o_18vprppbap9n1acs192j1fot1qhea.pdf

демонстрировать трюки. Другой баксы сначала пел. "Ужасный, потрясающий голос явился
у баксы. Он доходил до исступления, физиономия знахаря делалась отвратительно
страшною, баксы выдернул из-за сундука, около которого сидел, что-то вроде ковша с двумя
волосяными конскими струнами, и тут надобно было видеть остервенение баксы, с каким
водил он смычком по этим струнам, издававшим глухой скрип. Глаза знахаря выражали
неистовство, плечи подергивало, зубы стучали, все тело было подвижно, как в самый
сильный пароксизм лихорадки. Он бросался из стороны в сторону, у рта выступила иена...
В этом истинно сумасшедшем положении баксы кривлялся над больной, мял ее ногами,
плевал ей в глаза". Затем шаман вскочил босыми ногами на кинжал, а после этого стал
лизать раскаленный топор.
Способность шамана в экстазе совершать трюки, исполнимые только при полном
контроле сознания над действиями, означает, что Шаман в экстазе владеет собой. Вот еще
несколько свидетельств. "Баксы приходит в полное исступление и изнеможение, бегает с
ревом... как опьяненный в случный период самец-верблюд, подражая собаке, выскакивает из
юрты, бегает по полю, обнюхивая окружающее, мычит наподобие коров, ржет, подражая
жеребцу, воркует как голубь и т. д." Все эти звуки приписываются джиннам. Этот баксы
подражал крикам и поведению тех животных, в образе которых ему показываются его духи.
Кунтуар-баксы (конец Х1Х-начало XX в.) "во время прихода джиннов походил на орла,
внутри юрты ходил прыжками и произносил звук "кыч-кыч", потом мигом оказывался на
чанараке (купольном круге юрты) и снова спускался, ел сырое мясо". Шаман изображал
своего духа-помощника орла; его поведение определялось свойствами овладевшего им духа.
Интересен рассказ о баксы Окэне: "Вдруг Окэн ловко и сильно провел смычком по
струнам кобыза и стал играть... По мере того, как он играл, он воодушевлялся и все сильнее
и сильнее водил смычком; он уже, закрыв глаза и лихо подергивая плечами, по-видимому,
забыл всех нас и все окружающее... Казалось, он впал в какое-то забытье и, уже
бессознательно играя, приходил в экстаз. Таким образом поиграв око-, ло двадцати минут,
Окэн запел хриплым басом... Когда он оканчивал призывание, он весь трясся в конвульсиях
и страшно кривлялся, издавая при этом бешеные звуки и, наконец, икая так, как будто он
съел целого барана с костями; это означало приход призываемого духа, и, чем больше
прибывали духи, тем больше и сильнее он подергивал плечами с пеной у искривившегося
рта. Теперь он совершенно взбесился: с ожесточеньем ползал по полу и, по временам грозно
выкрикивая какие-то восклицания и заклинания, он опрокидывал назад голову и закатывал
под лоб свои глаза". Но это вовсе не было бессознательным состоянием, Окэн отдавал себе
отчет в том, что делал. "Окэн представлял нам своих духов в образе людей различных
возрастов обоего пола, одаренных бессмертием, а потому он нередко переменял мотивы
соответственно полу и возрасту; например, для призывания дев "чарующей красоты", как он
выражается, [он] брал мотив более нежный и сладострастный. Особенно интересно то, что
среди его злых духов есть так называемые "пять русских", для призыва которых он берет, к
удивлению, какой-то уличный мотив русской песни". Таким образом, состояние экстаза не
означает, что баксы совершает непредсказуемые действия.
Сведения о казахстанско-среднеазиатском шаманстве до сих пор не привлекались
исследователями с целью понять природу шаманского экстаза. Между тем рассмотреть в
этом плане сеанс баксы полезно. В разных культурах экстатическое состояние шамана имеет
свои особенности. Чтобы характеристика шаманского экстаза была адекватной,
отражающей его основные признаки, надо учесть по возможности все известное нам
разнообразие форм, ибо в некоторых формах могут быть более выпукло представлены
признаки, не получившие четкого проявления в других. Шаманский экстаз получил в
научной литературе разные объяснения. В конце Х1Х-начале XX века на смену мнению,
усматривавшему в действиях шамана ловкий обман, пришла другая точка зрения, согласно
которой шаманов следовало считать людьми с больной психикой и расстроенными нервами.
Заявление, что шаман во время камлания подвержен припадкам, связанным с какой-то
психической болезнью, наивно. Шаману положено совершать ритуал в соответствии с
традициями, и действительный припадок, во время которого он не мог бы владеть собой, а
то и потерял бы сознание, несомненно, должен нарушать ход обряда. Понимая это,