o_18vprppbap9n1acs192j1fot1qhea.pdf

Желая выразить эти впечатления или передать их комуто другому, он невольно употребляет
слова, которые в обычном его языке относятся к самому великому, самому могучему,
самому необыкновенному, самому невероятному, хотя слова эти ни в малейшей степени не
соответствуют тому, что он видит, узнает, переживает. Факт остается фактом: других слов у
него нет. Но в большинстве случаев человек даже не сознает этой подмены, т. к. сами его
переживания в их подлинном виде сохранятся в его памяти лишь несколько мгновений.
Очень скоро они бледнеют, становятся плоскими и заменяются словами, поспешно и
случайно притянутыми к ним, что бы хоть так удержать их в памяти. И вот не остается уже
ничего, кроме
этих слов. Этим и объясняется, почему люди, имевшие мистические переживания,
пользуются для их выражения и передачи теми формами, образами, словами и оборотами,
которые им лучше всего известны, которые они чаще всего употребляют и которые для них
особенно типичны и характерны. Таким образом, вполне может случиться, что разные люди
поразному опишут и изложат одно и то же переживание. Религиозный человек
воспользуется привычными формулами своей религии и будет говорить о распятом Иисусе,
Деве Марии, Пресвятой Троице и тому подобном. Философ попытается передать свои
переживания на языке метафизики, привычном для него, и станет говорить о "категориях",
"монадах" или, например, о "трансцендентных качествах", или еще о чемто похожем.
Теософ расскажет об "астральном мире", о "мыслеформах", об "Учителях", тогда как спирит
поведает о душах умерших и общении с ними, а поэт облечет свои переживания в язык
сказок или опишет их как чувства любви, порыва, экстаза.
Мое личное впечатление о мире, с которым я вошел в соприкосновение, состояло в
том, что в нем не было ничего, напоминающего хоть одно из тех описаний, которые я читал
или о которых слышал.
Одним из первых удививших меня переживаний оказалось то, что там не было ничего,
хотя бы отчасти напоминающего "астральный мир" теософов или спиритов. Я говорю об
"удивлении" не потому, что я действительно верил в этот "астральный мир", но потому, что,
вероятно, бессознательно думал о неизвестном в формах "астрального мира". В то время я
еще находился под влиянием теософии и теософской литературы, по крайней мере, в том,
что касалось терминологии. Очевидно, я полагал, не формулируя свои мысли точно, что за
всеми этими конкретными описаниями невидимого мира, которые разбросаны по книгам по
теософии, должно всетаки существовать нечто реальное. Поэтому мне так трудно было
допустить, что "астральный мир", живописуемый самыми разными авторами, не
существует. Позже я обнаружил, что не существует и многое другое.
Постараюсь вкратце описать то, что я встретил в этом необычном мире.
С самого начала наряду с "раздвоением" я заметил, что взаимоот ношения между
субъективным и объективным нарушены, совершенно изменены и приняли особые,
непостижимые для нас формы. Но "объективное" и "субъективное" это всего лишь слова. Не
желая прятаться за ними, я хочу со всей возможной точностью передать то, что я
действительно чувствовал. Для этого мне необходимо сначала объяснить, что я называю
"субъективным" и что "объективным". Моя рука, перо, которым я пишу, стол все это
объективные явления. Мои мысли, внутренние образы, картины воображения все это
явления субъективные. Когда мы находимся в обычном состоянии сознания, весь мир
разделен для нас по этим двум осям, и вся наша привычная ориентация сообразуется с
таким делением. В новом же состоянии сознания все это было совершенно нарушено.
Прежде всего, мы привыкли к постоянству во взаимоотношениях между субъективным и
объективным: объективное всегда объективно, субъективное всегда субъективно.
Здесь же я видел, что объективное и субъективное менялись местами, одно
превращалось в другое. Выразить это очень трудно. Обычное недоверие к субъективному
исчезло: каждая мысль, каждое чувство, каждый образ немедленно объективировались в
реальных субстанциональных формах, ничуть не отличавшихся от форм объективных
феноменов. В то же время объективные явления както исчезали, утрачивали свою
реальность, казались субъективными, фиктивными, надуманными, обманчивыми, не
обладающими реальным существованием.