СБОРНИК 2011.pdf - Библиотека БрГУ имени А.С. Пушкина

62ряду повторяющихся сюжетов последние занимают периферийное положение, поскольку одиниз главных принципов бытования вечного сюжета – принцип узнавания его читателем в текстепроизведения – в указанном случае не выдерживается. На стереотипные сюжеты в рамкахмассовой литературы начинает распространяться закон фольклорной и ритуальной «эстетикитождества», когда «устойчивый комплекс стилистических, сюжетных и тематических элементов,переходящих из текста в текст, не только не вызывает раздражения у читателя, но, наоборот,доставляет ему удовольствие» [2].К обозначенным сюжетам-константам можно отнести весьма обширный«развивавшийся с древности и сложившийся к концу XIX века пласт русской словесности» –календарно-духовные сюжеты, «тесно связанные по своей природе праздником, о которомповествуют» [5, 3–4]. Устоявшиеся в культурной памяти представления о сущности праздников,уходящие корнями в мифологическое мировоззрение и носящие архетипический характер,сыграли немаловажную роль в становлении стереотипных сюжетных единиц. Как отмечаютисследователи, «композиция праздника, весь его внутренний строй оказали мощноевоздействие на формирование… структуры календарно-духовного текста. В.Н. Топоровотмечает, что центральные праздники начинаются в ситуации, «связанной с обостренным инапряженным ожиданием катастрофы мира», «силы хаоса, кажется, одолевают космическуюорганизацию мира». И подобная ситуация, спроецированная на конкретную человеческуюсудьбу, повторяется в календарно-духовном произведении» [5, 6–7], но в то же время крепкаясвязь текста «со своими праздниками, их культурным обиходом и идейной проблематикой…препятствует изменениям в нем, его развитию, как того требуют литературные нормы новоговремени. Перед автором …имеется некоторый «склад» персонажей и заданный наборсюжетных ходов, которые и используются им более или менее виртуозно, в зависимости от егокомбинаторных способностей» [2].Одной из разновидностей календарно-духовных сюжетов являются рождественскиесюжеты, берущие начало, по мнению Е.В. Душечкиной, от народных повестей XVIII века ипереживающие окончательное становление и расцвет на рубеже XIX–XX столетий [2].Обращение к рождественским сюжетам в этот период «способствовали процессы,происходившие внутри самой литературы. Модернизм (во всех его разветвлениях)сопровождался ростом интереса интеллигенции к православию и к сфере духовного вообще.. В этой атмосфере… рождественские рассказы оказались в высшей степени удобнымжанром для художественной обработки» [2]. В центре указанной группы сюжетов – «христианскоевосприятие Рождества как времени, изгоняющего злые силы, гармонизирующего жизнь. Наиболее традиционным для рождественского сюжета является мотив чуда, совершаемого вРождество, причем в самых разных его проявлениях – от сверхъестественного события дожизненной удачи» [3, 9–10]. Однако в конце XIX – начале ХХ столетий в рождественскомсюжете формируется мотив несостоявшегося или несбывшегося чуда, обостряющий «чувствообездоленности, тоски и одиночества в день, когда родился Бог. Активизация данного мотива…на рубеже веков становится одной из его художественных характеристик какдестабилизированного, сдвинувшегося времени» [3, 10].При этом «надо признать, что в большинстве своем литературные рождественскиерассказы не обладают высокими художественными достоинствами. В развитии сюжета онииспользуют давно уже отработанные приемы, их проблематика ограничена узким кругомжизненных проблем . Такие рассказы и тысячи им подобных… служили основным ипостоянным «чтивом» русского рядового читателя, который на них воспитывался и формировалсвой художественный вкус» [2]. Тем не менее, игнорирование их невозможно, так как подобныесюжеты являются полноправной частью литературного процесса.Для доказательства вышеизложенного обратимся к анализу рассказов «Миллионер»(1891) А.И. Куприна и «Неживой зверь» (1911) Тэффи (Н.А. Лохвицкой), разделенных вовременном континууме целым двадцатилетием.Главный герой рассказа А.И. Куприна, Аггей Малыгин, является «самым бедным чиновникомво всей конторе, к тому же еще обязанным накормить и одеть жену, старуху тещу и пятерых детей, насодержание которых никогда не хватало двадцатидвухрублевого ежемесячного жалованья» [4, 340].Накануне Рождества он оказывается в затруднительном положении: со дня на день должен родитьсяеще один ребенок. Малыгин отправляется в гости к журналисту Ракитину с единственной целью:взять взаймы денег. Одолженная сумма представляется персонажу единственным возможнымспособом решения насущных проблем. Поведение Малыгина в гостях – стереотипное поведениемаленького человека: «…он сидел …взволнованный, бледнее обыкновенного, с замирающим от