СБОРНИК 2011.pdf - Библиотека БрГУ имени А.С. Пушкина

84Л.М. Коновод (Брест, Беларусь)ЭЛЕМЕНТЫ КУРТУАЗНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В РОМАНЕ Г.Г. МАРКЕСА «ЛЮБОВЬ ВОВРЕМЯ ЧУМЫ»Жанровая природа романа Г.Г. Маркеса «Любовь во время чумы» (1985) – явлениесинтетическое, включает в себя признаки жанра любовного романа, мелодрамы, рыцарскогоромана, романа в духе магического реализма.Рыцарский, или куртуазный, роман – средневековое литературное произведение,изображавшее необычайные подвиги рыцарей. В средневековой Франции, где рыцарскийроман получил большое распространение, термин «роман» понимался широко, включаяпереложения разнообразных героических и любовных историй на «романском», то естьстарофранцузском, языке, но не на темы французской национальной истории. Таким образом,«роман» противостоял, с одной стороны, литературе на латинском языке, включая и латинскиеисточники античного цикла, с другой – французскому героическому эпосу, жестам, «песням оподвигах». Рыцарский роман охотно прибегает к атмосфере сказочности и прямомуиспользованию сказочных мотивов и фантастики. Он равнодушен к национальному прошлому ирезко порывает с французской исторической тематикой.При всем разнообразии сюжетных и жанровых истоков рыцарского романа очевиднозначение сказки и сказочности. Именно эта черта близка и творчеству Г.Г. Маркеса,перекликается с тенденцией в произведениях этого автора к «магическому», сказочному показудействительности.Материал эпоса и легенды используется в подобных романах преимущественно послеих сказочной обработки или сказочной интерпретации, которая в какой-то мере коррелирует (ноне сводится к ней) и со стихией авантюрности. Главный план романа – план непредсказуемого,который служит основой повествования и целиком определяет его структуру. Именно поэтомуавторы романов постоянно обращаются к всевозможным источникам невероятного в областитематики и даже стиля; отсюда их страсть ко всему экзотическому и загадочному. Вполнеестественно, что слово «роман» означало сказочное, волшебное и галантно-возвышенноеповествование, соседствовало со словом «сказка». Именно отсюда ведет свое происхождениебытовое словоупотребление «роман», означающее и невероятное, сверхъестественноесочетание событий.Рыцарские повествования – это самостоятельный и имеющий собственную ценностьжанр. Нагромождение приключений и чудес является его неотъемлемым, необходимымкачеством (особенно в ренессансный период – а именно он и имеется в виду в первую очередь,когда сопоставляют «рыцарский» и современный романы).В творчестве поэтессы Марии Французской еще в ХII–ХIII в ее двенадцати лэскладываются каноны рыцарского повествования. Это тонкие стихотворные новеллы о любви ирыцарских приключениях. Здесь мы находим множество рассказов о любви рыцаря кбессмертной фее, переделанные легенды об оборотнях, мягкие штрихи из легенд о Тристане иИзольде, которые позже вошли в артуровский цикл.Согласно законам рыцарского эпоса рыцарь обязан соблюдать пять добродетелей:искренность, верность, куртуазность, невинность и сострадание. Вырабатывается своего родаметафизика любви, возникает поклонение женщине, идеализация возвышенного любовногочувства, идеал благородного рыцаря, честного и мужественного. Появляется новое понятие –куртуазия (от франц. слова «двор»). Рыцарь в изображении художников слова становитсяучтивым, изящным, привлекательным в обществе, умеет тонко и нежно чувствовать. Впрограмму воспитания молодого рыцаря входит обучение не только военному делу и охоте, нои разным светским играм, искусству танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах,слагать стихи, ухаживать за дамами. К героическому идеалу присоединяется идеалэстетический.Однако маркесовское любовное чувство полнокровнее, более зримое, чувственное.Любовь в изображении Маркеса – чувство безжалостное и неизлечимое, как чума... Такаялюбовь превращает человека в маньяка, в марионетку, в гения и героя.У Маркеса роль сказочных элементов такая же, как и в рыцарском романе. Как нистранно, но Флорентино Ариса совершает свои «подвиги» плоти во имя прекрасной дамы –Фермины. Примечателен момент, когда в искреннем разговоре Флорентино говорит Фермине,