СБОРНИК 2011.pdf - Библиотека БрГУ имени А.С. Пушкина

168православной веры. Поэтому сатирическому пафосу во втором романе дилогии противостоитскорбно-величественный и, так сказать, умильно-просветленный.В главе «Победа в Червленах» саркастические зарисовки участников бандысоседствуют со скорбным описанием мученической смерти православного священника, отцаСильвестра, которого повстанцы повесили для устрашения «хлопов». Мужество священника иего жены Крестовский оттеняет описанием ужаса и отчаяния еврея Зильберовича, которыйтоже приговорен к смерти, и его семьи: «Жена и дети Зильберовича истерически вопили,рыдали и бились, а на лице …супруги отца Сильвестра «царило… какое-то спокойствиеужаса…» Ее и мужа перед лицом смерти поддерживает твердая вера.Не менее эпически величественная сцена дана в главе с выразительным названием«Мученики, не вписанные в «мартирологи» «Колокола». Полемический смысл ее названия исодержания раскрывается чуть ранее, в главе, представляющей собой своеобразноепублицистическое авторское отступление и называющейся «Мы и они». В ней Вс. Крестовскийполемизирует с позицией герценовского «Колокола».Одной из тем полемики становится варварство русских войск на территории Польши,о котором действительно писалось в нескольких номерах органа вольной русской печати.В.В. Крестовский упрекает Герцена и Огарева в публикации непроверенных фактов: «Чутьбывало зайдет речь о варварстве русских войск в какой-либо деревне и над каким-либопольским помещиком, сейчас же следует сожаление, что корреспондент позабыл названиедеревни и имя помещика, но зато отлично помнит все до единой русские фамилии!» [2; 3, 531].Когда же жестокость проявляет польская сторона, как в случае с капитаном Гауэртом, тоГерцен по этому поводу «предается фельетонному кощунству и глумлению над мертвыми»[2; 3, 530].Отметим, что в словах писателя большая доля истины. Во-первых, на страницах«Колокола» появлялась информация, которую редакция не имела возможности проверить. Чтокасается «глумления над мертвыми», то и это правда. Так, о смерти капитана Гауэрта Герценписал: «…как удивятся в раю! Это первый святой по корпусу жандармов!» [3; 17, 205].Герценовским материалам о жестокости русских войск В.В. Крестовскийпротивопоставляет рассказ о «беспрестанных убийствах» и в Варшаве, где «под предлогомполитической казни нередко действовала личная месть» [2; 3, 535], и в местечках, где орудовалацелая банда под началом ксендза Робака. Крестовский, приводя несколько примеров ужасныхзверств этой банды, возвращается к сюжетному действию, чтобы закрепить впечатление отсвоего рассказа художественными аргументами.В главе «Мученики, не вписанные в «мартиролог» «Колокола», описана мученическаясмерть майора Лубянского.Вс. Крестовского нельзя отнести к любителям натуралистической детализации.В повествовании о зверствах ксендза Робака скупо и сухо перечисляются факты. Историясмерти майора дана более подробно, через восприятие раненого казачка, чудом оставшегося вживых после набега банды. Рассказ этот производит сильное эмоциональное впечатление. Небудем воспроизводить его целиком, отметим лишь, что центральная идея эпизода – мужестворусского офицера перед лицом неминуемой смерти, его верность присяге и гордость званиемрусского солдата. Ксендз искушает майора возможностью остаться в живых в случае переходав банду. «А майор ему на это самое в рожу плюнуть изволили», – рассказывает казачок. На всемучения («сам кинжалом распорол ему грудь вдоль и поперек и приказал разворотить») майор«хоть бы охнул! Только и сказали ему на все на это «собаку» … [2; 3, 540].В.В. Крестовский создает монументальный, величественный образ русского человека,героя. Противостоянию русских полякам придается глубокий идеологический и нравственныйсмысл.Сцена смерти Лубянского снабжена авторским примечанием. Указав, что картина«исторически верна», писатель называет прототип мужественного майора – капитанаПолоцкого пехотного полка Никифорова [2; 3, 541]. Называет писатель и источник, из которогозаимствована история этого подвига – «Санкт-Петербургские ведомости», № 113 за 1863 год.Документирование повествования заостряет полемику с Герценом, которого Крестовскийупрекает в подтасовке фактов. Но в полной ли мере объективен сам автор «Двух сил»?Является ли документирование свидетельством документальной точности? Нет, посколькуотсылка к документам и фактам у Крестовского избирательна.С одной стороны, во время Польского восстания действительно имели местомногочисленные факты жестокости повстанцев по отношению как к русским войскам, так и к