НАУЧНЫЕ УНИВЕРСАЛИИ - На главную - Санкт-Петербургский ...

В результате, проблематизация субъект-объектных отношений в
опыте привела к формированию неклассического идеала рациональности,
то есть к переосмыслению формы познания вообще, что, разумеется,
отразилось и на понимании эксперимента, его оснований, роли и значения.
С одной стороны, это привело к возникновению принципа относительности
объекта к средствам измерения, принципа дополнительности Нильса Бора,
антропного принципа и т.д., а с другой стороны, это повлекло за собой
резкую критику научного метода и науки как познавательной деятельности,
воззвание к личной ответственности учёного и т.д. В крайней форме эта
тенденция выразилась в эпистемологическом анархизме Пауля Карла
Фейерабенда. [См.5]
Корнями экспериментальное мышление уходит в античную
Грецию, ставшую «отклонением от восточной нормы» своей эпохи. Если
древних египтян интересовал, главным образом, «рецепт опыта» (например,
умножения), то эллинов взволновало обоснование опытной процедуры –
приведение доказательств, аргументация. «Что есть число?» – вопрошают
пифагорейцы. Это вопрос не прикладного значения, он обращён к началу, к
архе. В древней Греции, таким образом, сформировалось теоретикопознавательное
мышление. Так Аполлоний исследовал конические сечения,
которые стали применять в науке лишь в XVI-XVII вв. Теоретическое
мышление в Греции решительно опередило практико-прикладные
исследования, возвысив эллинов до эйдетической логики.
Фундаментальный для греков вопрос о бытии, корнями уходящий
в общеизвестную поэму Парменида «О природе», получил два
принципиально различных атомистических решения у Платона и
Аристотеля, определив дальнейшую судьбу и науки, и философии.
Обращаясь к вопросу о природе первоэлементов (огня, воды, земли и
воздуха), Платон пришёл к пифагорейскому учению о правильных
многогранниках. [8. P. 117-128, 7. P. 99-118]. Тем самым, он получил
своеобразный геометрический атомизм с дискретными элементами,
который позволил объяснять природу первоэлементов исходя из сочетаний
треугольников в правильные многогранники. Это решение вопроса о
первоэлементах в корне не устраивало Аристотеля, поскольку в этом
учении, как полагал Стагирит, нарушался топос: первоэлементы (одно
целое) объяснялись через геометрические тела (другое целое).
Аристотелевская же логика гласит, что «отношение “присущности” во
всякой посылке “по природе” является симметричным, хотя, проводя
доказательство, мы берём что-то в качестве “первого” термина, а что-то в
качестве последнего. “И то и другое”, есть на самом деле одна и та же
чтойность начального объекта, о котором ведётся доказательство». [4. С.
119] Таким образом, исправляя «ошибку Платона» (как, собственно,
184