Untitled - Instytut KsiÄ Å¼ki

когДА
я был маленьким, отец задаривал
меня игрушками. И не было бы
в том, пожалуй, ничего удивительного,
если бы не тот факт, что отец начал покупать их за много лет
до моего рождения. Например, в шестидесятые годы, приехав
в Россию, он приобрел модель самолета, собрал в гостиничном
номере, а потом, поскольку самолет получился большой и отец
не мог взять его с собой, подарил коллеге-литератору, соседу по
номеру, остававшемуся в Москве еще на некоторое время. Когда
я подрос, он жаловался, что сын не играет в купленные им
игрушки. И стал покупать их значительно меньше, но встретив
особенно красивую модель корабля или паровоза – все равно
не мог удержаться.
Придя к отцу, я всегда сначала задавал сакраментальный вопрос:
«Пап, у тебя время есть?» Для меня оно обычно находилось.
Мы занимались геофизикой (отец рисовал вулканы), рассматривали
анатомические или астрономические атласы, много
говорили о планетах, названия которых я выучил наизусть прежде,
чем начал ходить в школу. Отец промолчал в ответ на мое
предположение, что кольца Сатурна вращаются все медленнее,
а ведь не разгромить еретическую гипотезу, попирающую фундаментальные
основы механики, было для него нелегким испытанием.
Специально для меня отец спроектировал экипаж, мотор
в котором заменяли собаки и кошки. Более продвинутую
модель он снабдил дополнительным псом и котом заднего хода.
Оба автомобиля, разумеется, существовали лишь на чертежной
доске, однако свидетельством преданности сыну может служить
изготовленная отцом модель канатной дороги на Каспровы
Верх, приводившаяся в движение рукояткой и некоторое
время курсировавшая между тумбочкой и книжным стеллажом
– из одного угла кабинета в другой, почти над самым письменным
столом.
Выдача сладостей – марципана в шоколаде, который отец
называл «марципановым хлебцем» – сопровождалась особым
ритуалом. Отец открывал шкаф, вынимал ножик, вытирал острие
носовым платком, затем молча и сосредоточенно разворачивал
кусочек марципана и отрезал две порции – мне и себе.
После блаженной тишины, исполненной созерцания, отец размашистым
движением стряхивал крошки в щель под столешницей
– со временем их набралось там порядочно. Во время
наших марципановых пиршеств мы чувствовали себя заговорщиками,
потому что – хотя об этом и не говорилось вслух – оба
догадывались, что мать не одобрила бы способа избавления от
крошек, да, пожалуй, и метод очистки ножа мог вызвать у нее
некоторые сомнения.
К инженерным достижениям отца следует отнести собственноручно
изготовленный электромотор, вместе с катушкой, для
обмотки которой была сделана специальная машинка, приводившаяся
в движение рукояткой. С точки зрения безопасности
для семилетнего ребенка это конструкция была отнюдь не
идеальна. Мотор, правда, крутился, но некоторые – ничем не
защищенные – его элементы находились под напряжением
110 V. Как прилежный летописец, вынужден добавить, что уже
на начальном этапе создания этого мотора отец, с головой окунувшись
в конструирование, совершенно забыл о моем существовании.
В детстве я часто наблюдал за гигиеническими процедурами,
которые отец производил в своем кабинете. Бритье электрическим
«ремингтоном», во время которого по комнате распространялся
запах туалетной воды «Олд Спайс Пре-Электрик»,
совершалось при музыкальном сопровождении. Хотя в интервью
отец твердил, что «глух как пень», но на самом деле и сам
часто пел, и любил серьезную музыку, особенно симфонии Бетховена
и джаз – больше всего дуэт Луиса Армстронга с Эллой
Фицджеральд, «Кабаре старых панов» (песенку «Я прокляну
тебя») и некоторые песни «Биттлз» из фильма «Желтая подводная
лодка».
В репертуар, который исполнялся после бритья, входили украинские
частушки: о девушке, которая плюнула на любимого,
потому что ей не понравился его взгляд, о любимом, который
не заразился холерой, скосившей все село, и еще о другой девушке,
которая выкопала любимого из могилы и прежде чем
снова похоронить, хорошенько отмыла. Про омовение умершего
пелось исключительно живо и весело. Советские песни
(«Я такой другой страны не знаю, где так вольно дышит человек»
1 ) дополняли львовские песенки, исполнявшиеся мягким
баритоном, с львовским акцентом [...]. Успехом пользовалась
также баллада о жадном Макарии, что не помог бедной вдове
да и лопнул от обжорства. Сие произведение отец пел взволнованно,
едва сдерживая смех. Партию девушки в песне об уланах
«Если я ему понравлюсь» отец, не выпуская из рук бритву, исполнял
дискантом.
К утренним ритуалам относилась также песня о панне Франциске,
что вместе с отвергнутым родными женихом покончила
с собой при помощи колбасы «со стрихнинами», которой, видимо,
имела немало, ибо отец девушки был мясником.
Французские и английские песенки напоминали джазовую
классику. Я долго был уверен, что это репертуар пятидесятыхшестидесятых
годов, который по каким-то причинам не звучит
по радио. На самом деле по крайней мере одно из этих произведений
было, очевидно, авторской композицией отца на стихи
Роберта Бернса «Расставание». [...]
После утреннего туалета, совмещенного с концертом, мы
иногда играли с искусственной мухой, в которой был спрятана
металлическая пластинка – ее клали на листок бумаги и оживляли
магнитом. Или высыпали на бумагу железные опилки и наблюдали,
как они «встают», когда снизу прикладывали магнит,
или же рассматривать линии магнитного поля под действием
длинного магнитного бруска. Почти ежедневно мы с помощью
компаса выясняли, находится ли север там, где находился накануне,
а затем еще проверяли результат по другому компасу. На
зеленом сукне стола, если убрать все рукописи и книги, можно
было прекрасно играть «в блошек», причем эта игра превращалась
в сложейшие тактические военные действия, требующие
применения хитроумных стратегий.
1
В оригинале по-русски.
PUBLISHER WydaWnicTWo liTeracKie, cracoW 2009 145 × 207, 262 pages, hardcover
23
ISBN 978-83-08-04379-0 TRaNSLaTIoN RIgHTS Tomasz lem CoNTaCT WydaWnicTWo liTeracKie
назад к содержанию