СБОРНИК 2011.pdf - Библиотека БрГУ имени А.С. Пушкина

148(Пурпурным вечером далеко от юной эллинки // Молодой атаман скачет по равнине,весь в золотом свете. // Он видит дымящиеся вдали огни мирного лагеря. // Подобноплеменному жеребцу, рвущемуся из пут, // Он знает: чтобы сохранить силу, не стоит любитьвовсе, // Потому что слабая девушка-дитя может подчинить себе даже самых храбрых).(Перевод здесь и далее наш. – В.П.).Атаман Хлиб в повести Гоголя – эпизодический персонаж, хмельным захваченный вплен поляками вместе со своим куренем. Ничего общего с героем сонета, воплощающим идеюбегства от мешающей совершению рыцарских подвигов женской привязанности, он не имеет.Во втором сонете («L’Épreuve») [1, 46], изображающем испытание казаком бойцовскихкачеств сына (переосмысленный начальный эпизод повести), живопись сменяется пластикой:La houppe de cheveux flotte sur leur cuir ras,Ils déposent leurs peaux de buffle au noir pelage,Arêttent près du camp leur pesant attelage…Ils se chargent, pareils à deux taureaux de race…(Над их бритыми головами развеваются чубы, // Они сбрасывают чёрные буйволиныекожи, // Останавливают за лагерем свою тяжёлую повозку… // Они стремительно сходятся,как два породистых быка…)Сбитый с ног, окровавленный, отец горд силой сыновних ударов: «Je suis fier des coupsque ton bras a frappés».Третий сонет («Le Meurtrier») [1, 47] разворачивает в целую картину казнь за убийство, уГоголя упомянутую кратко и интересную не саму по себе, а как штрих к нравам Сечи исвидетельство чувствительности Андрия, которому «долго потом… всё представлялся этотзаживо засыпанный человек вместе с ужасным гробом». В сонете Р. де Бонньераприговорённого ведут его боевые товарищи, убийца ложится в приготовленную яму, видит намиг небо над собой, сверху опускается гроб, глухо падает земля, затем на могиле воздвигаетсякамень.Стихотворение французского поэта повествовательно, эмоциональное воздействиеидёт не от психологического состояния героев, переданного с внешней стороны и схематично(усиленный стук сердца убийцы, бледность его чела и т.п.), а от самого повода, предметаповествования, который способен поразить читателя не меньше, чем гоголевского Андрия.Наконец, в четвёртом сонете («L’Orgueil d’Ostap») [1, 48] дана известная сцена сзапорожцем, спящим посреди дороги в предместье Сечи, только любуется растянувшимсяказаком у Р. де Бонньера не Тарас, а Остап:…Un Zaporogue dort sur la route, en travers,Pareil aux demi-dieux dont en leurs anciens versLes Cobzars ont chanté l’héroique stature.Vingt fois de son sang libre il a teint les prés vert;Il prend la vie ainsi qu’une rude aventure.(Поперёк дороги спит запорожец, похожий на полубогов, героическую стать которыхвоспевали в старинных песнях кобзари. Множество раз своею вольной кровью он поливалзелёные луга и потому воспринимает жизнь как суровое приключение).Полюбовавшись, Остап продолжает путь во главе отряда «копьеносцев» (porteurs delance) и «размышляет с гордостью о привычных схватках» (combats familiers).Знакомство с текстами Р. де Бонньера позволяет заключить, что они не являютсявыдающимися произведениями парнасской школы. Это поэтические упражнения, выполненныеправильно, но не в полную живописную и пластическую силу: автор чаще просто перечисляеткачества образов, чем «весомо и зримо» представляет их читателю. Намного больший интереспредставляет содержательная сторона сонетов.Де Бонньер заметно отступает от гоголевского текста. Часть этих отступленийотносится к разряду неизбежных ошибок в понимании иной культуры. Так, например, изображаяпоединок отца с сыном («L’Épreuve»), поэт пишет: «И раздалось в степи бескрайней двойное«ура» («Et, dans la steppe immense, on entend deux hourras»). Не говоря уже о том, что в повестиГоголя запорожцы ни в одном эпизоде не используют этот боевой клич, странно (и комично)выглядят два казака, набрасывающиеся друг на друга с криком «ура» в тренировочнопроверочнойсхватке. Возможно, здесь сказалось влияние современных Р. де Бонньерусловарей, в одном из которых прямо сказано: «Hourra – …cri de guerre des Cosaques» [2, 314].