o_18vprppbap9n1acs192j1fot1qhea.pdf

выражать мысли словами, прошедшее время глагола каждая из этих идей вызывала во мне
взрыв мыслей, догадок, сравнений и ассоциаций. В результате, когда я произнес слово
"вчера", я уже совершенно не мог понять, зачем его сказал. Но и оно, в свою очередь,
немедленно увлекло меня в глубины проблем времени прошлого, настоящего и будущего;
передо мною открылись такие возможности подхода к этим проблемам, что у меня дух
захватило.
Именно эти попытки вести разговор позволили мне почувствовать изменение во
времени, описываемое почти всеми, кто проделывал опыты, подобные моим. Я
почувствовал, что время невероятно удлинилось, секунды растянулись на года и
десятилетия. Вместе с тем, обычное чувство времени сохранилось; но наряду с ним или
внутри него возникло как бы иное чувство времени, так что два момента обычного времени
(например, два слова в моей фразе) могли быть отделены друг от друга длительными
периодами другого времени.
Помню, насколько меня поразило это ощущение, когда я испытал его впервые. Мой
приятель чтото говорил. Между каждым его словом, между каждым звуком и каждым
движением губ протекали длиннейшие промежутки времени. Когда он закончил короткую
фразу, смысл которой совершенно до меня не дошел, я почувствовал, что за это время я
пережил так много, что нам уже никогда не понять друг друга, скольку я слишком далеко
ушел от него. В начале фразы мне казалось, что мы еще в состоянии разговаривать; но к
концу это стало совершенно невозможным, т. к. не существовало никаких способов
сообщить ему все то, что я за это время пережил.
Попытки записывать свои впечатления тоже не дали никаких результатов, за
исключением двух случаев, когда краткие формулировки мыслей, записанные во время
эксперимента, помогли мне впоследствии понять и расшифровать коечто из серии
смешанных неопределенных воспоминаний. Обычно все ограничивалось первым словом,
очень редко удавалось больше. Иногда я успевал записать целую фразу, но при этом,
заканчивая ее, забывал, что она значит и зачем я ее записал; не мог я вспомнить этого и
впоследствии.
Постараюсь теперь описать последовательность, в которой проходили мои
эксперименты.
Опускаю физиологические подробности, предшествовавшие изменениям психического
состояния. Упомяну лишь об одном из них: сердцебиение ускорялось и достигало очень
высокой скорости; затем оно замедлялось.
В этой связи я неоднократно наблюдал очень интересное явление.
В обычном состоянии намеренное замедление или ускорение дыхания приводит к
ускорению сердцебиения. В моем случае, между дыханием и сердцебиением
устанавливалась необычная связь, аименно: ускоряя дыхание, я ускорял и сердцебиение, а
замедляя дыхание, замедлял сердцебиение. Я почувствовал, что за этим скрываются
огромные возможности, и потому старался не вмешиваться в работу организма, предоставив
события их естественному ходу.
Предоставленные сами себе, сердцебиения усиливались; затем они стали ощущаться в
разных частях тела, как бы обретая для себя большее основание; в то же время сердце
билось все более равномерно, пока наконец я не ощутил его во всем теле одновременно;
после этого оно продолжалось в виде единого удара.
Эта синхронная пульсация все ускорялась; потом вдруг я всем телом ощутил толчок,
как будто щелкнула какаято пружина, в тот же момент внутри меня чтото открылось. Все
сразу изменилось, началось нечто необычное, новое, совершенно не похожее на все то, что
бывает в жизни. Я назвал это явление "первым порогом".
В новом состоянии было много непонятного и неожиданного, главным образом
благодаря еще большему смешению объективного и субъективного наблюдались и совсем
новые феномены, о которых я сейчас расскажу. Но это состояние не было еще завершенным,
правильно было бы назвать его переходным. В большинстве случаев я покидал его пределы,
однако, бывало так, что это состояние становилось глубже и шире, как если бы я
постепенно погружался в свет, после чего наступал момент еще одного перехода, опятьтаки