НАУЧНЫЕ УНИВЕРСАЛИИ - На главную - Санкт-Петербургский ...

о свойствах вещей [12, 321]. При этом интуиция не есть лишь один из
видов познания, равноправный и общедоступный наряду с двумя
другими, но «высшая добродетель души, т.е... способность или
природа ее, иными словами... высшее ее стремление, состоит в
познании вещей по третьему роду познания» [12, 468]. Интуитивному
познанию Спиноза отводит совершенно особое место и как источнику
высшего удовлетворения, проистекающего от порождаемой им
интеллектуальной любви к Богу.
Современная наука требует доказательств интуитивному.
Однако ни в эпоху схоластики, ни в Новое время подобных
доказательств не требовалось. Интуиция (умозрение) хотя и
противопоставлялась анализу и дедукции, не только не нуждалась в
проверке на истинность, но и представлялась более достоверным
источником познания, чем сама дедукция, или умозаключение. Для
Декарта интуитивное самоочевидно и уму понадобилось бы выйти за
пределы самого себя, чтобы эту очевидность доказать. Декарт
подчеркивает: интуиция есть ясность умозрения, то есть ясное,
явленное и есть сам ум. Соответствено, поскольку познанным на
опыте, то есть усвоенным, усмотренным в ходе наблюдения, является
только то, что уму представляется ясным и отчетливым, в опыте разум
встречается с самим собой. Как случилось, что для современной науки
интуиция оказалась наименее достоверным источником познания
истины? Как стали возможыми суждения: «интуиция не может дать
нам ни строгости, ни даже достоверности», «интуиция может
обмануть» [11, 208]?
Декарт в этой связи утверждает: «Только в интуиции вещей,
либо простых, либо составных, не может быть лжи; и в этом смысле
они еще не называются вопросами, но они получают такое название,
как только мы решаем вынести о них какое-либо определенное
суждение» [8,128]. Индийский мистик Бхагван Шри Раджниш
поясняет: «Интуиция может дать вам ответы на исходные вопросы, но
не вербально, а экзистенциально» [17, 34]. И все же всякий раз то или
иное событие, тот или иной факт подвергается истолкованию,
обработке умом как инструментом. И в этом смысле важно, чтобы
инструмент не видоизменял и не вносил погрешности в познание. И
все же это происходит, причем неизбежно, откуда и возникают задачи
очищения разума («учение об идолах» Бэкона), установления границ
познаваемого (критическая философия Канта), вынесения за скобки
привносимого в познание субъектом (феноменологическая редукция
Гуссерля) и т.д.
223