Untitled - Instytut KsiÄ Å¼ki
Untitled - Instytut KsiÄ Å¼ki Untitled - Instytut KsiÄ Å¼ki
когДА я был маленьким, отец задаривал меня игрушками. И не было бы в том, пожалуй, ничего удивительного, если бы не тот факт, что отец начал покупать их за много лет до моего рождения. Например, в шестидесятые годы, приехав в Россию, он приобрел модель самолета, собрал в гостиничном номере, а потом, поскольку самолет получился большой и отец не мог взять его с собой, подарил коллеге-литератору, соседу по номеру, остававшемуся в Москве еще на некоторое время. Когда я подрос, он жаловался, что сын не играет в купленные им игрушки. И стал покупать их значительно меньше, но встретив особенно красивую модель корабля или паровоза – все равно не мог удержаться. Придя к отцу, я всегда сначала задавал сакраментальный вопрос: «Пап, у тебя время есть?» Для меня оно обычно находилось. Мы занимались геофизикой (отец рисовал вулканы), рассматривали анатомические или астрономические атласы, много говорили о планетах, названия которых я выучил наизусть прежде, чем начал ходить в школу. Отец промолчал в ответ на мое предположение, что кольца Сатурна вращаются все медленнее, а ведь не разгромить еретическую гипотезу, попирающую фундаментальные основы механики, было для него нелегким испытанием. Специально для меня отец спроектировал экипаж, мотор в котором заменяли собаки и кошки. Более продвинутую модель он снабдил дополнительным псом и котом заднего хода. Оба автомобиля, разумеется, существовали лишь на чертежной доске, однако свидетельством преданности сыну может служить изготовленная отцом модель канатной дороги на Каспровы Верх, приводившаяся в движение рукояткой и некоторое время курсировавшая между тумбочкой и книжным стеллажом – из одного угла кабинета в другой, почти над самым письменным столом. Выдача сладостей – марципана в шоколаде, который отец называл «марципановым хлебцем» – сопровождалась особым ритуалом. Отец открывал шкаф, вынимал ножик, вытирал острие носовым платком, затем молча и сосредоточенно разворачивал кусочек марципана и отрезал две порции – мне и себе. После блаженной тишины, исполненной созерцания, отец размашистым движением стряхивал крошки в щель под столешницей – со временем их набралось там порядочно. Во время наших марципановых пиршеств мы чувствовали себя заговорщиками, потому что – хотя об этом и не говорилось вслух – оба догадывались, что мать не одобрила бы способа избавления от крошек, да, пожалуй, и метод очистки ножа мог вызвать у нее некоторые сомнения. К инженерным достижениям отца следует отнести собственноручно изготовленный электромотор, вместе с катушкой, для обмотки которой была сделана специальная машинка, приводившаяся в движение рукояткой. С точки зрения безопасности для семилетнего ребенка это конструкция была отнюдь не идеальна. Мотор, правда, крутился, но некоторые – ничем не защищенные – его элементы находились под напряжением 110 V. Как прилежный летописец, вынужден добавить, что уже на начальном этапе создания этого мотора отец, с головой окунувшись в конструирование, совершенно забыл о моем существовании. В детстве я часто наблюдал за гигиеническими процедурами, которые отец производил в своем кабинете. Бритье электрическим «ремингтоном», во время которого по комнате распространялся запах туалетной воды «Олд Спайс Пре-Электрик», совершалось при музыкальном сопровождении. Хотя в интервью отец твердил, что «глух как пень», но на самом деле и сам часто пел, и любил серьезную музыку, особенно симфонии Бетховена и джаз – больше всего дуэт Луиса Армстронга с Эллой Фицджеральд, «Кабаре старых панов» (песенку «Я прокляну тебя») и некоторые песни «Биттлз» из фильма «Желтая подводная лодка». В репертуар, который исполнялся после бритья, входили украинские частушки: о девушке, которая плюнула на любимого, потому что ей не понравился его взгляд, о любимом, который не заразился холерой, скосившей все село, и еще о другой девушке, которая выкопала любимого из могилы и прежде чем снова похоронить, хорошенько отмыла. Про омовение умершего пелось исключительно живо и весело. Советские песни («Я такой другой страны не знаю, где так вольно дышит человек» 1 ) дополняли львовские песенки, исполнявшиеся мягким баритоном, с львовским акцентом [...]. Успехом пользовалась также баллада о жадном Макарии, что не помог бедной вдове да и лопнул от обжорства. Сие произведение отец пел взволнованно, едва сдерживая смех. Партию девушки в песне об уланах «Если я ему понравлюсь» отец, не выпуская из рук бритву, исполнял дискантом. К утренним ритуалам относилась также песня о панне Франциске, что вместе с отвергнутым родными женихом покончила с собой при помощи колбасы «со стрихнинами», которой, видимо, имела немало, ибо отец девушки был мясником. Французские и английские песенки напоминали джазовую классику. Я долго был уверен, что это репертуар пятидесятыхшестидесятых годов, который по каким-то причинам не звучит по радио. На самом деле по крайней мере одно из этих произведений было, очевидно, авторской композицией отца на стихи Роберта Бернса «Расставание». [...] После утреннего туалета, совмещенного с концертом, мы иногда играли с искусственной мухой, в которой был спрятана металлическая пластинка – ее клали на листок бумаги и оживляли магнитом. Или высыпали на бумагу железные опилки и наблюдали, как они «встают», когда снизу прикладывали магнит, или же рассматривать линии магнитного поля под действием длинного магнитного бруска. Почти ежедневно мы с помощью компаса выясняли, находится ли север там, где находился накануне, а затем еще проверяли результат по другому компасу. На зеленом сукне стола, если убрать все рукописи и книги, можно было прекрасно играть «в блошек», причем эта игра превращалась в сложейшие тактические военные действия, требующие применения хитроумных стратегий. 1 В оригинале по-русски. PUBLISHER WydaWnicTWo liTeracKie, cracoW 2009 145 × 207, 262 pages, hardcover 23 ISBN 978-83-08-04379-0 TRaNSLaTIoN RIgHTS Tomasz lem CoNTaCT WydaWnicTWo liTeracKie назад к содержанию
ЗАкулиснАЯ стоРонА Марта Сырвид (р. 1986) – этнолог и киновед, выпускница Ягеллонского университета, Photo: Łukasz Bursa МАРтА сЫРВиД 24 с 2008 года учится в краковской Школе сценаристов. Публиковалась на страницах молодой прессы (в частности, была напечатана ее новелла «Икота»). Клара Вишневская, возраст – двадцать с небольшим, аноректичка. Она знает все параметры своего тела и калорийность любого продукта. Питается Клара, в основном, фасолью, морковью, рисом и заменителем сахара, причем время от времени меняет диету, чтобы проверить, какая эффективнее. О том, что происходит с ее организмом, как меняется ее кожа, девушка уже могла бы написать докторскую диссертацию. О том, что голодание отражается и на интеллекте, героиня романа Марты Сырвид думает редко, но однажды все же решает действовать. Вот тут-то она и оказывается наедине с самой собой, а точнее – разделяется на две Клары: Клару, которая больна анорексией, и Клару, которая оценивает степень запущенности болезни и пытается определить ее причины. Взвесить все то психическое бремя, которое девушка тащит на себе с рождения. Открыть закулисную сторону своей жизни. Анорексия как таковая хорошо изучена, писательница рассказывает о конкретном случае, детально его анализируя. Марта Сырвид подробно описывает ситуацию в семье Клары, отношения между родителями героини. Наибольшее внимание уделено фигуре отца, который не только не способен проявлять любовь к близким, но подвергает Клару, а позже ее младшего брата физическим и психическим издевательствам. Дети ведь слабы и практически беззащитны. Не меньше достается от пана Вишневского жене, которая однако не подчиняется и бунтует, в результате чего дома не утихают скандалы. Не в силах изменить этот домашний ад или хотя бы сбежать из него, Клара пытается взять под контроль то немногое, что от нее зависит – свою внешность. Вывод, который делает автор, однозначен: болезнь девушки – результат жизни в чудовищной семье, а вовсе не бездумного подчинения рекламе и подражания моделям. Психологически верный, дополненный социально-экономическими реалиями современности портрет семьи Вишневских – наиболее оригинальный элемент романа. Однако удалось автору и само изображение ежедневной борьбы с голодом. В первую очередь, благодаря стилю – поэтическому, но далекому от экзальтации. Прекрасный язык и последовательно примененный прием необычного «раздвоения личности» говорят о зрелости молодого прозаика. Марте Сырвид есть, что сказать, и она знает, как именно хочет это сделать. Марта Мизуро назад к содержанию
- Page 2 and 3: ПОЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ
- Page 4 and 5: СТРАНИЦА АВТОР НАЗ
- Page 6 and 7: с РАВнинЫ задувал в
- Page 8 and 9: ВАльДЕк вошел в каф
- Page 10 and 11: - у ВАс дар наблюдат
- Page 12 and 13: БЕРЕМЕнность тяжки
- Page 14 and 15: …Вот в таком наскв
- Page 16 and 17: от волнения Сабина
- Page 18 and 19: оДнАЖДЫ госпожа Э.
- Page 20 and 21: но в тот год с нами
- Page 22 and 23: коШМАР (В Мендзыздр
- Page 26 and 27: ПоРой случаются до
- Page 28 and 29: услЫШАВ звук мобил
- Page 30 and 31: 1975 ФРАнтиШкА с., ПЕн
- Page 32 and 33: ДЕДА, так звали доч
- Page 34 and 35: ПЕРВЫЕ иммигранты,
- Page 36 and 37: Я никогДА не испыты
- Page 38 and 39: МЕЧтА В марте 1957 го
- Page 40 and 41: РоссиЯ - как всякая
- Page 42 and 43: Photo: Elżbieta Lempp иЗБРАн
- Page 44 and 45: WYDAWNICTWO MG PKiN, Pl. Defilad 1
ЗАкулиснАЯ стоРонА<br />
Марта Сырвид (р. 1986) – этнолог и киновед, выпускница Ягеллонского университета,<br />
Photo: Łukasz Bursa<br />
МАРтА сЫРВиД<br />
24<br />
с 2008 года учится в краковской Школе сценаристов. Публиковалась на страницах молодой<br />
прессы (в частности, была напечатана ее новелла «Икота»).<br />
Клара Вишневская, возраст – двадцать с небольшим, аноректичка.<br />
Она знает все параметры своего тела и калорийность<br />
любого продукта. Питается Клара, в основном, фасолью,<br />
морковью, рисом и заменителем сахара, причем время<br />
от времени меняет диету, чтобы проверить, какая эффективнее.<br />
О том, что происходит с ее организмом, как меняется ее<br />
кожа, девушка уже могла бы написать докторскую диссертацию.<br />
О том, что голодание отражается и на интеллекте, героиня<br />
романа Марты Сырвид думает редко, но однажды все же<br />
решает действовать. Вот тут-то она и оказывается наедине<br />
с самой собой, а точнее – разделяется на две Клары: Клару,<br />
которая больна анорексией, и Клару, которая оценивает<br />
степень запущенности болезни и пытается определить ее причины.<br />
Взвесить все то психическое бремя, которое девушка<br />
тащит на себе с рождения. Открыть закулисную сторону своей<br />
жизни.<br />
Анорексия как таковая хорошо изучена, писательница рассказывает<br />
о конкретном случае, детально его анализируя.<br />
Марта Сырвид подробно описывает ситуацию в семье Клары,<br />
отношения между родителями героини. Наибольшее внимание<br />
уделено фигуре отца, который не только не способен<br />
проявлять любовь к близким, но подвергает Клару, а позже<br />
ее младшего брата физическим и психическим издевательствам.<br />
Дети ведь слабы и практически беззащитны. Не меньше<br />
достается от пана Вишневского жене, которая однако не<br />
подчиняется и бунтует, в результате чего дома не утихают<br />
скандалы. Не в силах изменить этот домашний ад или хотя<br />
бы сбежать из него, Клара пытается взять под контроль то<br />
немногое, что от нее зависит – свою внешность. Вывод, который<br />
делает автор, однозначен: болезнь девушки – результат<br />
жизни в чудовищной семье, а вовсе не бездумного подчинения<br />
рекламе и подражания моделям.<br />
Психологически верный, дополненный социально-экономическими<br />
реалиями современности портрет семьи Вишневских<br />
– наиболее оригинальный элемент романа. Однако удалось<br />
автору и само изображение ежедневной борьбы с голодом.<br />
В первую очередь, благодаря стилю – поэтическому, но далекому<br />
от экзальтации. Прекрасный язык и последовательно<br />
примененный прием необычного «раздвоения личности» говорят<br />
о зрелости молодого прозаика. Марте Сырвид есть, что<br />
сказать, и она знает, как именно хочет это сделать.<br />
Марта Мизуро<br />
назад к содержанию
Change language