o_18vprppbap9n1acs192j1fot1qhea.pdf

тяжести коня, а наоборот, это им давало облегчение". Таким способом лечили и некоторые
другие шаманы Восточного Казахстана. Как сообщила Б. X. Кармышева, это поверье
бытовало и у казахов Южного Алтая. О туркменских порханах рассказывали, что они могли
во время сеанса исцеления привести барана или козу в бесчувственное состояние
(некоторые люди считали, что животное умирало), а затем "оживляли" их. Способность
уйгурских шаманов совершать трюки с участием животных подтверждается очевидцем:
"Принесли маленькую пеструю курицу. Бахши открыл ее клюв и вдохнул дым от свечей.
Курица замерла и осталась неподвижной у ног бахши. Прошла минута - бахши наступил ей
на шею. Послышался хруст. Потом... над головой сидящего больного бахши ввел нож во всю
длину горла курицы и сделал движение, что кропит кровью. Но крови не было... Бахши
воткнул две свечи в стены по обеим сторонам угла и, взяв нож, пригвоздил курицу к стене".
Когда он выдернул нож, курица оказалась невредимой. "Я потрогал ее. Нигде ни одной
царапины".
Этнограф вправе уклониться от задачи выяснить, каким путем ша-ман совершал свои
трюки. Разъяснения профессионального (технического) характера должны исходить от
мастеров иллюзиона.
Сейчас важно подчеркнуть главное: многие шаманы умели показать зрителям, что
лижут огонь, протыкают себя и пациента ножом и т. д. Эти действия, которые удобно
обобщенно называть трюками, были традиционными (одни и те же трюки совершались
разными шаманами у разных народов). Способность шаманов к трюкам объяснялась
помощью их духов. Шаман, совершая тот или иной трюк, призывал духов пособить ему.
"Тяни!" - взывал, например, к какому-то своему духу баксы Окэн, вонзая в себя нож. Так же
кричал и другой баксы. П. Небольсин, описывая трюки шаманов, замечает: "В конце этих
фокусов оба киргиза [казаха} и вместе, и поочередно, оглушительно "орали" под
невыносимые для уха звуки кобыза... Чародеи призывали духов". Вообще все свои трюки
шаманы показывали только после того, как были убеждены, что к ним пришли их духипомощники.
"По вызове джинна игра на кобызе и пение прекращаются, и с баксой
начинается припадок: он начинает ломаться и грызть себе руки, у рта его показывается пена,
и глаза закатываются под лоб. Последнее означает, что в баксу начинает вселяться джинн,
по окончательном вселении которого наступает и конец припадка. Тогда бакса берет в руки
нож..." и т. п. Своими фокусами шаман убеждал окружающих в том, что в него
"действительно вселились его духи".
Описанные различными наблюдателями трюки обогащают наши представления о
личности шамана. Действительно, круг необычных способностей человека, посвятившего
себя профессии шамана, бывал широким. Ч. Ч. Валиханов имел основания говорить:
"Шаман - человек, одаренный волшебством и знанием, {он] выше других, он поэт,
музыкант, прорицатель и вместе с тем врач". Вполне вероятно, что осознание человеком
своей одаренности, выделяющей его среди окружающих, как раз и создавало необходимую
психологическую почву для убеждения в том, что он - избранник духов. Талант издревле
считался даром свыше. Это поверье-общее для ранних форм культуры. "Примитивный
человек всякую личную удачу считает результатом покровительства какого-нибудь
специального духа... У малайцев, например, талант - это только признак того, что у человека
есть специальный дух-покровитель, и это проявляется уже не только в охотничьем быту, но
и во всех областях их жизни, в индустрии, в искусстве резьбы и пр.". У казахов в помощь
духа-покровителя верили народные певцы. По верованиям туркмен, удачливые следопыты
(ызчы) следовали указаниям своего духа-помощника, "товарища" (ёлдаш).
Сведения о трюках раскрывают природу шаманского ритуального экстаза. Важно
подчеркнуть: свои трюки шаман совершал в состоянии экстаза. Об этом пишут все, кто
видел камлание. По рассказу П. Небольсина, шаман и музыкант, "затянув песню, стали
воодушевляться; воодушевление это выражалось особенного рода - как бы сказать - не то
фиоритурами, не то руладами, всхлипыванием на разные тоны, истерическими вздохами,
заливаниями и вскрикиваниями. Потом оба они, все более приходя в экстаз, начали просто
неистовствовать: они давились какими-то ужасающими слух взвизгиваниями, пришли в
совершенное бешенство". В состоянии описанного "неистовства" шаман стал