o_18vprppbap9n1acs192j1fot1qhea.pdf

После долгой дискуссии мы все же вырабатываем общую точку зрения на акт
жертвоприношения. Соглашаемся в том, что жестокость тут не самоцель, что она -
необходимый элемент "оккультных наук". Почему необходимый?..
И, точнее, - не "оккультных наук", а в широком историческом смысле религиозных
обрядов. Мученичество и мучение сопровождали религию, когда она забирала силу
официальной власти. У ацтеков умерщвление "достигалось" путем вырезания сердца
жертвы, в Индии, еще в XIX веке, вдовы "отпускались на тот свет" через костер, инквизиция
сотворила искусство истязания... К этой истории жертвоприношение алтайцев только
примыкает...
Шаману - мастеру ведения мистерии - недоставало "обычных" средств художественной
выразительности для того, чтобы захватить сознание зрителя полностью. Ему нужен был
взрыв, потрясающие психику моменты. Одним из них и была жертва. Кто, как не алтайцы,
столь часто слышали предсмертный крик коня - страшнее этого плача о жизни, говорят, нет
ничего на свете. И еще: "год лошади" - один из самых счастливых. Лошадь - самый верный
друг. И вот этого друга обрекают на муку мученическую, безмолвную и тем более
страшную- формализуют ее до условности ритуала. Это действует сильно.
Тот, кто получает право на ритуальное умерщвление души - медленный переход ее в
загробный мир, - тот творит иллюзию своего всемогущества; тот, без сомнения, великий
человек. Его искусство совершенно, потому что образовано как бы из "материала самой
жизни"; материал перекраивается. Через пытку мертвое отделяется в нем от живого - все
ради театрального эффекта, который, собственно, перестает быть чисто театральным.
Конкуренцию тут может составить, пожалуй, один только бубен...
- Все это архаика, - говорит Кадиков. - Жертвоприношенийсейчас нет. Ведь нет и
шаманов. Во всяком случае, "официально действующих".
Мы давно уже оставили позади бурое кирпичное здание музея. Шагаем по
неровностям залитой слабым электрическим светом мостовой. Трудно расстаться с таким
собеседником... А он продолжает свою мысль.
- Как явление историческое, шаманство уникально, элементы егоеще в эпоху
палеолита возникли... Но разве может шаман соревноваться нынче с медициной, с
просвещением века? В недавнем прошлом
наши камы целыми партиями отрекались от своей профессии, скопом сдавали бубны.
А сделать новый бубен... Кстати, будете в Горно-Алтайске, непременно загляните в
тамошний музей. Роскошная коллекция бубнов. Штук тридцать, не менее...
Мы, наконец, прощаемся. Поздно. Третий час ночи по барнаульскому времени.
"Расписка. Дана областному краеведческому музею г. Горно-Алтайска в лице тов. Л. Е.
Чептной в том, что 31 мая 1970 года мною, АнтополъскимЛ. Б., взят шаманский бубен
(инвентарный номер 1127) и орба к нему (инвентарный номер 1166) на один день для
иллюстративного камлания. В чем и удостоверяю".
Забавная эта расписка как-то сохранилась среди бумаг, и я решил ее процитировать...
Лидия Евгеньевна Чепкина, полная, цветущая женщина, хозяйка музея, в тот день
откликнулась на эту странную просьбу без малейшей бюрократической волокиты. Впрочем,
и не такую уж странную. В музей едут со всего Союза, из-за рубежа. Здесь был, например,
венгерский ученый Вильмош Диосегий, специалист по шаманству. Ему и бубен, и маниак
выделили для "иллюстративного камлания", подобрали стараниями работников научноисследовательского
института подобающего экс-шамана; тут, в уютном зеленом дворике, за
оградой и развернулась эта несколько бутафорская мистерия. А в день моего отъезда из
Горно-Алтайска в размеренно-спокойную его научную сферу ворвались, подобно пушечным
ядрам, два сотрудника Ленинградского Музея истории религии и атеизма (сожалею, что не
сумел за короткий срок с ними хорошенько познакомиться) - им тоже требовался "живой",
"настоящий" шаман, разумеется, экипированный должным образом и подготовленный для
киносъемки. Так или иначе, просьба моя особенного удивления у Лидии Евгеньевны не
вызвала, вместе с ней мы с осторожностью извлекли из застуженной, полной кислых
запахов каморки инвентарные номера - 1127и1166и торжественно поместили на скамеечку,