Политическая социология

392
ЧАСТЬ IV. Государство, гражданское общество, нация ХН. Государство-нация
индивидуальные субъекты 1 . Поскольку поведение людей частично поставлено
в зависимость от политических институтов, критика аморальности государства-нации
представляется необходимым условием для того, чтобы социальные
отношения не диктовались неумением отличать тех, кто не похож на
тебя, от твоих врагов. Таков неутешительный диагноз, который ставит Фрейд
в 1915 г.
ГОСУДАРСТВО КАК СОЗНАНИЕ НАЦИИ (ДЮРКГЕЙМ)
В том же самом году появляется книга, совершенно отличная от работы Фрейда
как по тону, так и по направленности. Ее автор, Эмиль Дюркгейм, вел ожесточенную
полемику с авторами немецких теорий государства как могущества, поставив
все свои социологические знания на службу родине. Вкладом ученого в
ее военные усилия была книга, названием которой взяты слова знаменитого гимна
«Германия превыше всего» 2
. Дюркгейм разбирал и разоблачал «немецкий менталитет»,
порождающий жестокость воюющей Германии.
Причины этой жестокости исследователь пытался обнаружить не в способах
экономического и политического устройства немецкого общества, но в его «нравственном
укладе» (сегодня мы сказали бы — в его идеологии), объясняющем зверства
немецкой военной машины. И он находит главного виновника — доктрину,
в соответствии с которой «государство есть мощь» («Der Staat ist Macht»). Эта
доктрина оправдывала Realpolitik Бисмарка, она вновь действует в начавшейся
войне, которая обнаруживает «социальную патологию», связанную с жестокой
волей немцев к могуществу, ницшеанской волей, по словам Дюркгейма. В соответствии
с названной доктриной, «гражданское общество» постоянно находится
под угрозой распада на атомы, ибо является сферой острейшей конкуренции.
И потому государству надлежит быть структурирующей силой, возвышающейся
над этим обществом. А поскольку принцип государства — внутренняя сила, принуждение,
путем которого оно сдерживает силу страстей своих граждан, то свою
истину государство находит во внешней войне. Теоретики пангерманизма считали,
что, поскольку государство отлично от народа, оно может завоевывать иные
народы. По Дюркгейму, нация представляет собой группу людей, которые по
этническим или просто по историческим причинам хотят управляться по одинаковым
законам, составлять государство, причем неважно, большое или малое.
Такое желание следует уважать, если речь идет о цивилизованных нациях,
которые могут таким образом войти в международное сообщество. Напротив,
всякое государство, держащееся на одном лишь принуждении (которое, по мнению
Трейчке, представляет единственно подходящий для государства критерий),
основано на подчинении, достигаемом силой.
1
О последующей разработке этой темы у Фрейда см.: гл.П, с. 40 и ел.; гл. III с 92 и ел • гл. VI,
с. 176 и ел.
2
Дюркгейм Э. Германия выше всего. Идеология немцев и война. М.: Изд-во преподавателей
Московского университета, 1917.
Очевидна ложность теории, видящей сущность государства в его мощи. Немцы
заблуждаются в вопросе об этой сущности, поскольку совершают серьезнейшую
ошибку, определяя природу гражданского общества. В нем они видят поле
«беспорядочного антагонизма» всех возможных интересов, противостоящих друг
другу; если предоставить эти интересы самим себе, они могли бы привести к
войне всех против всех. Дюркгейм отвергает эту антиномию.
Верно то, что между общественными и частными интересами лежит целая пропасть,
но неверно то, что движет частными лицами только личная выгода. Соединяясь, связуясь,
они начинают сознавать образуемые ими группы, от простейших до самых высоких,
и, таким образом, рождаются непосредственно социальные чувства, которые государство
выражает, уясняет и упорядочивает, но не создает. Так что его деятельность
опирается на совесть отдельных личностей, а не сталкивается с нею. (Дюркгейм Э. Гер- I
мания выше всего. Идеология немцев и война. С. 25).
Итак, нет никакой необходимости во всемогущем государстве, которое навязывало
бы свой закон атомистической анархии гражданского общества. В то же
\ время провозглашается, причем в явно нормативном, если не шовинистичес-
I ком, духе, приверженность к традиции «цивилизованных стран», которые про-
' шли школу христианства и для которых нравственность имеет целью «осущест-
?; вить истинную человечность, освободить человечество от унижающего его раб-
* ства, сделать его более любящим, братским». Для Дюркгейма «единственный Бог,
которого признают великие современные религии, это не бог какого-либо города
или государства, но Бог рода человеческого, Бог—отец, законодатель и страж
нравственности, обнимающей все человечество». Но германскому менталитету
такая идея чужда. Таким образом, для Дюркгейма демократия является политической
формой христианства, а государство наделяется какой-то религиозной
ценностью. «Для демократического общества народ и государство — это только
две стороны одной и той же сущности. Государство — это народ, входящий-в
сознание самого себя, своих нужд и чаяний, но в сознание более полное, яс-
ное» 1
.
Здесь мы находим объяснение того, почему Дюркгейм не включил в свою
интеллектуальную программу в качестве особой ее части политическую социологию.
Он полагает, что народ, масса, нация, гражданское общество (название
неважно) содержит в себе самом свойства, достаточные для регуляции социальной
жизни, и потому отводит государству второстепенную роль, считая его вторичным.
Противоположная позиция, которую занимает Фрейд, объясняется тем,
что открытие бессознательного заставило ученого усомниться в наличии какойто
гармонии в естественной социальности человека (в первую очередь, такую
гармонию невозможно обнаружить в сексуальной жизни). Поэтому ученый скорее
желает, чтобы социальные механизмы действовали согласно иному принципу,
нежели принципу организованной несправедливости. И хотя Фрейд верит
меньше, чем Дюркгейм, в возможность спонтанного формирования нравственного
сознания в обществе, он все же с некоторой ностальгией говорит о регули-І
Дюркгейм Э. Германия выше всего. Идеология немцев и война. С. 28.
393