o_18vprppbap9n1acs192j1fot1qhea.pdf

Как я уже говорил, эксперименты проходили более успешно, когда я лежал, пребывая
в одиночестве. Впрочем, иногда я пытался экспериментировать среди людей и даже на
улице. Обычно эти эксперименты не давали результатов, что-то начиналось и тут же
прерывалось, после себя ощущение физической тяжести. Но иногда я всетаки оказывался в
ином мире. В этом случае все, что меня окружало, менялось самым тонким и причудливым
образом. Все становилось другим; но описать, что именно происходило, абсолютно
невозможно. Первое, что доступно выражению, таково: для меня вокруг не оставалось
ничего безразличного, все вместе или в отдельности так или иначе меня задевало. Иными
словами, я воспринимал все эмоционально. Далее, в окружавшем меня новом мире не было
ничего отдельного, ничего, что не было бы связано с другими вещами или со мною лично.
Все вещи оказывались связанными друг с другом, и эта связь была далеко не случайной, а
проявлялась под действием непостижимой цепи причин и следствий. Все вещи зависели
одна от другой, все жили одна в другой. Наконец, в этом мире не было ничего мертвого,
неодушевленного, лишенного мысли и чувства, ничего бессознательного. Все было живым,
все обладало самосознанием. Все говорило со мною, я мог говорить со всем. Особенно
интересны были дома, мимо которых я проходил, и более всего - старые здания. Это были
живые существа, полные мыслей, чувств, настроений, воспоминаний. Жившие в них люди
и были их мыслями, чувствами и настроениями. Я хочу сказать, что люди по отношению к
домам играют примерно ту же роль, что разные "я" нашей личности по отношению к нам.
Они приходят и уходят, иногда живут внутри нас долгое время, иногда же появляются лишь
на мгновения.
Помню, как однажды на Невском проспекте меня поразила обыкновенная ломовая
лошадь. Она поразила меня своей головой, своей "физиономией", в которой выразилась вся
сущность лошади, и, глядя на ее морду, я понял все, что можно было понять о лошади. Все
особенности ее природы, все, на что она способна, все, на что не способна, все, что она
может или не может сделать, - все это выразилось в чертах ее "физиономии". В другой раз
сходное чувство у меня вызвала собака.
Вместе с тем, эти лошадь и собака были не просто лошадью и собакой; это были
"атомы", сознательные, движущиеся "атомы" больших существ - "большой лошади" и
"большой собаки". Тогда я понял, что мы тоже являемся атомами большого существа -
"большого человека"; и точно так же любая вещь представляет собой атом "большой вещи".
Стакан - это атом "большого стакана", вилка - атом "большой вилки" и т. д.
Эта идея и несколько других мыслей, сохранившихся в моей памяти после
экспериментов, вошли в мою книгу "Tertium Organum", которая как раз и была написана во
время этих опытов. Таким образом, формулировка законов ноуменального мира и некоторые
другие идеи, относящиеся к высшим измерениям, были заимствованы из того, что я узнал
во время экспериментов.
Иногда во время опытов я чувствовал, что многое понимаю особенно ясно; я
чувствовал, что, если бы сумел сохранить в своей памяти то, что понимаю, я узнал бы, как
переходить в это состояние в любое время по желанию, как сделать его продолжительным,
как им пользоваться.
Вопрос о том, как задержать это состояние сознания, возникал постоянно, и я много
раз задавал его во время эксперимента, пребывая в том состоянии сознания, когда получал
ответы на свои вопросы. Но на этот вопрос я никогда не получал прямого ответа. Обычно он
начинался откуда-то издалека; постепенно расширяясь, он охватывал собою все, так что в
конце концов ответ на мой вопрос включал ответы на все возможные вопросы; естественно,
что я не мог удержать его в памяти.
Помню, как однажды, когда я особенно ясно понял все, что мне хотелось понять, я
решил отыскать какую-нибудь формулу или ключ, который дал бы мне возможность на
следующий день припомнить то, что я понял. Я хотел кратко суммировать все, что мне
стало понятно, и записать, если удастся, в виде одной фразы то, что необходимо для
повторного приведения себя в такое же состояние как бы одним поворотом мысли, без
какой-либо предварительной подготовки. В течение всего эксперимента мне казалось, что
это возможно. И вот я отыскал такую формулу - и записал ее карандашом на клочке бумаги.