СБОРНИК 2011.pdf - Библиотека БрГУ имени А.С. Пушкина

66«вернее», «то есть»: «…хотя он и математик – точнее, профессор электродинамики» [1, 27];«…в 1951 году, то есть шесть лет назад» [1, 29]. Рассказ сознательно моделируется Фаберомкак логичный, последовательный, доказательный: отмечается возвращение к ужезафиксированному («я уже говорил» [1, 32]), точное стенографирование («я добавил дословноследующее» [1, 57]). Более того привычка все уточнять, прояснять приводит к «хроническому»использованию вставных конструкций: «Вместо нее я снова увидел (я открыл глаза потому, чтокто-то тронул мое кресло) юное существо…» [1, 86–87]; «Сабет укусила не черная гадюка, авипера (Aspisviper)… О применяемых в этих случаях народных средствах (высасывание местаукуса, выжигание или иссечение ранки, перетягивание жгутом пораженной конечности) он был,как специалист, невысокого мнения» [1, 133]. Таким образом, очевидно, что форму дневникаотчетаи стилевое его решение Фабер выбирает сознательно, они становятся свидетельствомглубины и укорененности в нем рационализма и стереотипности.С другой стороны, само обращение Вальтера Фабера к дневниковым записям есть фактэкстраординарный для такой личности. Это прорыв к себе, свидетельство перелома,пересмотра своих позиций. Начало дневника совпадает по времени с его пребыванием вВенесуэле, когда в двухнедельный срок в гостинице Каракаса он записывает то, что произошлос ним в последние три месяца (этот материал входит в первую часть романа). Фабер начинаетдневниковые записи через 15 дней после смерти дочери. Он испытывает сильные желудочныеболи и, будучи прикованным к постели, берется за письмо. Для него это единственнаявозможность понять произошедшее.Психологические мотивировки повествования связаны с желанием выяснитьпервопричины трагической гибели Сабет и оправдать себя. Данные цели активизируют формуисповеди, однако обе формы (дневник, исповедь) сохраняют свою автономность:повествование представляет собой фрагменты (визуально оформленные отступами). Принципих расположения – чередование хронологического дневникового повествования иисповедальных вставок. Последние могут быть ретроспективными и проспективными.Ретроспективные фрагменты дают информацию о предыдущей жизни персонажа и служатформой его психологической характеристики (например, рассказ об отношениях с Ганной и еебеременности или история первой близости). Проспективные фрагменты отсылают к моментусмерти дочери. Вне зависимости от временного вектора все исповедальные вставки имеюттенденцию к повышению аналитизма. Фабер предстает в них как познающий субъект, ищущийвозможности перепроверить свою жизнь единственно известными ему средствами – научными,рациональными: «Мне незачем обращаться к мистике, чтобы поверить в реальностьневероятного случая, для этого мне достаточно математики. / Итак, выразим этоматематически. / Вероятный случай (например, если 6 000 000 000 раз бросить обычнуюигральную кость, то единичка выпадет приблизительно 1 000 000 000 раз) отличается отневероятного (например, если шесть раз бросить одну и ту же игральную кость, единичкавыпадет шесть раз) не сущностью, а только частотой; причем то, что случается чаще, напередкажется более правдоподобным» [1, 33]. Но разум рационалиста, материалиста наталкиваетсяна непреодолимую преграду в виде иррациональной судьбы: «Я ничего не подозревал, не могподозревать, это легко доказать, но что от этого меняется?» [1, 80].Столкновение двух позиций, способов мышления, жизнеотношения характерно длявсего блока исповедальных фрагментов с их лейтмотивами судьбы («я не верю ни в роковоестечение обстоятельств, ни в судьбу» [1, 33], «при чем тут судьба?» [1, 80]), вины («В чем моявина?» [1, 127]), возможности / вариативности жизни («все, наверное, …сложилось быпо-другому» [1, 61]; «Все могло сложиться совсем иначе» [1, 80]).Соотношение дневниковых и исповедальных фрагментов выявляет превалированиепервых и по количеству и по объему. Однако отступы между ними не только выполняютфункцию их разделения, но и отделяют друг от друга и фрагменты внутри дневникового«блока». Хронологическими сбоями дневниковой хронологии отмечены моменты обнаруженияи погребения Иоахима (однократный сбой) и смерти Сабет (трехкратный).Вторая часть романа содержит блок записей (даются курсивом), которые Фабер делаетот руки в афинской больнице перед операцией ввиду того, что у него забрали портативнуюмашинку. Этот момент хронологически отдален от смерти Сабет на шесть недель. Курсивныеотрывки, создающиеся перед смертью, обладают повышенной значимостью, итоговостьюсуждений, перемежаются более ранними дневниковыми записями.Фрагменты, написанные в больнице, либо фиксируют настоящее (визиты, процедуры,назначения), либо проспективно восполняют пробелы из прошлой жизни Ганны. Фабер и Ганна,