o_18vprppbap9n1acs192j1fot1qhea.pdf

...Однако рост внимания, которое медики стали уделять особенным патологическим
состояниям, связанный с неспособностью существующей медицинской теории к развитию
или достаточно быстрому изменению в соответствии с тем, чтобы давать подходящие
объяснения всем новым фактам, означал, что врачи стали сталкиваться с многочисленными
проявлениями недугов, симптомы которых были так необычны или "неправильны", что они
не могли отнести их к каким-либо уже известным классам болезней и, следовательно,
назначить средства лечения. Как следовало врачу поступать в такой ситуации? Какое
объяснение он мог дать подобному недугу? И Жан Фернель выдвинул утверждение, и
большинство медиков в следующем столетии согласились с ним в этом, что такие болезни
имели противоестественную и сверхъестественную причину и являлись результатом
вмешательства дьявола, и врач, чья теория болезней всецело основывалась на естественном,
не мог искать их причины, лежавшие, стало быть, за его пределами, вне сферы
материального. Лечить же насланные дьяволом недуги медику и не было должно. Самое
лучшее, что он мог сделать в этом случае, - это сообщить о нем светским и церковным
властям, которые, считалось, одни могли принести такому заболевшему реальное
облегчение.
Средневековая медицина не создала надежного барьера между этим миром и тем, люди
то и дело умирали от болезней и несчастных случаев, казавшихся фатальными, но она, по
крайней мере, давала сравнительно простое и вполне для того времени естественное
объяснение причинам страданий людей и их смертей. Медицина указывала причины
большинства недугов, для большей части болезней предлагала средства. Безуспешность
лечения объяснялась не недостатками медицинского учения, а слабостью человека перед
божественным промыслом.
Но с началом XVI века эта система медицинских взглядов стала давать трещины.
Раскол, по выражению одного антрополога, возник "в зоне стабильности", содержащей
"сектор хаоса". Часть медиков, например Парацельс, Везалий, Уильям Харви, расценивали
вскрывшиеся слабые места учения как шанс для того, чтобы разрушить эту старую систему
и создать новую. Но многие - и их, видимо, было большинство - видели в этих прорехах
окна в ужасающий первозданный хаос снаружи. Они представлялись им не стимулом для
новой творческой деятельности, а пугающим напоминанием о слабости и ограниченности
человека в его противостоянии окружающей природе, и свидетельствовали о том, что, если
люди заболевали неизвестным или каким-то странным недугом, им не следовало ждать
какой-то помощи от врачей. Какие-то болезни, очевидно, выставляли человека под
воздействие неупорядоченного и потому неконтролируемого мира. Результатом разрушения
медицинской системы, в которой общество видело защиту от болезней и смерти, явилось
значительное увеличение гнета страха пред ними, часть которого европеец прихватил с
собой в новое время.
Но, показывая свое бессилие перед необычными болезнями, медицина вместе с тем
усиливала свое влияние в другом. Многие недуги в средние века, которые имели хорошо
известные симптомы, но как-то традиционно связывались с демонами и колдовством, как,
например, импотенция, эпилепсия, ночные кошмары, постепенно переставали s считать
естественными. По средневековым источникам трудно понять, являлся ли взгляд на такие
болезни как на имеющие демоническое происхождение широко распространенным среди
врачей, или это было лишь мнение немногих. Возможно, что медики просто отдавали
своеобразную дань уважения народным поверьям. Большая часть сохранившихся
классических трактатов по медицине, тех, что до сих пор продолжают использоваться,
свидетельствуют, естественно, не в пользу подобного подхода к причинам болезней. Более
того, даже когда под подозрение попадал дьявол, средневековый врач не отказывался от
применения естественного лекарства, искренне надеясь, что оно поможет его пациенту. В
этом отношении к демоническому в болезни медики средневековья совершенно отличались
от своих коллег начала нового времени. Врачи XVI и XVII веков нередко принимались за
лечение странных и необычных недугов, пользуя каждый симптом в отдельности, не
пытаясь, да и реально не будучи в состоянии лечить болезнь как целое. Более того, в своей
массе они, судя по всему, вообще не были уверены, что какие-то лечебные средства в таких