Untitled - Instytut KsiÄ Å¼ki
Untitled - Instytut KsiÄ Å¼ki Untitled - Instytut KsiÄ Å¼ki
с РАВнинЫ задувал ветер. Задувал все сильнее. Из деревни доносился звон колоколов. Монахи умолкли. Багровое солнце скатывалось к западу. Тени стали длинными и черными. Я чувствовал запах дыма и навоза. В этот момент я ее и увидел. Она шла, огромная, черная, и вела детенышей. Люди тоже заметили ее и замерли, потом начали расступаться. Таких крупных я никогда не видел. Она топала, уткнув нос в землю и принюхивалась. Порой останавливалась, поднимала морду и держала нос по ветру, словно охотничий пес. С ней было шестеро поросят. Они разбегались и сбегались, припав пятачками к земле, подвижные и толстые. Вскарабкались на площадь с китайским дерьмом. Самка шла по центральному проходу между лотками. Поросята, размером со среднюю собаку, вели себя, как дети. Проверяли границы дозволенного. Мать повизгивала – по-моему, им разрешалось удаляться на расстояние материнского визга. Они обнюхивали кучи подделок. Совали носы в груды джинсов и курток. Похрюкивали своими высокими детскими голосами. Торговцы шмотьем стояли неподвижно и глядели все более настороженно. Три мужика и одна женщина. Скорее вьетнамцы, чем китайцы. Кто их там разберет. Но одно время мне доводилось часто видеть и тех, и других – у вьетнамцев черты лица более тонкие. Во всяком случае, они больше, чем китайцы, напоминали белых людей. Впрочем, возможно, я ошибаюсь. Продавцы стояли и смотрели. С Востока они добрались до Запада, до края Большой Венгерской низменности, точь-в-точь, как венгры тысячу лет назад. Тем нужна была трава для лошадей, а этим – рынок сбыта для китайской, пардон, конфекции. Один из поросят вытащил из кучи куртку и поволок по земле. Его собрат тут же присоединился к игре. С расстояния тридцать метров я услышал звук раздираемой материи. Тогда один из торговцев бросился к животным, нагнал свиных деток и принялся их пинать. На нем была серо-голубая куртка, точно такая же, как та, которую валяли по земле поросята, джинсы и белые кроссовки. Кабанчики разразились поросячьим плачем. Пронзительный высокий визг пронесся над площадью. Тогда выступила мать. Я увидел ее краем глаза. Она растолкала нескольких зевак и набирала обороты, точно маленькая раскаленная машина. Чем ближе к цели, тем более удлинялись ее прыжки. Наконец она оттолкнулась и сбила вьетнамца с ног. Оба упали несколькими несколькими метрами дальше. Мужчина замер под ее черным телом. Скрылся. Я видел только белые пекинские кроссовки. Они раз или два дернулись, уткнулись пятками в песок и застыли. Свиноматка втоптала продавца в землю и разорвала ему горло. Теперь она хлюпала там и чавкала. Поросята сбежались и обступили их тесным кругом. Теперь даже кроссовки были не видны. Мы, зеваки, стояли широким кругом, постепенно сужавшимся. Скотина чавкала, хрюкала, хлюпала мягко и тепло, и вдруг женщина, одна из той четверки, завыла – голосом, какого никто здесь до сих пор не слышал. Она пошла вперед, зажав уши кулаками, шла по направлению к свинячьему семейству, а голос ее поднимался выше и выше – про такой говорят, что от него оконные стекла лопаются. Свиноматка подняла вымазанную морду. Женщина шла и выла. Животное отошло от мужчины на два шага и начало рассматривать женщину. Отступило на шаг, набычилось, и было совершенно очевидно, что оно ничего не боится. А у нас у всех сперепугу перехватило дыхание. Нам хотелось, чтобы свинья вернулась к прерванному занятию и перестала озираться. Двадцать-тридцать торговцев и почти столько же торговок думали: да жри ты уже этого узкоглазого, только нас не трогай. Но свинья не могла решиться. Она смотрела на хрупкую женщину, прижавшую к вискам кулаки, и отступала, словно готовилась к следующему прыжку. Наконец она двинулась вперед и начала ускорять движение, словно иллюстрировала какую-нибудь теорему из области кинетики. До нас было метров пятнадцать. И тогда раздался свист. Долгий и пронзительный, такое ощущение, будто тебе через оба уха протягивают нитку. Животное уткнулось копытами в песок и остановилось. Свистел самый главный, с которым Владек поздоровался. Свинья повернула голову, еще раз взглянула на женщину, после чего развернулась и ушла туда, откуда появилась. Тот человек стоял неподалеку, в черном костюме и шляпе. Смотрел вслед свинячьему семейству. Поставил ладонь козырьком и глядел против солнца, вглубь равнины. Мы молчали. Я гнал, как мог. Уехали мы тут же. Боялись полиции. Нам не хотелось никаких допросов. Левым колесом я держался разделительной линии. Можно сказать, что это было бегство. Кто-то, наверное, по-прежнему стоял там и пялился в темноту. В Ниредьхаза мы заблудились, но он буркнул, что не надо возвращаться и искать, и так доберемся, только чуть позже. Шоссе стало шире. Почти все указатели начинались с «Тиса...». Тиса-одно, Тиса-другое. В приоткрытое окно врывался душный воздух. Пахло болотом. Чувствовалась близость реки. Мы проехали по мосту. Он начинался в Токае, но в центр мы не заезжали. Повсюду стояли выкрашенные в черный цвет бочки и повсюду висели вывески и реклама: «bor», «vine», «Wein», «vigne», «wino» и так далее, даже по-японски и поарабски – почему бы и нет. В садах под зонтиками сидели люди. Я видел, как они поднимают бокалы. В шестидесяти километрах отсюда черная свинья разорвала человеку горло, а эти сидели и пили белое вино. Везде на обочинах стояли автобусы и машины. Мы въехали на виадук. Внизу шумела автострада. Но тут же все кончилось. И шум, и движение, и светофоры. На шоссе появились выбоины. Небо было еще на тон светлее, чем ночь, и на его фоне вырисовывались контуры гор. Мы проехали какую-то деревню. Несколько желтых огней засветились во тьме и погасли. Я включил дальний свет. Дорога поднималась плавными зигзагами, через лес. Я включил третью передачу и посмотрел на градусник. – Мы тут не ехали, – сказал я. – Нет. Но это неважно, – ответил он. – Двадцать километров через горы, потом по равнине и уже будет Словакия. Он закурил и полез в бардачок. Начались серпантины, и мне пришлось включить вторую передачу. На обочине догорал костер. PUBLISHER czarne, WołoWiec 2009 125 × 205, 328 pages, hardcover ISBN 978-83-7536-116-2 TRaNSLaTIoN RIgHTS andrzeJ sTasiUK CoNTaCT polishrighTs.com назад к содержанию
ЕЖи сосноВский инстАллЯЦиЯ иДЗи 6 Ежи Сосновский (р. 1962) – писатель, публицист, известный радио- и тележурналист, автор пяти прозаических книг и двух сборников эссе. «Инсталляция Идзи» – современный психологический роман с широкой проблематикой. Обладая достоинствами так называемого романа идеи, он может быть также назван романом католическим: новая книга Сосновского повествует о дилеммах современных католиков, о состоянии польского католицизма начала xxi века. Действие романа происходит в сегодняшней Варшаве, главным образом в журналистской среде. Интрига, вокруг которой организуется фабула, проста: главный герой, опытный журналист средних лет, совершенно неожиданно узнает, что у него есть взрослый сын (тот самый Идзи). Мать Идзи просит помочь. Беда, в которую попал сын, – особого свойства: Идзи страдает религиозной манией, ощущает себя пророком. Что и почему произошло с Идзи? Действительно ли он сын главного героя? Однако главное в романе – вовсе не поиски ответов на эти и вытекающие из них вопросы представляется. С точки зрения гноссеологической и идейной важнее то, что относится ко второму плану повествования. Именно там совершается многогранный, динамичный и захватывающий поединок, конфронтация этических позиций, нравственных конфликтов. В центре – труд, каким является существование католика, особенно при наличии хорошего образования, принадлежности к среднему классу и пространству постсовременности. Дилеммы и антиномии идентичности современного католика изображаются Сосновским глубоко и, как нам представляется, с большим знанием дела. Это конфликты самого разного свойства: метания, связанные с католической сексуальной этикой, проблема места «верующего вольнодумца», соотношение консерватизма и либерализма в католической Церкви и т.д. «Инсталляция Идзи» – роман интеллектуально захватывающий, увлекательный и к тому же прекрасно и тонко написанный. Дариуш Новацкий Photo: Elżbieta Lempp назад к содержанию
- Page 2 and 3: ПОЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ
- Page 4 and 5: СТРАНИЦА АВТОР НАЗ
- Page 8 and 9: ВАльДЕк вошел в каф
- Page 10 and 11: - у ВАс дар наблюдат
- Page 12 and 13: БЕРЕМЕнность тяжки
- Page 14 and 15: …Вот в таком наскв
- Page 16 and 17: от волнения Сабина
- Page 18 and 19: оДнАЖДЫ госпожа Э.
- Page 20 and 21: но в тот год с нами
- Page 22 and 23: коШМАР (В Мендзыздр
- Page 24 and 25: когДА я был маленьк
- Page 26 and 27: ПоРой случаются до
- Page 28 and 29: услЫШАВ звук мобил
- Page 30 and 31: 1975 ФРАнтиШкА с., ПЕн
- Page 32 and 33: ДЕДА, так звали доч
- Page 34 and 35: ПЕРВЫЕ иммигранты,
- Page 36 and 37: Я никогДА не испыты
- Page 38 and 39: МЕЧтА В марте 1957 го
- Page 40 and 41: РоссиЯ - как всякая
- Page 42 and 43: Photo: Elżbieta Lempp иЗБРАн
- Page 44 and 45: WYDAWNICTWO MG PKiN, Pl. Defilad 1
ЕЖи сосноВский<br />
инстАллЯЦиЯ иДЗи<br />
6<br />
Ежи Сосновский (р. 1962) – писатель, публицист, известный радио- и тележурналист,<br />
автор пяти прозаических книг и двух сборников эссе.<br />
«Инсталляция Идзи» – современный психологический роман<br />
с широкой проблематикой. Обладая достоинствами так<br />
называемого романа идеи, он может быть также назван романом<br />
католическим: новая книга Сосновского повествует<br />
о дилеммах современных католиков, о состоянии польского<br />
католицизма начала xxi века. Действие романа происходит<br />
в сегодняшней Варшаве, главным образом в журналистской<br />
среде. Интрига, вокруг которой организуется фабула, проста:<br />
главный герой, опытный журналист средних лет, совершенно<br />
неожиданно узнает, что у него есть взрослый сын (тот<br />
самый Идзи). Мать Идзи просит помочь. Беда, в которую<br />
попал сын, – особого свойства: Идзи страдает религиозной<br />
манией, ощущает себя пророком. Что и почему произошло<br />
с Идзи? Действительно ли он сын главного героя? Однако<br />
главное в романе – вовсе не поиски ответов на эти и вытекающие<br />
из них вопросы представляется. С точки зрения гноссеологической<br />
и идейной важнее то, что относится ко второму<br />
плану повествования. Именно там совершается многогранный,<br />
динамичный и захватывающий поединок, конфронтация<br />
этических позиций, нравственных конфликтов. В центре<br />
– труд, каким является существование католика, особенно<br />
при наличии хорошего образования, принадлежности<br />
к среднему классу и пространству постсовременности. Дилеммы<br />
и антиномии идентичности современного католика<br />
изображаются Сосновским глубоко и, как нам представляется,<br />
с большим знанием дела. Это конфликты самого разного<br />
свойства: метания, связанные с католической сексуальной<br />
этикой, проблема места «верующего вольнодумца», соотношение<br />
консерватизма и либерализма в католической Церкви<br />
и т.д. «Инсталляция Идзи» – роман интеллектуально захватывающий,<br />
увлекательный и к тому же прекрасно и тонко написанный.<br />
Дариуш Новацкий<br />
Photo: Elżbieta Lempp<br />
назад к содержанию
Change language