она приняла их, чтобы их телами 

защититься от наступающего ислама, презирая их, толкая 

в войны, силой переводя их в униатство и католичество, 

переименовывая Йованов в Иштваны, но и наделяя их за 

пролитую кровь кусками твердой, пустой земли, а за военные 

заслуги – орденами императрицы Марии-Терезии 

и декретами, подписанными готическим шрифтом в 

Вене, а самых способных ввозводя в чин обер-капитанов 

и даже иногда даря графские титулы. 

И сегодня, когда все это стало далеким прошлым, и 

когда никого больше не трогает трагедия тех дней («Идя 

только рыдания к рыданиям добавляем», – записывает 

Патриарх), распятых меж двух миров, разделенных Дунаем, 

историки спокойно могут свидетельствовать, что эта 

переправа через Дунай была для сербов историческим 

событием. Из теряющего силу византийского культурного 

круга они вошли в католический мир Мitteleurope. 

От византийских фресок сделали шаг к иконам барокко. 

При этом и далее молились своему православному богу. 

Продолжение на стр. 58 

51

Земун (вид с палаты «Устье»)

Белград: Устье рек Сава и 

Дунай возле Большого военного острова

Джердапское ущелье

Продолжение са стр. 51 

Дунай дважды был сценой в событиях, которые создали 

«душу нации» – на славянский ствол были привиты 

и культура Востока (Византия) – с эпосами гусляров 

об исчезновении царства сербского, с Косовским мифом 

о земном поражении как о христианском пропуске в 

царствие Небесное, и раболепие, которое позволяло сохранить 

свое существание под властью турок, и все покрыла 

«засахаренная» рафинированная лощеность дунайской 

«Mitteleurope» (Австро-Венгерской империи). 

Все это раны истории и сформировавали так называемый 

сербский национальный коллективный идентитет. 

В границах так называемого Дунайского царства зародился 

сербский гражданский класс, который привнес в 

сербскую культурную традицию драгоценные для нее 

новые художественные моменты и «европейский дух» 

(салоны, пианино, театры, приданое, векселя, завещания, 

фиакры, камердинеры в левреях, бальная сумятица 

и портреты предков в золотых рамах) в то время как 

братья в свободной Сербии, которой владели князья и 

короли иногда еще более жестокие, чем турецкие паши, 

месили грязь по колено. 

Никогда прежде того, Вена не была так близко: всего 

шесть дней на пароходе по Дунаю. 

А потом Дунаем к сербам (1914 г.) придут голубые «ка 

унд кa» отряды (маршируя под марш Радецкого и выкрикивая 

«Serben muss sterben»). И в то время пока артиллеристы 

с устья Савы будут прожекторами ощупывать 

небо и бороздя светом ночную мглу над Сербией, 

Белград – «Пьемонт Южных Славян» сравняют с землей 

под залпы немецких «толстых Берт» и майор Гаврилович, 

шагающий вниз по улице Риге од Фере к дунайским рвам 

во главе колонны, украсившей шайкачи гиацинтами из 

разбомбленного цветочного магазина, даст страшную 

команду: «Солдаты! Не заботтесь о своих жизнях, Верховное 

главнокомандование вычеркнуло наш полк из 

численности нашей армии». 

Прекрасный, голубой Дунай. 

Донау- кофе с молоком, вальсы Штрауса, венские 

Захер-торты и венгерское токайское. 

Знаменитый сказочник Андерсен, путешествовавший 

по Дунаю, был и в наших краях, а по возвращении в Лейпциг 

(1847 г) написал: 

«Карта Дуная в ранней молодости была моей картой. 

Я изучал труднопроходимый путь на восток, ко-

торый из года в год будет носить на белых ладьях све 

больше и больше людей, и однажды своим сильным 

течением понесет и поэта, желающего до всех донести 

сокровище поэзии, охватывающего здесь кадый куст и 

каждый камень.» 

Поэты плыли по Дунаю гораздо реже ратников, а европейская 

сказка о Дунае – будет ли у нее когда-либо 

счастливый конец? Или история Европы, история человеческого 

горя, тоски, крови и ненависти, огромна как и 

Дунай? Неужели эта «райская река», в которой отражается 

синь неба, несущаяся под бодрые такты вальса (в них 

нам Штраус открывает частицу красоты мира и сияние 

души Дуная, если река может иметь душу) своими голубыми 

беззаботными волнами снова и снова будет нас 

утешать и обманывать? 

Великий Господин Дунай, принеси нам птиц и цветы и 

камень, который можно есть! 

И немного воздуха от которого не умирают. 

Неизвестно, был ли еще когда-либо такой низкий уровень воды в реке как в 1858 году, когда жители 

Костола и Кладово наблюдали невероятную картину: из глубин Дуная, из тех пластов истории, которые 

веками покоились под течением великой реки, появились 16 столбов. Это были остатки одного из 

римских архитектурных чудес света – Троянского 

моста- двадцать каменных столбов, 

поставленных на расстоянии 50 метров друг 

от друга и длиной более километра, который 

соединял сегодняшние сербский и румынский 

берега. По этому мосту проходил так 

называемый Троянский путь, прокладываемый 

с 28 по 102 гг. (начинал строительство 

имепратор Теберий, а заканчивал Траян), 

буквально высеченный в камне отвесных 

джердапских стен, чтобы по нему могли 

маршировать в своих военных походах на 

Дакию римские легионеры. Путь этот сейчас 

затоплен из-за плотины Джердапской 

гидроэлектростанции, сохранилась только 

Траянова доска, поднятая на стену над 

новым уровнем воды. Мост был разрушен 

самими римлянами, которые отказались от 

дальнейшей борьбы с варварскими племенами 

Дакии (и строитель моста Аполодор недолго 

пережил свое творение,он был убит по 

приказу императора Адриана), но на доске 

все еще можно прочитать: «Император Цезарь 

божественного Нервы сын, Нерва Траян 

Август Германик, верховный священник 

народа четырежды преодолевший горные и 

дунайские скалы, построил этот путь». 

59

60 

Tabula Traiana: Каменная таблица в Джердапе, установленная в 103 н. Э в честь римского 

императора Траяна, построившего дорогу и воздвигшего мост через Джердапское ущелье

Вид с реки: Сумерки над земунским Гардошем

Дунай возле города Апатин

Дары Фрушке горе, носящей название «северный Афон» 

65

Каждый народ ценен настолько, сколько 

о нем написано. О сербах написано много. 

И хорошего, и плохого. Но, если не брать 

последние десятиления, чаще о сербах писали 

доброжелательно. Говорят, что человек ценен тем, 

сколько друзей оставит после себя. А и к целому 

народу применимо тоже, что и для одного человека... 

СЕРБИЯ: 

ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ 

Белград, Главная школа, фотография 1910 года: Сейчас в этом 

здании находится музей Вука Караджича и Доситея Обрадовича

Чтобы человек не говорил о своих детях, ни его похвалы, 

ни его упреки не будут так убедительны, как 

оценка человека не имеющего отношения к этим детям и 

наблюдающего за ними со стороны. Путевые заметки 

– это всегда взгляд со стороны. Путевые заметки 

уже не просто чтиво для удовлетворения 

любопытства, не только литературный 

жанр: путевые заметки – еще и свидетельства 

об обычаях и нравах, об переменах, о 

всем том, что чересчур громоздко 

для историографии или географии, 

и чересчур мелко, чтобы 

удовлетворить ожидания литературной, 

театральной или поэтической 

публики. 

Сами эти записи, отражающие впечатления 

и наблюдения, перемеженные 

историческими фактами – 

научным языком говоря, соединяют эмпирический 

и спекулятивный методы – подчеркивает 

желание путешественника 

“В 

истории этой страны... нет практически 

ни одной обычной страницы: только войны, 

только междуусобные столкновения, сопровождавшиеся 

кровавыми сценами... История 

Сербии – история ее страданий» 

П. А. Ровинский 

найти «оправдание», определенному «состоянию вещей» 

или проще говоря –найти причину. Такие путевые заметки, 

в которых наблюдения полны глубоких описаний происхождения 

и корней обычаев, навыков или характеров, 

конечно, представляют ценные свидетельства, дающие 

объективные суждения о государствах и народах. 

К сожалению, Сербия веками сталкивается с поверхностным, 

беглым, часто злонамеренным взглядом «развитого 

мира» на ее проблемы. Еще в начале двадцатого века 

многие европейские туристические агенства относили 

Сербию к странам, где пу- тешествуют на свой страх и 

риск «только авантюри- сты». В романе «Убийство

в Восточном экспрессе» знаменитой английской писательницы 

Агаты Кристи кондуктор предупреждает пассажиров: 

«Мы прибыли в Белград. Дамы и господа, внимательно 

следите за своими деньгами и багажом. Здесь вас легко 

могут ограбить». 

Последних пятнадцать лет «реклама» Сербии была еще 

мрачнее, и только иногда появлялись светлые моментынапример 

австрийский писатель Петер Хандке, неоднократно 

вдоль и поперек изъездившей родину Святого 

Саввы, Досифея Обрадовича, Иво Андрича, Меше Селимовича, 

Величковича, Кустурицы, Стефана Миленковича. 

Хандке не побоялся злопыхателей, не побоялся предрассудков, 

ни даже гражданских войн, полыхавших на этих 

территориях. 

Любовь к открытиям и разоблачениям вела его, как и 

многих многих его предшественников и, в целости и невредимости, 

возвратила на его родину. В общем, страх перед 

неизвестностью у мудрых людей пересиливает желание 

узнать что-то новое. Остается только боязнь 

скверной погоды. Но чтобы пересилить 

и этот страх достаточно вспомнить 

слова крупнейшего немецкого философа: 

«Тем, кто расчитывает на хорошую 

погоду, лучше остаться дома». 

В Сербии бывали многие: и 

те, кто намеревались идти дальше 

-на Восток, и те, кто достигнув 

границ Западной 

Империи просто хотели 

заглянуть что же находится 

«с той стороны» 

Римских стен, 

и те, кто намеревался воочию 

познакомится со страной. 

Самыми частыми гостями 

были русские, 

англичане 

и немцы, путевые 

заметки, оставленные 

ими нам и всем тем, кого интересует 

наше отечество, настолько 

М. Ненадович: 

Белград 1849 год, литография

Аудиенция у князя Милоша 

(из книги «Путешествие по Сербии» Йоакима Вуйича) 

Военная храбрость и 

гражданское малодушие 

Военный и героический дух сербского 

народа воспитывается, конечно, еще в 

раннем детстве: четырехлетнему мальчику, 

который едва начал уверенно ходить, мать 

постоянно твердит, что он должен быть героем, 

что должен не плакать, когда его бьют, а 

стремиться отомстить, и тот в детской драке 

берет камень и ждет своего врага и не плачет. 

Тот же борцовский дух в детях воспитывают 

и отцы, которые в виде катехизиса учат детей 

истории падения государства на Косовом 

поле, причем особенно напирают на то, что 

Милошу Обиличу навечно принадлежит слава, 

Вуку Бранковичу – проклятия, а туркам и 

немцам нужно сечь головы. 

Одним словом, склонность к военной 

жизни не является особенностью характера 

сербского народа, но он воспитывается в 

борцовском духе, поскольку существует необходимость 

постоянно поддерживать этот дух 

ввиду нестабильности сербских территориальных 

и политических отношений. 

Конечно, такое положение сказывалось на 

развитии страны как гражданского государства. 

Поэтому, несмотря на военную храбрость сербов, им не достает храбрости гражданской. Под внешним 

покровом цивилизации встречаются весьма грубые обычаи, требующие мести и наказания, принижающие 

женщин до уровня служанки, которую одни продают, а другие нанимают, не считаясь с ее желаниями. Много 

встречается тех, у котого цель жизни – получать удовольствия, т.е. наслаждаться жизнью, понимая под наслаждением 

прагматические, материальные моменты. 

Противоядие этому мы находим в других многочисленных феноменах современной жизни сербского народа: 

в нежных отношениях братьев и сестер, в верности друзей, в идеальных отношениях названных сестер 

и братьев, в необычно гуманном отношении к бедным и слабым. Сколько же есть в Сербии особой 

естественной художественной чуткости, сколько такта, сколько жизненности и сил, но все это скрыто, а на 

поверхности остается один воинственный дух народа и его вождей, которые и сами заблуждаются, еще больше 

сбивая с толку свой народ. 

Избавьте Сербию от тяжелого обязательства вечно быть на страже, на посту, вечно охранять свои границы, 

и только после этого увидите что вам эта страна может предложить и что вам может показать сербский народ. 

Сербия напоминала мне полувоенный лагерь, находящийся на развалинах некогда процветающей страны, а 

народ –людей, остановившихся в какой-то момент своей истории, но которому предстоит светлое будущее. 

Павел Апполонович Ровинский (Вестник Европы, 1876) 

70

Гуслар 

Востинице было несколько сербов, необычайно развитых и сильных людей. Один из них имел гусли и 

по желанию присутствующих начал играть и петь. 

Вы слышите какой-то однообразный хрипловалый звук, который меняется только повышением и понижением, 

ускорением и замедлением темпа. Певец, сначала только играет на гуслях, но вдруг мощно 

затягивает песню, откидывается назад, поднимает голову к небу и, припоминая, пускается в завыванья. 

И тотчас же после этого, начинает 

быстро водить смычком, 

чтобы сильнее заскрипели 

и застонали струны. 

После этого из груди певца 

вырывается высокий звук, 

удерживая который, он достаточно 

долго поет речитативом, 

пока не дойдет 

до патетического момента 

песни, после чего слова 

прекращаются и остаются 

одни стенания. 

Сначала он пел о Бановиче 

Страхине, и эта песня 

без пауз пролжалась больше 

часа. После ее окончания 

перед певцом поставили 

пол-литра вина, он выпил 

его, подумал немного и начал 

следующую песню. Он 

запел о царе Лазаре и его 

жене царице Милице, о Косовской 

битве, где погиб 

царь и много героев. 

В этой песне почти не 

было речитатива: он проговаривал 

две строфы и речь 

Ристо Вуканович: «Слепой гусляр» 

превращалась в стон. А когда 

дошел до Вука Бранковича, предавшего царя в Косово, певец пропел: «Будь проклято все его племя во 

всех поколениях», – и все хором выкрикнули «Будь проклято!» и повскакивали с мест, как будто выискивая 

предателя всего сербства. 

А. П. Ровинский 

71

объемны, что могли бы заполнить одну огромную комнату. 

Среди самых известных авторов: А. Ф. Гильфердинг, П. А. 

Ровинский, Арчибальд Пейтон, Чарльз Лем, Аделина Полина 

Ирби, Джорджина Мур Маккензи, Мэри Е. Дарэм, Феликс 

Каниц, Густав Раш... 

Однако, следует упомянуть и о том, что большая путевых 

заметок о Сербии не переведена на сербский язык. 

Когда в Сербию приезжают люди из такой огромной 

страны как Россия, можно было бы ожидать от них, что 

на все здесь они будут смотреть свысока. Но это далеко не 

так. Русские путешественники часто приезжали к сербам 

как к себе равным. Во многом такое отношение объяснялось 

и историческими обстоятельствами. Для России, после 

поражения в Крымской войне 1856, года очень важно 

было вернуться на Балканы. В Москве медленно зарождалась 

идея панславизма, а существовали и тайны планы 

расширения влияния на Боснию и Герцеговину 

Одним из главных заговорщиков территориального 

разграничения православия и католичества в Боснии 

был Александр Гильфердинг, дипломат царской России. 

Известны его желчная полемика по Восточному вопросу 

с Евгением Кватерником, лидером Партии хорватского 

исторического права, ссорились они по вопросу положения 

сербского народа и, особенно остро Гильфердинг протестовал 

против идеи Кватерника «вписать» словенцев в 

будущие границы Хорватии. В самой Сербии, которой в то 

время правил Михайло Обренович, настроения были проевропейские 

и славянофильские идеи не пришлись ко двору. 

Князь Михайло даже запретил русским словянофилам 

издавать в Белграде журнал «Скупщина». Поэтому русская 

официальная политика шестнадцатью годами позже (1876 

г.) обвинила сербов в том, что они сами виноваты в оккупации 

Боснии и Герцеговины, поскольку чрезмерно увлеклись 

своими снами о каком-либо объединенном югославянском 

государстве с хорватами. Александр Гильфердинг 

был не только в Боснии и Герцеговине, он путешествовал и 

далее и добрался ло Старой Сербии. Его описания местностей 

сегодняшнего Косово и Метохии пронизаны хорошим 

знанием истории и хорошей наблюдательностью. Детали 

из Печи: «Такой пример согласия и любви к общему делу 

можно видеть только у печских христиан. Монахи патриаршего 

монастыря рассказывали мне о щедрости печских 

христиан по отношению монастырю. Ни один житель не 

выйдет из церкви в праздник, не дав монастырю часть своей 

недельной платы. Община содержит школу, образцовую 

для этой местности. Школа существует уже 70 лет. Думаю,

что это одна их самых старых славянских школ в Турции 

(...). А в Печи два года назад основана и женская школа 

и в ней сейчас учатся около 40 девочек. Одна бедная вдова, 

– попадья Катарина Симич, всю свою жизнь посветила 

школе. Она свой дом отдала под школу и бесплатно учила 

девочек читать церковные книги. Она учит их письму и 

женскому рукаделию. Весь гонорар, который она требует 

от общины, идет на ежедневное пропитание для девочек. 

Наблюдение из Призрена: 

«Призренским христианам оставлены только небольшие 

и неприглядные церкви, в то время как великолепные 

храмы, украшавшие столицу Сербского Царства, отняты. 

Я уже говорил, что великий монастырь Св. Архангелов под 

Душановым городом разрушили турки, чтобы построить 

там мечеть. Просторная и красивая церковь Св. Параскевы, 

в нижней части города переделана в мечеть. Мусульмане 

даже не постарались скрыть следы ее бывшей христианской 

принадлежности. Над церковью как и раньше поднимается 

колокольня. На северной стене, как и прежде, виден 

текст Саввы Сербского, в котором буквы художественно 

выложены кирпичем. Внутри постройки ясно видно, как 

и раньше, место для алтаря. Убран только иконостас. (...) 

Этот христианский характер «главной мечети» настолько 

поразителен и неприятен и самим мусульманам, что они 

очень редко и без радости посещают ее». 

(Александр Ф. Гильфердинг, Путешествие 

по Герцеговине, Боснии и Старой Сербии, 

НИУ Служебный лист СРЮ, 1996, Белград) 

Другого русского путешественника Павла Апполоновича 

Ровинского в Записках о Сербии 1868-1869 больше всего 

интересовала обычная будничная жизнь, и, прежде всего, 

семья и семейные отношения, а также обычаи. Весьма 

остроумны, а часто и язвительны, его наблюдения об отношениях 

муж–жена–свекровь–золовка, в которых обычно 

жене достается больше всех, если что-либо сделано против 

желания золовки или свекрови, но в любом случае это будет 

против ее желания, заключает Ровинский. Часто встречающаяся 

у него тема – тема женской эмансипации. 

«Сербская женщина все еще подвергается истязаниям 

мужчин, но в Белграде она значительно больше эмансипирована 

и распутная жизнь мужа может выйти ему боком, 

потому что жена имеет право развестись с ним. Митрополит 

Белградский в связи с этим имеет много работы, причем 

в Белграде, и вообще в городах, развод требуют жены, 

а в селах – мужья...»

Ровинский понял дух нашего народа практически сразу. 

Из нескольких предложений становится ясно, что писатель 

– отличный психолог и за короткое время успел увидеть 

основные особенности нашего характера. 

«Путешествуя по Сербии я понял, что в ней всё непостоянно, 

неопределенно, вся Сербия живет в ожидании 

чего-то, и вся она как-то по-военному настроена. Но в то 

же время нигде в Сербии не увидел я уважения к военному 

званию, которое можно встретить у нас, и даже в Западной 

Европе. 

В одной сербской песне девушка выбирает жениха и не 

хочет выходить замуж ни за пастуха, ни за торговца, ни за 

военного, она выбирает землепашца...» 

(Павел Апполонович Ровинский, Записки о Сербии 

1868-1869, Матица српска, 1994, Нови Сад) 

Если говорить о британцах, то они до тридцатых годов 

XIX века, редко бывали в наших краях. С тридцатых годов 

Великобритания проявляет большую заинтересованность 

в решении Восточного вопроса, и тогда в Белград приезжает 

первый британский консул. Первым осведомленным 

любознательным и систематичным путешественником по 

Сербии был Эндрю Арчибальд Пейтон (1811-1874 гг.). Его 

путевые заметки вобрали в себя и жанр исторического 

рассказа, и политическй обзор, и непосредственные описания 

виденного и пережитого. Книги Пейтона одновременно 

были и великолепным путеводителем для любого 

английского путешественника. 

Пейтон всегда основательно готовился к своим путешествиям, 

читал всю доступную литературу о тех краях, куда 

хотел поехать. Он долгое время пробыл в Сирии, Египте, 

Турции, Румынии, Австрии, Далмации, Черногории, Хорватии 

и Греции. Говорил на нескольких европейских языках, 

на арабском, турецком и неплохо знал сербский. По 

Сербии он путешествовал трижды, прежде чем опубликовал 

свои первые путевые заметки о ней. 

В Сербии Пейтон был в очень интересное время для 

каждого любознательного путешественника. Первое и 

Второе сербские восстания были еще «свежи» в памяти, 

многие из участников тех событий были еще живы, а исторические 

места, связанные с восстаниями, изменились 

мало. Он познакомился с Симой Милутиновичем Сарайлией, 

попом Лукой Лазаревичем и множеством бойцов 

Карагеоргия. Это было время когда молодое сербское государство 

стремительно освобождалась от звания турецкой 

провинции. Белград застраивался по европейским 

образцам, белградцы носили европейское платье и уже 

74 

Джордже Крстич: «Церковь в местечке Таково» 

усвоили европейские манеры. А сам Пейтон хотел видеть 

и слышать всё и был нетребователен. Он даже носил феску 

во время своего путешествия по Сербии, поскольку этого 

требовали обстоятельства. В своих заметках Пейтон, первый 

из британцев, рекламировал сливовицу, каймак, смедеревский 

и неготинский виноград и вина. 

«Устал в дороге и спал крепко. Проснулся посвежевшим. 

как только встал с кровати, появилась хозяйка и 

прежде чем я понял ее намерения, поцеловала мою руку. 

«Хорошо спали? Надеюсь, вы отдохнули». Она продолжала 

любезно расспрашивать меня, одновременно принимая 

из рук служанки поднос, на котором стояли стаканчик со 

сливовицей, тарелочка с вареньем из роз и большая круглая 

чаша чешского хрусталя с водой; все это, включая и 

курительную трубку, было вступлением к завтраку, который 

состоял из кофе и тоста, а вместо молока у нас был 

каймак – так называется турецкий молочный крем». 

Конечно, среди известных английских путешественников 

по Сербии нельзя не упомянуть и пистелей Чарльза 

Лема и Джана П. Симсона, а также Аделину Полину Ирби, 

большую благодетельницу, которую сербский народ помнит 

под именем Мисс Ирби. В отличие от Пейтона, в своих 

очерках Мисс Ирби не старалась уйти «в народ», что несколько 

не совпадает с ее благотворительной деятельностью 

в Сербии, которой она посвятила жизнь. 

Однако, в путевых заметках о Сербии в британской 

литературе главное слово принадлежит Мэри Э. Дарэм. 

За четверть века она написала и издала семь книг и ряд 

очерков в ведуших английских газетах и журналах. Была 

членом двух королевских институтов, а свою жизнь по-

святила исключительно научной и политической работе. 

В книге «По сербским землям» Мэри Дарэм собрала ряд 

блистательных наблюдений о сербском народе и сербских 

неприятелях, и вся ее работа имела большое значение для 

изучения последней эпохи патриархального времени Сербии 

и периода ее освободительных войн. 

Фрагмент описания местечка Иваница: «В воскресенье 

был какой-то праздник. Мы все пришли на луг, находящийся 

в трех километрах от села. На воловьих упряжках 

привезли столы и стулья, пиво, хлеб и черешню – все что 

нужно Иванице для веселого вечера. И я сама была частью 

забавы, потому что все, кто еще не был знаком со мной, 

сейчас получил такую возможность. 

Священник приехал верхом на коне со своими одеждами 

в переметных сумках. Из трех кольев и доски, покрытой 

полотном он устроил малый алтарь на лугу, а сбоку 

посадил зеленый куст. Тогда мужчины подошли к нему 

поближе и встали вокруг него, а женщины 

– немного вдали и – началась молитва. 

Редкий дымок от ладана вился на 

фоне мрачных гор, окружавших нас, а 

крестьяне, одетые в свои лучшие разноцветные 

одежды, пели от всей души, 

пока волы мирно жевали в стороне. 

Вдруг небо над узкой долиной нахмурилось 

и покраснело; все покрыла густая 

грозовая туча, которая в один момент 

разверзлась над нами. Священник 

подхватил свою мантию и книги, и все 

мы стремглав побежали к нескольким 

шалашам, стоящих неподалеку от нас и 

сгрудились в них. (...) 

Но гроза затихала и, хотя дождь 

все еще падал и вода собиралась в лужах, 

самоотверженный священник уже 

спешил завершить молитву; конечно, 

прежде всего выйдя из шалаша и шлепая 

по лугу. До того момента, когда я 

появилась на сцене, все шло полным 

ходом: ладан устанавливался, а солнце 

пробивалось сквозь разрывы облаков. 

Как только служба завершилась, грянула 

музыка и началось коло и, несмотря 

на сырость, крестьяне скакали и повизгивали, 

высоко поднимая ноги в густой 

после праздника у него было много пациентов, и я нисколько 

не удивилась – слишком сыро было в этот день». 

Мэри Э. Дарэм, По сербским землям, Српска Европа, 

1997, Белград) 

Густав Раш – писатель и публицист, может быть наиболее 

интересный и популярный немецкий путешественник 

по нашим землям во второй половине XIX века. Его 

записки оставляют идеализированную картину сербского 

народа, но не скрывают и недостатков сербских городов. 

«В Чачаке нет уличного освещения, и он не может похвалиться 

хорошими тротуарами, как и большоинство 

сербских городов, поэтому мое возвращение было бы 

значительно более трудным, если бы начальник, мудро 

всё предвидя, не позаботился о безопасности моих рук 

и ног. Поэтому у ворот доктора Тренчини меня ожидали 

трое полицейских. Один из них шел впереди и огромным 

фонарем освещал каждый камень 

тротуара, а двое других с ятаганами и 

пистолетами, заткнутыми за широкие 

красные пояса, шли за мной, чтобы ничего 

не случилось». 

Порядочный начальник и честные 

полицейские! Было бы достаточно и 

одного, с большим фонарем!» 

Ода горам Рудник: «Горы Рудник! 

Сколько воспоминаний сербов связано 

с этим горами! Они были уже известны 

во времена римлян. Недра их полны 

богатыми месторождениями полезных 

ископаемых, которые использовали и 

римляне, и сербы – большие залежи 

олова, меди, серы, мышьяка, магнитного 

железняка и кобальта, позволили здесь 

устроить рудники». 

Можно сказать, что народ ценен настолько, 

сколько о нем написано, также 

можно сказать, что ценность человека 

определяется числом его друзей. В соответствии 

с этим принципом, сербам 

стыдиться нечего: они были интересны 

многим, даже и самым надменным нациям, 

а это, конечно, значительно настолько, 

что переживет и надвигающуюся 

культурную уравниловку и процессы 

мокрой траве. Но все, даже доктор счи- 

Дж. Миловановић: 

глобализации. 

«Пандур», акварель, 1879. 

тали, что все в порядке. Поздее, он(доктор) говорил мне, что 

75

Сумерки на Каменной горе, юго-западная Сербия

Сопочанские фрески относятся к 

шедеврам монументального искусства, 

утверждает Виктор Лазарев, 

признанный в мире специалист 

по вопросам византийского искуства 

ОСЕНЕННЫЕ 

ЗОЛОТЫМ СИЯНИЕМ 

«Было бы хорошо, если бы я успел для Метаморфозы богов 

получше изучить ваше средневековье. Настенная живопись 

конца XIII века в Сербии представляет значительную 

часть средневекового европейского искусства. 

(Андре Мальро, Париж, 1984)

Kак и фрески монастырей Милешево и Градац, фрески в 

Сопочанах имеют желтый фон, который в свое время 

был покрыт тонким слоем золота. По своему стилю сопочанские 

фрески являются одним из наиболее прогрессивных 

памятников монументального искусства XIII века. 

Отдельные сцены отличаются ярко выраженным впечатлением 

просторности, восприятию которого значительно 

помогают архитектурные кулисы, искусно используемые 

как фактор, влияющий на создание этого впечатления: 

евангелисты представлены на заднем фоне, который составлен 

от гармоничных зданий. В сцене «Христос в храме» 

на заднем плане представлены витые постройки, подобные 

тем, которые мы видим на мозаиках церкви Христа Хора 

(мечеть Карие). Здания и стены рядом с распятием распределены 

таким образом, что подчеркивают смену планов. 

Движения фигур достаточно свободны. Широкая, как 

будто раздуваемая ветром одежда оживляет контур, иногда 

закрытый, который и придает фрескам особенную 

художественную выразительность. В композиции «Распятие» 

движения приобретают трагическую напряженность: 

Богородица теряет сознание, тело Христа сильно выгнуто, 

его голова бессильно склонилась на плечо, солдат с копьем 

представлен в агрессивной позе. 

В то же время, коренным образом меняется и живописная 

техника. Вместо линейной обработки форм, типичной 

для XII века, вводится свободная художественная техника, 

основывающаяся на широких мягких мазках. Этими мазками 

слои краски ложатся друг за другом, создавая голубоватые и 

зеленые отражения и энергичные белые акценты света... 

На сопочанских фресках, однако, наряду с этими элементами, 

и дальше видны остатки романтизма, который 

узнаваем, главным образом по громоздкости фигур, по 

грубым мазкам неповоротливых конечностей и по крутым, 

параллельным или изломленным драпировкам. 

Сопочанские фрески с их крупными формами и большой 

площадью, с их ясными и яркими композициями, с 

их удивительным слиянием со стенами храма несомненно 

Стефан Урош Первый Неманич, фреска, фрагмент 

ктиторской композиции в монастыре Сопочаны, XIII век 

можно отнести к шедерврам средневековой монументальной 

живописи. Это искусство привлекает к себе жизненным 

полнокровием, настоящим эпическим характером, 

величественной монументальностью. Оно могло сформироваться 

только на плодородной почве молодой культуры, 

крепко связанной с народными традициями. 

В Сопочанах мы встречаемся с одним из самых жизнеспособных 

вариантов искусства XIII века. Нигде больше 

мы не найдем такой реалистической обработки ликов, в 

которых запечатлен славянский тип лица, нигде больше 

краски не достигают такой светлости и прозрачности. В 

Сопочанах невольно на память приходят фрески Пьеро 

Делла Франческа. Эта ассоциация совсем не случайна, поскольку 

и здесь палитра основана на необыкновенно светлых 

красках: небесно-голубой, бледно-фиолетовой, серостальной, 

лиловой, белой и золотисто-желтой. 

Сила сербской живописти не в изяществе и утонченности форм, а в особой свежести и непосредственности образов. 

Сербские художники склонны обогащать церковные легенды деталями, взятыми из той действительности, которая 

их окружает. Сцены, которые они представляют, отличаются невероятной живостью и конкретикой. Нигде больше мы не 

найдем такого разнообразия иконографических типов, многие их которых берут начало из старых восточных источников, 

и такого огромного интереса к фабуле, часто обогащенной забавными жанровыми мотивами. Без сомнений, это влияние 

народного искусства. В плане тематической разработки сцен, сербской живописи XIV века нет равных. Однако, она редко 

достигает того изящества и благородства, которое так характерно для чисто византийских памятников, для константинопольского 

искусства. 

(Виктор Лазарев) 

80

Сопочаны были ограблены турками в конце 17 века. Сожженные, разрушеные, без дорогостоящей (в 

то время) оловянной крыши, они ждали своего восстановления вплоть до 1930 года – лучшие образцы 

сербской живописи, оказались выставленными на солнце, дожди и снег. И когда архитектор Дероко и поэт 

Растко Петрович, совершили настоящее паломничество, пройдя пешком два десятка километров от Нового 

Пазара до старой церкви Уроша, у них захватило дыхание от красоты. Освещенные солнцем фрески Сопочан 

золотились и сверкали. Дероко описывает эту встречу как встречу смертника с красотой Божией и записывает 

еретическую мысль, что монастырь не нужно покрывать крышей, потому что будет потеряно это 

чудесное золотое сияние фресок. Он был не прав, сопочанские фрески и после восстановления монастыря 

блестят, играя светом, проникающим в храм через окна на стенах и в куполе, как будто золотое сияние исходит 

именно из них. 

Не поддавшиеся дождям и снегам. Не поддавшиеся аммиачным испарениям. Не поддавшиеся разрушению 

войск, как чертей, пронесшихся и разрушивших монастырь. Веками. Золотой фон фресок почти полностью 

исчез, но темная охра, основная краска церкви, еще хранит золотой блеск, где-то в глубоких слоях. 

О художнике Сопочан известно только, что был он грек, и удивительно, что о других его каких-либо работах 

никто не знает. Сходства некторых сопочанских ликов с ликами миниатюр с Афона, приблизительное сходство 

с фресками Милешева, и даже некоторое подобие скульптурам далеких западных кафедральных соборов 

подкрепляет тезис, что «искусство не имитация или подражание, просто художникам часто снятся одни и 

те же сны». Но это совсем не приближает нас к открытию тайны: кто же был этот художник? 

Архангел Михаил («Защитик Святой 

Троицы»), фреска, Сопочаны, XIII век 

81

Сопочанский художник – один 

из прекраснейших и чувственных 

колористов нашей живописи. 

Он нашел тончайшие созвучия красок, 

которые придают картине сияние 

– мягкое, как бы пропущенное 

через тюль, его линия имеет тот 

прекрасный стиль, который извлекает 

музыку из форм и движений. 

Основные элементы картины – линия, 

облик и цвет, доведены до совершенства, 

и время не скрывает 

сути фрески. Работы сопочанского 

мастера превосходят всё, созданное 

в Сербии до этого времени, сопочанская 

живописть – плод созидательной 

мощи и самых высоких 

художественных знаний. В Сопочанах 

кажется, что все лики светятся 

внутренним светом. Сопочанский 

художник оставил нам свое видение 

новозаветных событий, эпическое 

и монументальное: торжественное 

без риторики, теплое без патетики, 

ясное и гуманистическое, исходящее 

из веры, которая несет спокойствие, 

доброту и всепрощение... Общий 

тон, несущий покой, ясность и 

новые ощущения. 

Святой Петр, фреска, монастырь Сопочаны, XIII век 

(Десанка Милошевич) 

82

Богородица, фреска, деталь ктиторске ктиторской 

композиции в монастыре Сопочаны, XIII век

Успение Богородице, фреска на стене 

нефа, фрагмент, Сопочаны, XIII век

Куда исчезли сокровища царя Немани, 

спрашивается в одной песне. 

В ответ перечисляются все монастыри, 

построенные Неманей. Во имя спасения 

своей души и во здравие потомков 

ХРАМЫ 

БОЖЕСТВЕННОЙ 

КРАСОТЫ

Период правления Стефана Немани (1168-1196;+1199 

гг) – родоначальника святой династии Неманичей, 

обозначил не только начало самостоятельности сербского 

средневекового государства, но и начало формирования 

сербской монументальной живописи, стремительно расцветавшей 

в течение всего следующего столетия. Две свои 

первые задужбины (задужбина – от серб. монастырь или 

храм, воздвигнутый во спасение души) Стефан Неманя построил 

еще будучи жупаном в тогдашней своей области 

Топлице: церковь Пресвятой Богородицы в Куршумлии, 

поставленной на фундаменте старой византийской церкви, 

и церковь Св. Николая. Церковь Св. Николая представляет 

собой однонефный храм, образующий крест, с трехстенной 

апсидой. Это первый сербский храм с подобной архитектурой, 

относящийся к так назывемой «рашской школе». 

В честь победы в столкновениях с Византией, но и с 

собственными братьями, Стефан Неманя, в то время уже 

ставший великим жупаном, возле теперешнего Нового 

Пазара на холме возвел храм, посвященный воину- победоносцу, 

святому Георгию. 

За основу был взят план церкви Св. Николая в Топлице, 

с боковых сторон нефа сделаны входы, а центральную позицию 

занимают высокие башни-звонницы, по ним церковь 

получила название Джурджеви Ступови (от средневекового 

сербского ступ – башня). 

Живопись этого храма неоднократно подвергались 

разрушениям. Часть фресок была перенесена в Народный 

музей Белграда, а небольшие фрагменты сохранены в самой 

церкви. 

В предворье купола были расположены фрески пророков, 

а сцены из цикла Великих Праздников были распределены 

на две зоны: поткупольную и среднюю. В пендантивах 

(треугольных сферических элементах купольной 

конструкции) представлены евангелисты, а бюсты святителей 

изображены в медальонах или как иконы на стенах. 

Венцом ктиторской (ктитор – от греч. строю, приобретаю, 

означающего в Византии человека, построивший или 

украсивший храм) деятельности великого жупана Стефана 

Немани стала церковь Богородицы Эвергетиды (Благодетельницы) 

в Студенице. Строительство монастыря началось 

в 1186 году и большей частью было завершено в 1197, 

когда Неманя как монах Симеон совершил паломничество 

в Афон, где со своим младшим сыном Саввой приступил к 

восстановлению монастыря Хиландар. 

Студеница – однонефная церковь с куполом, трехстенным 

типом алтаря, боковыми вестибюлями. Структура внутрен- 

Монастырь Студеница, 

задужбина Стефана Немани, XII век 

88

Монастырь Джурджеви Ступови, 

Стефана Немани, XII век (в данный 

момент под реконструкцией) 

«Дворцов из прошлого мы, сербы, не имеем. 

Но мы усеяны церквями и монастырями. 

Церкви и монастыри – задужбины наших правителей, 

были настоящим домом для пастухов, 

и настоящим дворцом для правителей» 

(Исидора Секулич) 

89

малая церковь Св. Николая, построенная в XIII веке. Не- 

него помещения сделана по образцу византийских построек, 

а фасады обработаны по типу романской архитектуры, и 

тем самым образовано единственное в своем роде слияние 

искусств Востока и Запада. Благодаря длинной, написанной 

золотом в простенке предворья надписи, нам известно, что 

храм в Студенице был расписан в 1208/09 гг. стараниями 

сыновей Немани – Стефана, Вукана и Саввы – в то время 

уже рукоположенного архимандрита монастыря – особо заботившегося 

об украшении 

отцовской задужбины. 

Сцены, выбранные для 

росписи этого монастыря, в 

большой мере были продиктованы 

особым предназначением 

монастыря – как усыпальницы 

Стефана Немани. 

Усилиями Саввы сюда были 

перенесены, непосредственно 

перед началом росписи, мощи 

Немани из Хиландара В алтаре 

и подкуполье на желтый 

фон клеились тонкие листы 

золота, которые затем разрисовывались, 

таким образом 

добивались эффекта богатой 

техники мозаики. В других 

пределах живопись велась 

по голубому фону, а листами 

золота украшались ореолы и 

имена святителей, которые, 

так же как и названия праздников 

и тексты на свитках, 

написаны впервые на старосербском 

языке. Композиции 

и фигуры больших размеров 

и просто обработаны. Спокойные 

сколько сохранившихся фресок, появившихся здесь в сороковых 

годах XIII века отличаются четкими мазками чертежей 

и контрастами светлого и темного. 

По вступлении на престол Стефан Неманич (1196 – 

1228 гг), в то время зять византийского василевса, должен 

был бороться со сложными внутренними и внешними 

причинами, сложившимися в Сербии. Конфликт с братом 

Вуканом со временем был 

сглажен, а сближение с Венецианской 

республикой, в 

то время самой влиятельной 

силы на Балканах, привело к 

женитьбе с Анной Дандоло, 

внучкой венецианского дожа 

Энрика Дандоло. (Стефан Неманич 

в 1200/01 г.развелся с 

Евдокией, дочерью византийского 

царя Алексия III Ангела). 

В 1217 году папа Гонорий 

III через своего посла передал 

ему королевскую корону. 

Когда в 1204 году Цариград 

пал под натиском крестоносцев 

и стал столицей Латинского 

царства, Савва Неманич 

в 1219 году отправился в Никею, 

где находились резиденции 

царя и патриарха, чтобы 

испросить у них самостоятельности 

сербской церкви. В 

Никее Савва был рукоположен 

в сан первого архиепископа 

сербской автокефальной 

церкви. Жича стала его резиденцией. 

Помимо Рашской, 

и торжественные 

Призренской и Липлянской 

позы фигур подчеркивают 

епископий, некогда подчинявшихся 

величавый, вневременной 

Охридской архиеписко- 

вид святителей. На западной Уход Стефана Немани на Афон, фрагмент фрески пии, были образованы новые: 

из монастыря Студеница, приблизительно 1235 год 

стене нефа представлено монументальное 

Зетская, Хумская, Дабарская, 

Распятие, полное символов. 

В сороковых годах XIII века к церкви пристроен пронаос 

с боковыми капеллами, строительством которого занимался 

Моравичская, Будимлянская, Хвостанская и Топличская. 

Строительство монастыря Жича было начато Стефаном 

Неманичем, еще во время его великого жупанства в 

внук Стефана Немани, король Радослав (1228-1234 

гг). Комплексу монастыря Студеницы принадлежит и 


90

Студеница: Купола церкви Успения 

Богородицы в Студенице, XII век

Студеница 

В 

житие Немани о строительстве Студеницы говорится: «Это пустынное место 

было охотничьими угодиями. Когда господин наш и самодержец Стефан Неманя, 

владевший всеми сербскими землями, приехал сюда на охоту, повелел он 

на этом пустынном месте построить монастырь». Здесь Неманя жил до того, как 

отправится на Афон помогать своему сыну Святому Савве в строительстве монастыря 

Хиландар. После смерти Немани, Святой Савва перенес его мощи в Сербию 

и над ними промирил своих братьев Вукана и Стефана Первовенчанного, воевавших 

за престол. В Студенице похоронены Неманя, его жена Ана, сыновья Вукан и 

Стефан и внук Радослав. 

92

Распятие, знаменитая фреска из церкви 

Успения Богородицы в Студенице

Распятие в Студенице, фрагмент фрески, XIII век 

94

«Введение во храм»: фреска из Королевской 

церкви в Студенице, фрагмент, XIII век

Неманя правитель или Симеон монах 

– неизвестно кто важнее? Симеон 

монах или Симеон мироточивый? 

До своей смерти или после? 

Несколько личностей в одном человек. 

Воин и правитель, народолюбец 

или боголюбец, богач или убогий подвижник, 

светский человек и святой. 

Одно только слово определяет всю личность 

Немани – теодул, что значит слуга 

Божий. 

Неманя был удивительным человеком. 

Дважды был крещен, в своей жизни 

имел два звания, две могилы после 

смерти. Первый раз был крещен по 

католическому обряду, затем, когда вырос, 

крестился по православным традициям. 

Как правитель носил имя Неманя 

(библейское имя – Нехемия), а в 

монашестве звался Симеоном. Был монархом 

и меченосцем, а под старость – 

монахом и крестоносцем. Первая гробница 

его была в Хиландаре, а затем – в 

Студенице. Он – основатель династии 

Неманичей. После себя оставил не только 

потомков своих, но и меч и крест как 

программу служения Господу. 

Был господин и раб. Воевал с братьями 

и врагами Знал, что значит предательство 

родного брата. Против греков 

боролся за сохранение сербского имени, 

чтобы не расствориться в эллинизме. 

А наряду со всеми эти войнами и 

борьбой, мог за свою долгую и тяжелую 

жизнь воздвигнуть несколько великолепных 

церквей; все заветные (Джурджеви 

Ступови, Студеница, Хиландар, 

церкви и монастыри в Рашке и Куршумлии...) 

 

(Святой архиепископ 

Николай Велимирович)


Монастырь Жича, XIII век, фрагменты скульптурных украшений 

1206 году. Считается, что обряд коронования Стефана Неманича 

был проведен в Жиче, а это свидетельствует о том, 

что строительство храма Вознесения Христова – Святого 

Спаса было завершено до 1217 года. В 1233/34 гг. в Жиче 

к монастырю дополнительно был пристроен просторный 

пронаос с башней. Для Жичи характерны оштукатуренные 

в красный цвет фасады. 

Во внешнем пронаосе проводились торжественные коронования 

сербских монархов, а в самой церкви хранились 

драгоценные сербские реликвии, фрагмент Честного креста, 

правая рука и часть головы святого Иоанна Крестителя, 

риза и пояс Пресвятой Богородицы, мощи апостолов, 

пропроков и мучеников. 

Роль Саввы как идейного творца живописной росписи 

заметна как в Жичской церкви, так и в церкви Вознесения 

в Мелешеве, задужбине короля Владислава (1234 – 1243). Из 

разных источников известно, что Савва, возвращаясь из Никеи, 

привез с собой «из Константинова града мраморников 

и художников». В конце XIII века Жича была разрушена во 

время нападения Кумана, поэтому сохранилась только часть 

первобытной живописи – «Распятие» и «Снятие с креста», а 

также фигуры апостолов на боковых хорах и над вратами в 

боковых капеллах – погрудные изображения архангелов. 

Церковь Вознесения Христова в Милешеве – задужбина 

и усыпальница второго сына Стефана Первовенчанного 

короля Владислава. Построена по образу и подобию Жичи, 

а росписи на основании исторических портретов можно 

датировать периодом между 1220 и 1228 гг. Сцены в наосе 

выполнены на золотом фоне, имитирующем мозаику. Важное 

место занимают портреты. Живопись Милешева отличает 

красота ликов, благородство пропорций, мастерски 

составленные композиции, что было использовано в широко 

известной сцене «Ангела на гробе Христовом». В Милешеве 

был похоронен король Владислав, и сюда же были 

перенесены в 1237 году мощи Святого Саввы из Трново, 

где он умер 14/27 января 1235 года. По словам Ефрема 

Сирина, могила Святого Саввы находилась во внешнем 

пронаосе, который был расписан сценами из Страшного 

суда. Как гробница Святого Саввы монастырь Милешева 

пользовался большим авторитетом. В иерархии сербских 

монастырей Милешева занимала второе место. В 1595 году 

по указу Синан-паши турки вынесли из Милешевы мощи 

Святого Саввы и сожгли на Врачаре в Белграде. 

родолжение на стр. 123 

100

ЖИЧА 

Жичу называют «семивратная», именно в этом монастыре коронованы семь 

сербских королей, и каждый из них во время церемонии выходил через специально 

для него выстроенные двери, которые после окончания церемонии вновь 

закладывались. Первый коронованный сербский король – Стефан Первовенчанный, 

подобно своему дважды крещеному отцу, был коронован дважды: по римскому 

и по византийскому обрядам. 

Историки часто отрицают второе коронование, о нем не осталось документов. 

А по свидетельству Доментиана первый церемониал был совершен папской короной, 

но по византийскому православному обряду.

Монастырь Милешева, XIII век, 

задужбина короля Владислава Неманича: 

Именно здесь до сожжения почивали 

мощи Святого Саввы

ГРАДАЦ 

Гадац, находящийся сегодня в 12 километрах от 

Ибарского шоссе, в средние века располагался на 

важном пути в направлении Арилье, ветка которого 

вела к Студенице. Монастырская церковь посвящена 

Благовещению Богородицы, монастырь имел крепостные 

стены, монастырскую гостиницу, просторную трапезную, 

хозяйственные помещения... Это был большой 

сербский монастырь, который был построен королевой 

Еленой Анжуйской, супругой Стефана Уроша Первого. 

В этом монастыре в 1314 году королева была похоронена 

в гробнице «для двоих». Она предполагала почивать 

рядом со своим супругом, но Бог распорядился 

иначе. (Король Урош преставился как монах в Хуме, а 

затем был перенесен в свою задужбину – монастырь 

Сопочаны, и был похоронен рядом с матерью – венецианской 

принцессой Аной Дондоло и отцом 

– Стефаном Первовенчанным.) 

Хотя на ктиторской композиции она 

представлена вместе с мужем, очевидно, 

что королева Елена была главным ктитором 

Градца, о чем свидетельствуют некоторые 

западные элементы, искусно интегрированные 

в рашскую строительноую схему, 

что делает Градац жемчужиной двух стилей 

– византийского (православного) и готического 

(католического). Например, арки 

над порталом, восьмиугольный тамбур 

под куполом и контрфорсы, конструктивно 

«усиливающие» стены снаружи, 

посредством арочной конструкции, 

которая придерживает кровлю, выполнены 

в типично готическом стиле. 

Очевидно, что одна группа мастеров 

строила храм примерно до двух 

метров в высоту, а затем за дело принялась 

другая группа, работавшая в Королева Елена (Анжуйская), фреска, 

стиле западной архитектуры. 

монастырь Грачаница, XIV век 

Сохранившиеся фрески (многие 

уничтожены) монументальны, драпировки одежды 

выполнены в зеленых и лиловых тонах, головы святителей 

прорисованы с эллинским пониманием красоты 

– вкус и культура королевы ярко выражены и в 

архитектурном стиле и во фресках Градаца. 

Елена была одной из любимых сербских королев. 

Крещеная в католичестве, она затем перешла в православие, 

а по ее благодеяниям ее помнят и православные 

монахи и католические бенедектинцы. Королева 

Елена – одна из редких королев династии Неманичей, 

которая играла важную роль в государственной политике 

и культуре Сербии. Даже после смерти мужа Уроша 

Первого, ей была отдана в управление отдельная область. 

Она была мудра, образована, предприимчива. 

Снискала уважение как католиков, так и православных. 

И хотя по приезде в Сербию она сменила веру, 

тем не менее продолжала поддерживать контакты с 

католическим миром. Она создавала католические 

церкви в Приморье, помогала бенедиктинцам и францисканцам, 

вела переписку с папой, обращавшимся 

к ней «моя, во Христе любимая, дочь». 

В то же время, архиепископ Данило хвалит 

ее набожность и преданность православной 

церкви, упоминая о «богатых дарах, которые 

она послала на Афон». Известно, что 

она стараясь помочь, собирала девочек из 

бедных семей, организуя для них некое подобие 

школы. К сожалению, когда она умерла 

разразилсся такой суровый холод, что перенос 

ее тела в Градац связан с большими 

трудностями и почти никто не смог присутствовать 

во время ее похорон. 

До середины IV века монастырь Градац 

был богат и многолюден и играл 

важную роль. Неизвестно, что с ним 

происходило в V и VI веках. Церковь 

приведена в порядок в конце VI века. 

Тогда же была заново оловом покрыта 

крыша, но фрески в основном, к сожалению, 

были уничтожены. В конце XIX 

века над церковью был возведен навес, 

чтобы защитить ее от дальнейшего 

разрушения. После Второй мировой 

войны, после 13 лет работ по восстановлению, в 1948 

году церковь была реконструирована. К счастью, сохранилось 

довольно много первоначальных элементов, 

которые дали возможность вернуть церкви первоначальный 

облик. 

103

Монастырь Градац, XIII век, 

задужбина королевы Елены Анжуйской

Десанка Максимович 

ГРАЧАНИЦA 

Грачаница, если бы ты не была каменной, 

Если только б ты могла к небесам вознестись, 

К Богородице Милешеве и Сопочанам, 

Чтобы чужая рука рядом с тобой травы не рвала, 

Чтобы вороны по твоей паперти не ходили. 

Грачаница, если б ты могла стать яблоком, 

чтобы мы тебя спрятали глубоко за пазуху 

согрели бы тебя, студеную, от старости, 

чтобы не окружали тебя поля, полные 

рассеяных костей далеких предков. 

106

ГРАЧАНИЦА 

Облик Грачаницы несет ярко выраженные 

черты антиклассицизма, ее можно назвать, 

может быть это и анахрония, построенной в стиле 

романтизма. Сильно вытянутая в высоту, из чередующихся 

контрастных красно-белых рядов кирпича 

и штукатурки, Грачаница удачно соединяет в 

себе противоположные тенденции византийской 

и готической архитектуры, и этот симбеоз талантливых 

мастеров не сводится к механическому 

смешению разнородных форм. 

В литературно-эстетических ессе о Грачанице 

обычно много говорят об ошибках конструкции и 

появившимcя в связи с этим контрастом между 

блестящей внешней и неудачной внутренней архитектурой. 

Если же подходить к оценке внешней 

и внутренней архитектуры с одинаковым критериями, 

то грачаничская архитектура откроется 

как единый организм с цельной эстетической 

концепцией, которая одинаково выражена и в 

формах внешней архитектуры, и в пространствах 

внутренней, и в художественном стиле фресок, 

выполненных для этой архитектуры. (...) 

Вертикализация внутреннего пространства эффектно 

подчеркивается градацией света, который 

как бы растет ввысь. Однажды ориентированная 

на высоту сербская церковная архитектура, начиная 

со времен строительства Грачаницы, будет 

постоянно стремиться вверх, чтобы храмы были, 

как писали в начале XV века: «Светлые, высокие, 

лучезарные...» 

Новая направленность к монументальности заметна 

во всей системе грачаничских живописных 

декораций. Основная идея, по которой верхние 

сцены по своему содержанию принадлежат небесным 

сферам, а нижние – земным, воплощена 

мастерски: две противоположности скрещиваются 

на высоких стенах внутренней архитектуры 

Грачаницы: свет, нестерпимо яркий под куполом, 

постепенно гаснет, спускаясь вниз; движения, 

резкие в нижнем ярусе фресок, постепенно смягчаются, 

поднимаясь вверх. Беспокойство земной 

мглы и мир небесного света искусно создается 

распределением окон, которых в верхних ярусах 

становится больше. 

(Светозар Радойчич) 

109

Страшни суд, фреска из монастыря 

Грачаница, фрагмент, XIV век

Сербия имела одного правителя несомненных 

способностей, высоких 

амбиций и сильной воли, ничего не чуждавшегося 

– короля Милутина. 

Многих людей отвращал от Милутина 

его безграничный (и для человека такого 

уровня) беспримерный эгоизм и бесцеремонность, 

когда дело шло о его интересах 

и прихотях. Он был человек слабой морали 

или, возможно считая себя по своему 

положению исключительным человеком, 

суверенно поднимался над моральными 

принципами, оскорбляя при этом даже 

самых близких своих людей. Мало кто любил 

Милутина, но все его боялись. 

Он своей жестокостью, бесцеремонностью 

даже по отношению к близким, 

по тому как умел использовать любой 

удобный случай в свою пользу, похож на 

самого Неманю, только все эти характерные 

черты,он, похоже, развил в себе 

еще выше. Но в истории существует один 

жестокий факт: государство чаще всего 

создавали или поднимали именно такие 

люди. У нас ярким подтвержением этому 

являются Неманя, Милутин и в XIX веке 

князь Милош. 

(Владимир Чорович) 

Король Милутин, ктиторска фреска 

в монастыре Грачаница, 1318 год, фрагмент

Иисус Христос Вседержитель, фреска центрального купола монастыре Грачаница, 1318-1321 гг. 

112 

Христос Эммануил и Пресвятая Богородица с ангелами, 

фреска главной апсиды монастыре Грачаница, 1318-1321 гг.

Дечаны 

Смерть Милутина вызвала беспорядки в Сербии. 

Даже в описании переноса мощей короля в монастырь 

Баньска, определенный как усыпальница 

Милутина, рассказывается, что банды грабителей 

не погнушались напасть на погребальную повозку. 

На сербский престол претендуют сын Драгутина 

Владислав, а так же, по Дежевскому соглашению 

– Константин, которого сам Милутин упоминал как 

наследника, и Стефан. После коронования Стефана 

Владислав уехал в Венгрию, а о Константине известно 

только, что он погиб в борьбе против брата. 

В свое время, после неудавшегося мятежа, направленного 

против отца и в попытке захватить 

власть, на который Стефан пошел, подстрекаемый 

зетскими вельможами, Милутин приказал ослепить 

сына. Преимущество над братьями в борьбе за престол 

Стефан получил, когда до них дошло известие о 

том, что Стефан неожиданно прозрел. Это чудо было 

приписано Святому Николаю. 

После коронования Стефан наделил своего сына 

Душана титулом «молодого короля». Молодой король 

проявил себя в бою против болгар под Велбуждом. 

Победа в этой битве приписывается личному участию, 

храбрости и военному искусству будущего 

царя. Слава, которую он заслужил в этой битве, подтолкнула 

Душана начать бунт против отца, требуя 

престол. Душан нападает на дворец в Неродимле, 

Стефан бежит, сын разбивает его войска, захвативает 

в плен отца и сажает его в крепость Звечан, где 

вскоре Стефана находят задушенным при невыясненных 

обстоятельствах. Истории точно не известно 

был ли задушен Стефан по приказу сына или нет. 

Ослепленный отцом, задушенный сыном, Стефан 

– сербский король с самой трагичной судьбой. 

Он остался известным в истории по своему прозвищу 

Дечанский, которое получил по монастырю 

Дечаны – своей задужбине, где и был похоронен, 

а строительство которой закончил его сын Душан 

Сильный. 

Иконописец Лонгин: 

Святой Стефан Деченский, икона, XVI век 

115

Монастырь Високи Дечаны, 

трехстворчатое алтарное окно, XIV век

Христос Вседржитељ, купольная фреска над нефом, монастырь Високи Дечаны, XIV век 

Монастырь Дечаны – венец сербского церковного зодчества. Может быть, в Сопочанах лучшие фрески, 

возможно Грачаница со своим устремлением к небу значительнее в архитектурном смысле, а 

Жича исторически более актуальна, а Студеница навсегда первая в этом ряду, но нигде кроме Дечан нет 

такой обширной галереи фресок – их там больше тысячи и писали их более пятнадцати лет. Чудо Христово 

запечатлено более чем в двадцати сценах, страдание Исуса в тридцати, написан цикл из более чем 

двадцати фресок, иллюстрирующих строки из Гимнов Богородице. З65 картин, день за днем, церковный 

календарь, дающий представление о житие Святого Николая и Святого Георгия, с дополнением в виде 

фресок о жизни св. Иоанна Предтечи и св. Димитрия, а еще семнадцать фресок пугают нас сценами из 

Страшного суда; здесь показаны все Вселенские соборы, многочисленные фрески вдохновлены Делами 

апостольскими и Книгой Бытия... «..Здесь написана целая художественная эпопея о христианстве», 

– говорит Милан Кашанин, «…монастырь-ходячая энциклопедия христианства». К тому же, нигде, ни в 

Себрии, ни в Европе, на стенах одной церкви нет такого огромного количества фигур простых смертных 

и грешников, изображенных в сценах жизни на Земле, причем с тонко прописанными деталями! 

В то же время, помимо галереи фресок, здесь находится и большая, хорошо сохранившаяся галерея 

скульптурных украшений и пластики – с несколькими сотнями рельефов и скульптур. «Вито – младший 

брат» из Котора, который в 1327-1335 гг. строил Дечанскую церковь своей работой поставил ее на самый 

верх сербской культуры, сделав ее недостижимой. Когда речь идет о скульптурных фигурах, то доминируют 

превосходные многочисленные изображения львов, ангелов, многочисленных фантастических 

животных и птиц, ассоциирующихся со Страшным судом. 

117

Храм под защитой: Дечанский монах и итальянски 

солдат из контингента KFOR-а, начало XXI века

Бывая во многих местах по всей своей земле, он нашел некое место в окрестностях хвостанских 

называемое Дечаны, и когда его хорошо осмотрел, многими слезами возблагодарил бога и обратившись 

к вельможам, которые были с ним, сказал: «мое усердие соглашается с этим местом». 

И речами заповедал, чтобы быстро пришли камнетесы и положили начало зданию тому. А сам он, 

поставивши шатры, здесь пребывая и дивясь месту красивому, лежащему на холмах, очищенных от 

любых деревьев, местом многогранным и многоплодным, и в то же время ровным и травным, где отовсюду 

текут воды пресные, и бьют источники большие и поит его быстрая река...с западной стороны 

закрывают его высокие горы и их ущелья, и оттуда идет воздух здрав. С восточной стороны прилегает 

поле великое, наводняемое той же рекой. 

А посреди всего этого он, благочестивый, ставит богоугодный храм, внутри длинный и широкий, а 

в высоту такой, что очи на него глядючи, закатываются. Держат его столбы мраморные и исчерчен он 

разными сводами, а снаружи он составлен из многочудно изрезанного мрамора – красного и белого, и 

каменья одно с другим соединяются дивно и искусно, как будто лицо того храма – один большой камень, 

причудливо сложенный, который является в своей несказанной красоте, а это великая благодать для тех, 

кто видит его, птотому что красота камня и величина дают храму большую красоту, потому что камень 

этот в совершенстве изваян на достолепие тех, кто его учинили. 

120 

(Григорий Цамблак, Житие cв. короля Стефана Дечанского)

Фра Вито Которанин: Скульптура внутренного 

портала церкви Христа Спасителя в Высоких Дечанах


Задужбина князя Стефана, сына Вукана и внука Немани 

– церковь монастыря Морача, возведена в 1251/52 

гг, о чем свидетельствует и надпись на камне над западным 

порталом. Первоначальная живопись сохранилась в 

люнете(от франц. лунка, арочный проем в своде или стене) 

над главным входом и в дьяконионе, где представлен 

цикл, посвященный пророку Илье, в котором среди всех 

остальных имеется и «Святой Илия в пустыне»– одна из 

красивейших фресок сербской живописи XIII века. 

Церковь Святых Апостолов в Печи воздвигнута, судя 

по всему, стараниями архиепископа Саввы I в тридцатых 

годах XIII века. Три десятилетия спустя расписана стараниями 

архиепископа Арсения I. В этой церкви, в основном, 

повторяется живописная комппозиция Жичи, в куполе – 

монументальное изображение Вознесения Христова, а в 

подкупольном пространстве – сионских праздников. 

Деиcус в конхе главной апсиды говорит о том, что церковь 

– усыпальница сербских архиепископов. 

В середине XIII века сербский престол занимал король 

Урош I (1243-1276 гг). Участвуя в многочисленных столкновениях 

с соседями Урош смог укрепить сербские границы. 

За время его правления в Сербию пришли немецкие 

рудокопы-саксы и было положено начало использованию 

полезных ископаемых, а значит и увеличились богатства. 

В то же время расширилась торговля с Приморьем и Западной 

Европой. 

Задужбина короля Уроша I – монастырь Сопочаны с 

церковью Св. Троицы, по своим художественным характеристикам, 

и прежде всего, живописи, одна из самых 

знаменитых задужбин XIII века. Церковь построена около 

1260 года, а расписана в период между 1263 – 1268 гг. 

Живопись церкви Св. Троицы вобрала в себя всю мощь 

монументальной настенной росписи и представляет наи- 

«...Вижу свое разорение .» 

слова Патриарха Арсения 

Четвертого, высеченные 

на мраморном поратале в Сопочанах 

Ворон кормит святого Илию, 

фрагмент фрески, монастырь Морача, 

задужбина князя Стефана Вукановог Неманича, 1252. 

Есть ли задужбины соседних народов и правителей на сербской земле? Нет ни одной. Ни одной румынской в Краине 

(недалеко от Неготина находится монастырь Буково, но это задужбина не румынской знати, а короля Милутина). Ни 

одной болгарской в Македонии, ни одной греческой у нас. И хотя цариградская патриархия владела Сербией до прихода 

Святого Саввы и очень долго во время турок, все же нет ни одной задужбины, ни греческих правителей, ни греческих 

владык, ни греческой знати. В то же время, греческая Фессалия и окрестности болгарской столицы украшены святынями, 

воздвигнутыми сербскими ктиторами. 

Сербский национализм – универсально христианский, а никогда узкий и глупый шовинизм. Сербский святосавский национализм 

может быть определен следующим образом: обустроить свой дом, а излишками своего богатства изо всех сил 

помогать каждому народу обстроить свой дом. 

(Святой владыка Николай) 

123

«Свадьба в Кане», фрагмент фрески детаљ 

фреске, монастырь Каленич, XV век

Что я дам Господу за то, 

чем он одаривает меня 

высшую точку в искусстве XIII века. Успение Богородицы 

на западной стене нефа безусловно можно причислить к 

лучшим образцам монументальной европейской средневековой 

живописи. В пронаосе церкви помимо обычных, 

для этой части храма, сцен, находится и и фреска на которой 

изображена смерть матери короля Уроша I Анны 

Дандоло, где ясно прослеживается тенденция представить 

смерть сербской королевы как можно более похожей на 

фреску Успения Богородицы. 

Высокие требования, заданные сопочанской живописью, 

не смогли быть повторены в задужбине королевы 

Елены Анжуйской – церкви Благовещения в монастыре 

Градац, где живопись сохранилась лишь фрагментарно. 

Церковь несет в себе определенные характеристики готического 

стиля, как например, окна со стрельчатыми арками 

и четыре контрфорса в восточной части здания. 

Король Драгутин (1276-1282 гг), недолгое время был 

на престоле. В 1282 году, после неудачного падения с коня 

на охоте, он получил тяжелые повреждения и при невыясненных 

обстоятельствах на соборе в Дежево передал 

власть младшему брату Милутину (1282-1321 гг). Драгутин 

продолжал владеть северными областями государства, 

а в 1284 году от венгерского короля получил Мочванскобосанскую 

бановину, и так Белград впервые стал находится 

под властью сербского короля. Он умер в 1316 году как 

монах Феоктист. Радел о росписи пронаоса в монастыре 

Джердеви Ступови. Первый уровень входной башни этого 

монастыря превратил в часовню, живопись которой отличает 

большое чисто исторических сцен. В нижних зонах 

изображено шествие Неманича, а на сводах – четыре серб- 

Церковь святого Ахилия, Ариле, 

задужбина короля Драгутина, XIII век 

ских государственных собора, и среди них тот, в Дежево, 

на котором Драгутин передал власть младшему брату. 

Драгутин был также ктитором церкви Святого Ахиллия 

в Арилье, резиденции моравских епископов. В 1296 

году церковь была расписана, судя по всему, живописцами 

из Солоников. Традиционная живопись, выполненная 

на темном фоне, в иконографической манере, отличается 

большим числом исторических портретов. В пронаосе находится 

ктиторская композиция, которая содержит изображения 

королей Милутина, Драгутина, держащего на 

руках модель церкви, жены Драгутина Кателины и их сыновей 

– Владислава и Урошица. 

Десятилетие перед 1300 г. было отмечено обширной 

ктиторской деятельностью короля Милутина (1282-1321 

гг). Действовал он как в Сербии, так и за ее пределами – в 

Цариграде, Солониках, в Святой земле и на Афоне. Византинизация 

государства была заметна во всех сферах по- 

Геральдические символы династии Неманичей 

Геральдический знак – белый двуглавый орел – знак, которым святородная династия 

Неманичей украшала свои флаги и одежды. 

Династия Неманичей этот геральдический символ взяла из традиции Византии 

и он как государственный символ используется и по сегодняшний день. 

Белый орел – это знак евангелиста Иоанна, символ высоты, прозорливости, духовного 

подъема, а его две головы символизируют светскую и духовную власть. 

«А надеющиеся на Господа обновятся в силе: поднимут крылья, как орлы», – 

говорится в Ветхом Завете (Ис. 40:31). 

На фото: фрагмент металлического паникадила, хранящегося в Народном музее 

Белграда. 

125

Король Милутин и король Драгутин (с моделью церкви-задужбины) и королева Каталина, 

фрагмент ктиторской фрески, Церковь святого Ахилия, Ариле, 1296 г. 

литической и культурной жизни. Церкви этого периода, в 

основном, пятикупольные, в плане образующие крест, возводились 

из камня и кирпича. Настенная живопись развивалась 

параллельно с живописью Цариграда и Солоников 

в характерном стиле «ренессанса Палеолога». 

Среди многочисленных церквей короля Милутина 

выделяется церковь Богородицы Левишской в Призрене, 

восстановленная в 1308 году. Расписана она несколькими 

годами позже греческим мастером Михаилом Астрапой, 

оставившим свою подпись в пронаосе. Некоторые живописцы 

Богородицы Левишской работали над церковью в 

Жиче в период с 1309 по 1316 гг., восстанавливая росписи 

XIII века, пострадавшие в время нападения Кумана. 

В монастыре Студеница король Милутин построил 

церковь Святых Иоакима и Анны, более известную как Королевская 

церковь. В этом небольшом по размерам храме 

особо выделяются две сцены из жизни Богородицы – Рождение 

и Введение во храм. Примерно в то же время, в середине 

второго десятилетия XIV века была воздвигнута и 

126 

расписана мастерами Михаилом и Евтихием церковь Святого 

Никиты в Чучере. Следом была построена церковь 

Святого Георгия в Старом Нагоричине, в богатой росписи 

которой особое место занимают различные циклы: Великие 

Праздники, Муки Христовы, Чуда и Параболы, Менолог, 

цикл Святого Георгия и др. Позже дворцовая художественная 

мастерская короля Милутина, во главе с иконописцами 

Михаилом и Евтихием, перешла из Старого Нагоричино в 

последнюю королевскую задужбину – Грачаницу. 

Церковь монастыря Грачаница, в средних веках посвященная 

Благовещению, а сегодня Успению Богородицы, 

многие считают самым красивым сербским средневековым 

храмом. Вертикализм, подчеркнутый ступенчатым силуэтом 

здания, увенчанного высоким центральным куполом 

– ее основные художественные особенности. В Грачанице 

впервые по образцу родословного древа Есея была представлена 

родословная династии Неманичей. Здесь выделяется 

портрет старого короля и его молодой супруги Симониды 

– «в пурпуре рожденной» византийской принцессы.

Голубой ангел, знаменитая фреска, 

Церковь святого Ахилия, Ариле, 1296 г.

128 

Вход в в церковь Успения Богородицы 

и в Королевскую церковь в Студенице 

Король Милутин восстановил из фундамента католикон 

монастыря Хиландар. В это же время начата серьезная 

работа на его фундаменте, построен пирг Хруасия с параклисом 

Святого Спаса, а монастырское имение значительно 

увеличилось. 

По образцу древних афонских церквей в Лавре – Ивироны 

и Ватопеды, главная цековь в Хиландаре построена 

как развернутый нарисованный крест, и имеет две конхи 

по сторонам наоса, а алтарное пространство делится на 

три части. 

В отличие от всех предыдущих перечисленных монастырей-задужбин, 

король Милутин свою усыпальницу – 

церковь Святого Стефана в монастыре Баньска – строил 

«по подобию» мавзолея родоначальника династии – церкви 

Богородицы в Студенице. Однонефный триконховый 

купольный храм с высоким певческим трансептом и пронаосом, 

имеющий башни-колокольни, построили мастера 

Приморья. Фасад церкви был богато украшен архитектурной 

скульптурной пластикой, сохранившейся лишь фрагментарно. 

Самая значительная из них – фигура Богородицы 

с маленьким Христом на руках, которая находилась в 

люнете главного портала. Сегодня она хранится в ближайшем 

монастыре Соколица. Из живописи в церкви Святого 

Стефана сохранились под куполом только несколько медальонов 

со святителями. 

К середине XIV века был сформирован комплекс церквей 

в Печи. Архиеписком Никодимом была воздвигнута 

с северной стороны от церкви Святых апостолов церковь 

Святого Димитрия. Архиепископ Данило II южнее от Святых 

Апостолов построил церковь Богородицы Одигитрии, 

а также был построен длинный открытый пронаос перед 

всеми тремя церквями и, вдоль южной стены Одигитрии, 

воздвигнута часовня Святого Николая. О ктиторстве Милутина 

свидетельствует и его личное изображение в пронаосе 

церкви Богородицы Одигитрии. 

Храм Христа Спасителя в Дечанах, задужбина короля 

Стефана Дечанского и его сына короля и будущего царя 

Душана, строился восемь лет и был завершен в 1335 г. Центральная 

часть церкви внутри выглядит как пятинефовая, а 

снаружи – трехнефовая, базилика с монументальным пронаосом. 

Фасады облицованы чередующимися рядами белого 

и розового камня, а консоли, архивольты, обрамляющие 

окна и порталы, украшены необыкновенной лепниной. Роспись 

«Высоких Дечан» – самой крупной галереи сербской 

средневековой живописи, началась в 1338 году и продолжалась 

вплоть до 1350 года. О живописи Дечан с полным

правом можно сказать, что она носит энциклопедический 

характер. В середине XIV века сербское средневековое государство 

находилось на пике своей мощи. Король Душан 

(1331-1355 гг) в 1345 г. провозглашается царем и становится 

претендентом на византийский трон, уже давно нестабильный. 

Сербская церковь повышается до ранга патриархии. 

К сожалению, одна из царских задужбин – церковь Святых 

Архангелов, возведенная неподалеку от Призрена, в 

ущелье Быстрица – усыпальница царя Стефана Душана, не 

сохранилась до наших дней. 

Сохранилась только могила царя Душана. В юго-за падной 

части храма пространство вокруг гробницы было архитертурно 

переработано, и над могилой поставлен надробный 

памятник. На крышке саркофага в высокорельефной 

резьбе была выполнена фигура царя Душана. После того 

как турки заняли Призрен в 1455 году, монастырь был разрушен. 

Окончательно уничтожен он был в начале XVII века 

(до 1615 года), а строительный материал был использован 

при возведении мечети Синан-паши в Призрене, на фасаде 

которой и сегодня можно видеть остатки декоративной 

скульптурной пластики с церкви Святых Архангелов. 

Широкую ктиторскую деятельность сербские правители 

проводили не только за время существования независимого 

сербского царства, но и после, особенно это было характерно 

для государства короля Марка. В сороковые годы XIV века 

выдающийся правитель Йован Оливер восстановил церковь 

Святых Архангелов в Лесново. Ктиторский портрет деспота 

Йована Оливера – один их лучших в галерее сохранившихся 

средневековых портретов. Особое место в сербском изобразительном 

искусстве второй половины XIV века занимают 

фрески Маркова монастыря в окрестностях Скопье. Здесь 

изображены многочисленные циклы и сцены, а особый интерес 

представляют те из них, в которых иллюстрации новозаветных 

событий дополняют старозаветные параллели. 

На сербском престоле царя Душана сменил Урош 

(1355-1371), запомнившийся в истории как Слабый. Смерть 

Уроша в 1371 году обозначила конец двухвекового правления 

святородной династии Неманичей. В том же году 

под Черноменом на реке Марице, турецкие войска одержали 

победу в самом крупном сражении, если не считать 

окончательного падения Цариграда в 1453 году, в котором 

были убиты братья Мрнявчевич, король Вукашин и деспот 

Йован Углеша. Посде этого поражения македонские земли 

потеряли независимость, византийский и болгарский 

цари стали вассалами турецкого султана, а в Сербии начался 

большой кризис и сербское государство будет долго 

бороться за существование и с внешними неприятелями и 

со многими силами, раздиравшими его изнутри. В бассейне 

трех Морав – северных областях недавнего сербского царства, 

постепенно установилась власть князя Лазаря Хребе- 

Монастырь Бањска, задужбина 

короля Милутина, начало XIV века

ляновича. Он был женат на Милице, которая вела свой род 

од старшего сына Стефана Немани – Вукана. 

В период начиная с Маричской битвы до потери самостоятельности, 

в Поморавье и Подунавье сформировалось 

новое архитектурное направление – строительство храмов 

трехлистного плана, с одним или пятью куполами и 

характерной декоративной обработкой фасадов. 

К группе памятников, которая по своему географическому 

положению называется группой моравской школы, 

Церковь Введения Пресвятой Богородицы, монастырь Каленич, 

задужбина протопресвитера Богдана, начало XV века 

130 

принадлежат задужбины князя Лазаря, княгини Милицы, 

деспота Стефана Лазаревича, их знати и священничества. 

Среди лучших образцов построек этого направления 

можно отметить церковь Вознесения Христва в монастыре 

Раваница – усыпальницу князя Лазаря, строительство которой 

началось в 1375 году. Пятикупольный храм в основании 

имеет развитый триконх. Характерная обработка фасадов: 

чередование камня и кирпича с богатым каменным 

декором. Эта церковь, судя по всему, расписывалась в три 

приема, вплоть до 1387 года, когда работа была завершена. 

После своей гибели в Косовской битве в 1389 году князь 

Лазарь был похоронен в церкви Вознесения в Приштине, а 

затем в 1392 году его мощи были пересены в церковь Вознесения 

в Раванице. 

В тогдашей столице – Крушеваце, князем Лазарем была 

воздвигнута продворная церковь, посвященная первомученнику 

Стефану, покровителю династии Неманичей. 

Церковь сейчас известна как Лазарица. В тот год, когда началось 

строительство церкви, у князя родился первенецсын, 

престолонаследник Стефан Лазаревич. Главное отличие 

Лазарицы – ее полихромные фасады, выложенные 

чередующимися рядами камней и кирпичей, богато украшенные 

характерным каменным орнаментом и глазурованной 

керамикой. 

Монастырь Любостиня с церковью Успения Богородицы 

– задужбина княгини Милицы, в будущем монахини 

Евгении. Строительство монастыря продолжалось до 1389 

года, а роспись была закончена в 1405 году. Зодчий Любостини 

– Раде Борович, воспетый в народных песнях как 

Раде-строитель, высек свою подпись на пороге портала, ведущего 

из пронаоса в наос. Церковь в Любостине – также 

крестово-купольный храм, вписанный в триконх. Фасад 

выложен тесаным камнем, затем оштукатурен и покрыт 

фресковой основой, по которой красной краской имитируется 

каменно-кирпичная узрорная кладка. Рельефный 

орнамент моравских памятников в Любостини представляет 

геометрическое переплетение с преобладанием мотива 

лилий. Роспись храма начата еще до Косовской битвы, а 

завершена в период с 1402 по 1405 гг. иконописцем Макарием, 

пришедшим со своими мастерами из Македонии. Из 

относительно сохранившейся настенной живописи выделяется 

ктиторская композиция, на которой представлены 

княжеская пара -Лазарь и Милица, с одной стороны, а с 

другой западной стены пронаоса – деспот Стефан со знаками 

отличия верховной власти и Вук Лазаревич, а также 

сцены из цикла Чудеса Христовы, среди который настоящий 

шедевр – сцена «Исцеления расслабленного». 

Период правления деспота Стефана (1389-1427 гг, с 1402 

– деспот), останется в памяти истории как время последнего 

взлета сербского средневекового государства. Своей 

Продолжение на стр. 136

Церковь Лазарица, придворный храм 

князя Лазаря, Крушевац, 1377г.

Монастырь Любостиня, 

задужбина царицы Любицы, 1389 г.

Лебединая песня 

сербского искусства 

Новое слово в сербской живописи было сказано так называемой 

«моравской школой». Во фресках моравской школы 

воскресают старые принципы монументальности. Взамен 

уменьшения и разделения в условиях разграничения стен и сводов 

снова появляются большие пространства и монументальные 

ритмичные композиции. Благодаря легким вытянутым фигурам, 

такие композиции прекрасно гармонируют с высоким интерьером 

церкви. Во фресках моравской школы, представляющих 

лебединую песню сербской живописи, зазвучали новые лирическое 

ноты. Отступающий под натиском турок, завоевывающих 

одную территорию за другой, сербский народ в изображаемых 

ликах воплощал всю свою скорбь и свой страх перед будущим. 

Именно поэтому многим фрескам моравской школы свойственны 

нюансы печали и меланхолии. 

Лучшие из этих фресок украшают церковь Вознесения Господня 

в Раванице (около 1385-1387 г), церковь Успения Богородицы 

в Любостине (1402-1405), церковь Введения во Храм в Калениче 

(окло 1413 г) и церковь святой Троицы в Манасии, которую 

в средних веках называли Ресава (до 1418 г). (...) 

Так, расцвет сербской живописи не совпал с эпохой наибольшей 

политической мощи Сербии – временем правления 

царя Душана (1331-1355 гг). Этот факт не случаен. Специфичность 

сербского средневекового искусства проявлялась всегда 

настолько сильно, насколько сильно скоцентрированы были народные 

силы. Когда они растрачивались, как это было во время 

экспансии сербского государства, сербское искусство во многом 

теряло свою индивидуальность. 

Наибольший расцвет сербской монументальной живописи 

пришелся на XIII век. Лишь мастера моравской школы успели 

закончить серию изумительных циклов фресок, в которых поновому 

возродились монументальные традиции эпохи расцвета. 

Этот последний всплеск был коротким и, еще задолго до освоения 

турками сербской столицы Смедерево в 1459 году, для сербской 

живописи наступил период регрессии, в котором оно провело 

почти все время турецкого владычества. 

 

134 

(Виктор Лазарев)

Церковь Святой Троицы, 

монастырь Ресава 

(Манасия), 1406 г.


Монастырь Каленич, элементы отделки фасада, начало XV века 

136 

мудрой политикой деспот смог соперничество между Венгрией 

и Турцией перенести за границы своего государства. 

Вступив в союз с венграми, деспот получил в управление 

область Мачву с Белградом. Перейдя в руки деспота Белград, 

до того момента пограничная крепость, становится 

столицей и начинает быстро застраиваться. 

Политическая стабильность в государстве сопровождалась 

развитием культуры и экономики. Экономическая 

политика дала возможность деспоту развернуть широкую 

культурную работу. Именно эта политическая стабильность 

и богатство способствовали тому, что в сербской 

деспотовине нашли убежище многие ученые, монахи, художники, 

бежавшие из Византии, со Афона, Македонии 

и Болгарии. «Моравская Сербия по своему значению и и 

широте больше чем когда –либо носила интернациональный 

характер». 

Плодотворную ктиторскую деятельность своих предшественников 

продолжили деспот Стефан Лазаревич и его 

ближайшие соратники. Монастырь Каленич с церковью 

Введения Богородицы, задужбина деспота Стефана, протовестиара 

Богдана, его жены Милицы и брата Петра, стоит в 

ряду красивейших творений сербского средневекового искусства. 

Этот купольный храм, имеющий вид креста, вписанного 

в триконх, с западным притвором, характеризуется 

необычным декором фасада и изумительной живописью. В 

плоско-рельефном орнаменте фасада Каленичской церкви 

помимо геометрических переплетений, растительных мотивов 

появляются и зооморфные мотивы. 

Некоторые детали лепных украшений все еще хранят 

следы краски, а живописность фасада дополняют керамические 

вставки с мотивами шахматного поля, выложенные 

в верхних ярусах. Помимо обычных циклов Великих 

праздников и сцен, иллюстрирующих жизнь и чудеса Христа, 

а также отдельных фигур святителей, в пронаосе сохранился 

цикл сцен из жизни Богородицы и ктиторская 

композиция, которая, к несчастью, поврежденна . 

Эта живопись теплого колорита, появившаяся около 

1413 года, отличается мягим рассеяным светом, наполняющим 

сцены и оттеняющим фигуры. 

Деспот Стефан Лазаревич – ктитор последней большой 

задужбины среднего века, монастыря Ресава с храмом 

святой Троицы, построенном в период с 1407 по 1418 

гг. Монастырь обнесен мощными крепостными стенами, 

церковь Святой Троицы построена по образцу Раваницы.

Усыпальница деспота Стефана также в основании имеет 

триконх с пятью куполами. Этот храм отличается фасадом, 

который выложен из камня, без характерного моравского 

декора. На сегодняшний день известна только треть ресавской 

живописи, но и этого достаточно, чтобы понять суть 

этого выдающегося памятника моравской школы. Среди 

стоящих фигур нижнего яруса ресавской живописи своей 

красотой и выразительностью пленяют фигуры Святых 

воинов, представленных здесь в полном снаряжении без 

светских атрибутов. Монументальный портрет деспота 

Стефана с моделью свой задужбины и исписанной дарственной 

грамотой иллюстрирует акт божественной инвеституры. 

Христос возлагает ему на голову венец, а ангелы 

подносят меч и копье. 

Сцена рыбной ловли, фреска, 

Високи Дечаны, XIV век

Ниш – третьий по величине город 

у Србии и «Южная столица»

Народный музей во Вране, центральная площадь в Пироте, 

спортивный центр у Крсмановаче (Шабац) 

140 

Город Кралево

Церковь Богородицы Левишской в Призрене 

– старая византийская базилика 

IX века, была разрушена в середине XIII 

века и затем частично востановлена. 

Король Милутин заново начинает восстановление 

церкви и работы продолжаются 

с 1306 по 1307 г. В 1689 году австровенгерские 

войска освобождают Сербию 

и тесняют турок к Скопье. В церкви Богородицы 

Левишской хоронят австрийского 

военоначальника – генерала Пикколомини, 

выполняя его собственное желание. 

По возвращении турок церковь превращается 

в мечеть и тогда же ее великолепной 

живописи наносится непоправимый 

ущерб. В пятидесятые годы двадцатого 

века под слоями извести обнаруживают 

фрески. Миротворческие силы КФОР, 

придя на Косово, застают церковь Богородицы 

Левишской разграбленной, 

с заложенной в нее взрывчаткой. И до 

сегодняшнего дня не известно где находятся 

42 иконы, хранившиеся в этой 

церкви со среднего века. Сегодня Церковь 

Богородицы Левишской окружена 

колючей проволокой. Сожженая и 

без крова.

После прихода международных сил в южный 

сербский край – Косово и Метохию, начиная с 

1999 года уничтожено, полностью или частично 

разрушено более 150 сербских православных 

церквей и монастырей, из них 15 памятников 

культуры первой категории (построенных в XIV, 

XV и XVI ве ках) и 23 памятника второй категории, 

которые также входят в сокровищницу 

европейского и мирового культурного наследия 

НЕМИЛОСЕРДНО 

С МИЛОСЕРДНОЙ 

Церковь Богородицы в Левише, одном из старинных 

районов города Призрен в Косово, построена еще в 

девятом веке как трехнефная базилика с притвором и деревянной 

конструкцией крова. Когда в XIII веке она становится 

резиденцией призренского епископа, в церкови 

проводится первая реконструкция, так как верхние части 

базилики к этому моменту были разрушены. 

В дальнейшем, по приказу короля Милутина Неманича, 

церковь перестраивается и приобретает тот вид, 

который сохраняет до сегодняшних дней: пятикупольная 

церковь с внешним открытым притвором, в центре 

которого поднимается узкая колокольня; прозрачная 

из-за многочисленных двухстворчатых окон и арочных 

проемов. В истории сохранилось имя архитектора протомастера 

Николы и живописца Богородицы Левишской 

Михаила Астрапы. Оба имени записаны в арке внешнего 

притвора рядом с надписью-напоминанием епискому об 

обязательствах, данных бедным. 

Самые старые фрагменты живописи в церкви датируются 

временем Святого Саввы, то есть периодом между 

1220-1230 гг. Самая знаманитая фреска с изображением 

Богородицы Элеусы (Умиление) с Христом Хранителем 

без каких-либо значительных повреждений сохранялась 

до 17 марта 2004 года, когда албанские сепаратисты подожгли 

этот деревянный храм, чем причинили серьезный 

143

ущерб не только этой прекрасной фреске, но и фрескам, 

появившимся здесь в период 1310-1313 гг. 

Классицистическое возрождение Палеолога как художественный 

стиль, обозначивший первую половину XIV 

века, появился в Сербии благодаря работам греческих 

иконописцев в Сербии, приглашенных королем Милутином. 

Они пишут непревзойденные сцены адовых мук 

Страшного суда в церкви Богородицы Левишской, где, в 

качестве предводителей проклятых на их пути в Ад, бес- 

страшно изображают королей и высшее священство, и с 

хорошим знанием анатомии прямо на этой фреске создают 

настоящую галерею средневековых актов в Сербии. 

Неизвестный арабский поэт не смог совладать со своими 

эмоциями и острым предметом на стене под фреской 

сон Иакова, нацарапал строку: «Зеница ока моего 

– гнездо красоты твоей». Эта непреходящая красота Милутиновой 

церкви в Левише и сегодня видна даже сквозь 

закопченые и практические уничтоженные стены. 

144 

Любомир Иванович: «Богородица Левишка», рисунок, 1925 г.

Богородица Умиление с Исусом Хранителем 

сирых фреска церквм Богородицы Левишской 

Призрен, XIII век и то, что от нее 

осталось после сожжения церкви 

косовскими албанцами 17 марта 2004 года 

145

Большинство сербов 

на вопрос «кто самая 

значительная личность 

во всей сербской истории», 

без сомнений отвечают 

– Святой Савва

ОСВЯЩЕННЫЙ 

СВЯТЫМ 

ПЕПЛОМ

Святой Савва, фреска, монастырь Милешево, XIII век

Святой Савва – принц Растко, постригся в монахи когда 

ему было семнадцать лет, сбежав из дворца своего 

отца Немани в афонский монастырь Ватопед. «Кто стучит 

так поздно, в ночной тиши, в запертые ворота афонского 

монастыря» – написал об этом стихи поэт Воислав Илич, 

стихи, которые когда-то в Сербии знал каждый ребенок. 

Как монах Савва он построил и основал (вместе со своим 

отцом Неманей, в монашестве принявшем имя Симеон) монастырь 

Хиландар. Получив известие о том, что в Сербии 

пылает гражданская война, Святой Савва переносит мощи 

Святого Симеона в Студеницу и над мироточивыми отцовскими 

мощами мирит своих старших братьев – Вукана и 

Стефана (первовенчаного сербского короля). Святой Савва 

участвовал в строительстве Жичи, росписи Студеницы... 

В 1219 году он добился автокефальности (самостоятельности) 

сербской церкви и был рукоположен в качестве ее 

первого архиерея. Крестоносцы Четвертого крестового похода 

(1204 г.) заняли Цариград, основав так называемую 

Латинскую империю, но не смогли покорить Византию, 

которая разделилась на две империи: Трапезундскую в 

Малой Азии и Никейскую – на 

Балканах. Цариградский патриарх 

расположился в Никее, 

куда и прибыл Савва, чтобы в 

соответствии с церковными 

канонами, испросить автокефалность 

для сербской церкви, 

ссылаясь на решения Четвертого 

Вселенского Собора. При 

этом очень дипломатично использовал 

попытки Охридской 

архиепископии (архиепископ 

Доментиан) сместить Вселенского 

патриарха и перенести 

на себя, в соответствии с политикой 

Эпирской деспотовины, 

первенство в православии. 

Получив одобрение императора 

Теодора Ласкариса, 

патриарх Манойло назначает 

Савву первым архиепископом 

«всех сербских и приморских 

земель», а сербская церковь 

поднимается, становится архиепископией 

и провозглашается 

автокефальной церковью (с 

правом созывать архиерейские 

соборы и назначать епископа и архиепископа), окончательно 

отделяясь от Охридской архиепископии. Затем Савва по 

православному обряду коронует брата Стефана, который 

уже получил корону и титул от римского папы. Так было 

завершено дело всей жизни Стефана Немани и его предшественников 

– Сербия стала королевством со своей церковью 

– независимым государством. 

Савва основал новые и восстановил некоторые из ранее 

существовавших епископий. Жичский храм Св. Вознесения 

был избран кафедрой архиепископа, а в Сербии существовали 

три старые епископии: Рашская – с кафедрой в храме Св. 

Петра и Павла, Липлянская (затем Грачаничская) и Призренская 

– с кафедрой в разоренном сегодня храме Св. Богородицы 

Левишской. В Приморье кафедра Хумской епископии 

была в Пельшце, Зетская епископия оформлена в Храме Св. 

Архангела Михаила на Превлаке (в Боке Которской), а в Полимле 

– Будимлянская с кафедрой в беранском храме Св. Георгия. 

Рядом с устьем Белого Дрима располагалась Хвостанская 

епархия, кафедра Моравичской епархии была в Арилье 

(храм св. Ахилия), а Топличская епархия находилась в храме 

Св. Николая в Прокуплье. 

Святой Савва был дипломат 

и проводил важные дипломатические 

миссии от имени трех 

сербских королей: своего брата 

Стефана Первовенчанного, Радослава 

и Владислава. Дважды 

он совершал паломничество в 

Святую землю. С Синая принес 

в Сербию одну из важнейших 

сербских святынь – икону Троеручницу, 

которая хранится в 

Хиландаре. 

Святой Савва основал несколько 

больниц и школ. Сербы 

и сегодня день святого Савву 

прославляют как большое 

школьное торжество. Праздник 

начали отмечать в Земуне в девятнадцатом 

веке. «Воскликнем 

с любовью святителю Савве, 

сербской церкви и школе, святому 

уму» – гласит первая строфа 

Святосавского гимна. 

Святой Савва умер в болгарском 

городе Трново, откуда его 

святые мощи переносит, с боль- 

149

Святой Савва для своего времени был современным человеком – смелый предводитель и предтеча многих современных 

воззрений. Неустанный путешественник, обьехавший мир, он, странствуя, учился, заглядывая через века, 

создавал в Сербии искусство, которое в то время было самым предовым. К сожалению, сегодня существует расхождение 

между позициями нашего современного духовенства и позицией Святого Саввы, к кому они искренно и набожно взывают. 

Они как будто забыли, что принципы Святого Саввы на знают понятий покой, отставание, замкнутость, топтание на 

месте –святосавская вера ничуть не похожа на стоялую воду пруда или безжизненную лужу. Принципы Святого Саввы 

прямо противоположны: движение, прогресс, обновление, поиск нового, современность. Его вера как бурный источник, 

как неудержимый поток и живая река, всегда свежая и непрестанно новая, поскольку сталкивается с жизнью, такой же 

всегда новой и неповторимой. 

(Академик проф. др Драган Неделькович) 

150 

Святой Савва, фреска, портал Печке патриаршии, XIII век 

шими проблемами, его племянник, король Владислав 

в свою задужбину – монастырь Милешева. 

В 1595 году сераскер (генерал) турецких войск, 

албанец Синан-паша, узнав, что банатские 

сербы восстали, неся знамена с иконами Святого 

Саввы, уносит из монастыря его мощи и сжигает 

их на белградском холме Врачар (сегодня Ташмайдан). 

Некоторые историки сомневаются в истинности 

этого события, утверждая, что мощи 

были спасены, спрятаны в какой-то пещере и по 

сегодняшний день хранятся в одном из черногорских 

монастырей. 

Савву на троне архиепископа сменил его ученик 

Арсений Первый Сремац, который перед нападением 

гуннов кафедру архиепископии переселил 

в Метохию, на реку Быстрицу, постороив там 

храм Святых Апостолов и сформировав Печскую 

архиепископию (1253 г), которая в 1346 году переросла 

в ранг Патриархии. Первым сербским патриархом 

был Иоаникий. Это было сделано, вопреки 

бытующим стереотипам, по канонам, а столкновение 

с Вселенской Патриархией произошло семью 

годами позднее и по другим причинам. 

Сербский патриарх считается наследником 

Саввы, и рядом с Панагией Богородицы носит на 

груди знак Святого Саввы. 

Святой Савва – духовный отец сербской нации. 

В любом краю, где живут сербы, обязательно 

что-то, хотя бы источник, будет носить имя 

Саввы. Чаще всего народные предания о Святом 

Савве начинаются словами: «Это было 

когда Святой ходил по земле». В легендах чаще 

всего он показывается как пастух, стерегущий 

стада волков.

Cтеван Алексич: «Сожжение мощей Святого Саввы», Народный музей, Ниш 

Вместечке Врачар в предместье Белграда полыхает подготовленный костер. 

В него ставят деревянный гроб со святым телом. Здесь, 27 апреля 

1595 года, тело святого Саввы было сожжено и превращено в пепел. 

Необычно большое пламя поднимаеется к небу и освещает весь город. 

Радость турок была кратковременной, пока пламень догорал, их охватил 

неожиданный панический страх и все они разбежались по своим домам, 

заперев ворота за собой. 

На Врачаре несколько монахов, встав на колени, издалека смотрели 

на пламя и ждали, чтобы взять пригоршню святого пепла и отнести его в 

Милешево. Однако, живой дух святителя победно смотрел из невидимого 

света вниз, на огонь. Поскольку, желание Саввы было быть мучеником из 

любви к Христу. Его желание было исполнено. Так, с улыбкой победителя, 

Савва распрощался с Синан-пашой и благословил свой сербский народ. 

Господь за меня, так чего же мне бояться? Что мне может сделать человек? 

(Пс.117,6) 

(Святой владыка Николай Велимирович: Жизнь святого Саввы) 

151

Печка патриаршия 

Еще при жизни Святого Саввы, в том месте, где сейчас находится Печка патриаршия, был основан метох 

( участок) монастыря Жича. Архиепископ Арсений, наследник Святого Саввы, на этой территории построил 

церковь Святых Апостолов в Печи и перенес кафедру архиепископии в Печ. Около 1260 года церковь 

была расписана. С северной стороны этого древнейшего храма в печском комплексе архиепископ Никодим 

приблизительно в 1320 году воздвигает церковь Святого Дмитрия. Его наследник, архиепископ Данило, 

известный литератор, в 1330 году с южной стороны церкви Святых Апостолов строит храм, посвященный 

Богородице Одигитрии, а к нему пристраивает маленькую церковь Святого Николая. Перед тремя храмами 

архиепископ Данило Второй воздвигает монументальный притвор, а перед ним – башню. Во время архиепископа 

Иоанникия, в 1345 году, храм Святого Дмитрия расписывают. В течение четырнадцатого века церковь 

Святых Апостолов неоднократно перестраивалась, поэтому некоторые части храма расписывались дополнительно. 

После турецкого завоевания сербского государства, монастырь Печка патриаршия находился в 

тяжелом положении. В 1485 году в монастыре было всего семь монахов. 

Восстановление патриаршии в Печи в 1557 году дает толчок к тому, что монастырь снова становится духовным 

центром, где находится резиденция Патриарха сербского Макария Соколовича. В 1565 году был расписан

Пресвятая Богородица, фреска, Церковь Святых Апостолов, Печка Патриаршия, XIII век 

Данилов предел и восстановлен иконостас, а во время патриарха Паисия крыши всех храмов покрыты оловом. 

Иконописец Георгий Митрофанович в 1620/1621 гг. реставрирует фрески, укрепляется церковь Святого Дмитрия 

и восстанавливается храм Святых Архангелов, в котором в 1633/1634 году расписана западная часть 

храма, где старые фрески больше всего пострадали. В том же году восстанавливается и покрывается новой 

крышей трапезная. Во время патриарха Макария расписывается церковь Святого Николая (1873/1674 г), а в 

1677 году для нее расписывется иконостас. В конце XVII века, во время австро-венгерской войны, монастырь 

подвергся серьезным повреждениям, а ризницу, перенесенную в монастырь Грачаница и спрятанную в одном 

каменном саркофаге, турки в 1688 году находят и вывозят. Ризница была настолько богата, что ее пришлось 

вывозить на упряжке в девять коней. После того как патриарх Арсений Третьего Чарноевич вместе с многочисленными 

сербами покинул Косово, Печка патриаршия была ограблена, а земли ее отобраны. 

Печку патриаршию когда-то защищала мощная стена с пятью башнями, одна из которых была – отдельно 

укрепленный донжон. Келейный корпус с западной стороны сгорел в 1981 году, но восстановлен и освящен 

в 1983 г. Строительство новых келий в северо-западной части завершено в 1981 году. Высокая колокольня 

с южной стороны построена в 1970 году. 

После объединения Сербской православной церкви, монастырь Печкой патриаршии в 1924 году становится 

резиденцией первого патриарха восстановленой Сербской патриархии – Димитрия. С того момента 

все избираемые сербские патриархи имеют здесь свою резиденцию. Печка патриаршия – ставропигия 

сербского патриарха. Печка патриашия – женский монастырь. 

(Слободан Милеуснич) 

153

Крагуевац – первая столица Сербии, воскресшей в XIX веке после освобождения от турок 

155

Крушевац – центр Расинског округа, в средние века была столицей во время правления князя Лазаря Хребеляновича 

156

Гружа

Центр города Чачка и река Западная Морава недалеко от этого города 

159

Пожаревац: Здание администрации, археологический центр начелства Виминациум, 

чемпионка Любичева, памятник князю Милошу Обреновичу 

160

По следам древних рыцарей: 

«Конные состязания в Любичево»

Никола Тесла – блестящий ученый и исследователь, мистик, 

обладающий странными ментальными особенностями и той 

специфичной гениальностью, которую многие считали 

свехчеловеческой. Серб, рожденный в Лике в семье православного 

священника, он стал знаменитым в Америке, и умер на 

Рождество в военном 1943 году. Если бы кто-то уничтожил 

его открытия, прогресс бы просто остановился 

ГЕНИЙ ИЗ СМИЛЯНА

Если затасканное слово «гений» и применимо к комулибо 

из людей, то первым будет Никола Тесла. 

Одни называют его ученым, опередившим свое время. 

Другие говорят, что Тесла жил вне времени, а третьи этого 

Прометея нашего эпохи называют человеком вне времени. 

Он был не только «исследователем для третьего миллениума», 

но и пророком. Может быть, научные записки одного 

из самых известных физиков не следовало бы называть 

пророчествами, но очень много его предположений 

подтвердилось. В свое время современникам 

Теслы эти предположения 

напоминали о романах Жюля 

Верна, они были ближе фантастике, 

чем науке. Даже и сегодня, 

ведущие ученые, работающие в 

самых современных условиях, 

пытаясь запатентовать какието 

свои открытия, сталкиваются 

с тем фактом, что это сделать 

невозможно – поскольку они 

уже запатентованы Теслой. Удивительным 

образом приходил Тесла 

к своим открытиям: без компьютера, 

без применения высоких технологий, 

даже и без новой математики, без которой, 

как нам кажется, было абсолютно 

невозможно рассчитать и предвидеть 

силы, которые изучал Тесла. Поэтому 

не нужно удивляться теориям, которые 

приписывают этому гению 

сверхчеловеческие возможности. 

Не раз его называли ангелом и 

Христом современной эпохи, и 

в то же время, говорили, что он 

легкомысленный и вообще инопланетянин. 

Основание для 

этого смелого утверждения 

многие находят в самих работах 

Теслы. Великий физик 

часть своей жизни посвятил 

попыткам… установить 

связь с Марсом. Отец современной 

электротехники, 

верил в то, что Земной 

шар можно использовать 

как электрический 

164 

резонатор, что энергию можно переносить, не используя 

провода, по воздуху, и что горячие струи атмосферы могут 

быть двигателями машин. 

Он верил в то, что мысли можно фотографировать, – эта 

его идея и до сегоднашнего дня считается одной из самых 

фантастических. Когда Альберт Энштейн своей теорией 

относительности перевернул мир, единственным оппонентом 

ему стал Тесла. По мнению Теслы, относительность Энштейна 

не была достаточно относительна. Он доказал 

Энштейну, что может создать скорость 

большую, чем скорость света, но постоянную 

С считал основной, а не наибольшей 

космической скоростью. 

В период с 1886 по 1943 годы, в 

течение пятидесяти семи лет своей 

работы, Тесла создал больше, чем 

какой-либо ученый до или после 

него. Он открыл многофазный 

ток, затем устройства, работающие 

на переменном токе. И, несмотря 

на сопротивление Кельвина 

и Эдисона, в то время считавшиеся ведущими 

специалистами в этой области, 

использовал свое изобретение в первой гидроэлектростанции 

на Ниагарском водопаде. 

На этом месте и сегодня стоит памятник 

великому ученому и памятная доска, на 

которой высечены все его изобретения: 

индукционный мотор, использование 

масла в трансформаторе, электрическая 

дуга, производимая одонаправленным 

током в магнитном поле, газовые лампы 

с электрическим разрядом- предтеча 

сегодняшних неоновых. Он открыл 

возможность медицинского 

применения высокочастотного 

тока. Сделал первые открытия о 

беспроводном, дистанционном 

управлении, и поэтому считается 

одним из основателей 

робототехники. Также Тесла 

создал основу для развития 

радиотехники, а поскольку 

Антена на Теслиној 

лабораторији 

у Колорадо Спрингсу

Село Смилян недалеко от города Госпич в Лике: родной дом Теслы и православная цервокь, в которой служил его отец 

сыпая искры оно оставляло за собой синие дорожки, и 

практически все его изобретения были подчинены сохранению 

окружающей среды и сбережению энергоресурсов, когда шмыгнуло за первый утес, там как будто срушилась 

то можно сказать, что он был пионером экологии. 

огромная башня, а эхо еще долго было слышно». Старший 

Он жил в героическое время техники. Был ученым и 

брат Николы – Дан, который еще в детстве прослыл 

мистиком. Поэтом электричества. Жители Нью-Йорка чудо-математиком, умер после падения с коня. Гибель 

звали его «Старый волшебник из парка». 

брата сильно повлияла на Теслу. Годами после этого, у 

Боялись его, когда он говорил, что мощными осциляторами 

него были ночные кошмары и видения, напоминавшие 

мог бы разломить планету надвое. Из-за го- 

ему о смерти Дана. Никола остался единственным маль- 

лубого света, почти всю ночь пробивавшегося из окон чиком в семье и отец расчитывал на него как на своего 

его лабораторий, верили, что Тесла может зажечь небо. наследника. Поэтому разными способами он готовил 

Смеялись над ним, когда он как ребенок играл с 

сына сына к службе в качестве священника. Много 

макетами кораблей на реке Хадсон. Тогда еще 

времени они проводили в молитвах. «Играли» в 

не было известно, что на этих макетах рождается 

угадывание мыслей и разговоры без слов. 

технология дистанционного управле- 

И только когда Никола разболелся, а доктора 

ния, сегодня имеющая широкое применение 

предрекли мальчику всего несколько месяцев 

в каждом доме. 

жизни, отец уступил его желанию и разрешил 

А началось всё 10 июля 1856 года в селе 

сыну учится технике. Уже через несколько недель 

Смиляны, неподалеку от Госпича в Лике. Точно 

мальчик, к изумлению докторов, был абсо- 

за год до рождения Николы – 10 июля 1855 

лютно здоров. 

года, Милутин Тесла, как пишут, испытал Провидение 

Много лет спустя в письме к девочке Поли Фо- 

Божье. 

тич, дочери тогдашнего посла Королевства Югос- 

«Сильная жара и тяжелый воздух; после 

лавии в США, Тесла написал рассказ под 

полудня на окраине Велебита шел 

названием «Рассказ о детстве». В нем 

дождь, а под вечер разъяснилось, и был 

живописно описал девочке зимние вечера 

воздух хладен, потом небо потемнело, 

в родительском доме и своего дру- 

а звезды исчезли и вся природа, можно 

га – Кота. Когда ему было всего три года, 

сказать, замерла, и показалось явлега 

ние; проходя по всему своду неба, оно 

Он должен был стать священником: 

Отец уступил желанию Николы 

игры с Котом помогли понять ему суть 

электричества. Он таскал своего любимца 

за хвост и длинную шерсть на спине. 

казалось таким близким, что можно изучать технику только тогда, 

когда сын тяжело заболел 

было попасть в него из рогатки, и было 

«То, что я тогда увидел для меня 

и доктора оставили ему всего 

слышен звук далекого водопада; рас- 

несколько месяцев жизни было чудом, оставившим меня без слов. 

165

до самых мелких деталей, почти фотографически, помнить 

разные события. Ментальные картины Теслы, как 

мы их сейчас называем, появлялись у него перед глазами 

неожиданно и быстро, чаще всего в моменты сильного 

возбуждения. И были настолько сильными, что он их не 

отличал от реальных. 

Эта особенность натолкнула Теслу на мысль усовершенствовать 

свой метод размышления. Каждый из своих 

патентов он конструировал в голове, не придумывал детали, 

и говорил, будто ему все равно где они находятся, в 

голове они или на столе в его мастерской. Первые эксперименты 

он проводил мысленно. 

Окончательные решения приходили к нему неожиданно. 

Вдруг, и всегда в тот момент, когда он не был сконцентрирован 

на проблеме, отдыхал или делал другие 

дела. Так случилось и 12 октября 1892 года в Будапеште, 

когда Тесла со своим другом прогуливался по городскому 

парку. Они наблюдали за солнечным закатом, что подтолкнуло 

Теслу продекламировать отрывок из «Фауста» Гете, 

которого он знал наизусть. 

«Солнце заходит и день умирает, 

Но и далее новую жизнь рождает 

Ах почему у меня нет крыльев, я бы их расширил... 

Полетел бы с тобой над Земным шаром! 

Приятен сон, когда солнце садится, Но крылья не растут 

из тела, 

Хотя возможны духовные крылья.» 

Доминик Маричич: Портрет Николы Теслы 

Спинка Кота купалась в свете, а моя рука вызвала фейерверк 

искр, треск котроый был слышен во всем доме. 

Позднее, когда мрак заполнил комнату, Кот махнул лапой, 

как будто хотел стряхнуть воду, а я увидел вокруг 

него золотой ореол, как на иконах святых». 

И, когда мать отдала приказ оставить кота в покое, 

чтобы не случилось в доме пожара, мальчик начал размышлять. 

«Можеть быть природа – большая кошка?» – размышлял 

он. – «Тогда кто ее тянет за хвост?» 

Восемьдесят лет спустя после этого случая, сам Тесла 

считал, что на этот вопрос он всё еще не нашел ответа. 

Очень рано Тесла обнаружил, что имеет одну необычную 

способность, которую имел и его брат Дан. Он мог 

Как только произнес эти слова у него возникла идея, 

которую он сравнил с ударом молнии. 

Палкой на он песке нацарапал чертеж, который спустя 

шесть лет продемонстрировал перед Американским 

институтом электроинженеров. Вращающееся магнитное 

поле. «Тысячу тайн природы, которые бы я открыл 

случайно отдал бы за одну эту, которую сам из природы 

вырвал», – написал позднее великий ученый, жизнь которого 

была также интересна как и его открытия. Веря 

в то, что исследователи женаты на науке, Тесла никогда 

не влюблялся. Женщин называл возвышенными существами, 

утверждая, что их эмансипация первернет мир. 

«Они не только сравняются с нами, но и превзойдут нас», 

– говорил он, веря, что веками аккумулируемая сила женского 

интеллекта в конце концов изменит мир. И хотя ни 

в кого не влюблялся, с женщинами всегда был галантен, 

вел нежные переписки, получал и отправлял фотографии 

166

Никола Тесла демонстрирует беспроводную передачу энергии

Никола Тесла всю жизнь читал сербскую эпическую поэзию, 

а некоторые стихи переводил на английский и публиковал 

с посвещениями и дарил раскошные букеты орхидей. 

168 

Четыре красавицы безуспешно пытались завладеть его 

сердцем: Флора Додж, Катарина Мот, Френсис Ворвик и 

Катарина Джонсон. 

А более всего любовную историю его жизни напоминает 

история, связанная не с женщиной, а с белой голубкой 

– одной из тысячи голубей, которых он кормил и лечил. 

Знаки привязанности Теслы к этой голубке первым заметил 

Джон О’Нил, биограф Теслы, который в пятнышках на 

крыле птицы открыл магический символ. Он спросил Теслу 

об этой птице и тот объяснил: «Она – это нечто другое... 

Нужно только подумать о ней, только позвать и она тут же 

прилетала. Я любил ее как мужчина любит женщину. Когда 

эта голубка умерла что-то ушло из моей жизни. Я знал, 

что моя жизнь – спетая песня». Кроме голубей, которых он 

кормил и которые всюду его сопровождали, «старый волшебник 

из парка» имел еще много разных привычек, смущавших 

жителей Нью Йорка и служащих отелей, в которых 

он жил большую часть своей жизни. Он любил только 

те числа, которые делились на три. Вместо выбора блюд из 

меню всегда заказывал овощные супы ( по специальному 

рецепту), горячее молоко или мясо с птичей грудки. Перед 

обедом на столе его всегда ожидали 18 (6 x 3) салфеток. 

Ими он тщательно протирал столовые приборы и бокалы. 

Никогда не начинал есть, пока не расчитает объем 

каждой порции, а затем и каждого кусочка. Не ел кусочки, 

объем которых не делился на три. Носил перчатки, а 

пожатие руки его было настолько твердым, что многие 

современники описывали его в своих воспоминаниях о 

Тесле. Не пил, но всегда на ужин заказывал бутылку лучшего 

вина, которую никогда не открывал. 

Говорил, что будет жить точно до 160 лет. Жизнь его, 

однако, закончилась раньше. На православное Рождество 

– 7 января 1943 года. 

Перед этим он долго болел. Никто не навещал его, 

даже друзья, которые когда-то были ему дороги, он бежал 

от мысли о своей болезни, упорно не соглашаясь на визит 

доктора. 

За два дня до смерти он позволил горничной войти в 

его комнату. Приказал ей следить за тем, чтобы его никто 

не беспокоил. Три дня спустя девушка встревожилась и 

заглянула к нему, хотя и предполагала, что он будет негодовать. 

Нашла его мертвым. Он лежал мирно как будто 

спал, с улыбкой на бледном худом лице. 

Полиция была оповещена, что Тесла умер сам, не прибегая 

к помощи доктора. Доктор заявил, что смерть была 

естественной, от старости, и что она наступила в ночь 

на 7 января. Несколько часов спустя комнату посетили 

агенты ФБР. Все его бумаги подверглись обыску, а лишь 

потом о смерти Теслы сообщили его родным, друзьям и 

законному наследнику -племяннику Савве Косановичу. 

Все эти странности, связанные со смертью Теслы, дали 

биографам обильную пищу для различных спекуляций. 

Наиболее верные доказательства того, что в смерти Теслы 

и событиях последовавшиех за ней замешано было американское 

правительство, собрала Шарлотта Музар. Она, 

будучи секретарем Саввы Косановича, разбирала документы 

Теслы, хранящиеся в белградском Музее Николы Теслы. 

Шарлотта Музар вместе с Саввой Косановичем собрали все 

имеющиеся документы и вместе с медалью Эдисона хранили 

их в сейфе, шифр к которому занала только она одна. В 

своих записях об этих событиях Шарлотта Музар говорит 

о том, что никогда смогла узнать того, кто вызвал механика,

закрывшего сейф. Некоторое время этот сейф находился 

на складе Манхэттена и не открывался пока не прибыл в 

Сербию. Когда в 1952 году в Белграде его вскрыли, Савва 

Косанович и Шарлотта Музар обнаружили, что в сейфе 

не достает нескольких вещей: чертежей тайного оружия 

Теслы и золотой медали Эдисона, которую ученый хотел 

переплавить, чтобы своим служащим выплатить зарплату. 

Так и осталось неизвестным, что же произршло с этой 

медалью. Документаы о тайном оружии можно связать с 

экспериментами, проводимыми правительствами двух 

крупнейших военных сил: Америки и России. Проект ХА- 

АРП (HAARP High freqency active auroral research program) 

– одна из самых мрачных тайн американской военной индустрии 

и во многом основан на исследованиях Теслы. 

Следует знать, что разговоры, сначала тихие, а затем 

и шум, поднятый в девяностых годах прошлого века в 

Сербии вокруг «тайного оружия Теслы, которое должно 

защитить наш народ» основывались не на выдумках таблоидов. 

В своих письмах Тесла неоднократно упоминает 

«Небесный щит», который можно было бы поставить вокруг 

нашей страны. 

«Четыре для Сербии, три для Хорватии, два для Словении», 

– писал он, –«…этого было бы достаточно, чтобы 

навсегда защитить нашу страну от врагов». 

Музей Николы Теслы в Белграде: Здесь хранится творческое наследие 

гениального ученого, влючая и некоторые нерасшифрованные планы-чертежи 

169

На Ниагарском водопаде по проекту Теслы 

была построена первая гидростанция, производившая 

переменный ток. Американцы позднее открыли 

здесь музей, посвященный Николе Тесле

Золотой шар или ядро Вселенной: 

Урна с пеплом Николы Тесла в его музее в Белграде 

В мае 1892 года Тесла приезжает в Белград. 

Ему была подготовлена горячая встреча, люди 

приветствовали Теслу на улицах, а из его экипажа 

выпрягли коней, чтобы везти Теслу самим. Весь 

цвет сербской интеллигенции собрался, чтобы отдать 

ему должное, а на банкете, организованном в 

его честь, Йован Йованович Змай впервые прочитал 

стихотворение, посвященное Тесле: 

«Стебель Отчизны тебя вскормил, 

сожми его, сын лучший, поскольку: 

Каждая ветвь этого сербского дерева 

Теслу ласкает, Теслу обнимает.» 

После этих стихов Тесла поцеловал руку Йовану 

Змаю. Когда он возвратился в Америку, то опубликовал 

литературный очерк о Змае, показав тем самым, что он 

не просто любитель, но и настоящий знаток сербской 

поэзии. Неоднократно печатаются и его статьи, в которых 

он обращает внимание американцев на то, что у них существует 

много предрассудков, когда речь идет о сербах. В 

одном из разговоров с своим близким другом Мештровичем, 

упомянул, что вернулся бы в Югославию, если бы ему 

предоставили лабораторию и создали необходимые условия 

для работы. Мештрович об этом разговаривал с королем, но 

возвращение Теслы в Югославию так и не состоялось.

Нечто похожее произошло и в 1892 году, когда он посетил 

Белград. Кандидатура Теслы впервые была предложена 

в действительные члены Сербской Королевской 

Академии Наук. Но его не выбрали. А когда несколько 

лет спустя, Тесле сообщили, что он, наконец, принят в 

члены этого уважаемого учереждения, то ученый даже не 

послал ответную телеграмму. И сколько его не просили 

прислать свою биографию, чтобы опубликовать ее в академическом 

ежегоднике, он не сделал этого и ежегодник 

вышел без биографии Теслы. 

Америка привлекла Теслу тем, что была родиной электричества. 

Он восхищался американцами, их технически 

прогрессивной страной, где всё проходило «под знаком 

свободы и соблюдения прав человека». Однако, нужно 

помнить о том, что Тесла никогда не работал только 

ради денег. Американская страсть к материальному была 

ему непонятна, и всё, что он когда-либо зарабатывал, он 

вкладывал в дальнейшие изыскания. Он знал наизусть 

почти весь сербский эпос и возмущался реформой языка, 

проведенной Вуком Караджичем, говоря, что Вук дал 

приоритет «пастушескому» языку над литературным. На 

аргумент же, что Вук упростил правописание, возражал, 

что сербское правописание всегда было простым. Тесла 

говорил на прекрасном сербском языке и на таком же хорошем 

английском, а также известно его высказывание о 

том, что он гордится своим сербским происхождением и 

своей хорватской родиной. 

Если и есть что-то, что дает право сербам считать 

себя избранным народом, то это тот факт, что Никола 

Тесла рожден сербом, что он был сыном священника из 

Госпича и одним из самых необычных, блестящих и благородных 

умов в истории человечества... Его личность и 

труды, вдохновили многих к написанию стихов, рассказов 

и драм. Но любимым стихотворением самого Теслы 

оставалось то, написанное Йованом Змаем, которое завершалось 

строфой: 

«Каждый лист зеленый понимает 

каждую ветвь своего дерева: 

Соединяет нас электричество, 

электричество наших сердец – 

без шнуров и проводов.» 

173

174 

Зов нетронутой природы: Рыбная ловля на Старой Планине

Красота и скорость: 

Девушка –жокей, Шабац

На водопое: Конюшни «Караджорджево»

«Мехмед-паша - мудрейший среди великих, 

исполняет завет своего сердца - 

заботами и трудами строит мост на Дрине. 

На этой глубокой и быстрой реке его предшественники 

никогда не смогли этого сделать. 

Пусть строительство его, милостью Божией, будет прочным. 

И пусть жизнь его проходит в счастье.» 

(Надпись на вышеградском мосте, 

1571 год от рождества Христова)

Зло всегда побеждает, но добро никогда 

не будет побеждено окончательно - это 

главная мысль произведений Иво Андрича, 

единственного сербского писателя, 

удостоенного Нобелевской премии 

ЖИТЕЛИ 

ПРОКЛЯТОГО ДВОРА

180 

«Ветер всегда был ветром, а песок – всегда 

песком. И ветер без устали переворачивал 

и развеивал песок, но ни ветер песка не 

перевернул, ни песок не утомил ветра» 

Он описывал ее словами, отшлифованными как бриллиант 

невероятными талантом рассказчика («Глубокие 

воды тихо текут») и сдержанным восторгом поэта. Боснию 

– страну, в которой он рожден, где встетились три великие 

религии: ислам, католичество и православие (он декларировал 

себя как серба римско-католической веры) описывал как 

«мрачный вилайет (название области в Оттоманской империи)», 

и в его книгах, которые мы читаем сегодня, зная все, 

что произошло за последние десятилетия в Боснии, находим 

что-то пророческое. Боснию он знал и любил, несмотря на то, 

что где-то глубоко, на самом дне ее великой тайны, чувствовал 

присутствие какого-то мистического, судьбоносного зла. 

Когда над Балканами и Боснией в девяностые годы прошлого 

века заполыхало пожарище гражданской войны, мы 

имели возможность убедиться в мудрости его слов «на 

войне умные замолчат, дураки заговорят, а всякий 

сброд -разбогатеет». 

Роман Андрича сегодня актуальнее, чем тогда, 

когда он получил за него Нобелевскую премию. «Босанское 

зло» не обошло и его стороной. «После публикации 

на первой странице мусульманской 

газеты Vox, на которой Иво Андрич был 

изображен посаженным на кол, имеющий 

вид заточенного карандаша, 1 июля 1991 

года приблизительно в 17 часов рядом с 

мостом, увековеченным в романе «Мост 

на Дрине», на площади Освобождения в 

Вышеграде был разрушен мраморный памятник 

этому писателю» - написано в протоколе 

номер 15/93 Вышеградского Суда. 

Одна из террористических мусульманских 

групп из Горажда попыталась заминировать в 

Герцег-Нови бюст Андрича и его дом-музей, 

а «при взрыве, произошедшем из-за непрофессиональных 

действий со взрывчатыми веществами, 

погибло двое человек», говорится в 

заявлении черногорской полиции. 

От зла человеческого не можешь спрятаться 

ни с помощью красоты, ни с помощью мудрости. 

Даже смерть не сможет защитить от него. 

«Долго тревожимый тем, что происходит вокруг 

меня, во второй половине своей жизни я пришел к 

выводу, что ошибочно искать смысл в незначительных, 

а кажущихся 

такими важными событиях, 

происходящих вокруг вас, 

смысл следует искать в пластах, 

столетиями наслаивающихся вокруг нескольких главных 

легенд человечества». 

В этих словах, опубликованных еще в 1935 году, по мнению 

критика, выражена суть поэтики Иво Андрича- единственного 

сербского лауреата Нобелевской премии, творца, 

чьи литературные произведения являются венцом сербского 

искусства двадцатого века. 

О его значении для сербской культуры, может быть лучше 

всего говорит анекдот, в котором ребенок, узнав о смерти 

Андрича, спрашивает: «Если Андрич умер, кто же сейчас 

писатель?» 

С фразой Андрича о незначительности кажущихся важными 

событий, как будто следуя неким непонятным следам 

на снегу, можно дойти до сущности, до ядра 

(до холода, который греет!)- зрелого, спокойного, 

мудрого повествования Андрича, в котором события 

текут как река, полная людских надежд, 

заканчивающихся всегда одинаково трагично 

и ставящая извечный вопрос о смысле человеческого 

существования. И снова, все эти пессимистические 

рассказы, соединяющиеся один 

за другим в непрерывную цепь человеческих 

судеб, которые не заканчиваются ни отчаянием, 

ни безнадежностью, ведь складывая нули, Андрич 

достигает бесконечности, находит ключ к вечной 

красоте человеческой жизни, в постоянном возвращении 

одного и того же (Ewige Wiederkunf Фридриха 

Ницше). С высоты птичьего полета, на которую поднимается 

расказчик, паря над рекой человеческого 

существования, всё становится легким, проходящим, 

понятным, очевидным... и каждый очевидный и ясный 

конец становится только началом. 

Никто нас, читателей, не только в сербской, но и мировой 

литературы, так просто не примеряет с собственной 

незначительностью - бессмысленность каждой человеческой 

истории только малый камешек в мозаике мира, 

который наполняется смыслом настолько, что сам 

становится смыслом. У Андрича время 

- наибольший враг человека и лучший 

приятель всего человечества, опредмечивающий 

человеческие сны; красота и

добро всегда бывают побеждены, но никогда не потеряны, 

они возвращаются опредмеченные, превращенные в камень, 

Страх 

видел, что в те времена главный и часто единственный 

двигатель людской деятельности – страх: па- 

„Я 

нический, нелогичный, часто совсем беспричинный, но 

настоящий и глубокий страх. Может быть, вначале были 

и другие мотивы, но сегодня главный – страх. От страха, 

люди становятся злыми и подлыми, от страха – щедрыми, 

и даже добрыми... Смелая, дивная душа веками лежит 

мертвая как камень на дне моря, а телом властвует 

зверский стах и непонятная паника нервов.» 

(«Ex Ponto») 

ак уже давно есть здесь у нас: кто сердечен и горд, 

«Т тот быстро и легко теряет хлеб и свободу, имущество 

и жизнь, но тот, кто опускает голову и предается 

страху, тот тоже терял, терял самого себя, настолько сильно, 

насколько страх поедал его и жизнь его тогда совсем 

ничего не стоила.» 

(«Травницкая хроника») 

«Невиновных нет. Сюда никто не пришел 

случайно. Переступивший порог этого 

Двора – виновен. Провинился в чем-то, 

хотя бы даже и во сне» 

в символы или в сгустки архитипских посланий, а мудрец 

Андрич над обломками наших судеб не утешает нас, не сострадает 

нашей трагедии, а просто, как тот, который знает 

все заранее, шепчет: всё, тем не менее, было правильным. 

Занавес над сценой чеовеческих жизней у Андрича никогда 

не опускается: ничего не начинается первой и ничего 

не оканчивается последней страницей книги. 

О чем бы не писал этот горький и спокойный господин 

всё равно все сводится к описанию вихря бренности, 

веющего над человеческой судьбой. В своем самом известном 

романе «Мост на Дрине», в котором четыре века все 

течет, но ничего не меняется, а главные герои, в общем-то, 

не люди, а Пространство и Время, Андрич напишет: «... а 

под натянутыми облаками все выглядело так, как будто ничто 

не рождается и не умирает, настолько новое жито было 

похоже на прошлогоднее, а покойный на новорожденного... 

Ведь ветер всегда был ветром, а песок – всегда песком. И 

ветер бесконечно переворачивал и развеивал песок, но ни 

ветер песка не перевернул, ни песок не утомил ветер». 

Иво Андрич рожден в Боснии, оттуда переехал в Загреб, 

затем в Вену и Краков, чтобы изучать славянскую литуратуру 

и историю. В 1914 году он был осужден австровенгерскими 

властями за государственную измену, почти 

год провел в тюрьме, а два года в изгнании... Этот тюремный 

опыт нашел свое отражение в книге стихов Ex ponto, а 

много позже, уже совсем зрелым писателем, он описал этот 

период в жизни в романе «Проклятый двор», рассказывая о 

человеке как бессмысленной жертве общества, основанного 

на насилии, где управляющий тюрьмой Латиф-бек философствует 

о том, что не бывает невинно осужденных, поскольку 

людская вина вечна и непонятна никому. 

«Здесь нет невиновных. Никто сюда не попал случайно. 

Если преступил порог этого Двора, значит – виновен. Провинился 

в чем-то, хотя бы это было и во сне». А то, что делает 

Андрича большим Кафкой, чем сам Кафка (говоривший о 

себе, что ищет ту, ключевую вину, которая является корнем 

всех зол) - педантичный, почти мелочный, но блистательный 

реализм – масса деталей, которые делают повествование 

о мире темницы и о темнице мира живым и суровым, 

что и он, как и вся проза Андрича, медленно тянется, говоря 

тем самым, что конца нет, и спешить некуда. 

После войны в 1920 году Андрич издает прекрасную 

новеллу „Путь Алии Джерзелеза», где, найдя свой литературный 

путь погружения в историю, разыскивая в ней источники 

мифов и легенд, он находит в них и вечную загадку 

и вечный ответ на вопросы о смысле существования человека. 

Впрочем он сам утверждал, что «Од Алии Джерзелеза 

я больше не менялся». 

Поступив на дипломатическую службу Андрич делает 

блистательную гражданскую карьеру дипломатического 

чиновника. Его дипломатические доклады содержат ясный 

анализ и даже предвидят некоторые исторические события. 

Он служит в Риме, Бухаресте, Граце, Марселе, Мадриде 

и Женеве, а завершает карьеру в Берлине, где его застает 

война. Иво Андрич возвращается в Белград и все время войны 

замыкается в одиночестве, по своему выбору проводя 

дни в домашнем заключении. Известно о факте его тихого 

сопротивления – отказ от предложения печати его книг 

во время фашистской оккупации. Пока в Европе бушевала 

война, Андрич написал свои самые значительные произведения- 

романы «Мост на Дрине», «Травницкая хроника» и 

«Барышня». Все три романа увидели свет в 1945 году. Десять 

лет спустя появляется его шедевр «Проклятый двор». 

Нобелевскую премию по литературе Андрич получает 

в 1961 году. 

181

«Дорогой Марко, все Дрины этого мира – кривые. 

Мы не сможем никогда их полностью исправить. 

Но мы не должны перестать их исправлять. 

Твой Иво Андрич»

Меж небом и водой: Необычный домик на Дрине

Когда-то «Северная столица» и центр 

«Паннонского сербства»: город Сремски Карловци

Встреча Византии с барокко: 

Как Нови Сад стал 

«сербскими Афинами» 

СОХРАНЯЯ 

ВЕРУ ПРЕДКОВ 

Пая Йованович: Переселение сербов, второй вариант, масло 

187

Современному человеку начала XXI века практически 

невозможно постичь через какие искушения и муки 

прошел патриарх Арсений III Чарноевич, когда в конце 

XVII века должен был начать первую волну Переселения с 

севера от Савы и Дуная к неспокойным южным границам 

Габсбургской монархии. Осада турками Вены в XVI и XVII 

веках, сожжение мощей Святого Саввы на Врачаре в 1594 

году, эпидемия чумы и увеличивающееся давление турок по 

отношению к сербскому населению в конце XVII века – вот 

те трагические события, которые пришлось пережить одному 

балканскому народу в течение неполного столетия. Обнищавщий, 

изнуренный войнами сербский народ, не имеющий 

никакой помощи извне, должен был выбирать между 

ожиданием (и надеждой на возможную помощь царской 

России) или перселением в австрийскую империю. Поскольку 

ожидать больше не было возможности, часть сербов решилась 

на крупный исторический шаг – Переселение, последствия 

которого ощущаются и сегодня. 

Достигнув неизвестной и в чем-то враждебной иностранной 

территории, сербы, предводимые патриархом Чарноевичем, 

не забыли светлых принципов сербских средневековых 

донаторов. Хотя и разбосанные, часто преднамеренно, 

по стране, они почти с первого дня все начали строить церкви 

и восстанавливать старые монастыри, заказывая иконы и 

иконостасы, церковную утварь и богослужебные предметы. 

До середины XVIII века на судьбу сербского народа в 

Габсбургской империи оказывал сильное влияние ряд исторических 

событий, следующих один за другим. Основание 

митрополии в Карловце, проведение церковно-народных 

соборов, приезд русских учитилей и формирование сербских 

школ и богословских училищ – все это повлияло на сохрание 

сербской культуры в Австрии. 

С другой стороны, события, на которые сербы не могли 

повлиять ввиду отсутствия сил, затрудняли и тормозили 

развитие. Участие сербов в западных войнах, формирование 

Военной краины (военных пограничных областей), австротурецкие 

войны и их последствия в регионе, затем Пожаревачский 

мир (1718 г.), второе Переселение под Арсением IV 

Йовановичем Шакабентом (1737 г.), Белградский мир (1739 

Вероятно самая старая икона на территории Воеводины 

– икона Благовещения в церкви монастыря 

Крушедол. Она не подписана, но датируется приблизительно 

XVI веком. Композицию иконы составляют две 

фигуры на золотом фоне, в то время как на заднем плане 

видно здание. 

188 

г.), вступление на австрийский престол императрицы Марии 

Терезии (1741 г.) основание Иллирийской дворцовой 

депутации (1745 г.) и другие события не оставляли широкого 

поля деятельности для развития сербской культуры и искусства. 

Но борьба за сохрание и укрепление национального 

культурного наследия в новой среде была для большинства 

сербов почти так же важна как борьба за биологическое существование. 

Вера, язык и письмо – последнее от чего они 

бы они отреклись. 

В скитаниях и переселениях каждый серб, как самую 

большую ценность, брал с собой икону. Перед ней молился, 

в нее верил и носил всегда и везде с собой. Поэтому в начале 

прорыва нового в этот новый для них вид искусства 

– иконопись, они были боязливо фрагментарны и ограничивались 

декоративныеми элементами. 

В первые десятилетия после Переселения, иконописцы 

писали очень упрощенные, немного наивные евангелистские 

сцены и святителей. Эти иконы чрезмерно графические, с характерной 

художественной непосредственностью и неожиданной 

палитрой, освобожденные от «тисков» византийского 

канонического искусства, отличающегося стремлением к 

величественности и патетике. 

Первый настоящий прорыв западного влияния на сербское 

искусство первой половины XVIII века произошел в 

монументальной живописи монастыря Боджаны в Бачке 

(1737 г). Фрески этого монастыря – работа не кого-либо «из 

старых» мастеров, а, наоборот, даровитого монаха Христофора 

Жефаровича родом из Южной Македонии, мастерство 

которого сформировалось в иконописных школах на Афоне. 

Он придерживался стиля поствизантийского искусства, 

часто дополняя его некоторыми деталями, свидетельствующими 

о влиянии современного барокко (например, в сценах 

Книги Бытия внутренности сводов). Вообще, стенная 

роспись в Боджанах настолько отличается от монументального 

творчества любого другого сербского монастыря, что с 

полным правом считаются местом, где «зародилось современное 

сербское искусство». 

С Жефаровичем связано не только рождение нового 

сербского искусства, но и рождение самой популярной в 

XVIII веке среди сербов книги – «Стематографии» с калькографиями 

южно-славянских святителей и правителей, среди 

которых особо выделены сербские святители из рода Неманичей. 

Одна из глав «Стематографии» посвящена геральдическим 

символам государственности южно-славянских 

обрастей: Сербия, Рашка, Иллирия, Богемия, Болгария, Кроация, 

Далмация, Дакия, Эпир, Дардания, Рагуза (Дубровник), 

Тривалия, Турция, Паннония,... все пятьдесят пять гербов.

Полет над равниной: Параглайдинг с Вршачской вершины

Монастырь Кувеждин, литография из 1837 г. Разрушен во 

время Второй мировой войны, до сих пор не восстаовлен 

поступил в Венецию корректором в типографию Феодосия, 

и там же примлен в граверную академию, в которой провел 

несколько лет. Также как Жефарович в издании «Стематографии» 

сотрудничал с искусным венецианским резчиком 

по меди и печатником Томой Месмером, так и Захарию Орфелину 

в издании его самой известной работы «Славянская 

и Валахийская каллиграфия» помогал венский гравер Якоб 

Шмуцер. Заслуги в развитии сербского графического искусства 

в XVIII века принадлежат и этим венским мастерамграверам, 

с которыми наши художники сотрудничали. 

Рядом графических листов с видами фрушкогорских и 

афонских монастырей, великих праздников или средневековых 

сербских правителей графика у сербов в XVIII веке 

достигла зенита, а идеи стиля барокко в искусстве, в лице 

В противовес долгой традиции, которую монументальная сербов, получили еще одного своего интерпретатора. 

живопись и иконопись имеют в нашем искусстве, графика Пропасть между безымянными иконописцами и образованными 

сама создавала себе место в новейшем сербском искусстве, 

художниками барокко невозможно было стре- 

опираясь на опыт, полученный в течение двух предыдущих мительно превзойти – слишком очевидны были различия. 

веков в области печати и оформления книг. Однако, стремительный 

Роль «объединителя» этих двух стилей взяло на себя целое 

взлет графического искусства начался в середине поколение художников, получивших в литературе название 

XVIII века с появлением лучшего тогда сербского резчика «мастера переходного периода». Первое, чем эти молодые 

по меди – Захария Офрелина. Его первые работы несомненно 

художники отличались от старых традиционалистов была 

связаны с периодом ученичества у какого-то отечествен- 

категория категория авторства. Благодаря сохранившимся 

ного иконописца, а уже с 1750 г. он совершенствует технику 

подписям и записям, мы сегодня знаем о Димитрии Бачевиче 

рисования и гравировки по меди в Буде и Вене. Меньше – художнике из Карловаца, о Стефане Тенецком – художнике 

чем за 10 лет Захарий Орфелин преуспел настоль- к о , из Арада, о новисадцах Васе Остойиче и Янко Халакозовиче, 

что карловацкий митрополит Павле Ненадович 

о Димитрии Поповиче – художника из Велико- 

назначает его своим личным секретарем, что 

го Бечкерека (ныне Зренянина) и многих других, 

ему помогло открыть новую граверную 

подписывавших свои 

мастерскую в 

работы не как иконописцы, 

Сремских Карловцах. 

а как «маляры» (от нем. 

Это Захарию 

Mahler – живописец). 

Орфелину прибавило 

Другое, очень важное 

работы – он 

новшество у художни- 

выполнял не только 

ков этого переходного 

гравировки по 

периода –наличие всё 

меди для праздников 

большей иконографирей, 

и монастыческой 

свободы. Иконо- 

но и таблички 

стасы в сербских церквях 

со служебными текстами, 

становятся выше на 

прокламации, 

несколько зон, на которых 

грамоты, синодские 

регулярно пишут фриз 

указы, катехизис и 

престольных икон, а 

т.д. Из Карловаца 

над ним фриз икон 

он отпра- 

Великих праздни- 

вился в Темишвар к 

ков. В верхней части, 

владыке Видаку, затем Теодор Крачун: «Жертва Авраамова», 1775-1780 гг., Народный музей в Белграде около креста с распятием 

190

Первые воеводинские монастыри появились трудами 

монахов, бежавших с Балкан. Об этом говорят несколько 

известных фактов: в период с 1545 г. по 1550 

г., монахи из Жичи построили Шишатовац, а вскоре после 

этого и Петковицу; в 1584 году монахи монастрыря 

Драговича в Далмации основали монастырь Грабовац; в 

1697 году монахи из Рачи восстановили монастырь Беочин. 

Первые постройки в большинстве своем были небольшими 

и слабыми, часто покрытыми только соломой. 

Должно было пройти много времени, чтобы появились 

церкви и монастырские кельи привычного нам вида, датирующиеся, 

большей частью, XVIII веком. 

Ми лан Ка ша нин 

Христа, ставят резные картуши на которых почти всегда рисуют 

сцены страдания и мучения Христа (в западноевропейской 

иконографии – циклы via crucis). Особым новшеством 

являлись новые художественные темы, как например коронование 

Богородицы, где Бог Отец и Иисус Христос, сидя на облаках 

и в присутствии Святого Духа, коронуют Богородицу – 

религиозная сцена абсолютно неизвестнаяя в раннем периоде 

иконографии. Как и сцена Богородицы Имакулаты (Imaculata 

coceptio) – новая для искусства барокко, а также еще одно 

новшество – изображение ангельских голов с крыльями. Все 

это сопровождается новым подходом в написании костюмов, 

одежды, архиерейских престолов, которых отмечает особая, 

присущая барокко, декоративность, особый блеск. 

С другой стороны, в этом переходном периоде, четко 

прослеживается связующая нить с сутью православной иконы 

–той, которая называется светом иконы и связывается с 

золотом, с ее золотым фоном. 

Золото используется и в тонких, хорошо прорисованных 

драпировках, и в инкарнате. Применение и значение, которое 

золотой фон имеет в иконописи середины XVIII века 

постепенно меняется, превращаясь в прерывистые мазки 

золота на деталях, а затем, в конце века, все сводится лишь 

к использованию золота в написании старо-славянской или 

русско-славянской вязи над изображениями святителей в 

старозаветных и новозаветных сценах. 

Не следует забывать еще и то, что высшие церковные иерархи 

были самыми большими и сильными защитниками 

сербского искусства в Габсбургской империи. Среди защитников 

искусства в 70-е – 90-е годах XVIII века все чаще начинают 

появляться и представители сербского гражданства, 

преимущественно торговцы и ремесленники. Достаточно 

взглянуть на топографическую карту церквей и монастырей 

того времени, расположенных на территории от Земуна и 

Панчево через Арад, Буду и Темишвар до западной Славонии, 

чтобы увидеть сколько тогда существовало как новых, 

так и восстановленных, святых для сербов, мест. 

Сильнейшее влияние барокко, которому подвергалось 

сербское искусство, четко просматривается в памятниках 

архитектуры. В строительстве зданий для удовлетворения 

потребностей сербов, переселившихся в австрийскую империю, 

этот стиль преобладал еще со средины XVIII века. С 

того времени все православные сербские церкви, строящиеся 

на территории австрийской монархии должны выглядеть 

как католические храмы, то есть должны быть однонефные 

здания с одной или двумя колокольнями с западной стороны, 

с фасадами, выстроенными по правилам архитектуры 

барокко. Внутреннее устройство церкви позволяло старые 

традиции иконописи и стенной росписи соединить в новом 

пространственном распорядке так, чтобы большая свобода 

давалась декоративному искусству, точнее резьбе по дереву. 

Лучшим примером соединения старого и нового можно 

считать знаменитый фрушкогорский монастырь Крушедол. 

Он стоит в живописном месте плодородного гористого реги- 

191

192 

Константин Данил: «Флора». Данил является значительным художником в сербской живописи XIX века

Константин Данил Джордже Крстич Урош Предич 

она Срем, известного своими фруктами, особенно грушами 

(крушка (серб.) – груша, осюда и название Крушедол). Этот 

монастырь был центром духовной жизни и серцем национального 

сознания сербов в период их жизни, последовавший 

сразу после Переселения. И хотя монастырь построен 

еще в начале XVI века, значительные изменения в архитектуре 

и живописи он претерпел только в середине XVIII века. 

Старинные сербские фрески обновлены с использованием 

масляных красок, а фрескописцами были украинец Йов Васильевич, 

обновивший алтарную часть и Стефан Тенецки, 

обновивший наос, что в фрескописание Крушедола внесло 

стилистические элементы украинского барокко. 

Значительным произведением сербского барокко является 

новая соборная церковь в Сремских Карловцах, построенная 

трудами митрополита Павла Ненадовича в период 

между 1758 и 1762 годами. Над иконостасом этого храма, который 

стал знаменитым, работали такие мастера как Теодор 

Крачун и Яков Орфелин. К сожалению, Крачун работу над 

иконостасом не успел закончить. 

В 1781 он году внезапно умер, а по легенде, которую и 

сейчас можно услышать от старых карловчан, он упал с лесов 

во время работы в церкви. Точно известно только то, что 

его произведения представляют вершину сербского искусства 

периода барокко. Тонкие лица, гармоничные сочетания 

оттенков, прозрачная фактура, светлые розовые и красноватые 

тона, легкий, замысловатый рисунок – вот только 

лишь некоторые черты стиля Крачуна, который несомненно 

остался одним из самых неподражаемых образцов художественного 

самовыражения человека XVIII века. 

В противоположность Крачуну, разрывавшемуся между 

декоративным славянским барокко и западноевропейским 

барокко и рококо, другие сербские художники последних 

двух десятилетий XVIII века, отдавали предпочтение западноевропейскому 

влиянию и культурным течениям актуального 

тогда классицизма. 

И хотя церковная живопись должна было вернуться 

и обновить в иконографии и архитектурном стиле технику 

использования типичных канонических моментов, что 

было связано с сокращением сроков работы и чрезмерной 

востребованностью, то в портретной живописи больше 

прижились ценности классицизма, а также возвышенные 

принципы античного искусства. Именно портретом сербская 

живопись войдет в анналы европейского классицизма. 

Один из художников, с успехом писавшим как портреты, так 

и иконы, и иконостасы был Теодор Илич Чешляр. 

Два ярких примера его таланта – парадный портрет 

вршацкого Владыки Иосифа Йовановича Шакабенте и композиция 

«Мученичество Святой Варвары», заказанная пакрацким 

Владыкой Павлом Авакумовичем. Чешляр был 

известен как отличный портретист. Небольшая, но в художественном 

смысле безукоризненно выполненная галерея 

портретов современников Чешляра – бесценное пособие для 

изучения портретной живописи конца XVIII века. 

Когда речь идет о портрете, ничуть не меньшим мастеромпортретистом 

был племянник известного в то время Захария 

Орфелина – Яков Орфелин. Как житель Карловаца он посветил 

значительный период своего творчества написанию 

портретов, но намного больше прославился, рисуя специфи- 

193

ческие, несколько идеализированные лики святителей, особенно 

Христа и Пресвятой Богородицы. На его художественные способности 

повлияла учеба в венской Академии Художеств с 1766 

по 1770 гг. И хотя он писал иконостасы в небольших местечках 

Баната и Срема, а также в монастыре Бездан (под Арадом, Румыния), 

весь свой художественный потенциал Орфелин выразил, 

работая, точнее завершая работу, над иконостасом 

Соборной Церкви в Сремских Карловацах (сначала с Крачуном, 

а затем самостояльно). 

В XVIII веке к центрам, в которых развивалась 

культурная и художественная жизнь относились, 

помимо Будима на крайнем севере, Великий 

Бечкерек (ныне Зренянин), Нови Сад, Земун, 

Панчево, Модош (ныне Яша Томич), Суботица и 

Сомбор на севере, а Арад и Темишвар на северовостоке 

Баната. Последняя волна переселений 

в XVIII веке завершилась потерей в 1788 году 

Кочине Краины. В это время сербы, переселившиеся 

в Австрию, попали под действие законов 

просвещенного абсолютизма императора Иосифа 

II, которая, по сравнению с жестоким турецким 

деспотизмом, казалась либеральной демократией: 

была отменена личная крепостная зависимость крестьян, 

отменены защитные пошлины внутри страны, 

введен административный централизм вместо 

сословного управления и принят знаменитый 

«Патент о веротерпимости». Молодой гражданский 

класс с воодушевлением принял новые 

идеи. Из гражданства были отобраны 

молодые люди, которые всё чаще шли 

учиться в иностранные университеты. 

Эти были молодые сербы, образованые 

люди, впитавшие в себя идеи 

и ценности древних античных цивилизаций, 

поэтому классицизм 

как художественный стиль, ширился, 

достигая самых периферийных 

областей западноевропейской 

культурной сферы 

– Балкан. 

Мала Ремета, монастырь из 

XIII века, новая церковь из 1739 г.

Катарина Иванович: «Автопортрет» 

195

196 

Крепость Бач: Здесь находился средневековый город, давший город всему краю Бачка

Монастырь Гргетег – по преданиям является 

задужбиной Вука Гргуревича (Дракона Огненного Волка)

Нови Сад, центральная городская площадь

Венгерские летописцы времен Арпада упоминают, что в Венгрии, с обеих сторон Дуная, были православные «греческие» 

монастыри. В середине XII века Венгрией, можно сказать, владеют сербы – Елена, дочь великого жупана Уроша 

как королева и жена Белы II Слепого, и ее брат Белуш как бан хорватский и палатин венгерский. Исторический факт – 

Белуш основал бенедектинский монастырь в Баноштиру на Дунае. Вместе с тем, предание говорит о том, что сербскоправославную 

церковь в Сербском Ковине, на Чепельском острове под Будапештом королева Елена основывала как 

сербский православный монастырь. 

Ми лан Ка ша нин 

Если бы для сербского народа какой-то из веков мог называться 

«золотым» или веком возрождения, тогда имя это 

с полным правом носит век XIX . Об этом говорил дальновидный 

Негош еще в первой половине девятнадцатого века: 

«Пусть этот век гордo взирает на все другие века» («Горный 

Венок»). 

Все то, чего ожидали сербы более трех с половиной веков, 

произошло в 1804 году. Карагеоргий и Первое сербское восстание 

зажгли дух патриотизма сербского населения за Савой 

и Дунаем. Пришло время сербскому уму и духу, возрожденному 

в XVIII веке сербами Воеводины, сейчас послужить 

возрождению центра Сербии. Время – героическое, эпическое 

и даже мифологическое как вид 

художественного выражения, как 

Монастырь 

ответ на давно ожидаемое историческое 

событие – освобожде- 

Фенек 

ние Сербии от турок, полностью 

отвечало возвышенным принципам 

духа классицизма. 

В изобразительном искусстве 

начала XIX века, решающие битвы 

сербов и турок во время Первого 

сербского восстания и восхваление 

династии Неманичей, однако, 

не нашли своего отражения. Для 

этого им пришлось ждать почти 

целое столетие (т.е. появления 

великих мастеров академического 

реализма – Уроша Предича и 

Пайи Йоваровича). Причину следует 

искать в сербском обществе 

Воеводины, которое вошло в XIX 

век не имея сильной дворцовой 

и церковной аристократии, которые 

выступали покровителями 

культуры и искусства. 

Монументальные исторические 

и мифологические изобра- 

200 

жения, пропитанные античной этикой и эстетикой в сербском 

изобразительном искусстве первых десятилетий этого 

столетия сменил подунайский стиль бидермайер, пришедший 

на эту территорию из Вены; стиль мещански сентиментальный, 

иногда даже приторный, но никогда эпический или 

революционный. 

Идеи просвещенного абсолютизма и рационалистического 

духа, лучше всего выражены в образе и работах Доситея 

Обрадовича. Стиль Доситея Обрадовича можно увидеть 

в его самых известных сочинениях «Жизнь и приключения» 

и «Басни», а как выглядел Доситей Обрадович мы знаем 

благодаря его другу, одному из самых ярких художниковклассициствов 

Арсению Арсе 

Теодоровичу. 

Теодорович, рожденный в 

Панчево, большую часть жизни 

провел в Темишваре, но 

всё-таки остался «жителем 

новисадским». Современники 

запомнили его весьма изысканным 

и благоразумным 

господином, неплохо зарабатывавшим 

своим художественным 

ремеслом. Он много путешествовал 

и однажды в Вене в 

1793 году посетил известного 

Доситея и написао его портрет. 

Сегодня неизвестно, где находится 

оригинал и существует 

ли он вообще, но многочисленность 

написанных копий не 

только самим Теодоровичем, 

но и другими сербскими художниками 

XIX века, говорит 

о том, что этот портрет Обрадовича 

был и остался самым 

ярким классическим портретом 

в сербском изобразитель-

Джура Якшич: «Девушка в голубом» 

201

202 

Джордже Крстич: Воскресение, икона с иконостаса церкви в Чуруге, 1894 г.

Урош Предич: «Веселые братья» 

ном искусстве. Арса Теодорович без сомнения был классицистом 

высочайшего класса- par excellence. Спокойный рисунок, 

ясная уравновешенная композиция, четкая передача объема, 

нейтрально светлый фон – характерные отличия портретных 

работ Теодоровича. 

В свое время Теодорович был весьма плодовитым 

художником-живописцем. На сегодняшний день известно о 

более чем двадцати иконостасах, созданных им, и намного 

большем количестве отдельных икон, которые он писал как 

для православных, так и для католических церквей Воеводины. 

Значительна также и галерея портретов современников, 

созданная художником. Поэтому возникает вопрос: как же 

он успевал договариваться об этих работах и их выполнять? 

Судя по всему, Теодорович был весьма сноровист, умел обходиться 

с сильными мира сего и богатыми людьми и имел 

помощников. Не навязывался, держался на расстоянии, но 

ценил себя и свой труд. Он понял, возможно одним из первых 

сербских художников, насколько для художника важна 

публичность. Свои принципы, которые он воплощал в 

жизнь, он передал своим ученикам – Константину Данилу 

и Николе Алексичу. 

В начале первых двадцати-тридцати лет XIX века, 

искусство и культура вообще у сербов в Воеводине широко 

шагнули вперед. 

Арса Теодорович создал мнение о художнике как о важном 

деятеле 

гражданского общества и остальные художники равнялись 

на него. 

Один из них был живописец Павел Джуркович, «славяносерб 

из Карловаца и Сремии». 

Его портретные работы значительно более интересны, 

чем те заказы, которые он выполнял для нужд больших и 

малых церковных общин. 

С 1824 года он работал в Сербии, где по заказу князя и 

правителя Милоша Обреновича писал портреты его семьи 

и нескольких выдающихся сербов того времени (например, 

молодого Вука Караджича). Джуркович много путешествует, 

а приблизительно в 1830 году приезжает в Россию, в Одессу, 

203

Сава Текелия 

– основатель 

«Текелиянума» 

(1838 г.) и 

президент 

Матице српске 

(1838-1842 гг.) 

204 

где следы его теряются. Судя по тем его работам, что сохранились 

по сегодняшний день, можно сказать, что Джуркович 

– настоящий хроникер своего времени и первый художник 

недавно освобожденного сербского княжества. 

Самые известные его работы одновременно и лучшее 

введение бидермайера середины XIX века в нашу гражданскую 

портретную живопись классицизма. 

В первой половине XIX века культура и искусство среди 

сербов Воеводины развивались под знаком исторических 

событий, которые закончатся бурным 1848 годом. 

Под давлением общества, в 1848 году митрополит Иосиф 

Райчич созвал народную собрание в Сремских Карловцах, 

на котором была провозглашена Сербская Воеводина, 

а Райчич изабран – патриархом. Это решение привело к 

окончательному расколу между сербами и венграми и быстро 

перерасло в войну. Решающая битва произошла под 

Сентомашем (в настоящее время, Србобран), где свое военное 

превосходство продемонстрировали воины воеводы 

Стевана Кничанина. Два эти чрезвычайно важные исторические 

события увековечены как в литературных произведениях, 

так и в живописных полотнах («Майское собрание 

в Сремских Карловацах» Павла Симича и «Битва под Сентомашем» 

Анастаса Йовановича). За все время схваток и революции 

1848/49 годов центр Главного сербского народного 

собрания и резиденция патриарха Райчича находились в Земуне, 

в доме семьи Карамата (потомки которого и сегодня 

проживают в этом доме). 

Сербская Воеводина была признана Конституцией 1849 

г, но не просуществовала и два полных десятилетия. В 1860 

году была отменена, а ее территория возвращена под власть 

Венгрии, что определило дальнейшую жизнь Габсбургской 

империи в качестве двойной монархии – австрийской и 

венгерской. Имя Воеводина временно продолжало оставаться 

только на бумагах, а постоянно – в сердцах и умах 

всех «Милетичевых» сербов, храбро сражавшихся за нее, с 

верой в то, что идею объединения Сербской Воеводины с 

Сербией претворят в жизнь их потомки. 

Одним из основных знаков того времени можно считать 

появление различных сербских научных обществ и их печатных 

органов. Первым таким организованым литературнонаучным 

общетвом стала Матица Сербская, которую в 1826 

году основали сербские ученые-патриоты и зажиточные 

торговцы. Основной целью общества было «распространение 

литературы и просвещение народа сербского», а также 

«книги сербские рукописные издавать и распространять». В 

ответ на основание Матицы сербской, в 1841 году в Белграде 

возникает «Общество сербской словестности», подвиж-

Пая Йованович: «Вршачкий триптих» 

никами которого были сербы из Венгрии, среди которых 

особенно выделялся вршчанин, талантливый поэт и разносторонний 

литератор Йова Стерия Попович (глава Министерства 

просвещения Княжества Сербия и основатель Народного 

театра и Народного музея Белграда). 

Первая сербская газета, названная «Новине сербске», 

увидела свет в 1813 году в Вене, и выпускалась там вплоть до 

1835 года, когда ее издательство было перенесено в Белград. 

На протяжении всего XIX века эта газета оставалась самой 

популярной среди сербов. Первый литературно-научный 

журнал – «Сербски летопис», появился в Пеште в 1825 году 

стараниями Джордже Магарашевича, а уже со следующего 

года стал выпускаться под эгидой только что основанной 

Матицы сербской. Этот журнал (сегодня известный как Летопис 

Матице српске) до Первой мировой войны оставался 

главным органом научной деятельности венгерских сербов. 

Редакторами журнала были такие видные ученые Воеводины 

как Йован Хаджич, Павле Стаматович, Теодор Павлович, 

Йован Суботич, Яков Игнатович, Субота Младенович, 

Йован Джорджевич, Антоние Хаджич, Йован Бошкович, 

Милан Савич, Тихомир Остойич и др. Таким же большим 

интересом в XIX веке пользовались альманахи. Пионером 

подобного издания был один из самых образованных серб 

XIX века – Дмитрие Давидович, который выпускал популярный 

альманах «Забавник», а чуть позднее стал выпускать 

и известные «Новине сербске». За ним не оставал Вук 

Караджич са своим альманахом «Даница», известностью 

пользовались также альманахи «Сербска пчела» Павла Стаматовича 

и «Бачка вила» – единственный печатный орган с 

иллирийскими тенденциями. 

В литературном развитии сербов Воеводины значительную 

роль сыграли книжные магазины и книготорговля. 

Если в начале XIX века выпускалось двадцать книг в год, то 

уже в конце столетия их число составляло более сотни пе- 

XVII веке для работы над иконостасом иконописцы получали около 2000 форинтов; например, Михаило Радосавлевич 

В получил плату в Шиде 1700; Яков Орфелин и Теодор Крачун получили «а конто» в карловацской Соборной церкви 1800 

форинтов. В это же время цены на продукты были следующими: фунт топленого сала – 12 крайцаров, пятифунтовый хлебец 

– 6 крайцеров, 100 кг обычной муки – 1 форинт и 20 крайцера. 

В середине XIX века за работу художника в одной церкви платили от 3000 до 6000 и более форинтов. И это в то время, 

когда цена куска пахотной земли составляла около сотни форинтов. Константина Данила пригласила темишварская 

община, хотя его работа по оферту стоила в два раза дороже, чем работа других сербских и венгерских художников. После 

небольшое село Ярковац приглашает уже известного и дорогого Данила, предлагая гонорар около 14000 форинтов 

за 17 картин. 

Велько Петрович 

205

Джордже Крстич: Иконостас церкви Святых Архистратигов в Чуруге, 1896 г. 

чатных книг, причем некоторые их них имели тиражи около 

2000 экземпляров. Книга и книготорговля развивались 

параллельно с просветительством и образованием, так что 

насколько далеко простиралось просвещение на окраины 

страны и насколько глубоко проникало оно в широкие народные 

массы, настолько же возрастало число покупателей 

и читателей книг. 

В изобразительном искусстве период с 1830 по 1860 гг. являет 

собой расцвет эпохи бидермайер у сербов. В этом временном 

интервале культурное пространство сербов, находящихся 

под управлением Австрии, условно говоря, делится на 

две области: западную, охватывающую районы Бачка и Срем 

и часть Славонии и восточную, охватывавшую весь Банат. 

Намного более близкий контакт с западноевропейскими 

течениями в культуре ощущался среди городского населения, 

что естественно, учитывая происхождение бидермайера, 

который соответствовал вкусам мещанского сословия. 

Художники бидермайера сосредотачиваются на тихом 

сентиментальном мире городских интерьеров, а значит и 

206 

образы рисуются ими без пафоса, как в классицизме. Культивируется 

художественный жанры – натюрморт и идеализированный 

пейзаж, самостоятельно или как часть стаффажного 

фона портрета. 

Для сербских художников этого времени Вена и далее 

представляет культурную столицу Европы. Параллельно с 

родным языком, сербы учили и немецкий и венгерский, а 

если стремились к карьерному росту, то общались на этих 

иностранных языках не только с другими, но и между собой. 

Часто случалось, что наши художники и подписывались 

на латинице, в немецкой или венгерской транскрипции. В 

аудиториях венской художественной Академии одной из 

дисциплин, на основании которой оценивалось чье-либо 

мастерство, было копирование работ известных мастеров 

ренессанса и барокко: Рафаэля, Корреджо, Тициана, Тинторетто, 

Рубенса, Веласкеса, Мурильо и др. 

Одним из наших художников, демонстрировавших заметные 

успехи как в этой, так и в других художественнх дисцплинах, 

был Димитрие Аврамович. Его следует упомянуть

еще и потому, что для своего времени он был редко образованным 

художником. Он занимался переводами и исследовал 

наше культурное наследие (написал книгу об истории и 

искусстве Афона, книгу о сербских средневековых монастырях). 

Аврамовича интересовала и литература, и философия, 

и история, и иностранные языки, и карикатура, но больше 

всего он был сконцентрирован на изобразительном искусстве. 

В последние годы своего обучения в венской Академии 

(1840 г.) он написал два своих самых значительных полотна 

«Апофеоз Лукиана Мушицкого» и «Портрет Вука Караджича». 

Насколько первая картина по содержанию относится к 

классицизму, настолько портрет Вука выполнен новаторски 

и несет в манере исполнения заметные черты наступающего 

романтизма. Встреча художника с Вуком в Вене уже в 1841 

году направляет его в Сербию, но в этот раз уже не в Крагуевац 

(как ранее в случае Павла Джурковича), а в Белград. 

Для молодого сербского суверена князя Михаила Обреновича, 

выбор художника, который должен были расписать 

только что выстроенную Соборную церковь в Белграде, был 

ясным и определенным: увидев в Вене «Портрет Вука Караджича» 

работы Аврамовича (а имея рекомендации самого 

Караджича для двадцатипятилетного художника из Святого 

Ивана Шайкашского) он тотчас же приказал вызвать молодого 

Аврамовича в Сербию. Новый Собор в Белграде должен 

был полностью поддерживать и новый стиль в церковном 

строительстве и, тем более, в художественной росписи 

и скульптуре. 

Архитектором нового храма был выбран Франц Янке, в то 

время как стены и весь иконостас были выполнены за четыре 

года Димитрием Аврамовичем. Его работа, на самом деле, 

была большой и сложной, но именно он из всех тогдашних 

образованных художников обладал силой и талантом, необходимым 

для создания таких монументальных композиций, 

которые требовало время и пространственное устройство 

церкви. Впечатление, которое и сегодня оставляют фрески и 

иконы Соборной церкви (после недавней реставрации), восхитительно. 

Если знать, что эту резьбу иконостаса Соборной 

церкви выполнил другой Димитрие, а именно Димитрие 

Петрович – образованный венский скульптор и медальер, 

тогда, действительно, можно сказать, что Соборная церковь, 

после окончания работ, представляла собой новое слово в 

развитии искусства Сербии середины XIX века. 

Успех, сопровождающий Аврамовича после завершения 

росписи Соборной церкви, к сожалению, продлился недолго. 

Узнав о венгерской революции 1848 года, Аврамович 

примыкает к группе революционеров, призывающих к расправе 

с венграми. 

Памятник Йовану Йовановичу Змаю в городе Нови Сад 

207

Великое искусство может создать только свободный и богатый народ. Смятение и надлом культурной жизни сербов, в 

следствие войн, переселений и различных воздействий; препятствия чужеродных властей, уничтожавших наш народ; 

материальное оскудение– помешали нам оставить в Воеводине памятники, подобные созданным в Сербии за время Неманича. 

Но они есть- и в архитектуре, и в живописи, и в прикладном декоративном искусстве. На территории Воеводины 

находятся настоящие шедевры традиционального и современного стиля. 

Очевидно, что этот край показал себя как страна, которая в тяжелейших условиях взяла на себя наследование, сохранение 

и развитие традиций сербских средних веков, и, кроме того, занималась распространением западного влияния. 

Благодаря упорству, сознательности и таланту народа, она эту роль сыграла честно и успешно. Без посредничества этого 

края мы бы на целый век позднее приняли западноевропейские понятия и направления. 

Милан Кашанин 

Он начинает серию рисунков и литографий- карикатур 

оскорбительного, для венгров и их движения, содержания. 

Его сатирические карикатуры представляют начало политической 

карикатуры и начало политического ангажирования 

искусства у сербов. Но репутация художника среди 

несербского населения Воеводины падает. Тем временем, он 

заканчивает роспись фрушкогорского монастыря Врдник 

и шесть престольных икон для церкви в своем родном местечке. 

В церковной живописи Аврамович последовательно 

шел по стопам венских назаренов( движение анабаптистов 

в Австро-Венгрии). Судя по всему, Аврамович был романтиком, 

патриотически настроенным националистом, а не 

спокойным и расчетливым художником, работающим для 

широкой гражданской клиентуры Воеводины. Об этом говорят 

не только его сохранившиеся работы, но и то, что он 

умер от сердечной недостаточности, поскольку был потрясен 

вестью о том, что русский царь Николай I Романов (победитель 

венгерских повстанцев под Вилагошем) потерпел 

тяжелое поражение в Крымской войне 1855 года. 

Полной противоположностью жизни и судьбе Аврамовича 

были биографии двух ведущих банатских художников, 

работающих в стиле бидермайер – Константина Данилы и 

Николы Алексича. Несмотря на то, что оба являются художниками 

в стиле городского бидермайера первой половины 

XIX века, у них и много отличий.. 

Константин Данил (или как его называли современники 

Daniel) несомненно был весьма популярной фигурой 

среди банатских художников того времени. О нем не сохранилось 

много данных как о его учителе Арсе Теодоровиче 

или его современнике Николе Алексиче. Долго оставались 

неизвестными и точный год его рождения, и то, как 

и когда он попал в художественную академию. Он об этом 

никогда не рассказывал, но, судя по всему, работал для 

каждого, кто заказывал ему портрет или картину, неважно 

208 

кем был заказчик -сербом, венгром, румыном, немцем или 

кем-то другим. Он не обращал большого внимания на то, 

«как кто крестится и на каком языке говорит», а сам чаще 

всего использовал немецкий, поскольку на сербском и на 

румынском говорил плохо. Он выполнил иконостасы для 

сербских соборных церквей в Панчево и Темишваре, в банатских 

селах Добрици и Ярковец, для румынской церкви 

в Уздине. Его ученик и биограф Лазар Николич описывает 

Данила как приятного, учитивого и симпатичного человека: 

«Невысокий, немного сутулый, седой, в очках и рябой, 

он казался на первый взгляд старым учителем, профессором 

или почтенным и обеспеченным ремесленником. Но 

если человек заговаривал с ним в его мастерской, было заметно, 

что он обманулся в своих оценках, поскольку тогда 

исчезала вся кажущаяся сдержанность, а проступали бы 

знания и умение понимать человека». (Л. Николич, Сербские 

художники, 1895 г.). 

Можно сказать, что работы Данила – отражение эстетики 

бидермайер стиля в живописи, который ему самому 

более всего подходил, поскольку он не был результатом 

поиска нового художественного выражения, отличного от 

того, который подходил его многочисленной клиентуре, а 

был его личным достижением, стилем, в который он вносил 

собственное художественное воображение и свое нескрываемое 

тщеславие. 

В отличие от Данила, который работал, чтобы в искусство 

внести что-то свое, оставив неприкосновенной основу, 

взятую от великих мастеров ренессанса и барокко, Никола 

Алексич (или «маляр Ника») точно придерживался проверенных 

и отработанных художественных правил, которые 

привез из Вены в свой Арад. Алексич в сербском изобразительном 

искусстве, в период до возникновения романтизма, 

считался одним из самых выразительных и плодовитых 

художников-классицистов.

«В одну обычную зиму в Воеводине, 

на хуторе моего друга...»

В зеленом море, 

под несесной шапкой: 

Церковь святой 

Параскевы Пятницы в Бешке

Он оставил огромную галерею мужских, женских и детских 

портретов, изображавших известные банатские семейства. 

Можно сказать, что Алексич создал свою художественную 

манеру, узнаваемую сразу, и был уверен в приобретенном 

художественном мастерстве, поскольку мог одновременно 

писать два, три или четыре портрета. В его позднем творчестве 

появляются портреты, пронизанные духом классицизма 

в стиле бидермайера, которые принадлежат самой вершине 

сербского изобразительного искуства середины XIX века. 

Говоря о культуре и искусстве бидермайера у сербов Воеводины, 

нельзя не упомянуть и о первой сербской художнице 

из Стольного Белграда (Szekesfehervar), получившей 

художественное образование – Катарине Иванович. Она, 

как женщина, не могла заниматься церковной живописью 

(хотя иногда и писала кое-какие религиозные картины), и 

поэтому сконцентрировалась на портретах, натюрмортах, 

жанровых сценках, и, что было важно для развития нашего 

изобразительного искусства – на исторических композициях 

большого формата. 

Качество ее работ идет в том же порядке, поэтому одной 

из лучших ее работ считается ее известный «Автопортрет» 

(написанный, когда ей было около 25 лет), пленивший своей 

грациозностью и совершенным мастерством, затем портрет 

поэта Симы Милутиновича Сарайлии, учителя Негоша, 

картины «Итальянский виноградарь», «Натюрморт с виноградом», 

«Корзина с виноградом», «Мальчик с соколом, «Старушка 

молится перед обедом», «Смерть сиротки» и известная 

сегодня картина, чей темой является захват Белграда в Первом 

сербском восстании 1806 года. До конца верная своим национальным 

чувствам, Катарина Иванович за несколько лет 

до своей смерти подарила самые значительные свои картины 

белградскому Народному музею, где они находятся и сейчас. 

После краха надежд и духовных ожиданий, потери веры 

в освободительные идеи 1848 года, во всей Европе, а значит 

и в Воеводине, наступает разочарование, отрезвление и возвращение 

к повседневной жизни. 

Во второй половине XIX века наступает эпоха меркантилизма, 

жестокой борьбы за существование, пора погони 

за деньгами, успехом, интересами. Эта эпоха создала новый 

культ, которому, и спустя полтора века, покланяется болшая 

часть нашей планеты – культ материального успеха. 

Материализм овладел обществом, а наукой, культурой 

и искусством завладело новое направление, названное 

реализм. 

Реализм пронизывает все виды искусства, и не только его, 

но и само общество. Скажем, одним из лозунгов Объедине- 

211

Нови Сад: Вид с Петроварадина

Ветряные мельницы когда-то были символом 

Воеводины, сегодня они редкость, которая 

привлекает туристов. Равно Село

Почтовая открытка 

города Нови Сад, 

начало XX века 

216 

ния сербской молодежи была работа «при помощи науки 

и на принципах правды». Сербская молодежь переняла его 

не только у западной Европы, но и у России (лучшим примером 

этому служат идеи русских реформаторов, которые 

среди сербов пропагандировал Светозар Маркович). Позитивистский 

дух распространялся среди молодых студентов 

с невероятной скоростью. С начала семидесятых годов Сербия 

становится духовным центром. 

Из старых «сербских Афин» (Нови Сада) все духовные 

движения спускаются вниз, в Сербию, а с 1878 года, когда 

Сербяи получает полную независимость, этот процесс становится 

еще более интенсивным – в Сербию пререходят самые 

значительные деятели культуры и искусства из Воеводины: 

писатель Йован Йованович Змай, Лаза Костич, Сима 

Матавуль, Стеван Сремац, художник Стеван Тодорович, 

Джура Якшич, молодой Джорде Крстич и т.д. Этому процессу 

в большой степени способствует упразднение в 1860 году 

указом австрийского императора Сербской Воеводины 

В семидесятые, а особенно в восьмидесятые года XIX 

века, венгерское правительство предпринимает широкомасштабную 

акцию «венгризации» на всей территории 

Воеводины. Во всех народных школах обязательным предметом 

вводится венгерский язык. На венгерский манер 

переиначиваются личные имена и фамилии, названия сел 

и городов. В таких обстоятельствах пространства для распространения 

национальной культуры многим сербам не 

только не хватало, его часто не было вовсе. Светская живопись 

в Воеводине остается и в эпоху реализма знаменосцем 

нового стиля и новых идей. В портретной живописи 

наши первые художники-реалисты демонстрируют новое 

художественное «умение», в этот раз пришедшее не из консервативной 

венской Академии, а из баварской столицы 

искусств – Мюнхена. Поэтому в художественном образовании 

молодых сербов Мюнхен постепенно принимает на 

себя лидерство от Вены, и в конце XIX века становится настоящей 

художественной столицей Европы. Интересно, что 

первый сербский художник, внесенный в список обучающихся 

в Мюнхенской художественной Академии (Akademie 

der Bildenden Künste) был не реалист, а яркий представитель 

сербского романтизма – Джура Якшич.

Кафедральный сабор 

в городе Нови Сад

Паличко озеро недалеко от Суботицы

Дом Рейхала 

в Суботице

После его непродолжительного обучения в Мюнхенской 

академии (1853 г.) вплоть до семидесятых годов, он, редкий 

из сербских художников из Воеводины, после Вены продолжает 

свое обучение в Мюнхене. Кроме Джуры Якшича, 

неоднократно уезжавшего и возвращавшегося в Сербию 

(чтобы в конце концов остаться здесь навсегда), настоящего 

романтика и патриота, из остальных его современников 

следовало бы, конечно, упомянуть художника из Мола Новака 

Радонича. 

И хотя он, без сомнения, был талантлив и хорошо образован, 

Радонич не смог полностью раскрыть свой талант, 

не сумел показать свои все свои качества. Решающим моментом 

в его жизни стал отъезд в Италию и встреча с великими 

художниками ренессанса и барокко. Хотя он и до 

своего путешествия (1858/59) сомневался в своих художественных 

способностях (несмотря на то, что в эти годы им 

были написаны самые удачные портреты и иконы), а по 

возвращении из Италии Радонич осознает насколько он 

отстает от тех великих примеров, которым бы хотел подражать, 

и насколько на самом деле должен еще работать 

и учиться. 

Имея лабильный характер и обладая отсутствием амбиций, 

Радонич со своими «молскими мудрствованиями» 

бросается в отчаяние и замыкается в себе. Комплекс провинциала 

убивает в нем и то немногое желание двигаться 

вперед. И хотя, в действительности, Радонич прекрасный 

мастер рисунка (из Италии он привозит огромное количество 

эскизов и рисунков римских, флорентийских и других 

городских мотивов), тонко чувствовующий художественную 

материю, он не имел ни сил, ни предприимчивости для 

продолжения и завершения того, что начал ведущий сербский 

романтик Джура Якшич. 

После волнующего романтизма реализм вносит в искусство 

смирение и наблюдательность, размышление и рациональный 

дух. Поначалу все сербские живописцы подходили 

к реалистической интерпретации свободнее, используя широкие 

мазки кисти, но уже к концу XIX века полностью сосредоточились 

на педантичной и точной работе, выписывая 

самые мелкие детали и, иногда замыкаясь в поверхностностной 

и праздной рутине. 

Если говорить о сербском реализме, то невозможно не 

упомянуть имя Джордже Крстича. Родом из Старой Канижи 

в Бачке, Крстич получает общее образование в Сремских 

Карловацах, чтобы еще в неполные семнадцать лет перейти 

в Сербию и остаться там до конца жизни. Стипендию для 

обучения в художественной студии Мюнхена он получает 

лично от князя Милана Обреновича, позже сербского короля, 

которму из благодарности за обеспеченное «благодеяние» 

нарисовал целые серии небольших эскизов-заметок о 

сербских областях, людях, обычаях, одежде, посуде, национальных 

костюмах и проч., почерпнутых из своих летних 

каникул в Сербии (1881–1883). 

Творчество Крстича очень важно для развития сербского 

изобразительного искусства. Его подход к понима- 

221

222 

нию церковной живописи были поистине революционными 

для тогдашней консервативной сербской культурной 

среды. Наверное еще и потому, что на его, хотя и немногочисленное 

творчество, большое влияние оказал один из 

самых образованных людей того времени в Себии – Михаил 

Валтрович. Если не считать сгоревшего иконостаса 

соборной церкви в Нише, серьезная работа Крстича 

в этой области искусства – иконостас сербской церкви в 

Чугуре (в 35 км к северо-востоку от Нови Сада). Данный 

иконостас также свидетельствует о победе идей Крстича 

и Валторовича, касающихся особенностей «православия в 

современной церковной живописи). На иконах Чуруга нашло 

свое полное отражение основное намерение художника 

усовершенствовать и приспособить новому времени 

и собственному художественному выражению мысли старых 

живописцев средневековых фресок. Жители Чуруга с 

полным правом могут гордиться тем, что им в наследство 

оставил Джордже Крстич. 

Среди превосходных художников-реалистов и больших 

мастеров своего ремесла, может быть не таких необычных 

как Крстич, обязательно следует упомянуть о банатских 

художниках Уроше Предиче и Пайе Йовановиче. 

Они были стипендиатами Матицы сербской и до конца 

жизни не забывали о своих родных местах - Предич о 

«крикливом Орловате», а Пайя – о Вршце. И сегодня путник, 

случайно заглянувший в банатское село Орловат, не 

сможет пройти мимо сербской церки с иконостасом работы 

Предича, который выполнен и подарен им церкви 

взамен старого, значительно поврежденного. Предич создавал 

иконостасы и в других воеводинских церквях: в Бечее, 

в Панчево, в Перлезе, в капелле епископского двора 

в Сремских Карловацах, во фрушкогорском монастыре 

Гргетег. Если к этому присовокупить и необозимую галерею 

портретов, написанных для многочисленных заказчиков 

Воеводины, то о Предиче можно было бы говорить 

не только как о плодовитом художнике, но и как о выразительном 

летописце людей и событий конца XIX и первой 

половины XX века. 

В виртуальном путешествии по Воеводине, настоящему 

путешественнику, любовавшемуся иконостасом в Орловате, 

стоит свернуть и в Вршац. В этом банатском городе с богатыми 

культурными традицями он наверняка бы остановился 

перед «Вршацким Триптихоном» Пайи Йовановича, выставленным 

в «Аптеке на лестнице». Эта картина в 1896 году 

представляла художника и сербский павильон на выставке 

Тысячелетия в Будапеште вместо другой его работы, сегодня 

может быть, наиболее известной среди сербов – «Переселение 

с Арсением Чарноевичем». 

С тех пор как эта работа завершена и стала воспроизводиться 

и публиковаться в книгах, газетах, журналах; с того 

времени, когда практически в каждом сербском доме появилась 

олеографическая репродукция этой картины, и когда 

она вместе с сербами делила все невзгоды новых сербских 

Переселений I и II мировой войны, и вплоть по сегодняшний 

день она осталась своеобразным символом новейшей 

сербской истории. Известны три версии этой картины, две 

из которых хранятся в Сербии, а третья (пропавшая во время 

Второй мировой войны) – за пределами нашей страны. 

Картина «Переселение сербов» на выставке в Будапеште 

ровно 110 лет тому назад должна была стать ответом официальных 

церковных властей из Сремских Карловаца другим 

народам двойной монархии (особенно венграм). Сегодня 

воспринимается она как свидетельство силы и взлета художественного 

духа, подъема сербской культуры и искусства 

в Воеводине, но и как трагическое свидетельство удара судьбы, 

которая три столетия назад заставила сербов решиться 

на Великое Переселение.

Здание администрации, 

построено в начале XX века

«Здесь Дунай помнит, что когда-то он 

был морем»: Средневековый город Голубац

Горные глаза Сербии: 

Озеро на горе Тара

Зима в Сербии: Виды Копаоника, Западной Моравы и Раковицы, неподалеку от Белграда 

229

Курорт Баня Вруици

Сербия расположена на огромном подземном озере 

минеральных вод. На сегодняшний день на территории 

Сербии зарегистрировано более семисот источников минеральных 

вод, чью лечебную ценность осознавали еще римляне, 

которые их активно использовали. Минеральные источники – 

богатство, на которое Сербия серьезно расчитывает в будущем 

ТЕПЛАЯ ВОДА – 

БЛАГО ЖИЗНИ 

Сербия – страна богатая лечебными источниками, холодной 

и теплой минеральными водами различного 

химического состава. Семьдесят курортов появилось на 

этих источниках, первые были открыты еще римскими 

воинами, термальными водами врачевавшими свои раны 

после походов. 

Так появились рассказы о том, что Сербия расположена 

на огромном подземном озере минеральных вод. Эта легенда 

подкреплена и геологическими изысканиями: в нашей 

стране открыто более 700 источников чистой, прозрачной, 

питьевой, преимущественно минеральной, воды. 

Считается, что каждый третий житель Сербии посещает 

курорты для лечения и отдыха, а место и продолжительность 

пребывания зависит только от его платежеспособности... 

Озеро Палич – расположено к востоку от Суботицы, 

впервые упоминается в 1697 году в чертежах военных инженеров 

при армии Евгения Савойского, которая на Паличе 

отдыхала после битвы под Сентой и изгнания турков на 

левый берег Тиссы. 

Курорт здесь был организован в первой половине XIX 

века. В одном из уголков озера была найдена минеральная 

вода, а в иле – лечебные грязи, в медицине известные как 

пелоид, ведущие свое происхождение со дна когда-то существовавшего 

здесь Паннонского моря. Так, в огромном 

парке столетних платанов появился эксклюзивный бальнеологический 

центр – любимое место отдыха южной Паннонии, 

первый курорт в этих местах. Уже в середине XIX века 

здесь построены, хорошо сохранившиеся до сегодняшнего 

дня, живописные виллы, отель «Парк» (отреставрирован, 

финкционирует и сегодня), многочисленные рестораны и 

кафе, внушительная водонапорная башня – своеобразная 

визитная карточка Палича, знаменитая «Маленькая гостиница» 

(и сегодня привлекательное место), обустраивается 

купальня – отдельно для женщин и для мужчин. 

Курорт Канижа, расположенный на правом берегу Тисы, 

недалеко от Хоргоша – первая лечебница в Сербии, получившее 

сертификат, подтверждающий, что этот бальнеологический 

курорт соответствует европейским стандартам. 

Он основан в 1913 году. На пастбищах в шести километрах 

от города существовали два колодца для скота, а когда в 

1908 году выкопали третий, то сразу же назвали его чудотворным 

и Гринфельд Херман –директор кирпичного завода 

в Каниже – тотчас выступил с инициативой: основать 

акционерное общество для эксплуатации «чудотворной 

воды» – вода разливалась по бутылкам, а за купание взималась 

плата. От этих колодцев был проложен водопровод 

к городскому Народному парку. И сегодня курорт окружен 

столетними платанами и бережно выращиваемыми яркими 

цветами... 

Каждую осень здесь проводится музыкальный джазовый 

фестиваль, на котором выступают самые известные 

музыканты Европы и мира, среди них уроженец этих мест 

Йожеф Надь – известный режиссер, хореограф, музыкант, 

актер, современный европейский художник. 

Курорт Врдник расположен на южных склонах лесистой 

Фрушки горы в семидесяти километрах от Белграда. Это 

особый оазис, включающий в себя лечебную минеральную 

воду, кристально чистый воздух, огромные липовые рощи, 

которые окружают курорт. Здесь имеется три бассейна, два 

231

крытых и один на открытой местности, все расположено 

в окружении цветов, фруктовых деревьев и виноградов, 

стройных пирамидальных тополей. Здесь можно насладиться 

прекрасной панарамой окружающих лесов. Температура 

воды в лечебных источниках 32, 5°С, а в химическом 

составе воды содержится 28 минералов и микроэлементов. 

В окрестностях курорта расположены 16 православных 

монастырей XV-XVIII веков, богато расписанных фресками 

и иконами. В местечке Врдник, неподалеку от курорта, 

находится монастырь Раваница. В парке перед храмом стоит 

памятник «Врдничкой фее» – сербской поэтессе Милице 

Стоядинович, жившей здесь в середине XIX века. 

Курорт Юнакович недалеко од Апатина, известен как 

Невеста Дуная, и расположен на северо-западе Бачки (область 

в Воеводине), которая ограничена лесами и рекой. 

Курорт постоен в 1983 году на солнечном плато. Это один 

один из самых молодых сербских бальнеологических центров, 

но однако, эти термы были известны и использовались 

еще в 1913 году. 

Помимо того, что каждый номер отеля имеет ванну с 

термальной водой, на территории отеля имеется десяток 

бассейнов- крытых, закрытых, различных форм, разной величины 

и глубины. 

Курорт Стари Сланкамен- лечебница в Среме (область 

Воеводины), расположен прямо на берегу Дуная. Как курорт 

известен еще со времен римских легионеров, воевавших 

в этих краях и построивших древний город Сирмиум. 

В начале восемнадцатого века в писменных документах 

впервые упоминаются местные соленые источники, а два 

столетия спустя это место получает свое название (Стари 

Сланкамен- дословно Старый соленый камень). Сегодня в 

этом живописном городке, населенном рыбаками, садово- 

232 

Кур-салон в курортном месте Баня Ковиляча

Нишка Баня

Воробей в сербском народном головном уборе – шайкаче. Символ курорта Врнячка Баня

Вилла Белимарковича («Замок культуры») в Врнячкой Бане 

дами и виноградарями, находится современное лечебнопрофилактическое 

учреждение для проведения лечения 

заболеваний центральной и переферийной нервной системы, 

реабилитации опорно-двигательного аппарата, посттравматических 

состояний и ревматизма. 

Курорт Баня Ковиляча, известен уже более ста лет как 

курорт – центр развлечений, спорта и отдыха. Он расположен 

в одном их лучших парков бальнеологической Сербии, 

в котором гармонично сочетаются старые, сейчас отреставрированные, 

здания (виллы, павильоны) со знаменитым 

Курсалоном. 

Посетителей особенно завораживает этот курортный 

дворец, легендарный Курсалон, задужбина Александра Карагеоргиевича, 

чей отец – король Петр и прадед – Карагеоргий 

лечились здесь. Между двумя мировыми войнами 

прошлого века, на протяжении «веселых» тридацати лет 

Ковиляча, наравне с Карловыми Варами и Виши, была одним 

из самых известных курортов в Европе. 

Курорт Сияринска Баня находится в ущелье реки Ябланицы, 

в 330 км от Белграда и в пятидесяти километрах от автотрассы 

10, поэтому доехать до него не составляет проблем. 

Здесь никогда нет туманов. Нет и ветра, потому что густые 

буковые и дубовые рощи, окружающие курорт, хорошо 

защищают от воздушных струй. В диаметре 100 км. от курорта 

нет ни одной фабричной трубы, ничто не загрязняет 

ни воду, ни землю. 

У реки, на берегу которой на протяжении 800 метров раскинулся 

курорт, находятся 18 терм – источников различного 

физического и химического сотава, воды и температуры. 

Это место – собрание особенностей практически всех сербских 

курортов. Как будто под одним зонтом собрались и 

Врнци, и Бани - Матарушка и Нишка, и Врнячка и Рибарска, 

и Звоначка, и Богутовачка, Гамзиградска, Сокобаня, Вруйцы, 

Канижа, Пролом, Врдник, Юнакович... 

Особый интерес для гостей представляют гейзеры термальной 

воды, достигающие 30 метров в высоту, единственные 

подобные в южной части европейского континента. 

Считается, что это разнообразное бальнеологическое 

богатство в начале первого тысячелетия новой эры привлекло 

внимание римского императора Юстиниана Первого 

и он посторил здесь Царичин град. Между Царичиным 

градом и Сиеринским курортом скрывается еще богатство 

235

Истчник, Баня Вруицы

Рибарска Баня 

– целая гора оникса и большое месторождение полудрагоценных 

камней. Добыча этого богатства заброшена. 

Курорт Буковичка Баня – прекрасная жемчужина 

Аранджеловца и всей Шумадии, расположена к юго-западу 

от Белграда примерно в часе спокойной езды. 

Особую привлекательность этот курорт получил из-за 

проводящегося здесь традиционного фестиваля «Мрамор 

и звуки», который собирает самых известных скульпторов 

со всего света, выставляющих свои скульптуры из местного 

белого мрамора в просторном парке под кронами столетних 

платанов, между лечебными источниками, дворцами 

и виллами в рустикальном стиле. 

Первым гостем, приехавшим сюда на отдых в далеком 

1811 году, в то время, когда курорт не имел еще ни своего 

имени, ни своего особого облика, был Досифей Обрадович, 

тогда самый образованный серб и первый министр Просвещения 

в правительстве Карагеоргия. Четыре десятилетия 

спустя князь Милош приказал соединить два села Врбица 

и Буковик, а в центре посторить храм Св. Архангелов, а 

городок назвать Аранджеловац. Светлейший князь затем 

отправляет воду венскому доктору Лимайеру для проведение 

химического анализа и строит дворец для заседаний 

Скупщины. Однако парламент здесь так никогда и не заседал, 

а здание было превращено в отель «Старое здание», 

ставшее визитной карточной Аранжеловца, который стоит 

и по сегодняшний день. 

Князь Милош очень любил курорт Буковичка баня. 

Однажды, будучи уже в изгнании, из Рогашке Слатине в 

Австро-Венгрии, он пишет сину Михаилу: «Здесь прекрасно, 

но если бы я мог сесть перед «Старым зданием», выпить 

стакан воды из нашего источника, посмотреть на парк и 

Букулье, мне кажется я бы сразу помолодел... 

А Михаило, томимый любовными переживаниями, в 

курортном парке пишет (и сегодня популярную) сентиментальную 

песню: «Почему находятся в борьбе мои мысли?...» 

Курорт Врнячка Баня находится в центральной части 

Сербии, у подножия лесистой горы Гоч в долине реки Западная 

Морава, в 220 километрах юго-западнее Белграда. 

Известен как столица сербского туризма, популярен в любое 

время года, особо хорош весной, во время цветения 

лип. По центру курортного парка протекает кристально 

чистая Врнячка река. 

237

Рибарска Баня считается наиболее 

красивым сербским курортом

Бальнеологическая сила курорта Врнячка Баня 

скрывается в семи минеральных источниках – горячих 

и холодных термах. Терапия этими минеральными 

водами способствует лечению диабета, гастрита, 

язвы желудка и двенадцатиперстной кишки, мочекаменной 

болезни, бесплодия. 

Курорт располагает возможностью одновременного 

размещения в частном секторе, на виллах, в 

аппартаментах почти 20.000 гостей, треть и них – в 

трех-пяти-звездочных отелях. 

Парки этого курорта, единственные в своем роде 

в Сербии, появились здесь полтора века назад. Занимают 

площадь в 64 гектара, а под столетними платанами, 

дубами, соснами и буками, в тени раскинувшихся 

крон, размещено 10.000 скамеек для отдыха, 

окруженных раскошными цветниками. Здесь организованы 

прогулочные дорожки, имеется летний театр, 

дворец культуры, теннисные корты, плавательные 

бассейны, площадки для малых видов спорта, 

детские игровые площадки и маленький паровозик 

для малышей . 

Окрестности имеют богатое культурное и духовное 

прошлое, преимущественно из эпохи Неманичей, 

многие памятники культуры находятся под 

защитой ЮНЕСКО – храмы в Долине королей, а вернее, 

в ущелье реки Ибар и на берегах Западной Моравы 

– Жича, Студеница, Градац, Джурджеви Ступови, 

Сопочаны, древние города Рас, Бревник, Козник, 

Маглич, великолепные образцы монастырской моравской 

школы – Любостиня, Лазарица, Каленич, Раваница, 

Манасия... 

Курорт Сокобаня – В тридцатые годы девятнадцатого 

века курорт Сокобаня впервые посещает князь 

Милош и тотчас же телеграфирует в столичный Крагуевац: 

«Вышлите мне мешок дукатов, хочу построить 

здесь курорт...». Над вершинами четырех гор (Ртань, 

Озрен, Девица и Слемен) сформировалась роза ветров, 

которая обогащает и облагораживает воздух в 

долине, где расположился курорт Сокобаня. 

Сегодня почти весь курорт – огромное место для 

прогулок. Автомобили изгнаны отсюда. Места отдыха, 

особенно поляны на берегу чистейшей реки 

Моравицы, освежает радон, в прозрачных водах, как 

в аквариуме видны форели все в красных пятнышках 

и раки. 

Исидора Секулич вспоминает, что только здесь 

поняла, что имеет легкие и им легко дышится. Но- 

239

белевский лауреат Иво Андрич во время работы над романом 

«Мост на Дрине», когда его покидало вдохновение, на 

две-три недели приезжал из Белграда в Сокобаню на поправку. 

И всегда говорил, что не знает, что там такое особенное 

есть, но знает, что по возвращении будет работать 

без устали шесть-семь месяцев. 

Писатель Меша Селимович оставил похожую запись о 

том, что ему не известно, что есть в этом воздухе, но его 

сердце не бьется, а качается, когда он находится в Сокобане... 

Комедиограф Бранислав Нушич, регулярный гость 

курорта, свои впечатления описал в шутливо: «Сокобаня, 

Сокоград, приедешь старый, вернешься млад...» 

Курорт Звоначка Баня расположен на восточных склонах 

Влашкой горы в 350 км. юго-восточнее Белграда на высоте 

650 м. над уровнем моря. Он стоит над рекой Ерме, скрываясь 

в облаках, неподалеку от тех мест, где селятся одни орлы. 

Помимо источников термальных вод (температура около 

28° С), курорт Звоначка баня славится своим климатом, 

благодаря «легкорастворимому» воздуху и большому числу 

отрицательных ионов в атмосфере. Поэтому здесь, прежде 

всего, лечат нервные болезни, психосоматические заболевания, 

гипертонию, нарушения переферийной циркуляции 

крови, воспалительные процессы глаз, а в последнее время 

здесь проводят и благотворные терапии болезней менеджеров 

– усталость и стресса. 

Курорт Рибарска Баня расположен недалеко от города 

Крушевац в 200 км. от Белграда неподалеку от автодороги. 

Издавна известен свими богатыми горячими лечебными 

источниками, а в тридцатые годы девятнадцатого века 

здесь были проведены и научные исследования, организованные 

князем Милошем. 

Курорт Рибарска Баня был хорошо оборудованной лечебницей 

еще в четырнадцатом веке. Здесь часто бывала 

княгиня Милица, супруга князя Лазара Хребеляновича из 

династии Неманичей. 

В начале прошлого столетия здесь отдыхала и лечилась 

от бесплодия Драга Машин, супруга короля Александра 

Обреновича. 

Термальные источники курорта Матарушка Баня – лечебницы, 

расположенной на правом берегу реки Ибар, 

Сияринска Баня

скрытой кронами столетних платанов и окруженной лесистыми 

горами, были открыты случайно в 1898 году. На том 

месте, где с четырехметровой глубины бил источник горячей 

воды, пахнувшей серой, появилась баня с термами (температура 

воды около 60° С). Здесь проводят лечение острого 

и хронического ревматизма, невралгии, бесплодия... 

Если женщина, после терапии местными горячими лечебными 

водами рожает ребенка, то курорт преподносит 

ей в дар золотой дукат. 

Символ этого курорта – Цепной мост через Ибар. 

В окрестностях курорта расположены жемчужины рашской 

школы: монастыри Жича, Стуленица, Градац, Джурджеви 

Ступови, Сопочани. 

Каждое лето, 28 июня на Ибре, идущем из древнего города 

Магича через курорт Матарушку до Кральева, проводится 

«Веселая регата». Эта забавная регата, участники 

которой, преимущественно молодежь, сплавляются на 

лодках, досках, тазах, ваннах, автомобильных шинах, настоящих 

плотах, утлых лодочках... После регаты для всех ее 

участников в Матарушке градоначальник Кральево готовит 

традиционное блюдо – фасоль по-военному. 

Горня Трепча – курорт, расположившися в югозападной 

части Шумадии, неподалеку от Чачака в 195 

км. от Белграда. Известен (не без причины) как Атомный 

курорт... Его лечебные термальные воды содержат около 

десятка благородных металлов и редких химических элементов. 

Это цезий, титан, уран, радон, ванадий, кобальт, 

рубидий, стронций, литий. С середины семедисятых годов 

прошлого века Горня Трепча известна как чудотворный 

источник, потому что здесь лечат и тяжелые заболевания 

– рассеянный склероз, диабет, гастрит, нарушения периферийной 

циркуляции крови... 

Курорт Гамзиградска Баня – популярная лечебница 

заболеваний периферийных кровяных сосудов, находится 

в восточной Сербии недалеко от Заечара в 240 км. от 

Белграда. Терапевтический блок курорта имеет два бассейна 

(взрослый и детский), стены которых украшены мозаичными 

панно работы академика профессора Младена 

Србиновича. Курорт окружен рощицами и расположился в 

нижней части долины реки Црни Тимок. Посреди реки, на 

одном из бетонных столбов, расположена купальня с горячей 

термальной водой. Недалеко от Гамзиградной Бани находится 

древний римский город Ромулиана (IV век н.э.) В 

этом старом городе в те давние времена под улицами, площадями 

и административными зданиями было проведено 

подземное отопление, функционировавшее, вероятно, на 

горячей воде Гамзиградской Бани. 

Курорт Пролом Баня – единственное место в Сербии, 

термальные воды которого дробят и измельчают камни в 

почках и мочеиспускательных каналах, а также лечат органы 

пищеварения, периферийные сосуды и ревматизм. 

Реабилитация проводится употреблением лечебной воды, 

а так же при помощи грязевых аппликаций, гидромассажа, 

а недавно стали применять еще один достаточно специфический 

метод. 

В термальной воде разогревают вулканические камни с 

мексиканского Попокатепетля, распределяют их на биологически 

активных точках по телу и держат полчаса, затем 

выполняется классический массаж с лавандовым маслом, а 

после него еще на полчаса на те же точки ставят полудра- 

241

гоценные камни... Весь ритуал сопровождается камерной 

музыкой из магнитофона. Этот терапевтический процесс 

положительно влияет на расширение мочеточников, что 

приводит к более щадащему выводу камней из почек. 

Недалеко от курорта расположена Джаволя-Варош 

(Чертов город) – необычный природный феномен, которое 

собирается взять под свое крыло ЮНЕСКО как всемирное 

достояние. Это скульптурные произведения, выполненные 

самой природой. Вода и работа ветра, из рыхлого песчаника 

изваяли скульптуры – свадьбу, потервшуюся в грозе, 

смущенных людей в причудливых шляпах. 

Курорт Селтерс Баня, под Младеновцем в пятидесяти 

километрах от Белграда, – один из редких в Европе, который 

в тридцатые годы прошлого века была официально 

признан междунароным фармацевтическим учреждением. 

Его вода продавалась как особое лекарство в аптеках 

Франции и Германии. Находящиеся здесь термы более ста 

лет назад случайно открыл колодезный мастер, искавший в 

рощице рядом с городом воду для крестьянской фермы. 

Название Селтерс ведет свое начало из 1903 года. Лечебная 

младеновачская вода была выставлена на бальнеолошической 

ярмарке в Лондоне. Химический состав её 

сравнили с водой известных немецких курортов Эмса и 

Зельтерса. Отсюда появилось название и сербского курорта. 

Тогда, в Лондоне, младеновачская вода получила золотую 

медаль за качество. 

Курорт Нишка Баня своими источниками горячей воды 

был известен еще римлянам. Курорт находится недалеко от 

города Ниш, расположился на пологих склонах лесистого 

Коритника – одного из отрогов Суве Планины. Помимо 5 

Гостиница «Старое здание» в Аранделоваце, которую князь 

Милош выстроил как здание Народной Скупштины Сербии

Звоначка Баня 

горячих источников для лечения здесь используется и пелоид 

– лечебная грязь. Лечение проводится под наблюдением 

Медицинского факультета Нишского университета. 

Недалеко от курорта находятся две значительные достопримечательности 

– Челе-кула ( Башня черепов), памятник 

турецкой жестокости и Медиана – летний дворец императора 

Константина Великого, рожденного в Нише... 

Еще два десятка лечебниц в Сербии знамениты своими 

минеральными водами. 

Курорт Враньска Баня с источниками, температура 

воды которых колеблется от 96° до 110° С, считается одним 

из самых горячих источников лечебной воды. Йошаничка 

Баня, расположившаяся на западных склонах Копаоника в 

долине реки Ибар также является известной лечебницей 

с горячими минеральными источниками. Лечебные источники 

Йошаницы вблизи Сокобани, подобные источникам 

Врнячка Баня, а Богутовачка Баня недалеко от города Кральево 

– настоящий бальзам для нервных больных. Новопазарска 

Баня в Санджаке – единственное место в Сербии, 

где лечат дистрофию, но ничуть не хуже и Прибойска 

Баня в долине реки Лим под Приепольем; затем курорт в 

Овчарско-кабларском ущелье, окруженный группой средневековых 

монастырей; курорт Баданя, расположенный на 

склонах Цер-планины вблизи Лозницы; Киселяк недалеко 

от города Смедеревская Паланка; курорт Бездан на Дунае 

близ Сомбора; Туларска Баня в окресностях Медведже; 

Темеринска Баня вблизи города Нови Сада; Витановачка 

Баня вблизи города Кральево; Прилички киселяк неподалеку 

от Иваницы; Куршумлийска Баня; Радальска Баня на 

Дрине рядом с Малым Зворником, Новисадский йодовый 

курорт... Менее известны лечебницы: Беле воде под Трстеником, 

Бечейска Баня на берегу Тисы, «Народно купатило» 

в Змаеве неподалеку от Врбаса, Ерменовачка минеральная 

вода в Банате близ города Вршца, Корачичка Баня в 

окрестностях Младеновца, Сирчанска Баня на правом берегу 

Западной Моравы вблизи Кральево, Слатинска Баня к 

востоку от Чачака, Студеничские минеральные источники 

вблизи знаменитого монастыря... 

243

«Озеро на дне изсчезнувшего моря»: 

Палич также является известным курортом

246 

«Один под звездами, в ночи морозной»: «Пастух в ночи», картина Мартина Йонаша

В шестидесятых годах прошлого 

века наивное искусство сербских 

художников-самоучек было признано 

мировым художественным направлением, 

доказывающим, что единственный путь 

к универсальному ведет через личное 

БОСОНОГИЕ В ДУШЕ 

амое большое беспокойство – это беспокойство 

«Сземледельца», – написала однажды Исидора Секулич. 

И эта фраза, возможно, никогда бы не 

была понята, если бы во второй половине двадцатого 

столетия на мировой художественной 

сцене не случилось того, что было названо «югославским 

бумом». Это был прорыв в мировые элитные 

галереи многих художников, необучавшихся 

специально искусству и скульпторов-любителей нашей 

земли, чьи уникальные, «ничем не вызванные» созидательные 

импульсы, существовали абсолютно вне 

всяких течений актуальных, в то время, художественных 

образцов. Прорыв этот объяснялся социологически 

(желанием мира смягчить депрессивные тона, 

появившиеся в западном обществе, столкнувшимся 

с ужасами Второй мировой войны, послевоенной депрессией 

и нарастающей мощью потребительского 

общества. Данную депрессию, которая являла собой 

«изнанку» доминирующей материалистической 

философии, лечили, используя неисчерпаемые источники 

народного оптимизма) и эстетически (изобразительное 

искусство в своем развитии все больше 

теряло контакт с жизнью, путаясь в абстрактных 

интеллектуальных схемах, пока наши художникилюбители 

своими цветовыми взрывами не «вернули 

к началу» колесо истории, в то блаженное время 

«наивной» живописи, когда все гении изобразительного 

искусства были самоучками и примитивистами). 

И тогда юго-наив стал в мире искус- 

ства «модой против моды», линией сопротивления всем 

абсурдным интеллектуальным требованиям, которые 

представляли собой «террор абстракции» по отношению 

к обычному любителю живописи. 

По авторитетному мнению, например Жаковского, 

Белград был «мировой столицей наивного 

искусства» еще до того, как наив на Мировой 

выставке в Брюсселе в 1958 году выделили 

в отдельное художественное направление, 

поскольку, как он говорит: «Югославия не 

только достигла наибольших успехов в этом 

направлении, но и сделала первые шаги к 

провозглашению универсальности этого 

феномена». 

И действительно, в нашем художественном 

наследии, даже монументальная живопись 

тринадцатого века имела свои примеры 

в живописи Византии, представляя созревший 

и сочный плод этого дерева, и только 

наив появился на наших просторах самостоятельно 

(Анри Жюльен Феликс Руссо «Таможенник», 

французский примитивист, кажется 

только по случайности не родился сербом!). 

И даже тогда, когда десятилетия процветания 

наивного искусства прошли и уникальность 

наива все чаще подвергается опасности 

коммерциализации и фольклорного маньеризма, 

осталось мнение о том, что наив на нашей 

земле, все это картины нехудожников появи- 

247

Кррестьянский Иеронимус Босх: «Сон», 

картина Любиши Йовановича Кене

Янко Брашич: «Бой с Турками»; Петер Наджапати – Кукац: «Семейный портрет»; Цветин Белич: «Мона Лиза с дукатама» 

лись неслучайно, их питали ( и еще питают) чистые источники 

«души народа», которая даже на картинах пахнет 

«бессмертником и базиликом», что свидетельствует о 

той силе, которая скрыта в народе. 

В последние десятилетия, также как когда-то нашими 

«наивными» художниками, мир был удивлен трубачами 

из Гучи. (Когда один из великих 

джаз-музыкантов, Эмерик Фейеш: «Венеция» 

Майлз Дэвис, услышал 

«сербскую трубу», он сказал: 

«Никогда бы мне не 

пришло в голову, что труба 

может так играть»). 

Оба феномена похожи. 

Самовозникновение. Село. 

Народная душа. Талант 

вместо обучения. Удаленность 

и отсеченность от 

мировых художественных 

и музыкальных течений. 

Слабое образование(«Мои 

учебники – мои нивы, мои 

книги – моя жизнь», – говорит 

Вуковава Андрич). 

Опора на духовные традиции своей среды. Понимание 

своей этнической принадлежности. 

Традиция как вдохновение. Универсальность, которая 

достигается погружением в личное. Искренность. 

Эмоциональность. Уникальность. Угроза коммерциализации. 

Опасность растворения в маньеризме, 

в фольклорных шаблонах. 

Спонтанное об ъединение 

в группы, так называемые 

трубацкие или 

художественные «школы» 

(что имеет не только практическое 

значение, но и 

свидетельствует о чувствах 

этих людей, объединенных 

только талантом «от 

Бога», знающих, что в искусстве 

речь идет не об 

самовыражении и личной 

корысти, но оно является 

коллективным свидетельством 

целостности жизни, 

приближает к пониманию 

коллективной судьбы и 

249

От фольклорного маньеризма «сельского наива» 

к педантичному и технически совершенниму 

«наивному реализму» Саввы Стойкова и далее – 

к «абстрактной фантастике Илии Башичевича – Босиля: 

Босиль «Святой Георгий, убивающий змея» 

250 

выражению коллективного мировоззрения, и в нем 

для «творческого тщеславия» нет места). 

Поэт Обрад Васильевич из села Прняне под Сувобором, 

в одном из стихотворений, описывая себя 

пишет – «босоногий в душе». 

В Сербии первым художником, «босоногим в 

душе», вероятно, был Янко Брашич из Опарича, который 

свою первую выставку открыл в 1937 году в 

одном из классов местной школы, о чем свидетельствует 

газетная заметка. 

После войны Янко собрал художников-землепашцев 

из своего края в так называемую «опаричскую 

школу». В Ягодине в 1960 году была основана Галерея 

художников-самоучек, (сейчас Музей наивного 

искусства), где первыми выставленными картинами 

стали полотна Янко Брашича и художников «опаричской 

школы». Практически все картины, представленные 

в этой книге, хранятся в Галерее Музея наивного 

искусства. Художественные мечты дяди Янко осуществились. 

Сопровождая свои картины, он побывал 

во многих городах, но всю свою жизнь посвятил 

Опаричу, отказываясь переехать в город; он собрал 

массу дипломов и его ценили как в родном селе, так 

и за его пределами; у какого-то русского художника 

он научился технике фрескописи и расписал церковь 

монастыря Тресие на Космае. И, наконец, после долгих 

«проб» написал грандиозную картину «Косовский 

бой», которую считал своим «завещанием». 

Другой живописец из галереи наивных художников, 

прожил «настоящую» судьбу «проклятого художника», 

на своей шкуре испытав насколько проклятие 

может, тем более в примитивной среде, стать 

счастьем и бедой для творца. 

Петера Наджапатия по прозвищу «Кукац» – сына 

бедного извозчика из Бачке Паланки запомнили 

многие местные трактиры. Он растрачивал свой 

талант, рисуя односельчан взамен за выпивку. Скитался 

по равнине, обходя местные хутора, где писал 

портреты богатых земледельцев взамен за еду и 

ночлег; его унижали, заказывая портрет любимого 

вола или дорогой свиньи. Нашли его изможденного, 

пропитанного алкоголем, вытянувшегося на соломе 

в хлеву его отца, мертвым. 

Осталась только одна его мутная фотография: 

в белой рубашке, застегнутой на все пуговицы,

со шляпой, глубоко надвинутой на глаза, с вытянутым 

худым лицом и взглядом чужака. Кукац из-под шляпы 

устремил взор прямо в фотокамеру, и, что удивительно, 

этот взгляд все равно оставляет впечатление устремленного 

куда-то «мимо», куда-то «из-за». Полные губы, без 

намека на какую-либо улыбку – горькую ли, печальную, 

слабую ли; с бестрастным лицом игрока в покер, человек 

по прозвищу Кукац, одновременно сосредоточенный и 

отсутствующий, похожий на героев своих редко сохранившихся 

портретов, на торжественно застывшие лица 

видных граждан воеводинских местечек на тех своих полотнах, 

которые часто и не подписывал, передавая их заказчику 

и – забывая. 

Еще один из родоначальников сербского наивного 

искусства – Цветин Белич из сремкого села Кузмин. 

Нищенствовал, «проводил выставки» на белградских 

тротуарах и кто знает осталось бы что-нибудь от его 

творчества, если бы не встреча с Синишей Пауновичем, 

журналистом и коллекционером – все, что сохранилось 

из работ Цветина, сохранил этот журналист «Политики». 

В 1942 году Цветин попал в концлагерь, по возвращению 

из Польши разболелся и последние годы своей жизни 

провел в санатории в Словении. Цветы на его тернистом 

жизненном пути были только в его имени. 

Его самая известная работа – «Мона Лиза с дукатами», 

женский образ с застывшей «загадочной улыбкой 

да Винчи», которая в комбинации с вытаращенными 

глазами (только ли нам кажется, что в этих глазах стоит 

страх?), безжизненными и темными, как будто свидетельствует 

об авторе: этот человек был из тех, «к кому 

смерть уже приходила». 

Полной противоположностью этой измученной душе 

был большой и славный ребенок – Эмерик Фейеш, ремесленник 

– пуговичный и гребеночный мастер, всю 

жизнь собиравший открытки с видами далеких городов 

и рисовавший те места, в которых никогда не был. Через 

его скромную квартиру, потонувшую, как и тысячи 

других, в новисадской безжизненности, как в болоте, 

на котором построен этот скучный и удобный город 

на своем гербу носящий голубицу, проходил весь 

далекий мир, мелькая на маленьких картонных 

Между наивом и гиперреализмом: 

«С фикличем», картина Саввы 

Стойкова (фрагмент) 

251

Драгиша Буневачки: 

«Автопортрет»

Любиша Йованович Кене: «Всесилие»

прямоугольничках. Эмерик развлекался, прислушиваясь 

к «музыке мира» – на бедняцкой клеенке его кухонного 

стола плыли венецианские гондолы, ворковали парижские 

голуби, мчались японские поезда, пели ходжи 

с сараевских минаретов. Все дали были близки. Кто бы 

мог подумать, что по духу этот скромный человек был 

авантюристом и путешественником, вечным Колумбом, 

постоянно открывающим новые города, «составляя» их 

Янко Брашич: «Портрет мајке» 

254 

из разноцветных кубиков домов с ярко-красными крышами, 

соединяя многоцветие художественных «пазлов». 

И если бы здесь шел более глубокий разговор, то стоило 

бы поговорить о единстве общего и коллективного 

(город как улей, составленный из «сот» над которыми 

жужжат пчелы-люди). Рисуя ясными красками окошки 

и балкончики, а белыми зигзагами – черепицы на кривоватых 

крышах, добавляя там и сям башенки (ассоциации 

на замок из какой-то, прочитанной в детстве сказки), он 

пел торжественную, слегка глуповатую детскую песенку 

о богатстве и красоте мира, по настоящему трогательную, 

наивную до слез. Разноцветную. 

И это его «разноцветие» в работах преемников часто 

превращалось в «черно-пестрое». 

Ох, какими же веселыми могут быть картины сельских 

кладбищ, родительских суббот и даже похорон на 

полотнах художников-примитивистов шестидесятых годов, 

пронизанных сельской простой философией о том, 

что жизнь продолжается наперекор смерти и красота 

ее торжествует. Картин, полных философии сельских 

поминок, которые часто, начавшись напряженно, затем 

становятся веселее и в конце заканчиваются песней («А 

покойник любил вот эту...») 

Западная публика, не знакомая с обычаями восточной 

Сербии, когда человек сам себе организует похороны 

с пустым гробом и поминками, на которых он, 

затаившись, смотрит кто его завтра, когда прийдет его 

последний день, лучше оплачет, а после, скрывшись под 

столом, слушает зазадравные речи о «покойнике», – не 

привыкшая к подобным мрачным атавизмам людских 

душ, была бы поражена и потрясена этой жизненной силой 

и морем оптимизма наших художников-самоучек. 

Следовало бы пойти на какое-нибудь из кладбищ Драгачево, 

куда до недавнего времени на Дмитриевскую родительскую 

субботу приводили духовой оркестр и танцевали 

коло между крестами, чтобы понять, что в наивных 

картинах проводов, погребения и поминок, на самом 

деле, так мало шокирующего, и что этот новый нюанс 

в изобразительном искусстве (краски «черно-пестрые») 

не фантастика, а реалистичная картина, характерная для 

балканского фольклора. 

Сегодня, когда многие из цветов «югославской весны» 

опали (кроме нескольких сербских центров), особое место 

в мире художественного наива занимала и Хорватия, 

особенно потому, что была более связана с западным

Драгиша Станисавлевич: «Распятый Иисус», «Космонавти»

256 

Фрагменты картин Ференца Патаки, 

Марка Денды и Милована Лазаревича 

рынкам и более доступна, когда речь идет о ценах на картины 

– поэтому хлебинская школа Генераличева – самая 

старая из имеющихся в Хорватии, первой достигла своих 

высот в этом сельском искусстве, корни которого тяжело 

было определить: сначала неоправданно недооцененое, а 

потом точно также некритически принятое, приспособленное 

к господствующим общественным идеям о рабочем 

классе как ведущей силе общества, оно воспринималось 

иногда даже как повод ввести идеологию «самоуправления» 

в изобразительное искусство. 

Бесспорный факт, что художники сербского наива сначала 

с триумфом приняты на западе, а только потом в своей 

стране (и многие квазиинтеллегенты вспомнили о своей 

обязанности и начали «нянчиться» со своим народом). 

Только этот факт требовал бы отдельного анализа, но мы 

приведем еще случай: когда в музее на Устье проходила 

большая выставка современного американского искусства, 

наряду с поп-артом, Уорхоллом, Васарелием и Полоком, 

были выставлены работы американских примитивистов, в 

основном, из этнических групп индейцев и чернокожих. 

Это явилось большим сюрпризом для сербской элиты, 

которая снобовски не желала видеть искусства в «вони 

села» и «пестром китче» сельских картин.. 

В Сербии примитивное искусство процветало в Ковачице, 

Уздине, помимо уже упомянутой опарицкой школы 

Брашича, в так называемой моравской школе, устроенной 

по принципам средневековых мастерских. 

Значительное место в направлениях сербского наива 

с самого начала занимали словаки из Ковачицы, выражавшие 

в своих произведениях свою национальную 

самобытность, опирающиеся на свои этнические колористические 

и художественные традиции; румыны из Уздина 

переселившиеся туда в начале девятнадцатого века и 

сохранившие очень старые формы народного творчества 

(ткани и вышивки), которые для худжников-самоучек 

стали колористическими образцами для подражания (не 

случайно, что среди ведущих авторов школы преобладают 

женщины). 

Словацкие и румынские изобразительные традиции 

легко вписались в просторы наивной живописи Сербии – 

один из примеров того, как культурные различия, узнавая 

одинаковость своих эстетических истоков, на самом деле 

легко обогащают друг друга, переплетаются друг с другом, 

особенно тогда, когда стабильны в своем идентитете (и не 

должны его постоянно доказывать) и глубоко укоренены в

Вдохновенная равнина: Художница из банатской деревни Ковачица – центра наивного искусства 

своих традициях. Наивное искусство и сегодня актуально 

для сербского мультиэтнического пространства, но 

подобного рода творчество в последнее время появлялось 

редко. Чаще всего это связано с от неуверенностью 

сербов, когда речь идет о собственном этническом идентитете, 

чье проявление являлось одним из прагрехов в 

глазах сербских коммунистов, и что, как следствие, вело 

к самоуничижению или ксенофобности национальной 

культуры, или к тому и другому одновременно. 

Но, наивные творцы, там, «глубоко в народе», опирающиеся 

на консервативную, веками проверенную картину 

мира, не имели подобных проблем. Они хорошо знали 

кто они и что они. Кто живет землепашеством, часто понимает 

многие важные вещи н лучше того, кто живет от 

чтения, о котором на селе говорят: «переучился». 

Восхождение сербского примитивизма через тернии 

к звездам было на удивление быстрым: этой подземной 

реке не потребовалось и двух десятилетий чтобы влиться 

в океан мирового изобразительного искусства. За несколько 

лет от примитивного «пещерного» рисунка «чистого 

наива», в стемлении как можно яснее выразиться 

это художественное движение пришло к суперреализму 

Саввы Стойкова, чья техника рисунка была недостижимой 

для большинства академических художников. 

Не случайно Илия Босиль, называемый сельским 

Миро, со своими абстрактными картинами, которые отличала 

чудная фантастика и выразительные цветовые 

мазки (Босиль рисовал исключительно пальцами, зимой, 

когда его заскорузлые от полевых работ руки «немного 

становились мягче»), пятна зооморфные и антропоморфные, 

двухмерными видения, обладающие выраженной 

«двуличностью». 

В богатстве же фантазий Кене легко было узнать 

«сербского сельского Иеронима Босха», а искусство 

257

Милан Рашич: «Похороны»

Петар Ристич: «Уснувший флейтиста (фрулаш)» 

фовизма легко обнаруживалось в работах многих художников, 

некоторые из них как будто были знакомы 

с импрессионизмом, стремясь изобразить снопы света, 

призывающие их к творчеству. Сербские последователи 

«Таможенника» Руссо очень быстро отошли от примитвизма, 

привив на свое дикое дерево черенки академизма, 

так же как и многие наши художники вписали 

в свой эстетический профиль идеи наших художников 

наива (напримр, Станич, а особенно Милич из Мачвы, 

который всегда был, несмотря на свои художественные 

знания, примитивистом, «босоногим в душе»). На гребне 

волны, наивная живопись Сербии, та лучшая, захотела 

самоповториться под диктатом художественной моды (а 

примитивистов тогда еще в мире носили на руках) и двинулась 

в дивергентных направлениях, осудив художника 

на всё больший индивидуализмом, тем самым осуждая 

саму себя на смерть. Умирал наив также как и село, из 

которого вышел. Ему осталось, всё быстрее разветвляясь 

и растекаясь, блеснуть еще раз, последний, красками 

своих притоков. 

Может быть, с самого начала разделение художников 

на любителей и профессионалов было ошибочным? 

Если согласиться с тем, что всегда существовало только 

одно изобразительное искусство, то невольно отдадим 

нашим наивным художникам еще одно, запоздалое и 

больше никому не нужное признание: они вообще не 

были наивны! 

Когда мы, пробираясь сквозь густые наслоения интеллектуальных 

предрассудков, до конца поймем ту повесть, 

которую примитивисты рассказали о нас и о себе, 

тогда перестанем смущаться, отвечая на вопрос: а какой, 

мы, сербы народ? –Разноцветный! 

259

Свет столица: Белградская крепость 

– над устьем рек Сава и Дунай

Палич

Старейшина туристической 

жирналистики Срба Янкович, 

относящийся к тем людям, для которых 

путешествие – это профессия и 

способ жизни, предлагает нам одно 

необыкновенное путешествие по Сербии 

ИЗ ПУТЕВЫХ ЗАМЕТОК 

Палич – На пляже озера Палич в начале прошлого столетия, 

когда совместные купания считались аморальными, женщины 

и мужчины купались отдельно. Для этого на озере были 

выстроены купальни: отдельно для прекрасных дам, отдельно 

для приличных господ. Два пляжа были разделены постройкой, 

далеко вдававшейся в озеро, с кабинками для переодевания, 

душами, солнечными зонтами и лежаками. Со временем 

мужская купальня прекратила свое существование. А в женской 

купальне сейчас открыто здание Паличского курорта. 

Атлантида – Крепость Бодрог, центр жупании со знаменитым 

монастырем, исчезла триста лет назад в болотах Дуная. 

Это случилось в то время, когда Сомбор, как Венеция, 

простирался на семнадцати островах. А вокруг него были 

болота, трясины, мелкие островки, старое русло Дуная, новые 

притоки великой реки. Бодрог тонул целый век и спасения 

для него не было. Он пропал как пропала Атлантида, 

а город Сомбор выжил. Сто лет спустя был прокопан Великий 

бачский канал от Бездана до Тисы, под Сентой. Болота 

высохли, воды Дуная были отведены в канал. На месте исчезнувшего 

Бодрога, через много лет возникло поселение 

Моноштор, что на венгерском означает монастырь. Канал от 

Бездана до Сенты в середине прошлого века составлял основу 

водной системы Дунай–Тиса–Дунай. 

Сомбор – Красивый дворец, центр бывшей сомборской 

жупании, имеющий 201 помещение построен в 1808 году 

на старом острове Пандур. Сегодня его занимает городская 

администрация. Заседания общинских властей проходят 

в музейном дворце с гербами. Здесь же хранится и самая 

большая в Паннонии картина, написанная маслом – полотно 

Ференца Айзенхуте «Битва под Сентой» шириной 7, а высотой 

четыре метра. 

Сомбор 

263

Фрушкогорские виноградники: Винный погреб в Сремских Карловацах 

Врдник – Милица Стоядинович Сербка, красавица, знаменитая 

поэтесса XIX века, жила в Врднике на Фрушкой 

горе. Часто бывала в Вене и близко дружила с сербскими 

знаменитостями того времени. Была знакома и с Негошем. 

Их сердечные дружеские встречи были, возможно, и чемто 

большим. Только однажды владыка Раде сентиментально 

заметил: «Ты поэт, я поэт, если я бы не был монахом, ты 

бы была княгиней Черногории». 

Сремские Карловцы – Бермет – красное, густое, десертное 

вино, ароматизированное и сладкое. Его пьют обычно 

после обеда или вечером из небольших бокалов как коньяк. 

Оно производится по особой рецептуре из винограда, собранного 

на восточных солнечных склонах у Дуная в районе 

Стражилово под Сремскими Карловацами, там, где еще 

в III веке от Рождества Христова первую виноградную лозу 

посадил римский император Проб, рожденный в Сирмиуме, 

сегодняшних Сремских Карловацах. Этот карловацкий Бермет 

ранее поставлялся на императорский двор в Вену, где 

высоко ценился и употреблялся в больших количествах. 

Горы – Обычно считается, что Фрушка Гора, с самым 

высоким пиком Црвени чот 539 м. над уровнем моря – са- 

264 

мая высокая гора в Воеводине. Однако, первенство принадлежит 

Вршачким горам. В горах Гудурице самый высокий 

пик находится на высоте 641 м. над уровнем моря, что на 

целых 102 метра выше пика Црвени чот. 

Реки Воеводины – Из семи больших рек, протекающих 

по территории Воеводины, ни одна не имеет источника на 

этой территории. Для Дуная Сербия – пятая страна, по которой 

он течет. Сава приходит в Сербию из Словении, а 

под Белградом вливается в Дунай. Исток Тисы находится 

на Украине, через Венгрию Тиса течет на территорию Воеводины, 

вливается в Дунай под Старым Сланкаменом, а 

недалеко от этого же места, под Тителом, принимает в себя 

воды Бегея. Тамин, Караш и Нера, приходят из Румынии, а 

вливаются в Дунай под Панчево и возле Беле Церкви. 

Римские императоры – Шестнадцать римских императоров 

рождено в III и IV веках н.э. на территории сегодняшней 

Сербии. Самое большое число императоров вышло 

из Сирмиума (сегодняшняя Сремская Митровица), затем 

из Сингидунума (Белград), Наисы (Ниш), Ромулианы (под 

Заечаром) и Шаренграда в Тимочкой Краине. Чаще всего 

упоминается император Константин Великий, рожденный

в Наисе – первый император, узаконивший христианство 

как государственную веру. Проб остался в воспоминаниях 

по своим посадкам виноградной лозы в Сремских Карловацах 

и Смедерево. 

Вршачкая башня 

Кикинда – «Нарвик» – так назывется самый крупный и 

самый красивый отель Кикинды. Так же называется норвежский 

город за Полярным кругом. Гостиница получила 

свое имя в память о сербах, содержавшихся во время Второй 

мировой войны в полярном концлагере, а норвежцы 

помогали им как могли совладать с холодом и голодом, 

укрывая бежавших из лагеря сербов. Поэтому Кикинду и 

Нарвик связывает большая дружба. Норвежский дом, мотель 

и ресторан, открытые в Горнем Милановце также являются 

символами сербско-норвежской дружбы. 

Вршац – О доме «У двух пистолетов» – красивом здании 

в Вршаце, охраняемом как исторический памятник, 

говорят, что название свое он получил потому, что Карагеоргий, 

живший в этом городе после подавления Первого 

сербского восстания, не имел денег за постой и расплатился 

с хозяином двумя пистолетами. 

Европейская Сахара – Делиблатские пески раскинулись 

неподалеку от Панчево в Банате, на площади в 30000 га и 

еще в начале прошлого века были известны как Сахара в 

Европе – единственная пустыня на Старом континенте через 

которую ураганные ветра перекатывали и разносили 

огромные количества песка. Примерно шесьдесят лет назад 

в связи с посадками лесов на горных склонах исчез песок 

и исчезла европейская Сахара. Сегодня здесь организован 

прекрасный, охраняемый экологический оазис, особенно в 

зоне Девоячкого бунара ( Девичьего колодца) – известного 

места отдыха. На восточных окраинах оазиса сегодня растут 

виноградники и фруктовые сады, для которых песчаная почва 

весьма благоприятна и поэтому здесь собирают отличные 

высококачественные урожаи, например, груш «вильямовка», 

весом достигающих полкилограмма, или персиков. 

Сланкамен – Из огромного желания горожан Старого 

Сланкамена продлить сезон купания на Дунае, на пляже, 

где находился источник из которого била горячая соленая 

вода, возник курорт. Рассказывают, что однажды сюда 

приехал один незнакомец: весь в опухолях, сгорбленный, 

страшный. Он попросил разрешения купаться в источнике. 

И –о, чудо! – через три недели купаний в минеральной 

воде шишки исчезли, спина расправилась, человек ожил. 

Так разнеслась весь о горячей «знахарке», и на берегах Дуная 

быстро был построен курорт Сланкамен. 

Мозаикс из римской Медианы, Ниш, фрагмент 

Теразия – Kаменную чесму (обустроенный источник) 

на Теразии перед столетней гостиницей «Москва», который 

является одним из самых старых памятников в старой части 

Белграда, в 1860 году установил зодчий Франц Лоран. 

В 1911 году чесма была перенесена в Топчидер. На старое 

место возвратилась во второй половине прошлого века. 

265

Сила Центра: Площадь 

Республики в Белграде

Кони – Бронзовые фигуры коней перед главным входом в 

Скупщину Республики Сербия – дело рук скульптора Томы 

Росандича. Композиция была составлена по словам из народной 

песни «Играли се кони врани» («Плясали кони вороные...»). 

В народе об этой композиции говорят: «Тяжело коня 

затолкать в Скупщину, а еще тяжелее его оттуда выволочь». 

Лужа Венеция – Там, где сегодня в Белграде находится 

Центральный железнодорожный вокзал и откуда начинается 

улица Карагеоргия, во второй половине XIX века существовало 

болотце, известное как Лужа Венеция, вода в которую 

поступала из ближайшего нерегулированного русла 

реки Савы. По этой луже, как в Венеции плавали лодки, но 

гребцы, конечно, не были похожи на гондольеров. Болото 

было засыпано землей, в больших количествах привозимой 

с периферии, с того самого места, где сегодня заканчивается 

строительство нового железнодорожного вокзала Прокоп. 

Палилула – В Белграде во время турецкой оккупации 

из-за обветшалых, в основном, деревянных зданий было 

запрещено курение. Трубку можно было раскуривать только 

покинув зону, где сейчас находится перекресток улиц 

Светогорской и Таковской. Таким образом и появилось название 

общины – Палилула. (на сербском лула – трубка) 

Картофель – Первый картофель в Сербию и Белград 

был завезен Досифеем Обрадовичем в 1811 году. Первым 

дегустаторам, членам Совета правительства Карагеоргия, 

не особенно понравился этот овощ, но сказать об этом 

первому сербскому ученому они просто постеснялись. 

Слеза Ягоды – Молоденькая пастушка Ягода потеряла 

овец в горох Копаоник. Искала она свое стадо и горько плакала. 

На каждом месте, куда упала ее слезинка выросло по 

одному голубому цветку. В народе он называется Слеза Ягоды, 

а по-научному - эдельвейс. На Копаонике растет около 

850 видов и подвидов растений, среди них 91 вид – эндемики. 

Чаще всего они встречаются в пределах Сребреницы и 

Ярма, на просторах Медодже. Эдельвейс – редкий эндемик в 

европейских горах. Его цветок – символ альпинистов. 

Царский обед – В 1336 году, в один прекрасный теплый, 

особенно для горной местности, день в августе месяце царь 

Душан находился со своей свитой на Копаонике. Для обеденной 

трапезы хозяевами к столу были поданы ягнятина 

на вертеле, свежая черешня из Йошаничского курорта, 

виноград из Жупы и холодное вино. Душан Сильный был 

очень удивлен. А хозяева объяснили, что овцы поздно котятся 

из-за долгой зимы, черешня поздно поспевает из-за 

холода, виноград в солнечной Жупе созрел пораньше, а для 

охлаждения вина на Копаонике и в августе есть снег. 

Лозница – По некоторым источникам курорт Ковиляча 

получил свое название по нежному пушистому ковылю, растущему 

по краям курортного парка. Однако, когда здесь в 

середине XIX века Вук Караджич лечил больную ногу, он записал: 

«...когда-то здесь жили две сестры Вида и Ковилька, Вида 

выстроила Видоевцу на Цере, а Ковилька – город Ковиляча. 

268 

Соко-город 

Пролом Баня – Это имя известно с давних времен по 

ветрам ураганной силы, которые здесь редки, но страшны

Сичевачкое ущелье 

и разрушали все на своем пути. После них оставалась только 

пустошь. Первоначально это явление называлось «полом», 

а позднее, чтобы выразить силу стихии появилось 

название «пролом». Отсюда получил название и курорт. 

Природа обильно одарила здешние места множественными 

источниками лечебной воды. 

Сичевачское ущелье – У одного горожданина из Пирота 

по дороге в Ниш из кармана в трещину в скале выпала 

монетка. Монетка была небольшого достоинства, но 

всё равно, нужно было ее достать. Потрепевший достал 

кирку и принялся копать. Он копал и копал пока не нашел 

потерянный динар. Вот так, говорят, и появилось Сичевачское 

ущелье, по которому протекает река Нишава. 

Пирочанец, однако, не скряга, как вы могли подумать, а 

просто бережливый. 

Палец – В лесах около Ниша в 1189 году правитель 

сербского государства Стефан Неманя встретился с немецким 

императором Фридрихом Барбароссой, спешившим в 

Иерусалим, чтобы в крестовом походом защитить от безбожников 

гроб Господень. На это месте, которое потом получило 

название Палец, монархи подписали соглашение 

о свободном прохождении христианского войска. Стефан 

Неманя на документе пооставил свою подпись, а Барбаросса 

– отпечаток пальца, поскольку был неграмотным. 

Сокобаня – Необычная легенда передается из уст в 

уста о возникновении Сокобани. «Давным-давно знатный 

вельможа, властелин крепости Соко-град скакал на лошади 

через долину. Вдруг небо над Озреном затянула тьма, а со 

скалы Оштра Чука сверкнула молния, грянул гром, земля 

затряслась от горной вершины Шиляк до серой громады 

Ртаня. Испугавшийся конь понес, всадник упал и потерял 

сознание. Когда властелин Соко-града пришел в себя, 

ему показалось ему, что все кости его сломаны. Не смог он 

встать на ноги, лежал и ждал своей смерти. Неожиданно 

послышалось журчание водяного источника. Медленно 

приблизился он, чтобы не умереть от жажды. Когда вельможа 

сделал первый глоток из этого неизвестного источника, 

ему сразу же полегчало. Когда опустил он в воду руку 

– к ней сразу же вернулась сила. После этого прямо в господских 

одеждах искупался вельможа в ключевой воде – и 

сразу же ожил. В добром здравии он вернулся в город и 

269

Власинское озеро

тотчас же приказал строить рядом с источником дома, и 

немного погодя стали говорить в народе о воде - целительнице 

и «знахарке». 

Движущиеся острова – Власина – единственное место 

в Сербии, где на высоте более тысячи метров над уровнем 

моря находится озеро. На этом озере по воде, словно лодки, 

плавают несколько «движущихся островов». На самом деле 

это пласты дерна с приставшими к ним ветками, стволами 

деревьев, кустарником, травой и мусором. 

Врело – Речушку Врело неподалеку от Баиной Башты, 

вниз по течению от плотины Перучац на Дрине, называют 

также и рекой длиной в год, поскольку ее точная длина составляет 

365 м. Эта речка вытекает из скалы у подножия 

горы Тара, проходит через рыбоводный пруд, затем наполняет 

водой два небольших озера и впадает в Дрину водопадом. 

Над водопадом построен ресторан. 

Топола – Небольшой, но знаменитый городок в Шумадии, 

свое имя получил по оргомному ветвистому дереву, 

стоявшему рядом с перекрестком четырех дорог (на Белград, 

Крагуевац, Рудник и Шабац). Здесь останавливались 

путники, извозчики, караваны. Мимоходом договаривались 

– «Встретимся у тополя», старого дерева на распутье. 

Позднее здесь было появился поселок, названный, конечно 

же Топола. 

Пять красавиц – В карстовых районах Сербии находятся 

пять прекрасных пещер, благоустроенных для туристских 

посещений. Самая красивая из них – Ресавская пещера под 

Деспотовцем. Остальные: Злотская пещера неподалеку от 

Бора, Церемошня близ Кучево, Потпечская шпиля рядом 

с Ужицами и Райкова пещера недалеко от Майданпека. Все 

эти красавицы расположены в экологических зонах, и оборудованы 

для пребывания туристов. 

Джинка фест – Каждый год в сентябре, как одно из мероприятий 

знаменитой Лесковацкой Роштилиады, организуется 

«Джинка-фест». Джинка – местное название жгучей 

паприки. Устраиваются соревнования, в которых принимает 

участие молодежь, которая выясняет кто же быстрее и 

больше съест жгучих перчиков. Рядом с ареной состязаний 

на всякий случай дежурит машина «Скорой помощи». 

Перучац: Устья рек Дрина и Врело, наиболее короткое в Сербии (365 метров) 

271

272

Возвание к Святому Духу: Монастырь Прохор Пчиньски

Уникальные красоты природе: 

Овчарско-кабларское ущелье 

возле реки Западная Морава

Если смотреть издалека, то Храм Святого Георгия на 

возвышенности Опленаца, с его фасадом их белого 

венчацкого мрамора кажется заснеженной вершиной 

среди моря зелени – холмов, покрытых рощицами, 

фруктовыми садами и виноградниками. Опленац – 

«центр» Шумадии, а храма, в котором похоронены 

четыре сербских правителя – его «эпицентр» 

ЦЕРКОВЬ ДЯДИ ПЕРЫ 

Храм Святого Георгия в Опленаце, строившийся с 

перерывами с 1903 по 1930 год, представляет собой 

храм-усыпальниницу, каких на сербских просторах у 

среднем веке было множество. В этом храме свой успокоение 

нашли четыре сербских правителя из династии Карагеоргиевича. 

Рядом с ними под куполами этого храма 

почивают многочисленные члены их семей. 

В интерьере церкви в Опленаце на ее стенах создана, 

единственная в своем роде, галерея мозаичных портретов 

сербских правителей и святителей. Благодаря 

белому храму, видному 

издалека, Опленац, находящийся 

в самом 

центре Шумадии, 

наравне с Ловченом 

и Авалой – двумя 

вершинами, со середины 

девятнадцатого 

века, является 

символом сербства. 

Под вершиной Опленац 

располагалось имение 

Карагеоргия Петровича. 

Отсюда начинается Первое 

сербское восстание. На опленачских 

склонах были виноградники 

Карагеоргия, а на вершине, 

где позднее и была построена церковь, располагались 

На вершине рос особый вид кривого дуба из которого 

делали деревянные сельские повозки –они и стали 

символом движения вперед. 

Взошедший после майского переворота 1903 г. на сербский 

престол король Петар Первый Карагеоргиевич решил 

восстановить имение своего отца князя Александра Карагеоргиевича 

и деда Карагеоргия Петровича, а на вершине 

Малого Опленаца (337 м. над уровнем моря) воздвигнуть 

церковь Святого Георгия. В том же году в Опленаце были 

произведены геодезические измерения, определены стороны 

света и выбрано место под строительство храма, а 

после этого поставлен и освящен каменный фундамент. 

Была сформирована и особая комиссия, состоящая 

из Михаило Валтровича, Андры 

Стевановича и Драгутина 

Джорджевича, которая 

объявила конкурс 

на лучший проект 

цер кви. Был выбран 

проект работы архи - 

тектора Николы Несторовича. 

После этого 

развернулась яростная 

полемика, в которых 

оспаривалась монументальность 

и недостаточная 

выраженность сербско-византийского 

стиля проекта Несторовича. 

Поэтому в 1909 году был 

объявлен новый конкурс. Комиссия 

почти в том же составе (только 

Драгутин Джорджевич был заменен архитектором Константином 

А. Йовановичем) остановилась на проекте молодого 

арзитектора Косты Й. Йовановича. 

277

Kороля Петра Карагеоргиевича сербские крестьяне звали просто Дядя Пера. Когда Дядя Пера начал восстанавление виноградников 

в имении Карагеоргиевича в Тополе, то захотел купить у одного крестьянина кусок земли. Несмотря на предложенную 

ему хорошую цену, крестьянин ответил, что эта замля не продается, потому что нет таких денег за которые можно 

было бы купить эту землю... 

Он поссорились и крестьянин – «написал прошение» – подал в суд на короля. И король тяжбу проиграл! После того, как крестьянин 

получил решение суда, землю, вокруг которой разгорелся спор, он просто подарил своему соседу – Дяде Пере. 

По его проекту церковь должна быть крестообразной 

в основании, концы креста развернуты к сторонам света. 

Над каждым концом креста располагался бы купол, а западный 

конец, где находился вход в церковь, расширялся 

в малый предел. 

Закладка фундамента началась 1 мая 1910 года, работы 

были продолжены и в следующем году, когда были поставлены 

купола. Фасад церкви был облицован белым 

мрамором, добываемом на соседней горе Венчац, где 

было открыто месторождение этого камня. Белые мраморные 

внешние стены церкви, сделанные по образцам 

средневековой моравской школы, были украшены богатым 

орнаментом из камня-венчанца. 

Фасад рассечен на три ораничавающих сферы-венка, 

между которыми поставлены окна. Над верхним венком 

располагается кров, составленный из пяти восьмиугольных 

куполов. Вход в церковь ведет через большие двухстворчатые 

дубовые врата, украшенные бронзой. К вратам 

вела трехсторонняя пирамидальная лестница. Над вратами 

высится мраморный портал с мозаикой – иконой Святого 

Георгия, выполненной по эскизам Пайи Йовановича. 

Во второй половине 1912 года была поставлена крыша, 

основные строительные работы завершены, и 23 сентября 

архиепископ Димитрие освятил церковь. Освящение 

имело свою символику. Сразу после торжеств в Опленаце 

король Петар отправился во Вранье, откуда 17 октября 

объявил войну Турции, чем было положено начало серии 

балканских войн. После победы Петар планировал 

в своей задужбине в Опленаце высечь имена всех своих 

солдат и офицеров, погибших в балканских войнах, но в 

осуществлении этого намерения ему помешала Первая 

мировая война. 

Когда в 1915 году австро-венгерские войска вошли в 

Сербию, с крова церкви в Опленаце было снято медное 

покрытие, разрушены мраморные балясины и осквернены 

могилы. 

После Первой мировой войны король Петар возвратился 

в свое Отечество, но так и не дождавшись восстановления 

своей задужбины, умер 16 августа 1921 года. 

278 

Заботу о завершении отцовской задужбины взял на себя 

сын Петара - король Александар I Карагеоргиевич. По 

договоренности с архитектором Костой Й. Йовановичем 

была переделана крипта храма, поставлен новый иконостас. 

Работы еще продолжались, а 9 сентября 1930 года 

церковь была освящена во второй раз. 

Много сил было вложено в роспись интерьера церкви. 

Было решено, что церковные стены будут покрыты мозаикой. 

Организация этой работы была доверена русскому 

эмигранту, инженеру Сергею Смирнову. Он отобрал пятерых 

художников, которые обошли сербские монастыри 

и скопировали тамошние фрески. Были отобраны копии 

из 60 сербских средневековых церквей и монастырей и 

вписаны в композицию опленацской живописи. 

Вся мозаика церкви состоит из 1500 фигур, которые 

в свою очередь являются фрагментами 725 композиций 

(513 находятся в самой церкви, а 212 – в крипте). Для 

этой части Европы это единственная церковь, имеющая 

мозаичные композиции такой огромной площади. Под 

мозаикой находится 3500 квадратных метров площади, 

а составлена она из почти 40 миллионов разноцветных 

стеклянных и каменных кусочков, переливающихся в 

пятнадцати тысячах различных оттенков, создавая тем 

самым изумительное впечатление. 

Од самого входа в церковь уже видна фигура ктитора 

– короля Петара, изображенного с короной на голове, 

держащего в руке модель своей задужбины, за правую 

руку Святой Георгий подводит его к Богородице, которая 

вместе с Христом на престоле, ожидает его. 

Сербские правители, возглавляемые Стефаном Неманей, 

представлены в южной апсиде, за Стефаном Неманей 

следует Стефан Первовенчанный, короли - Радослав 

и Владислав, Урош, братья Драгутин и Милутин, Стефан 

Дечанский и цари -Душан Сильный и Урош Слабый. 

Далее следуют князь Лазар, деспот Стефан и Джурдже 

Смедеревац... Рядом с государями выполнены медальоны 

сербских святителей, на которых изображены славянские 

учителя Климент, Наум и Горазд, затем первые 

сербские архиепископы Святой Савва, Арсений I, Яков,

Евстратий, Савва II, архиепископы Данило Старший и 

Данило Младший, Максим (бывший деспот), патриархи 

Иоанникий, Савва, Ефрем, епископы Василий Острошский 

и митрополит Петар Цетиньский, затем пустынники 

Гаврило Лесновски, Петар Коришский, Иоаким 

Осоговский, пустинники Прохор Пчиньский, 

Иоанникий Девичский, Йован Бигорский, 

Стефан Пиперский... 

В храме стоят два саркофага: в южной апсиде 

– саркофаг Карагеоргия Петровича, родоначальника 

династии Карагеоргиевичей, а в северной 

– его внука и ктитора храма- короля 

Петара I. Саркофаги выполнены из монолитного 

венчацкого мрамора и 

среди играющих красок мозаики 

внутренного пространства 

церкви выделяются 

белизной и покоем гладких 

поверхностей. 

По желанию короля 

Александара проектант 

Коста Й. Йованович переделал 

криптус, где находятся могилы Карагеоргиевичей 

и теперь она простирается под 

всем зданием церкви. В крипте создано 

39 могильных мест, включая и 20 могил 

с надгробными плитами, выполненными 

из дечанского оникса. Здесь свое успокоение 

нашли двое государей: князь Александар 

I Карагеоргиевич, сын Карагеоргия 

и отец короля Петара I, и его внук 

и тезка – король Александар I. В крипте 

находятся могилы пяти поколений Карагеоргиевичей, 

самый старший – Марица, мать 

Карагеоргиевича, затем его супруга – Елена. 

Здесь же находится и могила княгини Персиды 

из семьи бранковачских Ненадовичей, 

супруги князя Александара I. 

Среди могил Карагеоргиевичей и могила 

Константина – Косты Николаевича – 

юриста, историка и дипломата, зятя князя 

Александара. Здесь же почивает и Персида 

– Ида Николаевич, пятый ребенок Полексии, 

дочери князя Александара и жены Константина 

Николаевича. Не выходившая замуж, она всю 

Вторую мировую войну она провела на Опленце, 

280 

храня задужбину Карагеоргиевичей. И несмотря на то, 

что через Тополу проходили многие войска, ей все-таки 

удалось сохранить задужбину. Умерла она в конце июня 

1945 года. Коммунистические власти разрешили захоронить 

ее в одной их могил крипты. 

Все внутренне убранство церкви Святого Георгия 

на Опленаце с мозаикой, низким иконостасом, 

за которым можно видеть алтарное помещение, 

украшенное мозаиками и рельефным переплетеным 

орнаментом из белого мрамора, создает гармоничное 

единое пространство. Витые колонны с византийскими 

капителями, на которых держится 

стройный купол, придают внутреннему 

убранству церкви еще большую элегантность. 

Здесь же для короля и королевы 

поставлен царский трон из 

зеленого полированного мрамора, 

спинка которого украшена золотой 

мозаикой. Центральным помещением 

доминирует огромное бронзовое 

паникадило, диаметром 9 

метров, весом 1500 кг. В центре 

паникадила – царская корона, 

верх которой опущен вниз в 

знак траура по потерянному 

в Косово царству. 

Беломраморная церковь 

святого Георгия в Опленаце, задужбина 

короля Петара I, выстроенная 

в сербско-византийском 

стиле, внешне и внутренне является 

совершенно особым произведением 

сербского церковного 

зодчества. Наибольшую ценность 

представляет мозаика, 

по своей композиции, выбору 

и распределению фигур являющаяся 

антологией сербской 

средневековой живописи. Благодаря 

историческим событиям, 

происходившим в непосредственной 

близости от места, на котором 

воздвигнута эта церковь, и тому, что в ней 

находятся могилы четырех сербских правителей, 

это храм принадлежит серии самых 

ценных сербских сооружений.

Пирот

Трстеник, Лесковац, Раваница

Банатские жемчуга: 

Одно из семи озер 

неподалеку от Белой Церкви

Белград

Благодарим наших партнеров: 

ПДРБ КОЛУБАРА 

ДЕЛТА ХОЛДИНГ 

ЈП ПК КОСОВО-ОБИЛИЋ 

ПУПИН ТЕЛЕКОМ 

БЕОГРАДСКЕ ЕЛЕКТРАНЕ 

КИРКА СУРИ 

Медијски спонзор: 

РТС – ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИНФОРМАЦИОННАЯ СЛУЖБА СЕРБИИ 

НАРОДНЫЙ МУЗЕЙ БЕЛГРАДА 

МУЗЕЙ НАИВНОГО ИСКУССТВА В ЯГОДИНЕ 

СТР - Каталогизација у публикацији 

Народна библиотека Србије, Београд 

Превод дела: Србија, од злата јабука. -Податак о 

ауторима преузет из колофона. –Тираж 300 

908(497.11)(084.12) 

СЕРБИЯ, золотое яблоко / [тексты Зоран Богавац 

... |и др.] ; фотографии Жељко Синобад ,., [и др.3 

; рисунки Силва Вуйович] - 2. изд., дополненное 

и измененное. -Белград : Принцип Прес, 2008 

(Белград : Портал). - 287 стр. : илустр. ; 30 ст 

ISBN 978-86-85215-37-7 

1. Богавац, Зоран [аутор] 2. Синобад, Жељко 

[фотограф] 

а) Србија - Албуми 

COBISS.SR-ID 148115212

Monografija - drugo izdanje - ruski - niska rezolucija

Create successful ePaper yourself

Delete template?

Save as template?