НАУЧНЫЕ УНИВЕРСАЛИИ - На главную - Санкт-Петербургский ...

С.170]. Выбор в свою очередь предполагает решительность, решимость к
жизни, а не смерти. Мировоззрение, которое, по мнению Дильтея и
Хайдеггера, фундировано не рефлексией, а связью с жизнью, народом,
историческими традициями и культурой, дает опору для практического
действия, способствует единству людей. У Хайдеггера сплоченность людей
достигается на почве совместного бытия в мире, заботы о его устройстве.
Это было ответом на разукорененность людей, проживающих в больших
городах современности.
Развивая идеи Дильтея и Хайдеггера, Х.-Г. Гадамер
противопоставил абстрактному мышлению науки здравый смысл, язык,
эстетический вкус, игру, сообразительность и образованность.
«Философская герменевтика, - писал Гадамер, - включает философское
движение нашего столетия, преодолевшее одностороннюю ориентировку
на факт науки, которая была само собой разумеющейся как для
неокантианства, так и для позитивизма того времени. Однако
герменевтика занимает соответствующее ей место и в теории науки, если
она открывает внутри науки – с помощью герменевтической рефлексии –
условия истины, которые не лежат в логике исследования, а
предшествуют ей.» [6. С. 616]
Процесс понимания является, прежде всего, событием языка и
протекает в форме разговора, диалога людей. Разговор это не просто
множество монологов, среди которых побеждает наиболее яркий и
убедительный. Не сводится он к простому пониманию мысли другого. В
разговоре возникает некое общее поле, выражающее суть дела. [7. С. 48]
Опыт переговоров и взаимопонимания дает нечто такое, что
нельзя получить чисто теоретически. Для Гадамера являются важными
идеи об опыте и знании Аристотеля и Платона. Также его интересует
феноменология духа Гегеля, ибо там опыт связан как с сомнением и
поворотами сознания, так и с практическим отношением к миру. Гадамер
исходит из того, что опыт всегда есть динамический и рефлексивный
процесс, который воздействует на самого себя и на мир. Но он не хочет
строить вслед за Гегелем спекулятивную теорию, чтобы конструировать
опыт сознания, и остается в рамках структур конечного человеческого
существования. В опыте важна открытость иному. Человек с богатым
жизненным опытом лучше приспособлен к восприятию новых фактов.
Опыт нельзя полностью контролировать, так как имеются случайности в
нашей конечной жизни. Подлинный опыт, по Гадамеру, есть тот, в
котором человек осознает свою конечность. Могущество и
самоуверенность планирующего рассудка находят здесь свою границу.
Убежденность в том, что все можно переделать, что для всего есть время,
что все так или иначе возвращается, оказывается простой видимостью.
215