МАЙ-ИЮНЬ

O J f - 

ЭШТ 

НМБАЙКМОМ 

ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ 

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ 

ЖУРНАЛ 

МАЙ-ИЮНЬ 

1956 

УЛАН-УДЭ

В] БАЙГАЛАЙ 

HAA БАЙКАЛОМ 

ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ 

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ 

Ж У Р Н А Л 

ЛИТЕРАТУРНО-УРАНЬАЙХАНАЙ 

ОПОНИЙТЗ-ПОЛИТИЧЕСКЗ 

Ж У Р Н А Л 

Орган Союза писателей и Министерства 

культуры Бурят-Монгольской АССР 

Бурят-Монголой АССР-эй Уранзохёолшодой 

союз аи б а Культурын министерствын орган 

3 

МАЙ—ИЮНЬ 

19 5 6г. 

бя&лиотр а ун : 

fc]086172 

Р г ^ ' ^ и У AS 

1.У1Ч1Г МОЩ-ОЛЬСКОЕ ГАЗЕТНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 

У Л А Н - } Д Э

БУДНИ ШЕСТОЙ ПЯТИЛЕТКИ 

Дашинима ЦЫРЕНЖАПОВ, 

председатель колхоза „Красный Оронгой", 

Иеолгинского аймака. 

У НАС, В „КРАСНОМ ОРОНГОЕ" 

омнится, вскоре после Двадцатого съезда партии мне довелось 

проводить беседу на молочнотоварной ферме. Слушатели мои— 

доярки, телятницы и скотники — попросили, чтобы я подробнее 

рассказал о том, как будет расти животноводство в шестой пятилетке, 

в особенности поголовье коров, как повышаться их 

продуктивность. И я говорил о тех мерах, которые наметила партия для 

увеличения производства молока, мяса, шерсти. Говорил долго—в разрог 

псей страны, республики, нашего «Красного Оронгоя». 

Сознаюсь, беседу свою я строил так, чтобы не перегружать ее научим 

ми терминами, всякими там сложными формулировками. И все-таки, 

нидимо, переборщил. Почувствовал я это тогда, когда молодая доярка, 

олпа из тех, что приходят теперь на ферму после окончания школы, пос- 

1 мнила передо мною такой вопрос: 

Л как насчет снижения себестоимости молока? 

Вопрос этот застал меня врасплох. И не потому, конечно, что мы в 

Правлении не думали над тем, как снизить затраты труда на единицу 

продукции, как до минимума свести непроизводительные затраты. Поиропу 

мы еще не подработали этот вопрос, не обдумали его как следует. 

Тик я и сказал дояркам и пообещал им в скором времени сообщить 

Мнение правления. 

\\с «подработали», значит, — повторила мои слова доярка и 

Мвк лукаво посмотрела на соседку. — А нас и спрашивать не будут, 

»'ци \\ «мнение правления». 

Я понял, что допустил еще одну ошибку. Вместо того, чтобы посозетшиы'н 

с самими колхозниками, использовать беседу для самого широкою 

обмена мнениями, я снова, как и раньше, сослался на авторитет 

Прип.нчшя. Как все-таки живучи пережитки! Они живучи не только в 

ftwiv. но и в нашей партийно-политической работе. Шаблон, неумение


прислушиваться к голосу рядовых людей — разве это не пережиток 0 

И разве не против этого восставал!! делегаты Двадцатого съезда? 

Обо всем этом подумал я, выслушав справедливый упрек доярки. 

И еще подумал о том, что мы, руководители, плохо знаем людей, не следим 

за их духовным ростом. Разве не правда, что порою наше знание 

людей ограничивается лишь цифрами: выполнил или не выполнил человек 

минимум трудодней? 

И вот решаю перестроиться на ходу. Говорю слушателям: 

— Мнение ваше для правления необходимо. Давайте посоветуемся, 

что можно сделать на вашей ферме, чтобы на производство молока 

меньше трудодней расходовать. 

И сразу задвигались, оживились доярки и пастухи, как это всегда 

бывает, когда разговор принимает неожиданный оборот. Но после первого 

оживления снова наступило затишье. Видно было, что одни обдумывают, 

как лучше выразить свою мысль, другие попросту недоумевают: 

не часто ведь председатель колхоза спрашивает у них совета. Но я чувствовал, 

что это затишье временное, что сейчас будет интересный pa Jговор. 

Так оно и получилось. 

Первой заговорила Лубсан-Намжил Юмова. Пятнадцать лет работает 

она на ферме и каждый год имеет хорошие результаты по надою 

молока. В этом году, например, уже к 1 мая она получила от каждой 

коровы по тысяче двести литров молока. Лубсан-Намжил сказала: 

Был у нас разговор тут один... правильно зоотехник Данчинов 

предложил—на фермах надо сократить начальников. И на нашей посмотреть 

надо, и на других... 

А Янжа Омогтуева, которая на протяжении авух лет удерживает 

первенство в соревновании, сказала: 

— Вот мы начали доить коров только два раза в день. Дело это 

хорошее - - суеты меньше, а молока столько же, как и раньше получаешь. 

Но что дальше? А дальше, по-моему, вот что сделать надо: прибавить 

каждой доярке по три—четыре коровы. Управимся мы? Конечно. 

Говорили доярки и о том, что правлению следует «нажать» па корма, 

потребовать от полеводов, чтобы они не только гектарами посеянной 

кукурузы хвастались, но и высоким урожаем. 

Этот пример показывает, насколько наши колхозники глубоко интересуются 

всеми вопросами, поднятыми на Двадцато-м съезде, с каким 

желанием берутся они за выполнение предначертаний нашей родной 

партии. Правление колхоза и партийная организация во всей своей 

дальнейшей работе стремятся к тому, чтобы, опираясь на опыт лучших 

наших людей, направить усилия членов артели на досрочное выполнение 

заданий шестой пятилетки. Именно используя опыт передовиков колхоза, 

нам удалось разработать такие меры, которые позволят уже в этом 

году значительно сократить затраты труда на единицу продукции. 

Следует сказать, что себестоимость продуктов животноводства за 

последние годы у нас несколько снижена. Так, например, в 1955 году по 

сравнению с 1954 годом затраты на производство центнера свинины сократились 

на 39 трудодней, центнера мяса говяжьего — на 18,6 трудодня, 

центнера шерсти — на 4.2 трудодня и центнера молока — на 0,26 

грудодня. Правда, такое снижение в основном достигнуто за счет повышения 

продуктивности животных. Правление мало обращало внимания 

на сокращение различных непроизводительных затрат, на высвобождение 

людей за счет усиления механизации трудоемких работ. Короче гокоря, 

планомерная работа, направленная на снижение себестоимости 

прод_\кцни, отсутствовала.


И вот после Двадцатого съезда, впервые за всю историю колхоза, 

правление и партийная организация совместно с членами артели наметили 

конкретные мероприятия, которые должны улучшить экономические 

показатели колхоза. Что же это за мероприятия"? 

Как и предложили наши передовики, мы увеличили норму закрепления 

коров за доярками. Это дало возможность высвободить на молочной 

ферме пять человек. Если считать, что доярка в среднем зарабатывает 

600 трудодней в год, то экономия от этого составит три тысячи трудодней. 

Кроме того штат руководящих работников на фермах сокращен Ни 

три единицы. Это даст экономию еще в пределах двух тысяч трудодней. 

Пересмотрены нормы выработки и расценки в трудоднях. При этом 

правление стремилось к тому, чтобы привести в соответствие нормы выработки 

с достигнутой производительностью труда на тех или иных 

участках колхозного производства. В результате всех этих мер затраты 

трудодней в текущем году будут ниже, чем в 1955 году примерно на 

сорок тысяч. А объем работы не только не сократится, но даже возрасте,. 

Принимаются и другие меры, направленные на экономию трудодней. 

В частности, мы закрепили весь инвентарь за колхозниками. Это значил, 

что срок службы телег, саней, сбруи и различных механизмов будет 

продлен, и колхозу придется меньше затрачивать труда и средств на 

восстановление и приобретение инвентаря. Правление стало более строго 

следить за расходованием трудодней в бригадах. Теперь принят такой 

порядок, при котором допущенный брак в работе должен устраняться 

виновником без дополнительного начисления трудодней. 

Главное, на что обратило внимание правление колхоза, везде и всюду 

ввести сдельщину, поставить оплату труда в зависимость от результатов 

работы. И это относится не только к рядовым колхозникам, но и руководящим 

работникам. До последнего времени оплата труда бригадиров 

полеводческих бригад и председателя колхоза производилась в зависимости 

от величины земельных площадей, количества скота и т. л. 

Нынче же решено, что все руководители артели и специалисты сельского 

хозяйства будут получать натуральные и денежные доходы в соответствии 

с производимой продукцией на ферме, в бригаде, в целом nj колхозу. 

Много споров возникло при определении оплаты труда чабанов. 

Раньше каждому члену чабанской бригады трудодни начислялись за 

сохранение ягнят до отбивки и за настриг шерсти. Таким образом, почти 

все трудодни им начислялись летом. В прошлом руководители артели 

не обращали внимания на такое явление. Впрочем, не испытывали неудобств 

и сами чабаны: так или иначе в конце хозяйственного года они 

получали все, что заработали. Но вот артель стала переходить на ежемесячное 

авансирование. И тут-то чабаны забеспокоились. Однажды 

Ьадма-Ханда Цыбикова, которая вот уже на протяжении пятнадцати лег 

ухаживает за маточной отарой, спросила меня: 

— Я так понимаю, Дашинима Ринчинович: придет январь, все коликшики 

получат аванс, а чабаны — ничего не получат, февраль притч 

то же самое. В марте, апреле, мае -- опять нам ничего не причпик'тся: 

в этих месяцах никому ведь в голову не приходило стричь овец 

и in отбивать ягнят... 

Замечание было вполне справедливым. В самом деле, при существ - 

тшшей до сих пор оплате труда чабаны могут получать авансы лишь 

ipii четыре месяца в году. Ясно, что они будут поставлены в иевытд'кн 1 

положение. Л ведь овцы у нас — основа животноводства. Если сейчас у 

Hiu 1 поголовье овец достигает десяти тысяч, то к концу шестой пятилетки


оно увеличится до двадцати тысяч Ставить большой отряд овцеводов в 

неравное положение с другими колхозниками не входит в расчет правления. 

И еще одно обстоятельство заставило нас по-новому посмотреть на 

оплату труда чабанов. Дело в том, что при ежемесячном авансировании 

каждый колхозник стремится больше заработать трудодней, и не просто 

за 2есь год, а именно за каждый месяц. Отсюда — подтягивается дисциплина, 

человек становится собраннее, аккуратнее. Значит, надо было 

найти такую форму оплаты, чтобы и на чабанов она влияла дисциплинирующим 

образом. Вообще, как ни крути.—а надо было искать выход 

из положения. 

И мы нашли этот выход. Посоветовавшись с самими чабанами, с 

научными работниками зооветеринарного института, пришли к выводу: 

•работникам овцеводства следует начислять трудодни за сохранное;ь 

взрослого поголовья и молодняка и за настриг шерсти. Почему мы решили 

именно так? Да потому, что и в нашей артели, и в соседних еще 

не ликвидирован, к сожалению, падеж овец, особенно молодняка. И сейчас, 

когда мы должны ежегодно увеличивать поголовье овец примерь^ 

на двадцать — двадцать пять процентов, сохранение каждой матки, валуха 

или ягненка — имеет важнейшее значение. Установленная оплата 

труда будет направлять внимание чабана и на сохранность овец, и ча 

увеличение настрига шерсти. 

Да, многое пришлось пересмотреть нам после Двадцатого съезда 

партии. Ведь сколько лет прошло с тех пор, как была создана у нас сельхозартель, 

а в Устав с сих пор по существу не вносилось никаких изменений. 

Росло хозяйство колхоза, увеличивался доход (сейчас он уже перевалил 

за два миллиона рублей), обогащался опыт руководящих работников 

и рядовых колхозников, а Устав оставался прежним. Вот почему 

так взволновало всех нас постановление Партии и Правительства об изменениях 

в Уставе сельхозартели. Оно дает возможность самим колхозникам, 

исходя и; местных условий, вносить изменения в основной закон 

колхозной жизни. Шагжа Нимаев, один из старейших чабанов артели, 

так оцепи/! значение этого постановления: 

- Мы сими хозяева в колхозе, мы и будем закон для себя устанавливать. 

Это очень и очень мудро... 

Мне довелось слышать, как ип же Шагжа Ннмаев, окруженный чабанами 

и чабанклми, ра.чнивал свои мысли по поводу постановления 

Партии и Правительства. Сидя на низенькой табуретке, он, казалось, обращался 

только к молодой сакманщице, которая смотрела на него не 

мигая. Но было видно, то и пожилые с вниманием слушают старого 

чабана. 

— Каждым думает, кжорил Ш.-лжа Ни.маев, - что раз мы сами 

Устав менять будем, го сделаем cm гаким, каким нам выгоднее. Правивильно 

это? Очень правильно. Пи i\i есть одна загвоздка: не все одинаково 

эту «выгодность» понимают. Честный колхозник, к примеру, думает: 

надо жестко спрашивать с тех, кто отлынивает от работы; лодырь прикидывает: 

а нельзя ли в новом Ус га не послабления насчет минимума трудодней 

добиться, нельзя ли записан,, чтобы коров да овечек побольше в 

личном хозяйстве было? И так во леем. Честный колхозник — одно, лодырь— 

другое. К чему я это говорю? Да к тому, чтобы на общем собрании 

каждый ухо востро держал. Прежде чем проголосовать за какой-кнбудь 

пункт, подумай: кому это выгодно — настоящим работникам или 

лодырям.

БУДНИ ШЕСЮЙ ПЯТИЛЕТКИ 

Это замечание чабана мною передано, конечно, не дословно, но за 

смысл его ручаюсь. Я привел его для того, чтобы показать, как рядовые 

труженики артели восприняли постановление ЦК КПСС и Совета Министров 

СССР об Уставе сельхозартели. 

Какие же изменения внесены в Устав сельхозартели «Красный 

Оронгой»? Прежде всего решено приусадебный участок уменьшить с 0,8 

гектара до 0,6 гектара. Поголовье скота в личном пользовании тоже сокращено: 

если раньше колхозник имел право держать двух коров с приплодом 

и двадцать овец с приплодом, то сейчас одну корову и десяток 

овец с приплодом. Оправдано такое сокращение? Вполне. Практически 

получалось так, что ни один колхозный двор, где все трудоспособные постоянно 

заняты в общественном хозяйстве, не имел такого поголовья, 

какое предусматривалось Уставом. Только люди, пытающиеся урвать 

для себя побольше, а дать колхозу поменьше, — раздували личное хозяйство. 

Или вот минимум трудодней возьмем. Передовики у нас за год вырабатывают 

шестьсот, семьсот и даже больше трудодней, а нерадивые — 

сто, сто пятьдесят. Значит, и здесь надо было навести порядок. 

Первоначально мы наметили такой минимум трудодней: для мужчин 

от 16 до 60 лет—300 трудодней, для бездетных женщин—250, для женщин, 

имеющих до трех детей,—180 и для женщин, имеющих четырех п 

более детей, -120 трудодней. Но оказалось, что этого недостаточно. Сами 

колхозники подсказали нам: следует установить помесячный минимум 

трудодней. 

— Я, например, зимой могу выработать езой минимум, — сказала 

Ринчин Батуева. — А лето настанет — за своим скотом ухаживать стану, 

огород разведу, на базар ездить буду. Что правление мне сделает? 

Ничего. Ведь долг свой я выполнила... 

Много было предложений на сей счет. Наконец, после долгих споров 

сошлись на одном. Теперь для каждой категории колхозников у нас установлен 

помесячный минимум трудодней. Каждый мужчина, к примеру, 

должен выработать: в январе — 21 трудодень, в феврале—20, марте—23. 

в апреле—25, в мае—30, в июне—25, в июле—30, в азгусте—30, в сентябре—30. 

в октябре—25, в ноябре—20, в декабре—21 трудодень. 

В новом Уставе предусмотрено, как поощрять передовиков, как воздействовать 

на недобросовестных колхозников и т. д. 

Меры, направленные на выполнение решений XX съезда партии, 

постановлений Партии и Правительства, дают уже положительные результаты. 

После изменений в организации труда, а также принятия поправок 

к Уставу сельхозартели заметно повысилась дисциплина колхозников, 

увеличилось число людей, занятых в общественном хозяйстве. 

Сейчас уже становится ясным, что нынешний хозяйственный год артель 

проведет более успешно, чем прошлый. 

На всех участках нашего большого хозяйства кипит напряженный 

груд. Чабаны успешно справились с приемом приплода. Поголовье овец 

уже увеличилось почти на три тысячи голов. При этом падеж ягн-г, 

к колхозе незначителен. Это объясняется тем, что мы перешли на зимнее 

ягнение маток. Еще и еще раз убедились наши чабаны в том, что зимнее 

ягнение—это самый прогрессивный метод воспроизводства поголовья 

ОНСЦ. 

Вновь принятые ягнята --в основном тонкорунные и полутонкорунпыг. 

Это значит, что удельный вес наиболее высококачественной шереш 

\. нас будет расти год от года. Уже в прошлом году артель не сдала го-


сударству грубой шерсти ни одного килограмма. Однако полугрубой сдано 

'больше половины. В шестой пятилетке производство шерсти в артели 

увеличится в три раза и составит 275 килограммов на каждые 

сто гектаров сельхозугодий. При этом тонкой будет производиться 

не менее 50 килограммов и полутонкой не менее 170 килограммов 

на каждые сто гектаров земель. Иными словами говоря, 

на каждый гектар наших земельных угодий будет производиться 

столько шерсти, сколько требуется на изготовление более двух шерстяных 

костюмов. А если учесть, что земель у нас свышг тридцати тысяч, 

то получится, что наш колхоз будет производить сырья на изготовление 

не менее 65000 шерстяных костюмов, т. с. сможет дать в год по одному 

костюму каждому взрослому жителю среднего города. 

Такова картина с овцеводством будет у нас на конец пятилетки. А 

•удвоения производства шерсти, т. е. выполнения задания шестой пятилетки, 

мы добьемся в три года. 

Быстро развивается у нас и молочное животноводство. За семь меф 

сяцев текущего хозяйственного года получено молока на 60 тысяч литров 

больше, чем за этот период прошлого года. Есть все основания 

полагать, что уже в 1957 году артель удвоит производство молока, а к 

концу шестой пятилетки — утроит. 

Большие надежды мы возлагаем на свиноводство. До последнего 

времени эта отрасль хозяйства была у нас одной и.ч самых отстающих. 

Да если по правде сказать, то буряты и опыта не. имели в этом деле. 

Свиноводством мы стали заниматься лишь в последние годы, после выхода 

в свет постановления сентябрьского Пленума ЦК КПСС. Неудивительно 

поэтому, что удельный вес свинины при сдаче мяса государству 

был совершенно незначителен. Тем отраднее, что в шестой пятилетке 

свиноводство будет развиваться быстрыми темпами. Если в прошлом году 

колхоз произвел всего лишь 61 килограмм свинины на сто гектаров 

пашен, то уже нынче будет произведено примерно 4.5 центнера. К концу 

пятилетки поголовье свиней возрастет в артели до четырехсот голоз. л 

свинина займет ведущее место в производстве мяса. 

Как видим, планы у нас большие. Но они будут выполнены, в этом 

никто не сомневается. Поддерживая патриотический почин воронежских 

колхозников, члены артели решили бороться за досрочное выполнение 

заданий шестой пятилетки. 

У нас выросли замечательные кадры животноводов. И это—залог 

того, что пятилетний план будет выполнен раньше срока. 

Правление колхоза и партийная организация стремятся иметь постоянные 

кадры животноводе»». На каждом гурте, в каждой отаре есть 

люди, которые трудятся здесь по десять, пятнадцать, а зачастую и два iцать 

лет. И вокруг этих умудренных опытом чабанов, скотников и доярок 

вырастают молодые кадры, что ежегодно приходят сюда после окончания 

школы. 

В шестой пятилетке, как уже было сказано выше, животноводство з 

колхозе возрастет. Значит, понадобится новый крупный отряд чабанов, 

доярок, свинарей, пастухов. Значит, привлечение новых людей на фермы 

будет продолжаться. Сочетание опытных животноводов с молодыми—вот 

что, несомненно, принесет успех делу. 

Совершенно ясно, что без достаточного количества кормов нечего и 

думать о быстром подъеме животноводства. Эту истину хорошо понимают 

члены нашей артели. Вот почему на производство кормов у нас обра-


щается самое серьезное внимание. И тут главное место принадлежит кукурузе. 

Нынче под эту культуру мы заняли пятьсот гектаров. Причем, 

почти вся площадь засеяна квадратно-гнездовым способом. Широкорядный 

способ мы применяли как исключение, на участках, где кукуруза 

будет убираться па сено. 

В прошлом году кукурузы мы сеяли четыреста гектаров. Урожай, 

прямо надо сказать, был весьма пестрый: где гусю, где пусто... Одни 

участки дали по 150—170 центнеров зеленой массы с гектара, другие— 

по 80, третьи — почти ничего. Почему так получилось? Потом\ что земли 

мы подобрали неудачные, допускал)! ошибки при междурядной обработке. 

Нынче ошибки прошлого учтены. Землю под кукурузу отвели наиболее 

прогреваемую, .хорошо обработанную. Создали звенья по выращ :нацию 

кукурузы. Звеньевой Михаил Яковлевич Быков сказа.г. 

Будет у нас в этом год)' кукур> т- Наше звено, например, постарается 

собрать не меньше двухсот центнеров зеленой массы с гектара. 

В хозяйстве, где овцеводство занимает ведущее место, нельзя обойшсь 

без грубых кормов, в частности сена. Поэтому улучшению лугов п 

пастбищ правление артели постоянно уделяет большое внимание. В 

пришлом году к осени мы завершили строительство крупной оросительной 

системы. Это позволило полить весной нынешнего года только с помощью 

новой системы 1500 гектаров покосов. Всего же _\ нас в этом гоiy 

поливается более двух тысяч гектаров лугов. Кроме того мы расширили 

площадь утугов. Все это по:шоли! почти вдвое увеличить урожаи 

сена. Если в прошлом году сена было собрало 15 тысяч центнеров, то в 

-лом году накосим и застогуем ж менее 28 тысяч центнеров. 

Трудно перечислить все те и (менения, которые произошли и произойдут 

в нашем большом хозяйстве. За годы пятилетки мы построим че- 

)ыре коровника, четыре телятника, шестнадцать овчарников, птичник, 

два свинарника, два зерносклада, гараж, три овощехранилища и много 

других производственных объектов. Кроме того возведем детские ясли, 

две бани, тридцать жилых домов для работников ферм. Озеленим улус, 

а возле правления колхоза и клуба разобьем сквер. 

Таково будущее нашего колхоза. Члены артели понимают, что ?,удование. Два года тому назад приобрели мы кормокомбайн. В первые 

inn со всех концов улуса приходили люди смотреть на диковинную машину. 

— Посмотреть бы ее в работе, — говорили старики, попыхивая трубипми. 

— Умная, должно быть, машина... 

Но в работе посмотреть эту машину до сих пор никому не уча. юн,механики 

МТС так и не сумели установить ее. 

Или еще пример. Третий год строится у нас тепличж>паршшжим 

MiMfiuuai площадью 900 квадратных метров. Строится, и конца *том\ 

i фоннмьпву не видно. То не было труб, а теперь вот нет олиф),), краски, 

ч| п('\||(1|1п

1« БУДНИ ШЕСТОЙ ПЯТИЛЕТКИ 

ство сельского хозяйства республики и потребсоюз так плохо снабжают 

стройки материалами. Помнится, когда мы изъявили желание построить 

комбинат, го отовсюду слышали такие одобряющие реплики: 

Молодцы, оронгойцы!.. Приветствуем вас... 

Окажем всяческую помощь! 

I [о не долго наблюдалось такое оживление вокруг комбината. Сенчас 

некоторые из тех, кто расхваливал оронгойцев, морщатся как от зубной 

боли всякий раз, когда обращаешься к ним за помощью. 

Много и других неурядиц получается оттого, что есть еще руководигсли, 

которые слишком легко смотрят на дело механизации трудоемких 

работ. Такая легкость проистекает, как правило, от незнания вопроса. Видимо, 

председатели колхозов республики помнят шумиху, которая поднялась 

в прошлом году вокруг деревянных чанов, которые-де являются 

незаменимым средством при силосовании кукурузы. Такие чаны предложили 

и нам. Попытались мы от них отказаться — нас, членов правления, 

обвинили во всех смертных грехах. Пришлось приобрести 15 чанов, вырыть 

для них ямы и установить. И вот настала весна. Рассыпались наши 

чаны, обвалилась земля, похоронила клепки. Вместе с этими чанами 

оказались похороненными и десятки тысяч рублей, которые истратили 

мы на их приобретение. Дорого заплатили мы, чтобы еще раз убедиться 

облицованные траншеи куда более выгодны, чем всякие другие силосные 

сооружения. 

Все эти примеры я привел для того, чтобы показать, с какими трудностями 

приходится сталкиваться нам, руководителям артелей, в повседневной 

жизни, какой ценой приходится платить за ошибки и недостатки 

в руководстве сельским хозяйством. Хочется верить, что этих недостатков 

и ошибок с каждым годом будет становиться все меньше и меньше. 

Колхозники нашей сельхозартели смело глядят в будущее. Они 

уверены, что в шестой пятилетке добьются новых успехов в развитии 

всех отраслей своего хозяйства.

Семен МЕТЕЛИЦА 

НА БЕРЕГУ СЕЛЕНГИ 

Лолько в конце апреля пришла на Селенгу весна. На пологих 

берегах река оставила последние следы зимы: то тут, то там 

на майском солнце искрятся льдины. Буйствует вешнее половодье, 

и набухшие почками тальники, на низовских островах, 

жадно пьют, словно прозапас, пенную студеную влагу. 

Километров за тридцать от Улан-Удэ Селенга разбегается по горловинам 

проток. Вот тут-то, на яру, недалеко от знаменитого Мандрыкл. 

стоит на тракту маленькая деревушка — Старое Татаурово. Здесь - 

одна из бригад ильинского колхоза имени Хрущева. 

За деревней, переметнувшись через железнодорожное полотно, протянулось 

поле, покрытое прошлогодней стерней. Хоть и хороша эта притаежная 

земля, но с плугом она отныне распрощалась навек. Этой весной 

сюда не пришел трактор с сеялкой, нечего ему теперь здесь делать. 

Встали твердой ногой на эту землю молодые каменщики, плотники, бетонщики, 

штукатуры. Хльшула на берег Селенги шумная, полная звона 

металла и рокота моторов, горячая жизнь новостройки. 

Велением партии и парода закладываются у кромки тайги корпуса 

цехов комбината строительных материалов. Животворная сила Директиз 

XX съезда партии привела сюда звонкоголосую молодежь из строительных 

школ, приманила и бывалых тружеников—умельцев, умудренных 

опытом прошлых пятилеток. 

Знали татауровские старожилы, что богата их земля глинами, и *иестняком, 

строевым лесом. И часто встречали охотники в таежной округе, 

в падях, по ярам и перелескам, вездесущих геологов. А они застолбили 

глиноносные участки, месторождения глянцевитых известняков, 

бархатисто-золотых песков и множестзо других даров природы. Расчеты 

показывают, что хватит их для промышленного производства на многие 

десятки лет. Скоро, скоро богатства татауровской земли превратятся в 

материалы для новостроек Бурят-Монголии. 

Справедливости ради стоит сказать, что давно целился глаз строителей 

на этот берег Селенги, и не в этом году, а много раньше начались 

i.'iccb работы, но не было в них того размаха, который наблюдается ieпорь. 

Думалось поставить небольшой кирпичный завод, а вдохнови:•ные 

планы новой пятилетки открыли возможности для сооружения комбината. 

И то, что в прошлом году делалось за месяц, ныне создается м 

поделю. 

Дсрчкис мечты распахнули будущее, оно стало ближе, просветлен- 

|||ч , доступнее. Коллектив новостройки работает с той страстностью, ко- 

|

V2 БУДНИ ШЕСТОЙ ПЯТИЛЕТКИ 

году, а ныне уже стало ясно, что весь комбинат будет пущен в ход в 

конце второго года этой пятилетки... 

В конторе строительного участка этой весной появился новый кабинет, 

- - кабинет директора комбината. Как говорится — принимайте из 

рук в руки, контролируйте. Правда, у директора Николая Васильевича 

Титова весь штат представлен одним бухгалтером, но и этого пока достаточно. 

Директор работает в тесном контакте с начальником стройучастка 

Александром Семеновичем Джакириани. Разные по характеру и темпераменту 

люди, они сроднились в единой устремленности. И на первый 

взгляд трудно понять, кто из них заказчик, кто подрядчик. Понятия эти, 

так необходимые в бухгалтерии, здесь, в кипучей жизни стройки, почти 

не ощущаются. 

Спокойный, высокий, медлительный в движениях и речи, будущий 

руководитель коллектива эксплуатационников замечательно сработался 

со строителем Джакириани, которому свойственны все черты южанина. 

Они всегда вместе—и на строительной площадке, и в кабинетах над чертежами 

и планами. Они уже видят комбинат, видят его дымящиеся трубы, 

раскаленные печи и штамповочные агрегаты. И -jra чудесная увлеченность 

своей мечтой заражает весь коллектив строителей. 

Николай Васильевич Титов использует побую возможность, чтобы 

рассказать рабочим о том, что они строят. Орловский говорок директора 

комбината будоражит сердца каменщиков и плотников, бетонщиков, 

и землекопов. Титов говорит о комбинате так. как будто идет по его цехам 

в окружении туристов. Ему здесь все знакомо, и словно каждый 

трубопровод, автомат, пульт управления беседует с ним о своих возможностях, 

о чудесной силе сотворителей этой техники. 

Вот он ступает по влажной от вешних вод земле. На нем синий ватник, 

керзовые сапоги. Шаги у него большие, подстать росту, но легкие и 

неторопливые. Из-под кепки глядят зоркие карие глаза. Это глаза хозяина, 

рабочего человека. Титов шагает по территории будущего комбината. 

Она начинается на востоке, вон от того склона, покрытого разнолиственным 

лесом, и протянется на запад без малого на два километра 

до того березового подлеска, что сбегает с невысокой горы. 

Николай Васильевич проходит мимо двухэтажного кирпичного дома 

на четыре подъезда. В нем разместятся: управление комбината, столовая, 

амбулатория, магазин. Он смотрит вдаль, туда, где стоят сейчас ;аросли 

черемухи. Скоро раскинется в тех местах производственный корпус 

известкового (анода, а еще западнее поднимутся цеха деревообделочного 

комбината. 

Вечереет. На строительной площадке работает вторая смена. Николай 

Васильевич встречается с Александром Семеновичем и, никак не 

приноровясь к его мелким и быстрым шагам, идет рядом своими упругими 

саженками. 

- Дойдем до бетонщиц, юроиливо глотая окончания слов, предлагает 

Джакириани. 

— Пошли. — Титов вглядывается в далекие силуэты рабочих.—Там 

сегодня бригада Толстоноговой? 

- Конечно, она, Анна Васильевна. Первая смена ее сегодня дал;: 

сто семьдесят процентов. - Александр Семенович ускоряет шаг. 

Они подходят к бетонщицам. 

Пожилая, с виду хрупкая женщина, ловко ворочает емкой совковой 

лопатой в траншее, полной жидкого буто-бетона. На ней резиновые сапоги, 

и работница стоит прямо в сером месиве. Она вскидывает голову, и


выцветшая ситцевая косынка сбивается на затылок. Женщина быстрых', 

ловким движением поправляет косынку и смахивает со лба бисеринки 

пота. 

— Ну как, Анна Васильевна, не задерживают с материалом? 

спрашивает Александр Семенович. 

- Какое там—«не задерживают»,—отвечает за бригадира поодаль 

стоящая на кромке траншей Александра Красовская. Молодая, задорная 

она с вызовом смотрит на начальника. Ее глаза выражают явное 

неудовольствие. 

- Конечно, Александр Семенович, не худо бы две машины поставить 

на подвозку. За нами дело не станет, — поддерживает члена своем 

бригады Анна Васильевна. В глазах се вспыхнули искорки. Плавные 

движения сильных рук становятся резким, и из-под лопаты летят брызги 

— Транспорта не хватает, Анна Васильевна. Сам знаю, что :а вам!! 

дело не станет, — признается начальник стройучастка. —- Требуем транспорта, 

обещают... Растворный узел за смену дает 25 кубометров бетона 

при плане 20. Сама знаешь, как работают Василий Сахаров и Иван Шабалин. 

Титов молчит, он сочувствует своему другу. И когда работницы уложили 

раствор в траншею и, опираясь на лопаты, вышли из траншеи на 

!емлю, Николай Васильевич сказал: 

- Хорошо работаете, слов нет. - - Помолчав, он обратился к Джакириани, 

- сюда надо поставить еще одну машину. - - И продолжая 

прерванною этой фразой нить разговора с работницами, спросил их: 

— А знаете, что здесь будет 0 

— Как же, слышали — комбинат будет. 

— А вот здесь, на этом месте? 

— А к го же его знает, какие тут цеха поставят. 

— Здесь будет механический цех, кузница, гараж, пожарное депо, 

материальный склад. Закладываете вы фундамент под корпус подсобных 

предприятий. Его раньше других пускать надо. Он поможет поднимать 

цеха комбината. 

Внимательнее всех слушает совсем юная, с вишневым румянцем на 

щеках, дочка Анны Васильевны — Дуся. Она угадывает пауз\ и успе- 

1!.кч задать вопрос: 

Николай Васильевич, а это верно, что на комбинате везде за человека 

будет машина работать? 

Глаза Титова серьезны. Дуся затронула в нем самое заветное. Но 

он не торопится отвечать а, наоборот, спрашивает: 

А кто тебе, Дусенька, об этом говорил? 

• Да все на стройке только о будущем и говорят. Вы вчера каменщикам 

про технику рассказывали, плотникам.... у штукатуров тоже об 

ITOM знают, а мы что — хуже? 

Все смеются. Бетонщицы сдержанно, а темпераментный Джакирнарадостно 

и восторженно, как юноша. 

Аи, да Дуся. Я тебя хорошо понимаю: строить закончишь — на 

комбинат мечтаешь пойти работать, — светится доброй улыбкой Алекi 

;ШДр Семенович. 

Не скрою, хочу и пойду, дорога не заказана. Сегодня — бсто;:лаитра 

-техник. — строго говорит дочка бригадира. 

.Замечательно. Все собираются оставаться на комбинате,- с нмy 

обидой замечает Джакириани, — а ты скажи мне, Николаи Bait.спич, 

с кем я останусь, если ты у меня всю молодежь отнимешь. М:;с 

i i ни с | роить, да строить, скажи, с кем я останусь?

11 БУДНИ ШЕСТОЙ ПЯТИЛЕТКИ 

- Найдется, народу хватит... Теперь, после обращения партии 

правительства, к нам народ прибудет, Александр Семенович, — успокаг 

вает Липа Васильевна. 

• Конечно, прибудет. Из Москвы, Ленинграда, Киева — отовсю.г. 

с.о 1 в Сибирь и в Забайкалье молодые строители, — подтверждает Титов.—Значит, 

насчет техники инстересуетесь? Что же, пожалуйста. - 

директор комбината начинает разговор о самом главном для него — < 

будущем. Он даже изменяет своему привычному тону размеренной, неторопливой 

речи. Он загорается. — Строим мы, товарищи, очень важно* 

для нашей республики предприятие. Такого у нас еще не было. Вот, 

примеру, все кирпичные заводы, какие есть в Улгн-Удэ и в район; 1 

дают в год около 30 миллионов штук кирпича, а наш комбинат од;, 

даст 28 миллионов штук. 

— Один? — переспрашивает бетонщица Таисия Третьякова. 

— Конечно, один. Но ведь помимо кирпича мы дадим новостройки 

еще миллион песчано-ювестковых блоков и миллион шлакоблоков. 

— Миллионы, миллионы...—вырывается у Дуси. Девушка не мож; 

сдержать своего любопытства. Ей кажется, что именно она и станет д 

вать эти миллионы. Она видит себя работницей завода. 

— Flo помимо этого, — продолжает директор, — наш известковьп 

завод в год даст свыше 20 тысяч тонн извести. Или, к примеру, возьми 

те, — директор комбината устремляет взгляд вдаль,—вон там, за чер' 

мухой, вы будете строить деревообделочный комбинат. В республш , 

нынче завозится с подмосковных стройкомбинатов множество детал< ' 

для стандартных домов, целые эшелоны... А как построим наш дерево» 

делочнын комбинат, отпадут такие перевозки. 

— А сколько мы дадим деталей, Николай Васильевич, в ro;i J 

вновь включается в разговор бригадир. 

— Дадим мы, Анна Васильевна, 15 тысяч кубометров. Тут и ок. 

и двери, и потолки, и полы, и косяки, и все прочее, без чего дом - 

дом. Вот что вы строите. 

— А насчет техники-то все-таки? — не унимается Дуся. 

— Будет тебе! — строго смотрит на дочку Анна Васильевна. 

— Почему же, Анна Васильевна. Правильно Дуся допытываетеулыбается 

Джакириани. 

- Строители должны знать, что они строят, — соглашается Тито;;. 

Техника у нас, Дусенька, будет очень высокая. Ручного труда coat 

не увидишь на комбинате. 

— Значит, вот так лопатами ворочать не придется? — спраши.ч 

Красовская. — А как же, расскажите поподробнее. 

-Слышали, какой план мы будем выполнять? Разве ручным гр\ • 

его обеспечишь? Но главное в том, чтобы облегчить труд рабочего^ 

и решено все производственные процессы на нашем комбинате мех.т 

зироиать. К примеру, на кирпичном заводе в три смены будет рабо< 

всего 130 рабочих. Если без техники, по старинке, так чтобы 28 милл. 

нов кирпича в год дать, надо были бы иметь здесь более тысячи рабоч 

— Машина — великое дело. Большая забота о рабочем человеке 

государства,—заражается общим интересом Анна Васильевна Толе 

ногова. Она уже забыла, что минуту назад строго одернула дочку за 

вопросы. Бригадир понимает, что это не праздная заинтересованное!' 

— Да, все будут делать машины. К. примеру, в глинохранили и 

глина придет на вагонетках. Их привезет мотовоз. В карьере вагоне, 

загрузит экскаватор. Из глинохранилища грейферный кран подаст г.п 1 

ну на транспортер. Примут ее вальцы, потом бегуны и, наконец, гл!г

1л 'IIIM 1Ш-СТОЙ ПЯТИЛЕТКИ 15 

м. пшика И нее по трубам придет пар, чтобы увлажнить глину, хорошо 

ЦргМСШйТЬ. Ну, а потом—прессы. Hi них выкатится плотная глиняная 

пин, ниж-аетомат разрежет ее на кирпичи. Их подхватит транспортер, 

.nun сырец в сушильные камеры. Вот п получится, что рабочий кос- 

U'UMt кирпича руками только на стройке. 

Здорово!— восклицает Дуся и вдруг обеспокоенно спрашивает:— 

Л \H|um.'i«n>-io машинами кто будет? 

Ты, тон подруги, товарищи. 

Да где же мы этому научимся, Николай Васильевич? 

Мы, Липа Васильевна, на учебу будем нынешних строителей noli 

ми., ил практику в лучшие предприятия страны. Не боги горшки об- 

МИСакл, правильно, Дуся? 

Денушка молчит, но красноречивее слов говорят ее лучистые синие 

111 HI 

Ьршалир, приложив маленькую ладонь к прищуренным глазам, 

||)И1 НДЛЛЬ. 

Кажется, Миша наш едет, -- нарушает Анна 

| и* ' if, ниц там, и пятой от этого края избе. Его родные и поныне рабоiiixu 

и колхоое. Да и не один его односельчанин сейчас помогает сверliitHiu 

мечты Дуси Толстоноговой, ее сверстников, свершению мечты 

H|niiinvifil. На бетонном узле работают татауровцы Геннадий и Юрий 

1)фдуко1к'кнг, Суранов и Сергей Попов приобрели на стройке специальi 

U. ирмптурщиков, а Кубунов и сын колхозного кузнеца Георгий РоgjMUMH 

16 БУДНИ ШЕСТОЙ ПЯТИЛЕТК,) 

Девушки и парни собрались обсудить план участия в районном 

фестивале молодежи. Пришел на собрание и директор комбината Николай 

Васильевич Титов. 

Докладывает секретарь комсомольской организации, бригадир комплексной 

молодежной бригады каменщиков Алексей Курбуленко. Не по 

годам серьезный, высокий и плотный юноша с бронзовым от весенних 

ветров и майского солнца лицом, сообщает, что от молодых строителе;! 

необходимо послать на фестиваль спортивную команду и группу участников 

художественной самодеятельности. 

- Конечно, товарищи, надо помнить, что наш стройучасток в апреле 

месяце завоевал по Тимлюйскому стройтресту первое место в социалистическом 

соревновании. - Алексей вскидывает глаза на знамя, что 

украшает передний угол кабинета. Комсомольцы замечают мимолетны]! 

взгляд комсорга. Видно, что девушки и юноши стали строже, подтянутее. 

Курбуленко делает паузу и продолжает: — Значит, чесгь представлять 

наш коллектив могут и должны передовые строители. Надо подумать, 

кого послать. 

И комсомольцы задумываются. Кому не хочется померяться силах;]: 

на беговой дорожке с лучшими физкультурниками района, кому не отрадно 

показать свое искусство на сцене! Но спортивые достижения и 

творческая одаренность это хорошо, а вот каков ты на лесах стройки, 

как ты выполняешь задание пятилетки? 

Нетерпеливый Анатолий Бурдуковский рвется выступить первым. Он 

просит слова у председателя собрания Тамары Макаровой. 

— Говори. 

Порывистый, резкий и, видимо, очень прямой по характеру, юноша 

критикует работу клуба, кружков. Его слушают внимательно, но вид,;': 

кое-кому не очень приятно его слушать. Штукатур Валентин Красико >. 

крепкоплечий паренек лет семнадцати лукаво улыбается. Улыбаются :; 

другие. Дело в том, что Бурдуковский заведует клубом. Это его общественная 

работа. Он выполняет поручение комсомольской организации 

Парень замечает улыбки товарищей. 

- Думаете, самокритикой занимаюсь, — говорит он запальчиво, — 

нет. я хочу сказать, что вы плохо, товарищи комсомольцы, помогает-. 

клубу и кружкам. С чем мы придем на фестиваль? Две недели остается. 

а физкультурники не тренируются как следует, нового репертуара \ 

драматического и вокального кружков нет. Вот о чем подумать надо.. 

И еще скажу -- когда вы будете выполнять свои обязанности дежурных 

в клубе, товарищи комсомольцы? — Бурдуковский хмуро смотрит пз 

председателя.—Вот вы, Тамара Павловна, думаете, если вы мастер, значит 

можно забывать о своих комсомольских обязанностях!? Или вот, В.. 

тентин Красиков, активист, а сам курит в клубе. 

— Ты тоже куришь!?— взрывается Красиков. 

— Я при служебном исполнении. Имею право, — пытается отпарировать 

Бурдуковский. 

Споры разгораются, и каждому есть что сказать. Когда утихл; 

страсти и были выделены лучшие люди на районный фестиваль молод i 

жи, Александр Семенович Джакириани попросил слово. Он внимателььч 

слушал юношей и девушек, торопливо делал пометки в записной книжка 

В начале речь его была спокойна и нетороплива, но вот он коснулс 

главного—вопроса трудовой чести молодежи и комсомольцев, и темпера 

мент истинного южанина взял верх над спокойствием: 

— Наш коллектив выполнил апрельскую программу на 160 проце. 

тов. Мы имеем большую экономию средств н материалов. Вы, мол.


дые товарищи, знаете, что коллектив стройки обязался выполнить годовой 

план к первому июля. Большое, ответственное обязательство! Если 

мы его выполним, то основные заводы и цеха комбината войдут в строй 

не к концу 1958, как запланировано, а в последнем квартале будущего 

года. Комсомольцы неплохо работают, но на стройке восемьдесят молодых 

рабочих вне комсомола, и далеко не все из них трудятся так, как 

нужно трудиться в шестой пятилетке. Об этом вы должны подумать. Если 

комсомолец работает хорошо, а его товарищ плохо — стыд комсомольцу, 

я так понимаю. 

В маленьком кабинете наступает напряженная тишина. Из окна второго 

этажа видны река и дальние горы. На них опускается ночь. 

Александр Семенович продолжает свою мысль. 

— Ваша критика правильная. Не важно у нас с культурным обслуживанием. 

Плохо организуем отдых молодежи. В этом виноват и я, и 

партийная организация. Неважно мы помогаем нашей молодежи и комсомольцам 

в культурном росте. Вопрос, который мы обсуждаем — об 

участии на районном фестивале—крепко связан с нашей работой и жизнью. 

Правильно вы это замечаете. Чем я вам конкретно помогу? Я берусь 

сам тренировать баскетбольную команду и легкоатлетов. Средства 

для приобретения спортивной формы дадим. За репертуарными сборни- 

^ ками пошлем в город. Второго июня обеспечим вам хороший транспорт, 

ч Думаю, что старшие товарищи тоже поедут на ваш праздник. 

•) На фестивале надо показать и то, как мы трудимся, как выполняем 

^ шдания партии. У меня есть предложение—сделать макет стройки, диаграммы 

выполнения производственных планов, фотовыставки и витрины 

^о жизни строителей. Николай Васильевич нам поможет. Согласны? 

— Вот это правильно! — от избытка чувств Бурдуковский взъеро- 

^ шил волосы. 

— Вижу, правильно я вас понял, товарищи комсомольцы. Есть у 

пас трудовые успехи, но успокаиваться на них нельзя. Вот ты, Алеша. - 

начальник стройучастка обращается к секретарю комсомольской органиищии 

Курбуленко. Тот настораживается.—Как ты думаешь, Алеша, если 

мы организуем в твоей бригаде работу по методу новосибирского каменщика 

Алексеева? 

— Это тройками-то? — подхватывает бригадир. 

— Конечно. Если сейчас один каменщик за смену у нас укладывает 

нГ)О кирпичей, то при работе тройкой каждый за смену спокойно уложит 

1250 штук. Мы же проводили опыт. 

И ребята вспоминают этот опыт. В январский мороз сам начальник 

\ чистка с молодыми каменщиками Степаном Черниговым и Виктором 

Поповым уложили за смену 5500 штук кирпичей в стены школы. 

Что же, Александр Семенович, я готов, и ребята нас поддержат. 

I'iporo говорит Алексей Курбуленко. 

Вот это правильно! — по-мальчишески восторженно повторяет 

фразу юного каменщика Александр Семенович. — Вот это будет наш 

iрудовой подарок фестивалю молодежи. 

Полные новых дум, уходили комсомольцы с собрания. 

Ьурдуковский смиренным голосом попросил своего бригадира: 

Алексей, поставь меня работать в тройку, честное комсомольское 

• модиоду. 

'i, сСвет над Байкалом», № 3

US БУДНИ ШЕСТОЙ ПЯТИЛЕТК!' 

Поставлю если... — и Курбуленко, еле сдерживая смех, нал,, 

ляет нетерпение юного дружка. 

Что — если? 

— Если не будешь злоупотреблять своим служебным положением. 

- Это ты о чем? 

- Если не будешь курить в клубе и хорошо подготовишь на фестт 

валь драмкружок. 

— Слово даю, Алеша! 

Джакириани и Титов остались в кабинете одни. 

— Хороший народ, правда Николай Васильевич? — у Джакириак. 

светятся глаза и, кажется, он жалеет, что ушли его юные помощники. 

- Можно работать с такими, — соглашается директор комбинат.. 

Титов о чем-то думает. Горячий Джакириани прерывает его раздумье. 

— Николай Васильевич, давай начнем войну за технику. Вот у теби 

на комбинате будет полная механизация. У тебя уже и оборудование пр, 

бывает, хотя мы еще корпуса не закончили, а у нас, строителей, нева». 

но с техникой. Помоги добыть еще четыре машины-самосвала, две 6opTv) 

вых, башенный кран, две бетономешалки, бульдозер, канавокопатель 

транспортер. Помоги, друг. Поедем в трест вдвоем. 

— Поедем. 

Они идут из кабинета так торопливо, словно немедленно готовы о 

правиться воевать за новую технику для стройки. 

В домах молодого рабочего поселка, у которого такое чудесное буд 

щее, светятся электрические огни. Скоро, скоро улицы его покроются а 

фальтом, появятся скверы, стадион. А у самой Селенги вырастет поселиндивидуальных 

домов. Здесь уже строятся шестнадцать новоселе; 

Пока они каменщики, штукатуры, плотники, но по тому, как домовп' 

они ладят свои дома и усадьбы, не трудно угадать их намерения. Люди 

связывают свою рабочую судьбу с комбинатом на многие годы. О:выстроят 

его и станут в нем хозяевами, дадут новостройкам республик и 

к концу пятилетки миллионы кирпичей, шлакоблоков и других стро 

тельных материалов. 

Чутким сном засыпает тайга. Легкой волной шумит Селенга у по . 

гих берегов. Летят мимо стройки на восток и на запад товарные и пасс. 

жирские поезда. Кажется, что колеса выговаривают: скорее, скор ' 

скорее.

Алексей ПЛАВИНСКИЙ 

НОВАЯ ПРОФЕССИЯ 

П 

огода, хмурая и мрачная с утра, к вечеру разгулялась. Заходя- 

IUK солнце щедро осветило цех. По потолку, стенам, блестящим 

чип им машин и станков забегали тысячи зайчиков. И только 

когда мимо окон со свистом пробегал суетливый манев- 

Е1МА (Провоз, и цехе снова становилось темно, словно солнце скрыса- 

М м н-мную грозовую тучу. Гудок известил о конце смены. Борис 

Мрнпич Поздеев остановил свой станок, подошел к ученикам. 

ДгМЬ-то как прибыл, — сказал он, щурясь от солнца. — Сменн 

ЫМИМнн, и солнышко-то вон еще где... Ну, что же, товарищи, пора и 

ЧН ДоМйМ 

I 4|Псин'шю говоря, ученики Бориса Захаровича совсем не походили 

|| ЦЛМ'ШЫЛ учеников, какие часто встречаются в цехах завода. Оба он«, 

м плотные мужчины, лет под тридцать пять, были почти ровес- 

«ин'му учителю. Их энергичные лица с упрямыми морщинами 

и пи себе отпечатан больших жизненных испытаний. И сейчас, ког- 

S 

ttmt wv ipiic не спеша шагали по асфальтовой дорожке к проходной 

Щи 1 , м\ скорое можно было принять за товарищей по работе, чем зз 

•Ими и учеников. 

i коро, шачит, пробу придется сдавать, — снова заговорил }^ 1! " 

Что ж, пора... Техминимум у вас сдан на отлично. Надеюсь, что 

yHi риОогу сдадите хорошо... 

/((У1ЖНЫ сдать, постараемся... — ответил, поправляя старую военурнжку, 

идущий сбоку Петр Александрович Дрожжин. 

отставший Андрей Андреевич Ключерев весело поддержал 

Id* осрамим своего учителя. 

И«> ЦУГИ н учитель, и ученики уверенно говорили о предстоящей прсмуш'сновалось, 

что их волнует ожидаемый экзамен. 

кчиЛц Дрожжина и Ключерева протекала не совсем обычно. Оба 

Ц»Л ( 1|Й,'1И и учились на заводе всего каких-то три месяца. И хотя до 

ИМ it и/I и и цех они вовсе не знали друг друга, но за это время успели 

|циш1ком1пься и даже подружиться. 

»|шым у кжарного станка появился Дрожжин. 

Н ••• «идный январский день пришел он в отдел кадров завода и 

i ншцшнленне и документы демобилизованного офицера Cost/ 

Кули Жг juic устроить, товарищ Дрожжин? —• задумался наoiiuvia 

кадров, внимательно осмотрев ладную фигуру офицера 

ИМ» ! и 4ЙДЖ«ШШИСЬ взглядом на длинной орденской колодке, прико- 

U flo груди. -- Вы — майор, батальоном командовали, неудобно


направить вас простым рабочим. А для руководящей должности у час 

.специальных знаний нет... Может быть, пойдете на хозяйственную "работу, 

в ОРС? 

- Нет, я именно и хотел просить вас направить меня простым рабочим 

в цех, — настойчиво попросил Дрожжин, нарочно подчеркивая слово 

«простым». — Наше советское государство сокращает свои вооруженные 

силы для того, чтобы доказать всем, что мы боремся за мир не только 

на словах, но и на деле. Ну, а мы, бывшие военнослужащие, тоже 

должны доказать, что умеем не только охранять мирный труд, но и производительно 

трудиться. Вот почему я и решил непременно пойти работать 

на производство и именно рабочим. 

— Ну, а какую профессию вы хотели бы получить? — спросил 

Дрожжина начальник отдела кадров. 

— Профессию токаря, — не задумываясь, ответил майор запаса. 

— Хорошо, — пожал плечами начальник, — вот вгм направление 

в инструментальный цех. 

Так началась новая трудовая жизнь майора Советской Армии Петра 

Александровича Дрожжина. 

А через неделю такой же разговор, почти слово в слово, повторился 

в отделе кадров с капитаном запаса Андреем Андреевичем Ключеревым, 

который так же, как и Дрожжин, пожелал изучить профессию токаря. 

Их биографии во многом походят одна на другую, хотя служили и 

воевали они в разных местах... 

Восемнадцатилетним юношей, комсомольцем, только что окончившим 

среднюю школу, пришел шестнадцать лет тому назад Петр Дрожжин в 

Советскую Армию. Его направили в военное училище. Только год продолжалась 

его учеба. В конце сорок первого года он уже командовал 

взводом и, отбивая натиск гитлеровских войск под Москвой, был в первый 

раз ранен. 

В боях на курской дуге рота офицера Дрожжина в течение недели 

удержи! 1 в своих руках важный плацдарм—шоссейную дорогу Белгород—Обоянь. 

Семь дней превосходящие силы противника по нескольку 

раз в день атаковали кучку храбрецов. К исходу недели их оставалось не 

больше тридцати человек. Натиск фашистов усиливался с каждым разом. 

Кровью бойцы выдержали все атаки и, не оставляя рубеж, продержались 

до подхода подкрепления. За этот подвиг командир роты Петр Дрожжин 

получил орден Александра Невского... Войну Петр Александрович 

закончил в Румынии, оттуда и уехал на дальнейшую учебу. В 

1955 году он уже имел звание майора и командовал танковым батальоном. 

Андрей Ключников воевал на других фронтах. Так же как и Дрожжин, 

пришел он в армию безусым комсомольцем. Боевое крещение молодой 

боец получил в жестоких боях под Сталинградом. Потом прошел 

он по фронтовым дорогам Донбасса, Украины и Белоруссии. 

Участвовал он в тяжелых боях по освобождению легендарного Се 

вастополя — последней опоры гитлеровцев в Советском Крыму. Два 

ордена и шесть медалей украшают его грудь. Дважды был тяжело ранен 

боевой командир и снова возвращался в строй. Праздник Победы Андрей 

Андреевич встречал в Берлине... А через несколько дней он выехал ir 

Германии, выехал, как говорят на транспорте, транзитом—их эшелон 

проследовал на Дальний Восток. В составе гвардейской дивизии с боями 

прошел он от МОНГОЛИИ ДО ЯПОНСКОГО моря. За участие в разгроме японских 

милитаристов командир мото-стрелковой роты капитан Ключерев 

был награжден боевым орденом Монгольской Народной Республики. До-


мобилизовавшись из Армии. Андрей Андреевич, сын старого уральского 

рабочего, твердо решил за короткий срок получить рабочую специальность. 

Так свела судьба двух офицеров, уволенных в запас в числе шестисот 

сорока тысяч, в инструментальном цехе Улан-Удэнского ордена 

Ленина паровозо-вагонного завода. 

Их учителю воевать не пришлось. Без перерыва работает он на заводе 

более двадцати лет... Не мало потрудился он в тяжелые годы Отечественной 

войны, сутками не выходя из цеха. За эти годы он так сроднился 

с заводом, что не представляет своей жизни вне его стен. Слава 

его, как талантливого рационализатора, разнеслась далеко за пределы 

завода. Многочисленные ученики Бориса Захаровича работают не только 

в Улан-Удэ, но и по всей Восточной Сибири. 

И понятно, что никто на заводе не удивился, когда двух необычных 

учеников начальник цеха и мастер поручили обучать именно Поздееву. 

Токарное дело — совсем не такое простое, каким кажется оно с 

первого взгляда. Оно имеет довольно сложную историю. Чтобы нынче 

стать токарем четвертого или пятого разряда, надо много знать. В ремесленных 

училищах специальностью токаря овладевают около двух лег, 

да и потом подлинное мастерство приходит только после упорной практической 

работы. 

Обычный метод обучения в данном случае не подходил. 

Поздееву хотелось как можно скорее сделать своих учеников хозяевами 

станка. Для этого у него были веские основания. Новые ученики 

имели хорошую общеобразовательную подготовку. Служба в механи- 

(ированных частях Советской Армии научила их разбираться в машинах. 

Армия воспитала их волю, она вырастила их коммунистами, научила 

на каждое дело смотреть серьезно. Поздееву не приходилось показывать 

одно и то же два раза. Все, что ни говорил или показывал у ч лгсль, 

схватывалось на лету. Поработав с учениками неделю, токарь тзерло 

решил закончить обучение в течение трех месяцев. 

Борис Захарович объяснил ученикам все возможности станка, его 

особенности, могущие возникнуть неполадки. В токарном деле важную 

роль играет подготовка инструмента, или, как говорят токари,—заправка. 

Поздеев показал, как нужно затачивать резцы, объяснил, какой из 

резцов применяется в той или иной работе. В теории все это казалось 

но сложным и легким делом. Опытные руки Бориса Захаровича быстро 

находили нужный инструмент, почти не глядя, он ловко закиеплял дегаль, 

и уже через секунду ровная стружка спиралью ползла из-под резца. 

Но одно дело наблюдать четкую и красивую работу опытного мастера, 

а другое — самому взяться за дело. Станок, послушный и покорны:'! 

II руках Поздеева, вдруг начинал капризничать и выходить из повиноiiriiiiH, 

когда за него вставали ученики. Болтики и шайбы, которые на 

первых порах обтачивали ученики, получались неровными, негодными в 

производство. 

Ничего, не смущайтесь, — утешал огорченных учеников По.;- 

|гсц, привыкните, сразу ничего не делается... Скоро, скоро набьете 

руку. Вы только замечайте свои ошибки; вот болтик не плохой полу- 

'IIICICH, а стружку сняли слишком толстую. Почаще измеряйте! Не 

ищиблется только тот, кто ничего не делает. На ошибках мы учимся. 

Дрожжин и Ключерев изо всех сил старались исправить свои 

щцибкм. Станок почти перестал капризничать, а болтик.i и шайбы стали 

КММДИ1Ь вес ровнее, точно указанных размеров.


Мастер Петр Устинович Калабухов, лроходя по цеху, частенько наблюдал 

за работой новых учеников. Отходя, он удовлетворенно улыбался 

и бормотал под нос: 

— А выйдет толк... Молодцы ребята, совсем хорошо стали работать! 

Дни шли... Незаметно с отпадающими листками календаря промелькнули 

три месяца... 

Грязно-серый снег на заводском дворе стаял, и робкая весенняя 

травка зазеленела на пригорках. Теперь Дрожжин и Ключерев, освоиз 

изготовление болтов и шайб, успешно справлялись с более сложными 

работами. 

Когда цех нес предмайскую i рудовую вахту, ученики Поздеева освоили 

.нарезку резьбы. Для начинающих -- это считается одной из трудных 

операций. 

В канун праздника оба ученика на два часа раньше срока выполнили 

трудоемкое задание — нарезку для мечика и калибр для измерения 

резьбы. Теперь они полностью освоили как правую, так и левую резьбу, 

научились снимать самую тонкую стружку и уступали токарям-разрядьикам 

только в темпах работы. 

В средине мая Борис Захарович завернул, как бы ненароком, к мастеру. 

Поговорив о разных текущих делах, он, наконец, решил приступить 

к самому главному: 

— Вот что, Петр Устинович, как наши ученики работают — ты видел. 

Плохого ничего не скажешь. Старались — дальше некуда. Рук> 

набили... Теперь дело за практикой. Как считаешь — пора им пробу на 

разряд сдавать или рано? 

— Ты учитель, тебе и карты в руки, — хитро прищурившись и глубоко 

затянувшись папироской, сказал мастер.—Подбирай задание, проверим, 

а там, глядя по результату и решим: звать заводскую комиссию или 

обождать. 

На следующий день Поздеев дал ученикам пробное задание. 

— Сегодня будете делать унифицированный обратный клапан паровоза, 

— сказал учитель. — В производстве он довольно сложен — двадцать 

четыре детали, есть и очень мелкие. Главное здесь — точность... В 

общем сами разберетесь, вот наряд, а вот чертеж. Вникайте, делайте, а 

как выполните — примем вместе с мастером вашу пробу. 

Ученики склонились над чертежами. Читали их и разбирали они до 

вольно быстро. Сказывалась служба в Армии и умение обращаться с машиной. 

Но и три месяца работы с таким учителем, как Поздеев, много 

му их научили. Разобравшись, они, внешне совершенно спокойные и 

собранные, как перед серьезной боевой операцией, включили станки. Бо 

рис Захарович незаметно наблюдал за ними... Вот Дрожжин закончи. 

перв\ю деталь. Через минуту обточи.! свою деталь и Ключников. Бежа 

ли часы... Горка деталей с правой стороны станка все увеличивалась i 

увеличивалась. 

Мастер несколько раз выглядывал из конторы, но, видя прилежи 

согнутые спины учеников, снова скрывался за дверью. 

К концу смены детали забрал контролер. Медленно проверил он их 

потом собрал и долго изучал на свет — нет ли каких-нибудь зазоров 

Контролер, одну за другой, отмечал в наряде годность изготовленных дс 

талей. Потом взял в руки готовый клапан мастер. Так же, как и контре 

лер, он придирчиво исследовал продукцию молодых токарей. Вид у нет 

был недоступно суровый, и только окончательно все проверив, он широк 

улыбнулся:

.БУДНИ ШЕСТОЙ ПЯТИЛЕТКИ 

— Молодцы, ничего другого не скажешь... Просто молодцы. Не 

быть мне мастером, если комиссия не даст вам четвертый разряд... А 

через пару месяцев, если так же будете работать, вам и пятый разряд 

присвоят. Завтра же пойду в заводоуправление: пусть вызывают заводскую 

комиссию. Ну, поздравляю: кончилось ваше ученичество. Теперь 

вы, можно сказать, самостоятельные, полноправные рабочие.—И мастер 

крепко пожал им руки. 

Бывшие ученики улыбались... Они вспомнили в этот миг, как провожали 

их в части. Вспомнили, как фронтовые товарищи выражали надежду, 

что в шестой пятилетке они сумеют достойно показать себя. И 

вот прошло всего четыре месяца, а они уже вступили в новую полосу 

жизни. 

Да, они имели полное право сказать, что сумели найти свое место в 

жизни, сумели оправдать доверие партии, командования и товарищей. 

У обоих мелькнула мысль написать о сегодняшнем экзамене в часть, поделиться 

с товарищами своей радостью. 

А между тем к ним подходил взволнованный учитель: 

— Сумели, значит, доказать, — сказал он, — что не только на войне, 

но и на трудовом фронте умеете одерживать победы. Пусть весь 

мир знает, какое пополнение наша Армия дает рабочему классу! Милости 

просим, товарищи офицеры, в нашу рабочую семью... 

— Выходит, что так, — ответил Дрожжин. — Умели командовать— 

сумеем и выполнять команды. Теперь мы солдаты шестой пятилетки. 

— Поздравляю вас с первым рабочим званием, товарищи! 

...Шестьсот сорок тысяч демобилизованных из Армии в прошлом 

году, нашли свое место в труде... Да иначе и не может быть в нашой 

стране. И еще миллион двести тысяч солдат, сержантов и офицеров скоро 

придут в цеха, на стройки, в колхозы и совхозы. Они тоже найдут 

свое место в великой созидательной работе советского народа, в борьбе 

ла досрочное выпотиение плана шестой пятилетки.

ЯКУТСКИЕ ЖЕНЩИНЫ 

ПАРТИЮ СЛАВЯТ 

Екатерина ИВАНОВА, 

Народная сказительница Якутии 

Мы батрачками байскими были, 

В темноте беспросветной мы жили, 

В дымной юрте свой век коротали, 

Знали только нужду да печали. 

И не знали, пройдут ли невзгоды. 

Ты открыла дорогу свободы; 

Ты, как утренним светом прекрасным, 

Озарила забитый наш разум, 

Повела нас дорогой расцвета. 

Шлем тебе и любовь и приветы! 

Пусть звучит эта песнь величаво: 

— Слава Партии, слава, слава! 

Перед нами — лазурные дали, 

Полноправными нынче мы стали; 

Ты с отеческой теплой заботой 

Женщин труд окружила почетом; 

Ты в наслегах таежных и селах 

Нам построила светлые школы; 

.Мы пошли в них учиться с охотой, 

Чтоб ковать свое счастье работой; 

Ты сроднила нас с русским народом. 

Слава светлым и радостным годам! 

Пусть звучит наша песнь величаво: 

Слава Партии, слава, слава! 

Мы бесправными были когда-то, 

Нынче есть среди нас депутаты, 

Утверждаем большие законы, 

Управляем хозяйством огромным.

Е. ИВАНОВА 

Молодая республика наша 

С каждым днем все богаче к краше. 

Здесь немало забот мы вложили, 

Честь и славу трудом заслужили. 

Вдохновленные Партии словом, 

Устремляемся к подвигам новым . 

Пусть наш клич прозвучит величаво: 


Ты наметила нашей Отчизне 

Путь великих побед коммунизма. 

Мы растим небывалые всходы. 

Мы стоим у станков на заводах. 

Учим школьников, здания строим; 

Мы усилия наши утроим, 

Коммунизму свой труд посвящая. 

Пусть звучит наш привет величаво 


Перевел с якутского А. Лаврик

ПОБРАТИМЫ 

РОМАН*) 

6 

Иосиф ТУГУТОВ 

обромыслов не торопился покидать Манзурку. Он слушал 

Фрунзе со все возрастающим интересом. Особенно живо, взволнованно 

рассказывал он ему о Владимире Ильиче. 

Велика сила ленинских идеи! Они не могут не увлечь всех, в 

ком бьется честное и мужественное сердце и кто ка собственной 

спине испытал всю мерзость капиталистического рабства... 

Фрунзе убедился, что его беседы падают на благодатную почву: молодой 

собеседник все понимал с полуслова. Он не скрыл от Добромыслова, 

что не ради просвещения лишь одного человека прозодит с ним многие 

часы. Он дал понять, что за его спиною видит степные улусы, маесь 

скотоводов, охотников. И сам Добромыслов стал смотреть на свое деле 

другими глазами: он видел перед собою многочисленных представителе; 

сибирских племен и народов. И он давал себе слово, что донесет Ленин 

ские мысли, не измельчив их, донесет до своих слушателей во всей свежести 

и остроте. 

Добромыслов, слушая Фрунзе, вспомнил все, что слышал о не> 

раньше. Он знал, что Фрунзе был вожаком иваново-возчесенских и шун 

ских ткачей т 

- грозные дни девятьсот пятого, что он был одним из ге 

роев кркено пресненских баррикад. Все это создало в воображении ДоС 

ромыслова образ стального бойца, жесткого, неукротимого. Теперь ж 

Добромыслов убедился, что перед ним мягкий в обращении, удивительна 

простой человек, совсем не похожий на легендарного героя. 

«Такому бы только стихи писать». - - неожиданно подумал Добре 

мыслов. И каково же было его изумление, когда во время очередно 

совместной прогулки по горам. Фрунзе попросил его выслушать стих 

собственного сочинения. 

— Эти стихи. — сказал Фрунзе, -- родились у меня в Александре 

ском централе, в гранитном мешке. Хотите послушать? 

И Фрунзе красивым бархатистым голосом начал декламировать: 

Геверпыи ветер, вьюга завывает, 

Зданье централа дрожит... 

В муклх отчаянья узник рыдает. 

Сон от больного бежит... 

) Окончание Нач. в 1 и 2 номере

ПОБРАТИМЫ 27 

Нельзя было не полюбить этого твердокаменного большевика, умеющего 

быть таким нежным и лиричным! 

Вячеслав Михайлович тоже умел располагать людей к себе. Он с 

первой же встречи понравился Добромыслову. Все в этом человеке, даже 

его улыбка, как-то по особенному озарявшая лицо, каждый жест были 

искренни и вызывали большое доверие. 

Добромыслову после первой же беседы с Вячеславом Михайловичем 

стало ясно, что его старший товарищ не знает, что такое скука, что он 

не о-пустит руки ни при каких обстоятельствах, — в любую минуту он находит 

себе дело, вечно чем-нибудь занят... 

И вот настала пора уезжать из Манзурки. В этот день потеплело, 

По-летнему в чистом, безоблачном небе засияло солнце... 

Утром Добромыслов попрощался с Фрунзе и Скрябиным, ушел от 

них ободренный и окрыленный... Да, широкие горизонты открылись перед 

ним после того, как партия вооружила его боевым оружием! Он отправляется 

теперь ее посланцем в стойбища и улусы. 

Когда он покидал село, на душе у него было радостно и светло. Он 

трясся в возке по бесконечно длинному Якутскому тракту на юг вдоль 

извилистой речки, которая кружила по широкой долине, напоминая огромный 

аркан, брошенный опытной рукою табунщика. Его мысли обращались 

вокруг бурятских кочевий, разбросанных по берегам вот таких 

же речушек, петляющих в степи, обрамленных густыми зарослями гибкого 

тальника... 

В Баянголе Добромыслов оч\тился лишь зимою, побывав в десятках 

других улусов. В соседней с Баянголом Родниковке он остановился 

на некоторое время у Ивана Хлебодарова, с которым был знаком еще 

до поездки на север. 

В Родниковке Добромыслов выдал себя за этнографа-любителя, работающего 

по заданию Русского географического общества, которому-ю 

понадобились старинные документы, имеющие отношение ко времени 

Перчикского договора между Россией и Китаем. В те далекие времена, 

говорил родниковцам Добромыслов, когда Сибирь только осваивалась 

русскими землепроходцами, духовные лица иногда вето исторические 

шписи, продолжая традиции древнерусских летописцев, и, по всей вероятности, 

у родннковского священника есть какие-нибудь любопытные архивы. 

Его свели к поп\: 

—Батюшка у нас ученый... 

Отрекомендовавшись, Добромыслов сразу же приступил к делу: 

— Нет ли у вас, отец, старинных копни... Интересуюсь, изучаю историю 

края. 

- Копий нет. но одн\ пику могу найти. - - не поняв, скороговорке! 

отнетил поп. 

- Нет, кет! Не оружие меня интересует... Я собираю старинные документы, 

записки путешественников, копии редких книг. 

- Таковых у нас не водится, —• ответил поп. — Могу познакомить 

нас с одним бурятом из соседнего улуса. У него, я слыхал, кое-что ее о 

по этой частл. 

Так через роднпковского батюшку Виктор Михайлозич Добромыслов 

и познакомился с баякгольским даргой. у которого он за пять рублей к_\- 

ПИЛ деревянного, с рыбьими глазами бога онгона, замасленною, пропп- 

1Н1ШОГО копотью дымной юрты. Никаких старинных книг у Дамбы, конечно, 

не оказалось...

И. ТУГУТ( • 

Виктор Михайлович появился в Баянголе в новом качестве - - еп 

на паял котлы, а потом стал учить ребятишек грамоте. 

Столярный верстак, у которого любил Фрунзе возиться часами, и> 

!ывал Михаилу Васильевичу немалые услуги. Часто к нему заходи 

крестьяне. Им нравилось наблюдать, как этот удивительный ссыльш. 

с виду интеллигент, с отменным знанием дела занимается ремесло' 

Фрунзе здесь же, у верстака, заводил с манзурцами непринужденные < 

седы. На первых порах речь, казалось, идет о вещах, очень далеких 

политики. Михаил Васильевич, например, рассказывал мужикам о i 

совых и палисандровых рощах. Манзурцы сначала недоуменно пожп\ 

ЕЙ плечами, не понимая, что это за рощи. 

- Это у нас на юге, в теплых краях, такие деревья растут. - - p;i . 

яснял Михаил Васильевич. — Их называют красными, а мастер по 

кому дереву называется краснодеревщиком. 

— Что же из того тисса делают? — спрашивали любопытные. 

- Мебель для бар. Она самая дорогая. 

- Все хорошее, конечно, не нам, а барам, — ехидно замечал 

нибудь из собеседников. 

— Да, в нашей жизни много еще обидного,—как бы невзначай пр 

сал Михаил Васильевич. — Кто живет в роскоши, а кто ходит голод 

и в лохмотьях. Посмотрите хоть на свою жизнь. 

Тут мужики обычно начинали волноваться: 

— /Кивем. худо, очень худо... 

— Снаружи посмотришь, вроде бы изба стоит, а внутри - 

пустота! 

Михаил Васильевич по привычке опытного агитатора-революции; 

не оставлял без ответа ни одного недоуменного вопроса. И мужики 

тянулись к нему. Но очень скоро он убедился, что допустил неостор 

ность. Его беседы у столярного верстака дошли до ушей полицеж . 

ищеек... 

Это случилось вечером 31 июля 1915 года. 

Днем прошел проливной дождь, превративший улицы Манзурк. 

i епроходимыс топи. Того и гляди — увязнешь по колено. В эту кенл 

ную погоду, хлюпая тяжелыми коваными сапогами по лужам, по i 

шли два жандарма. Они спешили. Когда ноги вязли в грязи, они нец" 

ко чертыхались. 

Хотя с тех пор, как у Агриппины Ивановны Рога 1евой посе. и 

ссыльного революционера, жандармы частенько навещали ее дом, т\ i 

нее екнуло сердце, вытянулось лицо, она всплеснула руками: 

— Не к добру они заявились, ой, не к добру! 

Жандармы вошли в дом, бренча саблями и стуча сапогами. 11 , 

вым вошел толстяк с лицом, изъеденным оспой, за ним шагал худи; 

вый, с тяжелым, исподлобья взглядом. 

— Где твои жилец? — гр\бо спросил толстяк. От нею сильно :>> 

самогонкой. 

— Вышел куда-то, -- тихо ответила Агриппина Ивановна. 

- И не знаешь, где он пропадает? — деревянным голосом сир 

сухопарый... 

Пока жандармы обыскивали квартиру и шарили во дворе, Мп 

Васильевич преспокойно парился в бане. Его в конце концов розыск 

— Быстрее собирайся! — закричал толстяк.

I If,МЫ 29 

Мне не к спеху, — спокойно ответил багровый от жаркой бани 

Мм«и I Нипьчычшч. 

I м\ Прикялали одеваться, идти в избу. 

!!«• ДШДут человеку как следует попариться! — вздохнула как бы 

*фн »-и\« Агриппина Ивановна... 

Н ttot же иечер, кроме Фрунзе, жандармы арестовали еще нескодь- 

НН IH'M.'tWtUS. 

Мя «'лг дующее утро Агриппина Ивановна понесла в манзурскую пе- 

Л Порьму передачу для своего бывшего квартиранта... 

Ни Юригс в Иркутск, в час ночного привала, Михаилу Васильевичу 

I. Л«*жнп>. В середине августа по фальшивому паспорту на ими 

М**"Ф'| Григорьевича Василенко он прибыл в Читу, устроился ст?и 

областное переселенческое управление -- и сразу же окунул- 

Ш !•«'!•бромыслову переносить невзгоды высылки, разлука не 

^VBM **" м уныние. 

Щ§ н»|»»'МИСЫ11с1Лись. Добромыслов не отважился звать Зину в Си- 

Mtt 1и4#*|" ми. (цк-иратностям кочевой жизни в холодной стране катор- 

§ Р^|4мн и »|п обижало ее... Но она отважилась сама и, не закончив

НО И. ТУГУТОВ 

курсы, приехала к нему в Баянгол. Это произошло в конце зимы, когда 

Виктор Михайлович уже прочно вошел в жизнь баянгольцев, как первый 

основатель школы в улусе. 

Когда ему сообщили, что его разыскивает по улусу какая-то девушка, 

его охватило волнение... 

Они встретились у входа в юрту кузнеца Нимы. 

— Зина! — крикнул Добромыслов, первым заметивший ее. 

Она кинулась к нему на шею: 

— Виктор... Ты не осуждаешь меня за сумасбродство?.. 

- Разве могу я тебя осуждать, радость моя? 

— Все такой же... Сильный ты... Даже Сибирь не сломила тебя!— 

тихо проговорила девушка со слезами радости на глазах... 

Они поселились в черной юрте кузнеца Нимы. 

В эту зиму с фронта в Баянгол доносились тревожные вести: шла 

затяжная война, уносившая в могилу сотни тысяч молодых человеческих 

жизней. 

После поездки в Манзурку Добромыслов знал, что ему гозорить 

баянгольцам об этой войне. Он упорно разъяснял им, что бывают разные 

войны — войны справедливые, освободительные, и войны несправедливые, 

захватнические. 

— - Войну затеяли богачи, — говорил он.—На грабежах и разбое 

они наживают несметные богатства. 

Баянгольских бедняков это объяснение потрясло. 

— Верить ли русскому учителю или нет? — спрашивали друг \ 

друга баянгольцы... 

В это время в улусе появился еше один странный новичок. Это бы," 

маленький, юркий человек с необычной для уха баянгольцев фамилие; 

Дьяк. Он кое-как изъяснялся по-монгольски, ходил по улусу в черно! 

шляпе и черном пальто. За стеклами его очков в золотой оправе поблескивали 

хитроватые темные глаза. 

Появившись в Баянголе и остановившись у дарги, Дьяк объяви/ 

себя купцом-пушнинннком, скупающим шкурки. В первый же день о; 

объявил улусникам: 

— На западе идет ужасная война. Она передвинется к вам и уничтожит 

все на свете: людей, скот, зверей. Все ценное вам надо немедля 

сбыть. Я вам помогу в этом деле. У меня есть богатые покупатели-амс 

рикапцы. 

— Этот купец упрашивает меня поймать ему живых соболей, - 

сообщил однажды Нима своему другу Виктору Михайловичу. 

— Ну и что же ты ответил ему? 

— Этой хитрой бестии я прямо сказал, чтоб он убирался ко вес. 

чертям... Он приехал грабить нас. Не иначе, его Дамба подослал ко МН' 

— Молодец! Ловко отбрил! — рассмеялся Виктор Михайлович. 

-- И ведь что советует нам... чтобы все мы убирались в тайгу, - 

возмущенно продолжал Нима.—И, выходит, они с Дамбой разграбят вс 

наше добро, весь улус? 

— Похоже, что так... Прохвост! — согласился Виктор Михайлович 

Как вскоре обнаружилось, Дьяк шатался по всему краю, всюду сея.! 

панику, а особенно охотно — рознь между русскими, бурятами и тунг.


сами. Прежде,, чем попасть в Баянгол, он побывал в Холбоне, где пытался 

уговорить Федула Горюнова побыстрее выкачать из его шахты все 

золото, отправить во Владивосток и погрузить обязательно на американский 

пароход, уверяя, что заокеанские банки — наиболее надежное хранилище 

для золота. Он предложил даже основать Холбонское русскоамериканское 

акционерное общество. Хитрый Горюнов, видимо, учуяв 

недоброе, наотрез отказался заключать какие-либо сделки с гостем... 

Баянгольцы тоже не поддались на удочку авантюриста. Странного 

гостя всенародно осрамил кузнец Нима. 

Однажды к нему зашел Дьяк поздним вечером. Он принес с собой 

бутылку водки и, когда Нима подвыпил, повел разговор, который возмутил 

кузнеца до глубины души: Дьяк стал настойчиво советовать ему 

выгнать Добромыслова с его женой. Нима схватил гостя за шиворот и, 

изрядно помяв, выбросил на улицу. Вслед полетели бутылка и черная 

шляпа. После этого он пошел по улусу и стал всюду говорить: 

— Гоните прочь эту гадину, не пускайте его в юрты! Он хочет поссорить 

нас с нашим старшим братом, поссорить с русскими! Русские научили 

нас сеять хлеб, принесли в наши юрты печное тепло, песни, грамоту, 

сердечную доброту... Летучая мышь боится дневного света, который 

мы нашли у русских. Гоните Дьяка из улуса! 

И Дьяк вынужден был покинуть улус. 

Баир сильно скучал по родному Баякголу, по Цицнг, с которой он 

некогда учился русской грамоте. Он часто видел ее даже во сне... Вот 

свежее розовое утро. По Баянголу проскакала за табуном гулевых лошадей 

молодая всадница на резвом бсгунце. Кто же посмел мчаться во 

весь опор к дому грозного дарги? Кто это, дерзкий, не сходит с седла?.. 

Весь улус любовался девушкой, так красиво и легко сидящей в седле. 

Вначале он не разглядел ее. Но это была Цициг! 

Сильно тосковал Баир о Цициг, долго не было о ней никаких вестей, 

Но, наконец, к концу лета до него дошла страшная зесть — девушку 

просватали за какого-то вдовца. 

Эту весть принес сверстник Баира Цыдып, из соседнего с Баянголом 

улуса, пришедший на Холбон в поисках заработка. В свое время и он 

нтайне вздыхал о Цициг, хотя и видел ее всего один раз. 

Цыдып рассказывал: 

— Цициг все время плачет... В Баянголс все говорят, что она любит 

тебя, Баир. По улусу ходят слухи, будто ты скоро вернешься. Говорят, ты 

нашел кусок золота с баранью голову, стал купцом. Будто ты приедешь 

ia Цициг весь в золоте... 

Баир вздохнул, а Цыдып тихо засмеялся: до чего падки люди на 

ри.шые слухи! 

— Когда я остановился на ночлег в Баянголе, — продолжал Цыii.iii, 

—как раз в этот день к Дамбе приехал удачливый сват Цырен... 

1.14) все в улусе зовут Длинным Поводом... Говорят, он пригнал большой 

ш^ун рысаков, привез от жениха деньги — вторую половину калыма... 

Смдьбу, по слухам, сыграют скоро, на исходе лета... 

Баир, застонав, охватил голову руками, уронил ее на колени. Что 

ему делать? Бежать в Баянгол? Но разве Дамба пустит его па порог 

пихто дома? Нет, он схватит его, Баира, затравит собаками, свезет в 

иорьму...

32 И. ТУГУТОВ 

И еще одно событие взволновало баянгольцев. Содном, сын старого 

чабана Пурбы, без всякой видимой причины отказался работать в улусе. 

Правда, совестливый, деликатный Содном заранее предупредил хозяев о 

своем скором отъезде, чтобы они имели возможность подыскать ему замену 

и скот не остался без присмотра. 

По улусу по 'Поводу неожиданного заявления Соднома пошли толки. 

Одни говорили, что Соднома, наверное, сманил в Холбон разбогатевший 

Баир. Другие высказывали предположение, что, быть может, Содному 

наскучило бобыльство, и он решил найти себе жену в каком-нибудь из 

соседних улусов. Но и те и другие жалели, что Баянгол теряет такого 

старательного пастуха. Даже дети жалели, что уйдет Содном: он был 

для них бесподобным сказочником и выдумщиком ребячьих игр... 

Никто не знал истинной причины, побудившей Соднома покинуть 

Баянгол. Знал ее лишь учитель Добромыслов да его верная подруга 

Зина... Добромыслов почуял, что за последнее время дарга следит за 

каждым его шагом, через своих людей подслушивает его беседы с бе хнотою. 

— Дамба, конечно, донесет на меня, — сказал он жене. 

— Тогда надо уехать отсюда, — простодушно решила она. 

— Что ты! — энергично запротестовал Виктор Михайлович. — К 

тому же арест мне будет грозить в любом другом месте, где б я ни начал 

работу. Нет, нет я не могу еще прекратить здесь работу! 

Виктор Михайлович взволнованно заходил по дому. 

— Иного ответа я и не ожидала! — любуясь им, сказала Зина. — 

Но что же ты намерен делать? 

— Прежде всего соблюдать сугубую осторожность, — ответил Добромыслов 

и, помолчав, добавил: — Завтра же пошлю кого-нибудь из 

надежных людей в Холбон, там Степан Хребтов... Необходимо посоветоваться 

с ним о создавшемся положении. 

— А кого думаешь послать? Не меня ли? — спросила Зина. 

- Ты не подойдешь... Будешь слишком заметна в шахтерском поселке. 

Тут нужен незаметный рабочий человек... Я остановил бы свой, 

выбор на пастухе Содноме, если он, конечно, согласится. Через своего 

друга Баира он быстро и легко свяжется с Хребтовым... 

Содном согласился. 

Оставив малолетнюю свою дочурку на попечение бабушки Янжимы, 

он тотчас же отправился в Холбон. 

Через три дня после его отъезда из Родниковки нагрянул пристав с 

полицейскими и арестовал Добромыслова. 

Зину полиция не тронула, ей только предписали немедленно ПОКИ- 

НУТЬ Баянгол. 

Встреча двух давнишних друзей произошла у входа в шахтерски:: 

барак. Увидев Соднома, Баир чрезвычайно обрадовался. 

— Ты!.. Каким чудом? — закричал он. 

— Тебя ищу!.. 

Баир увлек Соднома в барак и, хотя было людно и шумно, друзья 

присели на свободную скамью. 

— Можешь говорить смело, — сказал Баир. — Нашего языка здесь 

никто не понимает... Значит, ко мне пришел?

ПОБРАТИМЫ Л) 

— К тебе. Виктор Михайлович . велел мне разыскать с твоей помощью 

Степана Хребтова... 

— Степана? - - перебил Баир. — Ты немного опоздал, друг: на 

прошлой неделе Степан ушел отсюда. 

- Ушел? — удивился Содном. 

— Да, ему пришлось бежать ночью, — объяснил Баир, — иначе его 

арестовали бы. 

— Виктор Михайлович тоже думает, что его арестуют. 

- Выходит, оба они за народ? 

(.одном рассказал другу баяпгольские новости. 

— А правда ли, что Цициг просватали в дальний улус? -- спросил 

Баир. 

— Правда. Откуда ты знаешь? 

— Мне сообщил на-днях один парень... Цыдьш. Он пришел сюда 

копать золото... И скоро свадьба? 

Скоро, очень скоро, друг! 

— Я должен ее выручить!" Должен! — воскликнул Баир с saropeuшимися 

глазами. 

- Я понимаю, парень, — сочувственно произнес Содном, — понимаю... 

Ты крепко любишь ее. Как бы тебе пособить? 

— Да что там пособить — я поеду в Баянгол. 

— Ты... в Баянгол? — изумился Содном.—Да ты в уме ли? 

— В полном уме, — отрезал Баир. — Пойми, не могу я, не имею 

права оставаться здесь, когда такое дело... Волков бояться — в лес че 

ходить, — говорят русские. И правильно говорят. 

- Выходит, вместе отправимся домой? А может, остаться мне здесь 

поработать? Так надоело батрачить у дарги!.. 

— Оставайся, — посоветовал ему Баир.—Я поговорю в конторе. 

— А ты думаешь — дозволят... 

— Дозволят! Нашего брата здесь всегда возьмут. Подставь спину- 

Седло оденут. 

— Только будь осторожен, — предупредил Содном, — не попадайся 

на глаза Дамбе! Он ведь не забыл, как ты его отмутузил... Сперва зайди 

К Виктору Михайловичу, он посоветует тебе, что делать, как выручить 

Цициг... Ну и про Степана расскажешь ему... Эх, если бы Виктор Миийлович 

появился у нас в те годы, не отнял бы у меня Гумпыл мою 

бедную Дари! 

Содном тяжело вздохнул... 

Несколько минут оба они молчали. Потом Баир встал, прошелся по 

Лвраку, остановился против Соднома. 

— Я уйду, но ты останешься здесь не в одиночку. Вокруг тебя 

ftKne же батраки, рабочие, это очень хорошие люди — сильные, смели -. 

()ни не боятся Горюнова, как боятся наши улусники Дамбу. Они побс- 

^КЛИ этого живодера Федула, заставили его выполнить все требования... 

И Баир рассказал Содному, как бастовали золотоискатели, какую 

сплоченность и силу показали они перед хозяином и полицией. Долго 

''опротивлялся Федул Горюнов, грозил рабочим всеми карами, но вег- 

»М(И сдался, не устоял под дружным натиском рабочих. Пришлось пои- 

.1) И. ТУГУТОВ 

Все можно, когда деваться некуда, — ответил ему Баир. — Поработаешь 

— сам взбунтуешься... Я тебя вечером познакомлю кое с кем. 

На следующий день Баир лошел к хозяину, и Горюнов согласился 

на время отпустить его, а Соднома принял на работу. 

Лето в тот год выдалось засушливое, знойное, и к осени степь выгорела, 

пожелтела, травы зачахли. 

Обжигаемый беспощадным солнцем, Баир день за днем шагал по 

пыльным степным дорогам—попутных обозов и почтовых ямщиков, как 

на зло, не попадалось, и ему до самой Родниковки пришлось идти пешком. 

Вид выжженной степи удручал и удивлял Баира. 

«Как так, — говорил он себе, — в Холбоне случались даже ливни, а 

здесь - такая сушь!» 

Иной раз в пути его настигала ночь, и он, завидев впереди огоньки 

спешил добраться до деревни или улуса. Утолив жажду у первого же 

колодца, он стучался к незнакомым хозяевам, устраивался на ночлег гденибудь 

в сенях или во дворе под навесом. Случалось ему ночевать и \ 

чабанского костра, и в зародах свежего душистого сена. 

Лишь перед самой Родниковкой, поутру, истомившуюся от зноя землю 

освежил обильный, с громом и молнией, недолгий дождь. 

Промокший до нитки, но бодрый входил Баир в знакомую с детствг. 

деревню, по улицам которой бегали радостные ребятишки. Они шлепал! 

босыми ногами по лужам и кричали как галчата. Окна всех изб бы? 1 ; 

распахнуты — видать и малые, и взрослые истомились по дождю и про\ 

ладе за время долгой тяжелой засухи. 

Низко над землей стремительно носились ласточки, предвещая но 

вый спасительный дождь. 

Баир шел по улицам, и радостное чувство постепенно покидало еп 

Как, однако, изменилась деревня за последние годы, сколько стало поко 

сившихся, полуразрушенных домов... Далеко бушует война, но 

здесь оставляет она свои неизгладимые следы. 

— Как всего этого не заметил я прошлой зимою, когда бежал OJ 

Дамбы? — поразился Баир и тут ответил самому себе: — Впрочем, тогда 

была ночь, а день я 'просидел у Ивана Никитича. Ночью и ушел с 

него... Тогда мне было не до этого. 

Он шел и смотрел на ветхие крестьянские домики. Некоторые из н;;\ 

были заколочены, видно, хозяева вот так же, как он, Баир, вынужден: 

были бросить свои родные места и уйти в дальние края в поисках куск 

хлеба. В деревне не менее пятисот изб, но добротных, крепких доли 

было не больше тридцати — сорока. Но что особенно поразило Баира 

и большие дома, и маленькие крестьянские избенки были украшены рг 

ными карнизами и наличниками. Сколько домов — и у каждого CBI 

украшение, свой рисунок на карнизах и наличниках. То над окном вывден 

простенький кружочек, то появятся какие-то замысловатые фигур: 

На иных ставнях узоры из колец, и до того тонкой работы, что изда. i 

принимаешь их за кружевные занавески. А то на ставне нарисован го \\ 

бок, — совсем как живой. На одном наличнике Баир увидел игрушечну* 

гармошку и подумал, что хозяин этого дома, должно быть, большой л < 

битель музыки... 

Баир многому научился за долгие месяцы своего пребывания в Х< 

боне. Беседы со Степаном Хребтовым открыли перед ним новые торизм 

ты. И он сейчас не только любовался тем, что видел в деревне, но и ра


мышлял об упорном труде русских людей, об их талантливости, проявлением 

чего и были все эти произведения народного искусства. 

«И такой народ держат в ярме, — гневно думал Баир. — В ярме 

держат и нас, бурят... Нам еще хуже... Ноены, мироед Дамба!.. Мы задыхаемся 

в холодных дымных юртах... А они говорят, что надо покоряться 

судьбе!.. Дамба и Горюнов хотят возвести стену между Родниковкой 

и Баянголом. Но не выйдет: кузнец Нима нашел путь к сердцу Ивана 

Хлебодар о-в а, я нашел, сотни бедняков нашли... Нас не разъединишь 

теперь с русскими побратимами, добрыми и умными людьми, которым и 

самим-то живется не сладко, но у которых есть настоящие народные вожаки, 

настоящие поводыри по дороге к счастью. Они и нам помогут 

превратить долину Баянгола из долины болезней, прозябания, вечной 

нужды, голода и холода в цветущую богатую долину... Россия народная, 

Россия хребтовых, добромысловых и хлебодаровых - - вот кто наш первый 

друг...» 

И Баир с теплым чувством к Степану Хребтову сказал себе, что 

теперь-то он хорошо знает, где его друзья и где — враги. Конечно, обо 

всем этом он расскажет своим сородичам, будет всеми силами помогать 

Добромыслову. 

Баир поспешил к дому Ивана Хлебодарова, — надо посоветоваться 

со старыми друзьями прежде, чем отправляться R родной улус на выручку 

Цициг. 

10 

Как ни сокрушалась Цициг, сколько горьких слез ни проливала она, 

а подготовка к свадебному обряду шла своим чередом. И вот, наконец, 

наступил день свадьбы. 

В избе Дамбы одну стену занимали полки с молоком, у противоположной 

стены появился ряд тяжелых сундуков на высоких подставках. 

Сундуки были набиты овчинами, одеждой и обувью. Это было приданое 

Цициг. А на третьей стене, завешанной халатами и шапками, на отдельном 

гвозде повесили выездную сбрую и грузное старинное седло в серебряной 

оправе. В этом седле Цициг предстояло проскакать на резвом ко- 

Яе до далекого улуса и, рассекая надан — хоровод, прорваться к дому 

жениха... 

Посередине двора положили три камня, развели между ними костер. 

В огромном котле Балма варила неразрезанную тушу годовалого жеребенка. 

Весь Баянгол сбежался во двор Дамбы для проводов невесты. С 

раннего утра здесь не умолкал веселый шум и говор. Казалось, что 

оживленны!'! этот говор перекликается со щебетанием ласточек и ворко- 

Мнием голубей. Белогрудые желторотые ласточки — коньки, которые. 

По представлению Балмы, приносят в дом богатство, низко пролетели 

Стайками над костром. 

Немалых трудов стоило Дамбе найти турушу, предводителя свадьбы. 

>тим человеком, по обычаю, мог быть только тутут, счастливец—многодетный 

почтенный старик, ни в коем случае не вдовец. Такого в Баянгсде 

не было. Пришлось поручить обязанности туруши многосемейному 

|огачу Цыденжапу из соседнего улуса. 

Кроме туруши следовало подыскать человека, который повез бы домашнее 

вареное мясо—подарок жениху от родителей невесты. Для этой 

^оли не требоватось ни богатства, ни многодетности, ни особого поче- 

3*

ЗЬ И. ТУГУТОВ 

га, напротив самого захудалого бедняка, недотепу, неудачника, не поль- 

(уютегося уважением, приглашали обычно сопровождать мясо в евадебно>м 

поезде. Еще на рассвете Дамба побежал к кузнецу Ниме: 

— Сегодня свадьба твоей дочери. Думаю, ты не откажешься везти 

жениху вареную тушу жеребенка. 

Пима отрицательно покачал головой, даже не захотел разговаривать. 

- Неужели ты, родной отец, не заинтересован в благополучии твоей 

дочери? •— в раздражении закричал Дамба. 

Но Нима наотрез отказался не только от малозавидной роли, а и 

вообще присутствовать на свадьбе — и выпроводил Дамбу со двора. 

У Нимы все больше и больше закипала ярость против Дамбы. Это 

был результат длительных разговоров с Добромысловым, который часто 

говаривал: 

•— Дамбе ваша дочь не нужна. Ему нужны деньги, калым. 

Однако у Нимы, ко всем старым обидам на Дамбу, загорелась в 

сердце обида свежая, недавняя. 

Дело было так. 

За последние годы Дамба успешно промышлял скотом. Веснами он 

за бесценок скупал у бедняков скотину, истощенную голодной зимовкой,— 

некуда было деваться бедноте, нуждающейся в покупках к лету, и она 

соглашалась на самые разорительные условия Дамбы. А условия эти 

были такие: купив годовалого телка, дошлый скотопромышленник остчвлял 

его у хозяина на лето, а то и на слетующую зиму, платил за прокорм 

гроши, но зато через год—другой имел уже не телка, а корову ил:; 

быка, которых сбывал в городе по настоящей цене. 

Дамба таким же образом купил у Нимы перед весенним праздником 

телка, которого кузнец потом кормил три '.ими, а получил за это всего 

лишь полкирпича чаю. 

Чрезмерная жадность возмутила обычно добродушного Ниму. Куда 

девалась ei\ добрая улыбка, — глаза округлились, метали молнии, голова 

его с исс:п:я-темными растрепанными волосами стала похожа па 

грозовую тучу. 

— Подавись ты, бома 1 , этим чаем! Пропади ты пропадом!—кричал 

Нима, призывая на Дамбу все напасти. 

После этого случая Нима вовсе перестал показываться у Дамбы, 

обходил его дом за полверсты, и как ни припирала его нужда, он говорил 

себе решительно: «Нет! Не поклонюсь ему в ноги... Ни за что!». 

С той поры ко всем печалям Цициг прибавилась новая боть,— размолвка 

отца с се хозяином не сулила ей ничего доброго... 

Озлобленный Дамба направил к кузнецу одного из своих прислужников—Рабдана. 

Это был хитрый и опасный человек. Говорили, что в 

свое время он был правой рукой шамана-конокрада. Теперь он служил 

Дамбе—всюду вынюхивал и подслушивал, потом доносил хозяину. 

Батраки сразу раскусили его и ждали \добного случая, чтобы расправиться 

с ним. 

— Ноги моей не будет в его доме! Поищите другого возчика, —сказал 

Нима Рабдану. 

Он был тверт Нима, он знал, что говорит. Разве умный и благородный 

Виктор Михайлович, увидав во дворе полицейских, не шепнул 

ему: «Это дело рук Дамбы»? 

1 

Бома — (ругательное) язва.


Как ни старался Рабдан, баянгольские бедняки последовали прим 

ру кузнеца и наотрез отказались сопровождать свадебным поезд. 

Люди суетились, бегали, кричали. Старая Балма шумела гро\ь 

всех, бегала быстрее всех, каждого понукая, каждому давая какое-н 1 : 

будь поручение. Иногда она покрикивала даже на Дамбу, который, по 

мнению, был повинен в том, что до сих пор нет возчика мяса. Но Дамб i 

казалось, не слышал голоса своей горластой жены. Некоторое время о 

безучастно наблюдал за этой суматохой, потом вышел из дома и «апр i 

вился к черной юрте. Здесь его уже дожидался Рабдан. 

- Нима, конечно, отказался, -- сразу определил Дамба, ВЗГЛЯНУ; 

на своего прихлебателя. — И ты не мог его заставить? Эх ты, Дархагар 

Рабдан. Так ведь тебя звали там, среди конокрадов? Вот возьму бич i 

отстегаю как поганого козла... 

Рабдан стоял против своего хозяина, безвольно опустив руки. К. 1 

ответишь своему хозяину? Сказать, что не годится для таких поручениг, 

что он может действовать только арканом, ружьем да ножом? Нет, луч 

ше промолчать... 

А Дамба, заложив руки за спину, изогнувшись в три погибели, пры 

гал по юрте, то и дело останавливался против Рабдана и совал свои во 

лосатые кулаки ему в лицо. Наконец, он что-то решил, подбежал к c\i 

луку, сильным толчком ноги приподнял его крышку. 

— Бери, слышишь Хабиг ар'-Рабдан?! Надо проучить эту черную о 

баку, отправить его к паршивым предкам! Ха-ха-ха... Дочь Нимы поед^ i 

к жениху в свадебном поезде, а тело ее отца будут рвать собаки!.. 

Рабдан понял, наконец, что от него требуют. Он по бежал к сунд\ 

ку, выхватил из него обрез и хотел было тот час же выскочить из юрты 

Но Дамба успел схватить его за кушак. 

— Не торопись!.. Куда скачешь, как жеребенок? Где твоя осмотри 

тельность? Эх вы, конокрады... Шалопай ты, вот кто. — Он передохну 

ii продолжал: — Чтоб ни одна живая душа не видела, понял? И — нп 

повал... 

С последними словами Дамба снова сунул под нос Рабдану евпм 

волосатый красный кулак. 

Тот отшатнулся. В следующее мгновение он уже заталкивал обр>. < 

под халат и что-то бормотал Дамбе про свое умение убивать людей так 

чтобы даже жена не догадалась, откуда грянул выстрел. 

— Ну, ну, расхвастался, — проворчал Дамба. — Придешь — мясо 

повезешь... Поторапливайся... 

Рабдан вышел из юрты. Пригибаясь к земле, как ползучий гад, о i 

скрылся в зарослях хараганы и полыни, что примыкали к задворкам 

Дамбы... 

А Нима, не подозревая, какую участь уготовил ему Дамба, непо i 

вижно стоял возле своей юрты. Он смотрел на дом главы рода и мыс 

ленно проклинал его. Как хотелось ему сейчас пойти к Цициг, прижап. 

ее к своей груди, сказать слово утешения. 

«Бедная Цициг, — думал старый кузнец. — Не цветами будет усi 

лано твое брачное ложе, а колючей хараганой. Не веселые песни жд\ i 

тебя впереди, а горючие слезы... Прости меня, Девочка-цветок...». 

Кто знает, чем кончились 'бы мысли улусного кузнеца, если бы и< 

раздался выстрел Рабдана. Но и падая в чахлую рытоптанную трат 

2 

1 

Дархагар — широкоплечий, сильный. 

Хабигар — тощий, малосильный.

•W И. ТУ ГУ ТО в 

Нима продолжал смотреть на дом, где жил его заклятый враг и где о5игала 

его любимая Девочка-цветок... 

Вскоре над трупом мужа рыдала обезумевшая от горя Удамбра. 

Потом прибежал Аюр, остановился как вкопанный... Он помог матери 

перенести убитого в юрту. 

С отчаяния Удамбра хотела кинуться в дом Дамбы, схватить Цициг 

за руку, увести ее домой. Но разве совладать ей, старой и бесправной, 

с Дамбой да с его прислужниками? У нее опустились руки... 

Все сборы к отправке свадебного поезда были уже закончены, но 

тут обнаружилась беда: исчезла невеста. Исчезла перед самым выездом! 

Начались поиски. По приказанию Дамбы батраки обшарили дом, 

все углы и закутки двора. Затем разъяренный Дамба поднял на ноги 

весь улус. Но и эти поиски ни к чему не привели: Цициг словно в воду 

канула. 

Баянгольские девушки, подружки Цициг, так хитроумно и умело 

прятали ее, что невесту не разыскал бы не только Рабдан, но и сам родниковский 

пристав с его полицейскими. 

Цициг скрывалась, перебегая со двора во двор. Она таилась в чуланах, 

сеновалах, амбарных сусеках. В первые часы она думала, что все 

это—прятки, а усиленные ее розыски—лишь исполнение старинного свадебного 

обряда. Но потом стала все настойчивее закрадываться мысль: 

может, этот обычай старины и прямь окажется дорогой к ее спасению? 

Все-таки свадьба задержалась!.. «А кто шает, может и совсем избавлюсь 

от этой ненавистной участи?»—так думала она с тревожно бьющимся 

сердцем, и пряталась, пряталась... 

Цициг никто не говорил, что к старинной церемонии прятания невесты 

приложили руки не только подруги, но и се мать, и брат Аюр, и даже 

престарелая бабушка Янжима. После гибели Нимы все они — да и 

не только они — стали смотреть на готовящуюся свадьбу Цициг совсем 

другими глазами: не должно случиться, чтобы убийца мог распоряжаться 

судьбою дочери своей жертвы. Не бывать этой кощунственной свадьбе! 

— Мы должны спасти тебя от этил хищников. Они погубили твоего 

отца!—шептала Удамбра, поспешно заталкивая дочь в большой мучной 

ларь. 

— Не видать им нашей Цициг, как сноих ушей! — сказал Аюр, г (Чдя 

в дверную щель: не заметил ли кто, как сестра легкой тенью скользнула 

в родной двор... 

Все средства разыскать невесту были исчерпаны, прятание затянулось 

гораздо дольше, чем разрешал обычай, и Дамба почувствовал себя опозоренным 

перед лицом всего улуса. 

Он закрылся с женою в горнице, и оба то яростно ругали друг друг: 1 

, 

то мирились и вместе ломали голову над тем, как предотвратить нависший 

скандал. Ведь жених давно ждет невесту. В сердце Дамбы росл 

тревога... 

А между тем Удамбра, Аюр и Янжима толкались среди людей и говорили 

всем, что они очень обеспокоены исчезновением Цициг и даже для 

пущей важности поносили ее за такое легкомыслие. 

В небывалой сутолоке и тревоге провели баянгольцы несколько 

дней. Только и слышно было в каждом доме то о таинственном исчез 

новении Цициг, то о загадочном убийстве ее отца, кузнеца Нимы.


Наконец по улусу разнесся слух, что невеста похищена каким-то 

дальним женихом, прибывшим якобы с той стороны Байкала и будто бы 

кто-то видел этого жениха на окраине Баянгола. Но тут же люди с сомнением 

покачивали головою,—уж не Дамба ли пустил эти россказни, 

чтобы хоть как-нибудь извернуться, оградить себя от насмешек? 

Но как бы ни судачили баянгольцы, все давались диву,—трудно 

найти в улусе девушку более робкую и скромную, чем Цициг, а вот на 

тебе: бежала с самой свадьбы! 

11 

В доме Хлебодаровых были распахнуты окна. 

Иван Никитич первым увидел идущего по улусу Баира. 

-- Марья, какого нам гостя бог дал! — крикнул он через плечо. — 

Заходи, Баир, заходи. Как раз к самовару поспел! 

Минут через пять Баир сидел за столом в кругу добрых людей, согревших 

его своею добротой еще в годы далекого сиротского детства. 

Состарившаяся бабушка Цыренсу не спускала с него внимательных любящих 

глаз. Чай разливала жена Ивана Никитича, голубоглазая Марья 

Семеновна, та самая, что некогда повстречала его на речке и привела з 

этот дом. Глаза ее излучали ласку и тепло. С волнением поглядывал Баир 

на женщин. Да и как ему было не волноваться? Разве можно было 

забыть об узорчатых унтиках, сшитых ему бабушкой, о голубой чудо-рубашке, 

подаренной Марьей Семеновной? 

Иван Никитич расспрашивал Баира о холбонской золотой шахте, о 

жизни рабочих, о Федуле Горюнове. Баир рассказывал обстоятельно, 

подробно. И, видать, его ответы нравились Ивану Никитичу. 

- Ты многому там научился, во многом по-настоящему разобра Iся, 

— с удовлетворением заметил он. 

В избу вошла светловолосая сероглазая женщина, которой до сих 

пор Баир в Родниковке не встречал. Она без стеснения, по-свойски потсела 

к столу. 

— Наша квартирантка, Зинаида Николаевна, — сказал Иван Никитич. 

— Свой человек. Не тушуйся, рассказывай дальше... Значит, п.; 

имеешь желания возвращаться в Холбон? 

Краснея, Баир сознался, что привело его в родные края: у него в 

Баянголс любимая девушка и, по слухам, она попала в беду. 

- Помогите мне выручить ее! — умоляющим голосом обратился он 

к Ивану Никитичу. 

— Поможем! — улыбнулся хозяин. 

— Мне посоветовали зайти в Баянгол первым делом к Виктору Михайловичу... 

Он меня знает, учил когда-то грамоте, — продолжал Баир. 

- Виктор Михаилович, к сожалению, сам нуждается сейчас в помощи 

друзей, — подняла на Баира затуманенные печалью глаза Зинаида 

Николаевна. 

- Супруга Виктора Михайловича, — сказал Иван Никитич. - А 

самого недавно арестовали... 

Баир участливо посмотрел на светловолосую женщину и, волнуясь, 

спросил: 

— Виктора Михайловича? За что? 

—Если вы его знаете хорошо, — ответила Зинаида Николаевна, 

ны поймете, за что. 

— Я понимаю! — произнес Баир.

К) И. ПГУТОВ 

Зинаида Николаевна улыбнулась. Нет, ей положительно начинал 

нравиться этот красивый кудрявый юноша-бурят, немного неловкий, но 

сердечный и откровенный. Не может быть сомнения в том, что именно 

на га«их людей опирался Добромыслов в своей работе среди баянгольской 

бедноты. 

— Об аресте вашего учителя, по-моему, лучше всего знает глава 

твоего рода, баянгольский староста, — иронически заметила она. 

Баир сверкнул глазами: 

— Он не глава моего рода! Он глава рода ноенов, богачей. 

К кунцу чаепития Баир и Зинаида Николаевна чувствовали себя 

старыми друзьями. 

— Тебе, Баир, лучше остаться у нас до вечера, — выходя из-ьч 

стола, посоветовал Иван Никитич. — В сумерках ты неприметно появишься 

в Баянголе. Если хочешь, я запрягу коня... А может, и берданку 

взять на всякий случай? 

— Я думаю, — засмеялся Баир, — коня запрягать не стоит... Копь 

на дороге куда приметнее, чем пеший на тропинке. Берданку тоже не 

стоит брать, с меня хватит этого острого ножа, — он легонько хлопнул 

себя по правому боку. 

— О, да вы храбрец! — улыбнулась Зинаида Николаевна. — С таким 

отважным парнем и я бы рискнула прогуляться до Баянгола, несмотря 

на полицейский запрет. Надо же проведать этих славных людей, 

у которых квартировал Виктор Михайлович — кузнеца и его семью. 

— Что ж, пойдем... Вдвоем веселее, — согласился Баир. 

Они отшагали степными тропами половину пути от Родниковки до 

Баянгола, успели уже досыта наговориться, когда Баир заметил вдали 

бегущего навстречу человека. Насколько можно было разглядеть в густеющих 

сумерках, это была женщина. 

Да, это была женщина, точнее девушка, а еще точнее—Цнциг... 

Подручные Дамбы в поисках сбежавшей невесты перетрясли весь 

Баянгол, и прятаться Цициг с каждым часом становилось все труднее 

и труднее. Тогда Уд амбра шепнула ей: 

— Беги, доченька, в русскую деревню! Укройся пока у Хлебодаровых... 

Они добрые люди, друзья твоего отца, выручали Баира... Они не 

выдадут тебя Дамбе! 

И Цициг побежала. Она твердо верила, что русские друзья спасут 

ее... 

Баир первый узнал Цициг, крикнул своей спутнице: 

— Это она! Это ее косы развеваются! 

Они кинулись ей навстречу. 

Заметив бегущих к ней людей, Цициг испугалась, сделала прыжок 

в сторону. 

— Цициг, не бойся! — воскликнула Зинаида Николаевна, заключая 

девушку в объятия. — Не узнаешь? 

Страх в глазах Цициг мгновенно погас, сменившись радостью и 

удивлением. 

— Как не узнать? — откликнулась она. — Вы жили с нашим учителем 

у отца... 

Ошеломленный, Банр топтался на месте, не зная, что ему летать, 

что говорить. 

Над степью поднялась луна. При бледном ее свете девушка быстро 

подошла к нему, прошептала:


— Баир, это ты? 

— Я, я! — в волнении ответил он. — За тобою иду... мне сообщили, 

что тебя насильно выдают замуж. 

— Не успели! Я убежала... Мать направила меня в Родниковку, к 

твоим русским друзьям... Ведь ты не знаешь, кто-то застрелил отца. 

— Застрелили нашего Ниму?! — почти враз воскликнули Баир и 

Зинаида Николаевна... 

— Обратно мне нельзя! И вам нельзя! — шопотом произнесла Цициг, 

будто кто посторонний мог подслушать ее в этой безлюдной ночной 

степи. — Они всех нас могут убить! 

— Теперь ты не бойся, — успокоил ее Баир. — Пойдемте назад в 

деревню, Иван Никитич даст нам приют. 

— А если погоня? — спросила Цициг. 

— Они не найдут нас ночью, — сказал Баир. — Мы не пойдем по 

дороге. А если придется защищать тебя... 

И он тихо рассмеялся. Это был смех человека, нежданно-негаданно 

обретшего свое счастье. 

Цициг взяла его за руку и тоже засмеялась: она поняла, что опасность 

осталась далеко позади, никто уже не разлучит ее с Баиром! 

Она быстро-быстро заговорила по-бурятски... Слушая этот взволнованный 

разговор на незнакомом языке, Зинаида Николаевна радовалась 

счастью двух любящих молодых людей. 

В этот миг Баиру и Цициг казалось, что рядом с ними никого нет, 

что и лунная ночь, и затихшая степь существуют только для них одних. 

Без устали шагали они и в Родниковку входили, когда над степью 

уже забрезжил рассвет. 

12 

Империалистическая война продолжала уносить сотни тысяч молодых 

жизней. На Россию надвигались голод и разруха. Рабочий класс, 

трудовое крестьянство, руководимые партией коммунистов, не хотели 

мириться с таким положением. Революционный гнев народа становился 

все мощнее и мощнее. И тем свирепее—обанкротившийся царизм. 

В Восточной Сибири, этом крае каторги и ссылки, жандармерия, охранка 

и полиция усилили репрессии. Это было связано с участившимися 

за последнее время побегами ссыльных революционеров. 

О Фрунзе, который бежал от конвоиров по дороге из Манзурки в 

Иркутск, Оёкская пересыльная тюрьма с тревогой сообщала иркутскому 

жандармскому управлению: «10 августа 1915 года при отправке арестантов 

и проверке их при посадке на подводы не оказалось одного арестанта, 

ссыльно-поселенца Иркутской губернии, Верхоленского уезда, Мачзурской 

волости, Михаила Васильевича Фрунзе...». 

Меньше чем через год с верховьев Лены, из Качуга, бежал Вячеслав 

Михайлович. Товарищи так умело устроили этот побег, что полиция 

никак не могла напасть на его след. Качугский становой пристав послал 1 

начальнику губернского жандармского управления такую бумажку: 

«Секретно. Срочно... Довожу Вашему высокоблагородию, что административно 

высланный Вячеслав Михайлович Скрябин в первых числах июля 

с. г. скрылся из-под надзора полиции из с. Качуга, а потому исполнить 

означенное поручение (отправить высланного в Иркутск и г. д.) и


доставить его к месту высылки: он ускользнул от них по дороге в одчо 

из приолекминских селений. 

Вслед ему во все концы Сибири полетело жандармское распоряжение 

о его немедленном аресте, где бы он ни появился. Бумажку эту Добромыслову 

удалось прочитать в одном из улусов Приангарья, где он с 

прежней энергией вел революционную работу среди бурятской 'бедноты. 

Он вволю посмеялся над незадачливыми сыщиками. 

Теперь Добромыслову было куда легче: он свободно мог изъясняться 

на бурятском языке, хорошо знал обычаи степняков-скотоводов. Да и 

опыта у него прибавилось. 

Слова Добромыслова падали на благодатную почву. Летом шестнадцатого 

года царь издал указ о «реквизиции» инородцев на тыловые 

работы в действующей армии. Многие буряты были «реквизированы», 

как будто речь шла не о людях, а о лошадях, и отправлены в далекую 

Польшу, в Галицию, в Прибалтику. 

Виктор Михайлович, зазязав связи с батраками и беднотою улуса, 

рассказывал им о целях империалистической войны, о тактике большевиков, 

которые призывали превратить воину империалистическую в 

гражданскую. Слушая Добромыслова и его единомышленников, многие 

буряты, особенно из беднейших слоев, уклонялись от выполнения царских 

повинностей, прятались в ближайших горах, чтобы не попасть в чьсло 

отправляемых на тыловые работы. 

Добромыслов установил связь с Холбоном. Он узнал, что там работает 

бывший батрак Содном. который оказывал ему немалую помощь в 

Баянголе. Виктор Михайлович послал надежного человека в Холбон, к 

Содному. Соднсм должен был вернуться и Баянгол и всячески препятствовать 

отправке своих земляков на фронт. А если и его погонят туда 

и выкрутиться не удастся, подбивать нлыяков против участия в грабительской 

войне.. 

В воздухе чувствовалось нарастание близкой революционной бури. 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 

В начале семнадцатого года разразилась февральская революция. 

Буржуазные партии стремились к тому, чтобы приостановить на этом 

развитие событий, не дать массам включиться в борьбу против всех и 

всяких эксплуататоров. Но слишком велика была сила партии коммунистов, 

велик был авторитет большевиков среди трудящихся России. 

Все честное и здоровое тянулось к большевикам. 

В эти дни Виктор Михайлович получил новое задание. Ему предстояло 

отправиться в Холбон, где к этому времени снова работал Степан 

Хребтов. В Холбоне теперь было занято несколько сот рабочих, п 

Верхнеудинский комитет большевиков возлагал на него большие надежды. 

Добромыслов встретил здесь старых своих друзей — Степана Хребтова, 

Баира и Соднома, который после выполнения задания снова приехал 

на рудник. 

Холбонские горняки были настроены по-боевом_\. В поселке сущееiвовал 

уже Совет рабочих депутатов. Правда, верховодили в нем пока 

что меньшевики. Однако. Степан Хребтов, член Совета, говорил шахтерам: 

«Не долго протянется эта меньшевистская канитель!» И он создал 

вооруженный отряд, первый отряд Красной Гвардии холбонских шахтеров. 

1


Добромыслов одобрил решительные действия Хребтова и, пожимая 

ему руку при встрече, улыбнулся: 

- Молодец, Степан! Революция на полпути не остановится. Это ясно. 

Пусть Горюнов пока хозяйничает, но скоро он вылетит отсюда пулей. 

Хребтов повел Добромыслова в барак семейных рабочих. 

Баир соскочил с койки, где он сидел вместе с Цициг. 

— Наш старый учитель! 

— Баир? Узнаю. И девушку узнал. 

— Она не девушка, а моя жена. Жена с тех пор, как добрые люди 

вызволили ее. — сверкнул радостными глазами Баир. 

—Добрые люди? И много их было? 

— Почти весь Баянгол, — ответил кудлатый красавец. -— Да ведь 

Зинаида Николаевна знает об этом. Она шла со мною в Баянгол в ту 

ночь... Где она, славная Зинаида Николаевна? 

Добромыслов вздохнул: 

— Зинаида Николаевна в Иркутске. 

Вскоре Добромыслов уехал в Иркутск на ответственную партийную 

работу; но он часто наезжал в Холбон и Баянгол. Лицо его озарилось 

улыбкой, — с каждым разом он убеждался, как быстро растет революционное 

сознание и холбонских шахтеров, и баянгольской бедноты. 

Дружески хлопая Баира по плечу, он говорил: 

— Товарищ Степан, твой наставник, сообщил мне, что тебя недавно 

послали делегатом в Совдеп. Поздравляю! Вижу, что и твоя Цициг меняется 

с каждым месяцем. Она уже превращается из степнячки в рабочую 

жену. Барак, зто, конечно, не радость, но иногда и он оказывается 

полезным... 

В Баянголе Добромыслов добился объединения бедноты, которая 

отказалась выполнять распоряжения Дамбы. Затаив злобу на непокорных 

сородичей, Дамба тайно покинул улус и направился к своему старому 

приятелю—ноену Гумпылу в Наран... 

Осенью, в октябре, в далеком Петрограде прогремели залпы «Авроры». 

Свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция. 

Через год. когда в Забайкалье пришли японские интервенты, ветя 

за собою на поводу предателя Семенова, а на остальной территории Сибири 

воцарился другой предатель, адмирал Колчак, —в Саянских горах, 

как и всюду, народ начал создавать партизанские отряды, вооружаться' 

уходить от карателей в тайгу. 

Естественно, что холбонские красногвардейцы, добывающие золото 

в шахте Горюнова, очутились в саянской тайге. Кто-то из них метко окрестил 

свой партизанский отряд «Золотой сотней». 

«Золотую сотню» возглавлял Степан Хребтов. Бок о бок с ним. вис 

реди отряда, обычно ехал на пегой монгольской лошадке юноша с вьющимися 

черными кудрями, непокорно вылезающими из-под серой папахи, 

перехваченной наискось красной лентой. Это был Баир. Поодаль от 

него, но тоже впереди других, ехала Цициг, которую, как превосходную 

наездниц). Хребтов назначил своим связным. 

«Золотая сотня» прибыла в назначенное подпольным партийным комитетом 

глухое урочище в саянских горах. И тут холбонцы увидали, что 

они не одиноки: в Саяны было стянуто несколько мелких окрестных отрядов.

44 И. Т^ГУТОЗ 

Баир и Цициг горячо приветствовали испытанного своего друга Изгна 

Никитича Хлебодарова, вожака отряда родниковских мужиков. 

У лесного костра, на собрании партизан, решено было послать одну 

конную полусотню в сторону Баянгола и Нарана, ударить с тыла по 

вооруженной банде Гумпыла, а в это время Хлебодаров нападет на нее 

в лоб, рассеет и кинется к Родниковке, где стоит смешанный ятюнскосеменовский 

отряд. Тут же постановили назначить бывшего солдата 

Ивана Никитича Хлебодарова командиром объединенных партизанских 

сил, а его комиссаром избрали авторитетного большевика Степана Хребтова. 

Неожиданно для всех Хребтов предложил назначить Цициг вожаком 

конной полусотни. 

— Она хорошо знает степные дороги в окрестностях Баянгола, - 

сказал "он.—А за остальное нам бояться нечего: она ездит верхом лучше 

любого ил нас, сообразительная, расторопная... Правда, товарищ связной? 

Цициг смутилась от этой неожиданной похвалы. 

— А касаемо того, что она будет лихо колотить своих злодеев, можете 

не сомневаться, — поддержал Хлебодаров своего комиссара. — 'Л 

шаю ее горе. Знавал и се отца, вместе промышляли в тайге. Правильный 

был мужик! 

Никто, кроме Баира, опасающегося (а жизнь любимой, не стал возражать 

командирам. Баир же поднялся на ноги, встат между комиссаром 

и командиром и неуверенно заговорил: 

— Я что-то не слыхал, чтобы на воине командовала баба, да еще 

молодая... 

Поляна огласилась дружным смехом партизан. 

— Постойте, постойте! — загорячился Баир. — Я правду говорю. 

Цициг лучше всех ездит верхом, но сможет ли она перехитрить коварного 

ноена Гумпыла? Не заведет ли она своих конников в ловушку? 

— Не заведет, — спокойно возразил Степан Хребтов, — ведь с нею 

едут опытные солдаты-фронтовики. Они ей помогут. 

Однако, Баир упрямо продолжал стоять на своем: 

- Ладно! Но если Дамба с Гумпылом узнают, что отряд ведет баба, 

они распустят по кочевьям слух... Вот, дескать, вернется советская 

власть, она всюду поставит баб над мужиками.... Выгодно это нам? 

Он долго еще говорил о том. что темные и забитые скотоводы могут 

поверить басне о бабьем верховодстве, испугаются, а это отшатнет их от 

большевиков. 

Выслушав горячую искреннюю речь Баира, Степан Хребтов сказал: 

- Зря ты думаешь так о своих земляках. Народ знает, что женщина 

не уступает мужчине ни умом, ни смекалкой. Больше того: ес


пугает вылазка Баира. он бросится в Родниковку, будет перехвачен гг> 

дороге и разбит. Ни в коем случае не следует давать ему соединяться г 

родниковскими отрядами японцев и семеновцев, а то нам придется туго 1 

А Иван Никитич успеет в это время расшлепать белых в Родннковке. 

- Идет! — согласился Хлебодаров. 

Баиру нечего было возражать. 

Через несколько часов, с наступлением рассвета, холбонцы под водительством 

Баира вступили в Наран, не встретив никакого сопротивления. 

Это озадачило партизан: где же враг? Они так долго ждали боя, а ;•> 

улусе все мирно и спокойно. 

- Гумпыл удрал! — воскликнут ободренный неожиданным успехом 

Баир. 

Наранцы высылали из юрт. 

- Партизаны! — кричала молодежь. — Ехор, надан! Кто-то пустил 

слух, что на надане будут петь только что родившуюся песню мести 

за певунью Дари, замученную сбежавшим из улуса Гумпылом. 

Баир и его партизаны окончательно уверились в полной своей безопасности. 

У Баира даже мелькнула горделивая мысль: «Это я вызволи! 

наранцев из тяжелой неволи! Гумпыл сюда уж больше не вернется!» 

Но тут же пришла мысль, что вся Сибирь под властью врага и успокаиваться 

еще рано. Однако, он не стал возражать против надана.. 

Бойцы Баира провели в Наране весь день, а вечером в улусе в ч\ 

честь действительно состоялся многолюдный надан. 

На лужайке, близ извилистой речушки, еще покрытой льдом, собрался 

почти весь улус. Зажгли большой костер. 

Рос и ширился хоровод, в потемневшее небо летели звонкие голоса 

наранцев, радующихся бегству банды Гумпыла. Вместе с наранцами веселилось 

и большинство партизан и всем казалось, что власти безжалостного 

ноена пришел конец. 

Однако, радость наранской бедноты была преждевременной. Извещенная 

лазутчиком, черным вихрем ворвалась в улус баода Гумпыла. 

Увлеченные песнями, люди не услышали конского топота... 

— Попались, холбонские голодранцы! — захрипел Гумпыл, внезапно 

возникнув в светлом круге костра. 

Он свирепо озирался, ища глазами Баира. Но того здесь не было, он 

остался в амбаре, занятом партизанами под квартиру и штаб. 

Хоровод надана мгновенно растаял. Визжа и спотыкаясь, девушки 

кинулись врассыпную. Партизаны схватились за оружие, никто из ник 

не хотел сдаваться бандитам. Началась стрельба. Молодые парни поспешили 

на выручку партизанам: бросились домой, хватали топоры, дубнны, 

ножи, бежали обратно. В улусе поднялся переполох. 

Вокруг костра на лужайке лежало уже несколько убитых партизан 

И молодых наранцев, когда на выстрелы примчался Баир с группой пар- 

ТИэан. 

Схватка продолжалась до рассвета. Во время ее был убит старик 

^ отец Соднома. 

Г>анда Гумпыла, не выдержав боя, покинула улус. Оказалось, сам 

Гумпыл, раненый, не смог уйти с бандой, и его спрятали в одном из б^- 

Мтых ломов.


Всю ночь тревожно билось сердце Цициг, всю ночь не смыкала 

она глаз. А на утро приказала своим конникам подыматься и скакать в 

Наран. 

К чему эта засада, если за столько часов никто не наткнулся г т а 

нее? Видно, враги и не думают убегать из Нарана и, должно быть, уничтожили 

и отряд Баира. Конечно, она не имеет права покидать 

указанное ей место, свой пост и скакать в Наран. Но до каких же пор 

можно здесь сидеть? 

И Цициг вовсю нахлестывала коня. Черная ее ушанка, перехваченная 

алой лентой, походила на крылья быстрой птицы... 

Удручающую картину увидали партизаны Цициг в Наране. На улицах 

валялись убитые, почти в каждой юрте стонали раненые... 

Цициг указали, где разыскать Баира. 

В амбаре, среди уцелевших после ночного боя разведчиков, она 

увидела Баира и отвратительного одноглазого наранского ноена. Гумпыл 

был бледен, в единственном его глазу читался дикий страх. 

— Смотри, какую птицу поймали! - - сказал Баир жене. — Не успел 

улизнуть! 

— Это хорошо, — обрадовалась Цициг. — Значит, банда разбита? 

— Не совсем так, — ответил Баир. -- Скорее рассеяна... Если бы не 

помощь наранцев — не сдобровать бы нам. Большинство бандитов бежало. 

Они могут появиться здесь вместе с ссменовцами. 

— А вот это худо, — подумав, сказала Цицигма. — Нам следует 

поспешить на помощь Ивану Никитичу. Кто шает, удастся ли ему выбить 

белых из Родниковки. 

— Ас этим? — Баир показал глазами на связанного Гумпыла. 

— Будем судить... Пусть народ скажет, что полагается ему за Дари 

и другие злодейства! — глаза Цициг зажглись ненавистью и гневом. 

Она приказала партизанам вывести ноена на улицу, затем вскочила 

на свою лохматую лошаденку-монголку, обернулась: 

— Я поеду впереди, а он пусть шагает под конвоем за мною... Баир, 

возьми одного товарища, — и ведите. Остальные пусть идут позади... 

Наранцы высыпали на улицу, и кто с нескрываемой ненавистью, 

кто» с простым любопытством разглядывали бывшего своего повелителя. 

— Смерть ему! — кричала молодежь. 

— Душегуб! 

На околице улуса Баир остановился, оглядел собравшихся. 

— Кто за то, чтобы расстрелять Гумпыла? — спросил он. 

— Все, все мы за это! 

— Смерть дарге! 

Тогда Баир подозвал одного партизана и приказал ему: 

- Народ вынес этому предателю смертный приговор. Приведите его 

в исполнение. 

Партизан увел Гумпыла за кусты. Вскоре раздался выстрел... 

— Вернемся в улус, садимся на коней—и в Родниковку, — предложил 

Баир. — Надо торопиться! 

— Правильно! — согласилась Цициг. 

Когда отряд примчался в Родниковку, семеновцы и японцы, застигнутые 

внезапным налетом Хлебодарова, теряя убитых и раненых, кинулись 

наутек. Цициг и Баир вместе с партизанами расстреливали и рубили 

врага на путях его бегства. Все дороги, ведущие из Родниковки, 

были усеяны вражескими трупами...


После отхода партизан в тайгу, Баира и Цициг пригласили к кома и 

диру. Иван Никитич внимательно выслушал рассказы обоих. 

Ошибки были у того и у другого. Но главная ошибка твоя, Бл 

ир: ты не установил охранения, после того, как занял улус,—сказал он. 

Не будь поддержки наранцев — Цициг бы попала в западню. И ешл\ 

Баир, как старый солдат, я скажу тебе, что ты поспешил убить этого самого 

Гумпыла... Ты знаешь, что такое «язык»? 

— Нет,—чистосердечно признался Баир. 

— Мы у этого проклятого Гумпыла, --с укором произнес Хлс 

бодаров, — могли бы выпытать многое... О том, где, например, Дамба, 

что он там замышляет с Горюновым. Они ведь давние друзья, не тач 

ли? — усмехнулся Иван Никитич. 

— Полезная нить была бы в наших руках, — поддержал командир j 

Степан Хребтов. — Мы малой кровью, — с сожалением добавил он, - 

могли бы поставить наших врагом на колени. 

Баир виновато слушал старших товарищей, низко склонив голову. 

Он понял — они правы.... 

У большого костра сидело много людей. Баир поднял голову и 

вдруг встретился глазами с Николаем Семибратченко. 

— Поперед батьки в пекло не лезь, — улыбнулся усатый украинец. 

Все засмеялись. 

Когда Иван Никитич иронически назвал Дамбу и Горюнова старыми 

друзьями, он был не далек от истины: разбогатевший Дамба давнымдавно 

простил Горюнову то, что русский купец в свое время лишил его 

выгодной торговли. Горюнов стал золотопромышленником и это окончательно 

подняло его в глазах баянгольского дарги. Он был уважаемый 

богатый человек, не то, что окружающие его, Дамбу, степняки, — этого 

было достаточно, чтобы в грозные дни, когда разбушевался народ, не 

вспоминать прежних обид. Они стали действовать совместно. 

Однажды Дамба уговорил золотопромышленника направить из 

Холбона в Баянгол карательный отряд. 

— Ты помнишь, Федул, в давние годы, когда ты был еще молодой 

купец, я по дешевке продал тебе покос, выручил. Выручай и ты меня. 

Шибко бунтует народ в Баянголе, пора унять его, — говорил Дамба, -того 

и гляди кто-нибудь ночью дом спалит. Злой стал нгрод! 

— Кто у тебя там на примете? — спросил Горюноз. — Кто мутит? 

Неужто мой Баирка? 

— Ты угадал, Федул, •— ответил бывший дарга, — Баирка в партизаны 

сбежал. В Наране Гумпыла расстрелял. 

— Расстрелял? Лихой! — засмеялся, как всегда, пьяный Горюнов.-- 

Значит, за свою голову побаиваешься? 

— Побаиваюсь, — откровенно сознался Дамба, — вот так же налетят 

партизаны... Тот же Баирка. У него со мною давние счеты. Больше 

дома отсиживаюсь, глаз на улицу без дела не кажу. Хорошо тебе тут, is 

Холбоне, у тебя казаки стоят, охрана, а у нас в Баянголе солдат нету... 

— Хорошо, да не шибко, — вздохнул Горюнов. — Ну, а еще кто 

там из смутьянов? 

— Пастух Содном — тоже у тебя в Холбоне на выучке был... Вокруг 

него вертятся молодые ребята. Он им такие сказки загибает!.. По

}N и. ТУГУТО ; 

y.iycj идет слух, что кто-то из его сообщников по его наущению откозал 

нож, а на черенке того ножа отчеканил пятиконечную звезду... Не сговоришь 

ли твоего офицера послать в Баянгол отряд для острастки наших 

смутьянов? 

Получив согласие золотопромышленника, Дамба вернулся в Баянюл. 

А через два дня в улус нагрянули семеновцы... 

Тоска о дочке Дариме, незаметно подросшей за последнее время, 

заставила Соднома покинуть холбонскую шахту, вернуться в Баянгол, 

снова приняться за пастьбу скота. Не будь дочки, Содном стоял бы пл - 

чом к плечу с Баиром и Цициг. Но если он не стоял с ними рядом, душою 

он был с ними. 

Это было хорошо известно не только Дамбе, и поэтому каратели в 

первую очередь арестовали Соднома. 

Семеновцы увезли его, как и других арестованных, с собою, и баянгольцам 

осталось гадать, что сталось с Содномом и его товарищами: то 

ли их бросили в тюрьму, то ли их расстреляли по дороге. 

Крамольного ножа со звездою семеновцам в улусе обнаружить не 

удалось. 

Наступила суровая зима. 

Укрывшиеся в лесистых горах партизанские отряды испытывали 

необычайные лишения. Трудно было с продовольствием, одеждой, жильем, 

не хватало боеприпасов. 

Несколько лучше жилось партизанам Хлебодарова. Опытный таежник, 

Иван Никитич выстроил вместительный барак, поставил теплые 

юрты, через своих людей наладил пошивку зимней одежды. Комиссар 

Степан Хлебодаров связался с оставшимися в Холбоне товарищами, которые 

добывали для отряда винтовки, патроны, порох, холодное оружие. 

— У нас там целый арсенал! — шутил он, намекая ка то, что семеновские 

казаки, охраняющие холбонский рудник, весьма податливы по 

винной части: за водку отца родного продадут, а не только винтовки. 

Несмотря на белогвардейские призывы вылавливать партизан, которые-де 

грабят и терроризируют население, народ всячески помогал им- - 

мужики давали коней и фураж, бабы пекли хлеб, жители улусов пригоняли 

овец. 

Интервенты вкупе с колчаковцами и семеновцами усиливали репрессии. 

Они жгли села, убивали и пороли. Но все это не путало, а лишь 

ожесточало людей, и партизанское движение все разрасталось. 

Большевистское подполье руководило этим движением, призывало народ 

оказывать всяческое сопротивление приказам японцев и семеновцев, 

пускать под откос воинские эшелоны интервентов, всеми способами вредить 

им. 

В многочисленных боях и стычках с японцами и семеновцами отряд 

Хлебодарова завоевал себе славу одного из самых боеспособных, ловких 

и увертливых. 

Баир и Цициг пользовались всеобщим уважением партизан, — бесстрашные 

и находчивые в бою, они не раз выручали своих товарищей нз 

беды, смело приходили им на помощь. И с некоторых пор повелось так. 

что Ива}! Никитич и Степан Хребтов стали приглашать Баира на совет 

отряда... 

Однажды Иван Никитич отправил Баира в глубокую разведку -разузнать, 

что творится в селах и городах Забайкалья, установить связь


с подпольщиками, узнать через них о товарищах, томящихся в страшных 

семеновских застенках. Следовало также узнать о возможности освобождения 

заключенных в Верхнеудинской тюрьме. 

Баира обрядили в одеяние богатого ламы, якобы хорошо знавшего 

самого Хамба-ламу, что с Тамчинском дацане, на Гусином озере— и оч 

пустился в трудный, чреватый неожиданными опасностями, долгий путь... 

Через полмесяца Баир добрался до еравнинских озер. Здесь в озерном 

крае, он случайно натолкнулся на одного человека, осведомленною 

о том, что делается сейчас в тюрьмах Кяхты, Верхнеудипска и Читы. 

Это был свой человек, товарищ... 

В лесу, за селом Укыр, состоялось специальное совещание партизанских 

вожаков, где говорили об освобождении партизан и красногвардейцев, 

сидящих в тюрьмах. 

На этом совещании Баир высказался за то, чтобы партизаны пооникли 

в тюрьмы вражеской контрразведки, во что бы то ни стало освободили 

своих товарищей. При этом он говорил, что рисковать крупны ли 

силами не следует, надо провести операцию осторожно, подобрав для 

этого надежных людей, в основном добровольцев. 

— А давайте-ка, — сказал один из руководителей партизанского 

отряда, — прикинемся ламами... 

Это предложение понравилось партизанам. 

— Что же, — говорили они, — семеновцы живут в дружбе с ламами... 

И если переодеться, как Баир... может получиться. 

Решили достать в соседнем дацане несколько желтых ламских халатов... 

И на следующий день пятеро партизан в обычной бурятской одежде, 

в остроконечных, с красными кисточками на макушках, шапках, синего 

покроя дэгылах, отправились по Старо-Московскому тракту в 1 Верхкеудинск. 

Перед самым городом, за улусом Дабатуй, они сбросили с себя эго 

пастушеское одеяние и превратились в буддийских монахов-богомольцев. 

«Когда-то Виктор Михайлович говорил мне,—переодеваясь, сказал 

себе Баир, — что ученый бурят Цыбиков, чтоб проникнуть во дворец 

Далай-ламы в Лхассе, переодевался много раз... И много раз он рисковал 

своей жизнью...» 

Через несколько дней нашим «богомольцам» во главе с Баиром удалось 

войти в доверие к семеновской комендатуре в Верхнеудинске, которая 

приняла на веру их желание обращать на путь истины вероотступников-большевиков 

и разрешила посещать заключенных бурят. 

— Не раскаяния добивайтесь от них, а показаний... внимательно 

слушайте! — напутствовал мнимых монахов семеновский полковник, 

выдавая им пропуска на посещение мест заключения, где содержались 

большевики или заподозренные в сочувствии к ним. 

Баир выбрал одну из бывших школ, превращенных в тюрьму, справедливо 

полагая, что устроить побег из школы легче, чем из тюрьмы. 

Они увидели страшную картину. На полу, залитом кровью, лежали 

истерзанные полуживые люди. Кто-то слабо стонал, кто-то просил воды... 

Д1авно небеленые стены потемнели от пятен крови... 

В следующем классе Баир увидел сидящего у окна на корточках 

сгорбленного человека. Приглядевшись, он узнал в нем Соднома. 

4. «Свет над Байкалом», ,Y° 3


Сердце Баира сжалось от сострадания к своему земляку и другу. 

До чего похудел он и постарел! 

Семеновский сотник сказал: 

- А вот еще один ваш единоверец, бурят... из улуса Баянгол. 

С трудом сдерживая гнев, Баир спросил, в чем заключается преступление 

этого баянгольца. 

— Он агитировал и, говорят, отковал для партизан какой-то нож с 

советской звездой, — ответил сотник. 

Превозмогая боль в суставах — на допросах ему выламывали руки 

— Сод ном поднялся, взглянул на монаха и чуть не вскрикнул: 

он узнал в нем своего баянгольского друга. 

«Неужели Баир переметнулся к белым?» - - тревожным вихрем 

пронеслось у него в MOSI у. 

Тут к Содному подошел один из спутников Баира, по виду лама, 

и прокричал: 

— Отрекись от грехов своих, сознайся! 

Содном уже хотел было замахнуться на ламу, но, терзаемый сомнениями, 

снова глянул на Баира, и тот многозначительно подмигн\л ему, 

Содном пошатнулся, но во-время облокотился на подоконник. 

Баир шагнул к нему и как бы невзначай, не столько голосом, сколько 

движением губ, прошептал: 

— Свои... 

Пока Баир вместе с сотником обходил других арестованных, четверо 

его товарищей неприметно взяли сотника в кольцо. Семеновец зазевался, 

с любопытством наблюдая за ламским молитвенным обрядом: Баир 

отвешивал низкие поклоны, руки его, сложенные ладонь к ладони, тс; 

приближались ко лбу, то плавно отдалялись от головы. Улучив момент, 

Баир схватил сотника за глотку. 

Семеновец не успел и подумать о маузере, как руки его оказались 

крепко стиснутыми партизанами. 

— Хватай гада! — крикнул Баир. 

И десятки люден, все, кго был в классе-застенкг. навалились па 

врага. Сотнику сунули в рот портянку, сняли с него офицерск\ю шубу 

с погонами, сапоги, шапку... Баир быстро переоделся, & свое ламское 

одеяние огдал Содному. 

—Живее! — поторопил он... 

Минут через тридцать на улицах города появилась странная процессия: 

семеновский офицер с маузером в руке вел куда-то колонну изможденных 

людей, за которыми с важным видом плелись пятеро лам. Прохожие 

останавливались, провожали арестованных сочувственными взглядами... 

Очутившись за чертою города, освобожденные кинулись в разны 

стороны... 

Через девять суток Баир и Содном предстали перед Иваном HHKS:тнчем. 

— Понатерпелся я там, понаслушался! — рассказывал Содном к( 

мандиру и комиссару отряда. — Будто чума навалилась на нашу зе^ 

лю!.. Со мною сидел один мужик из деревни Байкино. Он поведал мне, 

как японцы на его глазах зарубили двенадцать захваченных в плен пар 

тизан... Недобитых, стонущих людей сожгли в деревенской кузнице... А 

как нас истязали эти звери в офицерских мундирах!.. 

Многое рассказал в этот вечер Содном партизанам о диких раепп


вах интервентов и семеновцев, — ведь многое слышал он и в той школе, 

откуда его освободили. 

Партизаны были потрясены этим страшным рассказом и поклялись 

мстить, что есть сил, озверелому врагу. 

Шла бесконечно долгая суровая сибирская зима, но это не мешало 

белым время от времени устраивать облавы на партизан в лесистых 

саянских нагорьях. И тогда отряд Ивана Хлебодарова снимался с места 

вступал с белыми в схватки, затем отходил вглубь недоступной тайги. 

Однажды во время такого отступления пришлось остановиться в 

той самой зимовьюшке, где Иван Никитич некогда повстречал баякгольского 

кузнеца Ниму. 

— Моя собственная избушка, -- не без гордости говорил Иван Никитич,—охотничья... 

Выходит, пригодилась теперь для другой охоты— 

на двуногих. 

Маленькая таежная избушка не могла вместить всех партизан отряда, 

людям приходилось ночевать в шалашах, наскоро сделанных из 

срубленных сосенок. 

Еще в начале зимы Иван Никитич предусмотрел дальние переходы, 

ночлеги вдали от жилья, и он приказал Цициг заняться пошивксн 

спальных мешков. В окрестных улусах Цициг сговорила женщин заняться 

этим—и дело пошло. Отряд имел про запас добротные просторные 

мешки, так что ночевка в шалашах не представляла большой трудности. 

В этих мешках из оленье;"! шкуры было тепло, и если кому изголовье 

казалось слишком высоким, он головою уминал снеговую подушку. Снеговая 

перина дозволяла укладываться как можно удобнее, и люди отдыхали 

за ночь по-настоящему. 

Сон партизанского лагеря охраняли часовые. Они мерзли, но костры 

разводить им не разрешалось. По утрам над заиндевевшими мешками 

поднимался пар... 

После того, как Содном поправился от перенесенных побсев и пыток, 

Иван Никитич стал посылать его в ближайшие улусы. Содном, изведавший 

семеновских нагаек и шомполов, красочно рассказывал о 

пережитых им ужасах, показывал темные рубцы на своей спине... Picсказы 

СоднО'Ма передавались из уст в уста по улусам и селам округи, еще 

больше возбуждая гнев народа против произвола Семенова и его иноземных 

покровителей. 

Из этих походов Содном возвращался в лагерь с разными, большей 

частью цепными для Хлебодарова и Хребтова, сведениями о передвижении 

карательных отрядов, настроениях населения, о том, где и что 

люди намерены сделать для таежных заступников народа. Е конце 

концов Иван Никитич назначил Соднома главным интендантом отряда, 

и тот из каждого похода возвращался с подводой муки или печеного 

хлеба, оленьих шкур, мяса, картошки, крупы, чая. Иногда он доставал 

сушеную арсу, любимый молочный продукт партизан-бурят и даже медвежье 

сало для обмороженных. 

В этих хлопотах о своих товарищах душа Соднома заметно для всех 

отогревалась, улыбка не сходила с его широкого скуластого' лица, и по 

вечерам он долго рассказывал партизанам свои сказки, будто перед ним 

4*

и. ТУГУТОВ 

были баянгольские ребятишки, а не взрослые люди, суровые воины революции. 

Баир тоже не сидел сложа руки. Иван Никитич то и дело посылал 

его в разведку, и тогда Баира очень выручала офицерская шуба семеновца. 

С некоторых пор деятельным помощником смелого разведчика стал 

Ефимка Брянский, бывший холбонский коногон. Иван Никитич не допускал 

мальчишку на линию огня, оружия ему не давали, поручая 

обычно охранять коней где-нибудь в тылу. Ефимке не нравилась эта, по 

его мнению, излишняя опека взрослых, он пожаловался Степану Хребтову, 

что его не допускают до «настоящего дела» - - и его прикомандировали 

к Баиру. 

— Ничего, пусть привыкает, — сказал Степан Хребтов, — иной раз 

мальчишка проберется туда, куда взрослому ни за что не проникнуть... 

Однажды Баир и Ефимка подошли к таежной заимке, превращенной 

Содномом в склад теплой одежды, которую привозили сюда жители окрестных 

улусов и сел. 

— Ты постереги у ворот... на всякий случай. А я зайду. Может быть, 

Содном здесь, — сказал Баир своему подручному. 

Содном, действительно, сидел за столом. Но он был не один: напротив 

него, на лавке у стены, развалился какой-то незнакомец в добротной 

шубе. За стеклами его очков в золотой оправе поблескивали немигающие 

светлые глаза. 

Содном очень обрадовался Баиру, но скрыл свою радость и даже 

сделал вид, что мало знает его. Баир насторожился, пристально поглядел 

на неизвестного и что-то знакомое уловил в чертах его лица. Но где 

он видал этого человека, Баир не мог вспомнить. 

— Охотник... иногда заходит сюда по дороге, — произнес Содном, 

переводя взгляд с Баира на своего гостя. 

— Охотник? Очень хорошо! — приподнялся неизвестный, протягивая 

Баиру руку. 

— Я тоже... 

И он стал допытываться, где и как добыть живого соболя. 

Баир и Содном прикинулись, что не совсем понимают его ломаный 

русский язык. Тогда странный охотник за живыми соболями достал из 

лежащего рядом с ним рюкзака соболиную, с шелковистым отливом, 

шкурку. 

— Кого же ты ограбил? — изумился по-бурятски Содном. 

Но он попал впросак: его гость понял и, коверкая бурятские слова, 

с трудом произнес: 

- Нет... не украл, а купил у солдата из Баргузина. 

Баир еще раз вгляделся в незнакомца — и вдруг вспомнил. 

— А вы не тот ли купец, который приезжал за соболями « Баянгол 

во время войны? — в лоб спросил он. 

— Откуда вы меня знаете? — нахмурился незнакомец. — Я вас не 

встречал. 

— Понятно... Я видал вас не в Баянголе, а в Холбоне... у Горюноза. 

— Хочешь живого соболя? — вмешался в разговор Содном. 

— А вы сумеете поймать? — заинтересовался Дьяк. 

— Сумею, да не к чему: наш соболь на вашей земле жить не стзнет! 

— неожиданно вырвалось у Соднома. 

— Я дам большие деньги, американские деньги! 

— Бурятам не нуж'ны американские деньги! — почти крикнул Содном.


— Глупая все-таки Азия!.. Не понимает, что- такое золото, доллар!— 

в светлых глазах купца метнулись жадные искры. 

— Да на что нам ваши деньги? Что мы с ними станем делать? — 

поддержал друга Баир. 

— К чему доллар? — искренне изумился купец. — Он дает жизнь... 

А жизнь бежит, как ваш соболь в тайге. Быстро, быстро! 

— Я еще быстрее могу расправиться с тобою, как со шпионом, — 

проговорил по-бурятски Баир. — Через минуту ты будешь на том свете, 

а вернешься ли оттуда — не ручаюсь! 

Как ни плохо понимал «охотник» по-бурятски, по угрожающему 

тону Баира он сообразил, что имеет дело с опасным человеком. Он живо 

поднялся, закинул за плечи рюкзак, взял со стены свое ружье. 

— Ты никуда отсюда не уйдешь! — грозно сказал Баир, направляя 

на него дуло пистолета. — Отдавай сюда винчестер. 

«Охотник» тяжело опустился на лавку... 

Через час Баир и Ефимка доставили задержанного в штаб своего 

отряда. 

В штабе 27-го американского пехотного полка, расположенного в 

Верхнеудинрке, исчезновение Дьяка, ценного агента, шнырявшего под 

видом то купца, то «охотника» )а живым соболем, вызвало тревоп 

Командир полка полковник Морроу направил в разные концы Прибайкалья 

поисковые группы. 

Однако Морроу ни за что не напал бы на след исчезнувшего 

агента, если бы не Дамба. Прсведав у болтливых баянгольцев, что 

Дьяк захвачен в плен партизанским отрядом Ивана Хлебодарова, Дамба 

поспешил в Холбон к Горюнову. Оттуда оба они выехали в Верхиеудинск.... 

Морроу горячо поблагодарил богатеев за сообщение и заявил. ч:а 

приложит все силы, чтобы вызволить Дьяка, разгромит отряд Хлебодарова. 

- Вот это было бы дело! — заулыбался Дамба. — Партизаны мам 

надоели, житья не дают. На радостях я согласился бы доставить вам даже 

баргузинскнх соболей. 

- А я, уж так и быть, — сказал Горюнов,—подписал бы с господином 

Дьяком контракт па долгосрочную аренду моего золотого рудника. 

Только избавьте нас от партизан! 

Деловитый янки в полковничьем мундире не удовольствовался словесными 

обещаниями, попросил выдать ему соответствующие письменные 

обязательства. Горюнов и Дамба с готовностью подмахнули какие-то 

бумаги на английском языке и отбыли во-свояси... 

Однако Морроу понимал, что ввязываться ему в стычку с каким-то 

партизанским отрядом, который шатается чорт его знает где, -- нет никакого 

смысла. Правда, этот проходимец Дьяк оказывал ему немалые 

услуги... И полковник сообщил о предполагаемой дислокации отряда 

командованию семеновцев. Со своей же стороны он выдели i несколько 

офицеров, которые должны были сопровождать семеновцев. 

Ссменовцы решили окружить отряд Хлебодарова плотным кольцом, 

перерезать все дороги, связывающие отряд с окрестными населенными 

пунктами. На операцию против Хлебодарова были брошены крупные 

силы. 

Обнаружив, что белогвардейцы окружают его, Иван Никитич решил 

оставить их в дураках.

51 И. ТУ ГУТОЙ 

Меньшая часть отряда заняла на сопках оборону, а тем временем 

остальные партизаны двинулись в рлубь тайги, где находилась основная 

база отряда. Было ясно, что семеновцы дальше не сунутся. Но если бы 

они даже и двинулись дальше, то попали бы под губительный огонь засады, 

которую оставил Хлебодаров на единственной тропе, ведущей в 

глубь тайги. 

Важная роль в этой операции отводилась отряду конников, которым 

командовал Баир и его неизменная Цициг. Они должны были проникнуть 

в тыл противника, захватить «языка», посеять панику среди семакозцев 

и соединиться с главными силами отряда. 

Ранним утром Баир со своими всадниками тихо подъехал к лесной 

заимке. Близ нее паслись две лошадки. На колоде сушились казачьи 

седла. 

Партизаны бесшумно спешились, оставили коней в густой чаще, а 

сами поползли к заимке... Никаких часовых не видать. 

Баир приказал Ефимке войти в зимовье и разузнать, что там за люди. 

Ефимка смело пошел в избушку и увидал на нарах двух отдыхающих 

семеновцев. Это был белогвардейский дозор. 

Прикинувшись крестьянским парнем, Ефимка на вопросы семеновцев 

ответил, что он потерял в лесу лошадь. 

— Как же ты ее потерял, малец?—спросил один из казаков. 

— Да и сам не знаю. Я пустил ее, а она, язви ее, побежала и кудато 

запропастилась. 

— А ехал-то ты куда? 

— Отвозил батьке харч, он в лесу дрова пилит. 

— Не встречал ли, часом, где-нибудь партизан? — поинтересовался 

тот же к а за к. 

— Нынче никого не встречал, а три дня назад через нашу деревню 

прошел большой отряд красных. 

— А куда они шли? 

— Да кто их знает... Нам это ни к чему, говорили, кажись, что идут 

на соединение с Хлебодаровым, ищут каких-то холбонеких шахтеров. 

Вот, дескать, перевалим через сопку... 

Казаки многозначительно переглянулись, а затем решили немедленно 

скакать к своим с важным донесением. К этому времени заимка была 

уже окружена партизанами тесным кольцом, и едва один из казаков 

шагнул за порог—Баир накинул на его шею петлю... Партизаны ворвались 

в избушку, захватили второго казака. 

«Языки» дали ценные сведения. Поняв, что запираться невозможно, 

семеновцы сообщили, что им приказано к полудню вернуться в большое 

трактовое село Алексеевское, оттуда связаться по телефону с командованием. 

После этого начнется решающее наступ шние против Хлебодкрова. 

Раздумывать было некогда, отправлять пленных в штаб тоже нехватало 

времени, и Баир принял смелое решение — немедленно занять си 

лою двадцати шести сабель Алексеевское, а в штаб с донесением отправить 

Ефимку Брянского. 

Почуяв, что пойманные на заимке казаки-разведчики умышленно 

преувеличили силы интервентов и белых, расположенные в Алексеев 

ском, Баир тем не менее решил действовать осторожно... 

Партизаны спешились за околицей села, приготовили гранаты и, по i 

прикрытием морозного тумана, незаметно вошли небольшими группам и


в Адексеевское. В головной группе шла Цициг, а впереди нее уныло шагал 

казак-разведчик, который должен был указать, где находится штаб; 

руки казака были связаны тонким шнуром полевого телефона, а рот 

заткнут, чтоб он не поднял тревоги. 

Заметив издали своего, часовой у штаба не проявил никакого любопытства 

к людям, идущим за ним. 

— Это- и есть штаб? — толкнула Цициг пленного в бок. 

Тот утвердительно кивнул головою... 

Цициг увидела в горнице за большим столом несколько офицеров. 

Они сидели у самовара и спокойно пили чай. 

Все дальнейшее произошло молниеносно, в течение, одной-двух 

минут. 

Партизаны сняли часового и ворвались во двор. 

Цициг быстро подскочила к окну, метнула туда одну за другой две 

гранаты. Посыпалось разбитое стекло, раздались взрывы, послышались 

крики. Затем партизаны ринулись в дом. 

В из»5е была все перевернуто, слышались стоны раненых. В груде 

обломков от стола и разбитой посуды лежал еще живой человек в костюме 

американского офицера. Цициг нагнулась—да это был американец. 

Второй его соотечественник—майор, бледный, трясущийся, с отвислыми 

щеками, вышел из-за перегородки, разделяющей горницу. Видимо 

взрыв застал его на постели—всклокоченные волосы были в пуху. Широко 

раскрытые голубые глаза с ужасом глядели на партизан. Майор 

забыл об огромном парабеллуме,, который висел у него на широком 

ремне через плечо. Трясущийся американец поднял вверх руки... 

Тем временем подоспел Баир. 

Вскоре конная группа Баира отправилась в обратный путь к своему 

штаб\. Кроме американского майора она прихватила и семеновских 

разведчиков. 

Между тем бой с наседавшими семеновцами протекал именно так, 

как и предполагали Хлебодаров и Хребтов. Теснимый неприятелем, партизанский 

заслон медленно отступал по единственной тропе, ведущей в 

горы. Семеновцы преследовали партизан буквально по пятам. Но внезапно 

они оказались сами зажатыми в тиски: с фланга па них ударила 

засада, а прямо в лоб — только что отступавшие партизаны. Поднялась 

паника; каратели бежали, теряя убитых и раненых. Получив известие о 

разгроме штаба карательного отряда, семеновцы на некоторое время 

прекратили операцию, чтобы собрать новые данные о партизанах... 

В землянке Хлебодарова, куда доставили пленных, майор-американец 

немного очухался; страх его прошел, и он скалил осгрыс зубы и 

льстивой улыбке, хотя и чувствовал себя неловко: как-никак его, офицера, 

пленила женщина. 

— О, эта прелестная ваша азиатка! Она неумолима, — говорил он, 

и кривая улыбка на мгновение освещала его длинное лицо. 

Он 1 увидел, что партизаны относятся к нему бережно и понял, что 

убивать его не будут.

56 И. ТУГ У ТО В 

— Надо бы его на месте укокошить! — зло бросил кто-то из стариков. 

— Укокошить — дело нехитрое. А выпытать нужные сведения куда 

важнее, — оборвал старика Степан Хребтов. 

— Выпытать? — вдруг сказал на ломаном русском языке майор.— 

А что я знаю? 

— Вы знаете многое!— сурово произнес Степан Хребтов. 

— Не больше вашего, — живо откликнулся американец. — Вы же 

знаете, что мы соблюдаем нейтралитет. Мы только охраняем железную 

дорогу и поддерживаем порядок. Мы—друзья России. 

— Друзья России находятся сейчас в Америке, а не здесь, — ответил 

ему Степан Хребтов. — Мы же вас не просим охранять дорогу. 

У нас к вам одно требование—уезжайте домой. А у себя дома мы какнибудь 

сами порядок наведем... 

Ничего путного не добившись от американца, Хребтов к Хлебодаров 

решили отправить его, вместе с остальными пленными, в главную 

ставку партизанских сил... 

Вою зиму комиссар просвещал своих партизан, читая им в дни затишья 

«Тараса Бульбу». «Песнь о Соколе», «Песнь о Буревестнике»,несколько 

книжек в его походном сундуке составляли единственную 

библиотеку хлебодаровского отряда. 

За зиму отряд сильно вырос: из сел и улусов приходили все новые 

и новые люди, несли с собою винтовки, обрезы, берданки, длинные охотничьи 

ножи. 

А к весне пришла долгожданная радостная весть: Красная Армия 

перешла в наступление и уже перевалила Уральский хребет. Ни у кою 

не было сомнения, что Сибирь скоро будет освобождена от белогвардейцев, 

и час соединения партизан с передовыми частями Краской Армии 

не за горами. 

Надо было активизировать борьбу, оказывать еще более существенную 

помощь регулярным частям Красной Армии. 

Незаметно наступило лето, но хлебодаровские партизаны все еще 

не снимали полушубков и шапок-ушанок. Летнего обмундирования в 

отряде не было, и быстро пошить его не представлялось возможным — 

с наступлением тепла белые стали все чаще и чаще вторгаться в партизанские 

районы. Сильно обносившейся таежной армии Хлебодарова то и 

дело приходилось вступать в бои, кочевать с места на место. 

Однажды, отступая под натиском семеновцев, отряд переходил через 

Тункинскне Альпы. В это время чад гольцами стала сгущаться белая 

грозовая туча. 

— Как бы град не ударил! — сказал один из всадников, местный 

житель. — Тогда нам трудно придется. 

Иван Никитич энергичным жестом запахнул полы домотканного, из 

черной шерсти, зипуна, которые рвал в разные стороны свирепый порывистый 

ветер, сурово насупил брови. — он знал, что ливень или град в 

гольцах—большая неприятность для конников. 

В вершинах сосен, на перевале, бесновался ветер. Он крепчал с 

каждой минутой и вдруг рванул с такой силой, что разогнал тучу, — 

она удалилась от хребта. 

За хребтом, в таежной деревушке, отряд сделал привал. Белых ни в 

деревне, ни где-нибудь поблизости не было.


Командир и военком отряда, а также Баир с Цициг остановились 

в большом доме, где квартировала молодая учительница Елизавета Васильевна. 

Круглолицая смуглая девушка с большими темными глазами, она 

очень приветливо встретила партизан. 

— Располагайтесь как у себя дома, — пригласила она гостей прлятным 

певучим голосом. — Я сейчас самовар поставлю. 

Осенью Елизавета Васильевна была назначена сюда учительницей 

инородческого училища, но, приехав в эту деревушку, она увидела, что 

никакой школы здесь нет... Всю зиму она учила ребятишек на дому, 

мечтала о встрече с партизанами, и вот они сами нагрянули. 

Иван Никитич выслушал ее откровенную нехитрую повесть и, отставив 

чашку, сказал: 

— В партизаны хочешь, дочка? Не торопись. Всегда успеешь! 

— Почему? — удивилась учительница.—У вас же есть в отряде женщины 

и девушки, — она глянула па Цициг. 

Иван Никитич чуть усмехнулся в разросшиеся усы: 

— Наша Цициг—жена шахтера, боевая партизанка... А тебя, Елизавета 

Васильевна, я приспособил бы к другому делу, если ты хочешь 

по-настоящему помогать нам: оставайся здесь и займись шитьем. Нам 

летняя одежда до зарезу нужна... И детей учить будешь, и нам поможешь. 

— Понимаю! — обрадовалась Елизавета Васильевна. — И ткань, и 

мастериц найд^. Да и сама за иглу возьмусь... 

Надвинулась ночь, и Хлебодаров решил дать своим партизанам настоящий 

отдых, переночевать в деревушке. 

Уложив гостей, Елизавета Васильевна обратилась к Степану Хребтову, 

который, казалось, не собирался раздеваться: 

- А вы, товарищ комиссар, вроде и не желаете поспать? 

— Поспать-то оно, конечно, неплохо, — ответил комиссар. — Но 

всему свое время. Вы вот что мне скажите, Елизавета Васильевна, 

сколько потребуется дней, чтобы обрядить наш отряд по-летнему. Конечно, 

не бесплатно... 

— Насчет платы, товарищ комиссар, ничего вам не скажу. Не 

возьмут платы люди, по-моему. Проходил здесь с полгода тому назад 

один партизанский отряд, тоже нуждался кое в чем. Так мужики наши 

бесплатно все им доставили — «Вы, говорят, жизни за нас не жалеете, 

так что же нам портянки там или зипуны жалеть...». Ну, а насчет срока 

прямо сказать могу: дня через три обрядим весь отряд. 

— Так быстро? 

— За работу сядут все девушки и женщины, за это я ручаюсь. У 

меня тут много друзей, вроде полулегальный женский комитет, — улыбнулась 

учительница. — Мужчин-то немного осталось, вот мы и верховодим... 

- Аи да молодцы, — восхищался Степан Хребтов. 

Хребтов решил, что в деревне останется Содном с группой партизан-снабженцев. 

Получив все необходимое от населения и расплатившись 

с ним, он пойдет на соединение с главными силами отряда... 

Учительница вышла из комнаты. Степан собрался уже было прилечь, 

как кто-то тихо постучался в дверь. 

— Пожалуйста, — проговорил он и приподнялся. 

Оказывается, это была учительница. Краснея и заикаясь, она сообщила, 

что достала для него у соседей кое-какую летнюю мужскую одежду.


— Вы уж, пожалуйста, не сердитесь на меня, — заключила Елизавета 

Васильевна, протягивая сверток. 

— За что же? — только и успел вымолвить изумленный комиссар: 

учительница быстро вышла из комнаты. 

С той поры Степан Хребтов часто вспоминал черноглазую учительницу. 

Вспоминать о ней было вдвойне приятно: ведь она сдержала слово, — 

через три дня отряд получил все необходимое. 

Хребтов и Хлебодаров получили известие, что в Баянголе восстала 

беднота, арестовала Дамбу и захватила власть в свои руки. Уже создан 

Совет, который приступил к переделу пастбищ, принадлежащих улусному 

дарге. Начало было хорошим. Пример баянгольцев мог послужить наглячным 

уроком для других скотоводов, уроком того, как надо начинать говую 

жизнь. По по имевшимся сведениям ссменовцы вот-вот должны были 

выступить и; Родннковки и учинить расправу над баянгольцами. 

Обсудив полученные известия, Степан Хребтов и Иван Никитич решили 

двинуться в Баянгол, а оттуда — на Родпиковку. Надо было, наконец, 

окончательно освободить это крупное село, где засели ссменовцы. 

Отряд прибыл в Баянгол па рассвете. Под неистовый лай собак, партизаны 

проскакали к дому бывшего дарги. 

Над крашенными воротами Дамбы реял красный флаг... Первыми на 

крыльцо поднялись Иван Никитич, Баир и Николай Семибратченко, прозванный 

за свои усы Запорожцем. 

— Кажись, никого нет, — сказал Иван Никитич, оглядывая пустынный 

двор. Однако, в доме оказались люди. Четверо вооруженных винтовками 

дремали на лавке у дверей горницы. 

— Что за люди? — спросил Иван Никитич. 

— Дружинники... у нас советская власть. 

— Вот как! А почему спите? 

— Мы не спим... 

— А гам кто? — показа,! Иван Никитич па дверь. 

— Известно, кто... Дамба со своей старухой. Спят. Они арестованы, и 

мы их охраняем. 

— Попятно. Разбудить!.. 

Заспанный Дамба появился па пороге, и, уставившись на Баира, 

прошептал: 

— И ты с ними? 

— С народом! — ответил Баир. — С кем же мне быть? С тобой, 

что ли? 

Дамба низко' опустил голову. 

— Можешь пока спать, а днем мы будем тебя судить, — сказал 

Иван Никитич. — Пусть народ скажет свое слово... 

Штаб отряда разместился в доме Дамбы. 

В тот же рассветный час Цициг в сопровождении Баира поехала к 

матери. 

У знакомой невзрачной юрты всадники спешились, привязали лошадей 

к частоколу. Цициг приоткрыла войлочную, пропитанную копотью 

и дымом кошму и первой вошла в юрту. 

Удамбра хлопотала у чадящего очага и не заметила, как вошли дочь 

и зять. На трех острых камнях, над очагом, на продолговатой жестянке, 

журились лепешки. Сидя па корточках, Удамбра вычерпывала деревни-

ПОБРАТИМЫ 5


роткой. А как бы хотелось Аюру узнать от Цициг и Баира о партизанском 

житье-бытье, о боях с интервентами и белыми,—ведь и он мечтал 

податься в партизаны! 

Суд над Дамбой не состоялся. 

После того, как он проснулся и Балма напоила его чаем, Иван Никитич 

распорядился запереть его в амбаре. А через час, когда за ним 

пришли из штаба, чтобы увезти на допрос, обнаружилось, чго задняя 

стена амбара имеет потайную дверь — арестованный бежал через нее. 

Вот почему Иван Никитич срочно вызвал к штабу всех всадников: 

Дамба, рассуждал он, видимо, убежал в Родниковку, где стоят семеног;цы 

и, конечно, предупредит их о движении партизанского отряда. Те 

успеют подготовиться, стянуть все свои силы и напасть на Баянгол. 

Отряд занял выгодные позиции в окрестностях улуса. В сторону 

Родниковки Хлебодаров выслал разведчиков. Однако до наступления 

сумерков никакого движения противника по направлению к Баянголу заметить 

не удалось. И только с наступлением темноты Баир острым глазом 

степняка увидел на пригорке трех всадников, двигавшихся по проселку. 

Заметив партизан, всадники остановились и словно растаяли з 

придорожных кустах. Баир тоже остановил отряд, разбил его на две 

группы и приказал двигаться в обход подозрительных всадников. Сам 

же он с двумя партизанами направился прямо на предполагаемого противника. 

— Кто такие?—строго окликнул Баир, подойдя к кустам, за которыми, 

по его мнению, скрылись всадники. 

— Узнаю знакомый голос! Кажется, Баир? — последовал спокойный 

ответ. — Тотчас же Баир увидел бывшею }л\сного учителя. 

— Это вы, Виктор Михайлович? — обрадовался Баир неожиданной 

встрече с Добромысловым. — Куда вы? 

— Пробираюсь в Саяны, к отряду Хлебодарова... 

— Он здесь, в Баянголе. 

— Вот это здорово! Давно заняли улус? 

— Сегодня утром. А что в Родниковке? —- спросил Баир. 

— Мы далеко обошли ее стороной и никого не видели. 

Баир выделил провожатого для группы Добромыелова, а сам вплотную 

подошел к Родниковке. В селе было тихо. Вернувшиеся разведчики 

доложили, что семеновцы, видимо, не собираются никуда выступать... 

Между тем Добромыслов без особых происшествий добрался до 

Баянгола. Здесь состоялась теплая встреча двух старых друзей — Степана 

Хребтова и Виктора Михаиловича Дс-бромыслова. Почти до утра 

проговорили они. Впрочем, больше говорил Добромыслов. Хребтову. 

Хлебодарову и группе коммунистов он рассказал о положении на фронтах, 

о близкой победе над белогвардейцами и интервентами. Он передал 

также приказ подпольного комитета: партизаны должны теперь перейти 

от обороны к наступлению, денно и ношно совершать на неприятеля набеги, 

расстраивать его планы, всемерно помогать Красной Армии, наступающей 

с Запада... 

—• Чтобы действовать энергичнее, вам следует разбиться по крайней 

мере на два самостоятельных отряда,—предложил Добромыслов.— 

У вас. Иван Никитич, большой, но малоподвижный отряд. Но это еще 

не все: внутри каждого отряда должны быть взвода, роты. БОЛЬШУ.С 

операции вы будете проводить совместно с другими партизанскими отрядами 

и полками.

ПОБРАТИМЫ (И 

Это предложение было принято. У Хлебодарова остались главным 

образом родниковские мужики, и этот отряд с той поры стал называться 

Родниковским. Холбонские шахтеры, бывшая «Золотая сотня», насчитывающая 

сейчас триста стволов и сабель, по предложению Степана Хребтова 

избрали своим командиром Баира. Степан Хребтов назначался 

председателем Реввоенсовета партизанских соединений всего района. 

Под его руководством должны разрабатываться оперативные наступательные 

планы, согласовываться боевые действия всех отрядов, осуществляться 

связь с партийным руководством... 

В этот же день был отправлен приказ всем таежным отрядам о совместном 

наступлении на опорные базы интервентов и белых. 

К вечеру партизанская конница и обозы обеих отрядов покинули 

Баянгол. 

Никогда еще баянгольцы не видали у себя в улусе такого скопления 

вооруженных людей, коней, повозок... Все население улуса высыпало 

на улицу провожать партизан. 

- Куда же они двинулись? — недоуменно перешептывались баянгольцы. 

— А кто их знает... не говорят. 

— Будто бы наступать на Родниковку... 

Никто ничего достоверно не знал. 

Стоя у своей юрты рядом с матерью, Аюр с восхищением глядел на 

катящуюся перед ним грозную партизанскую лавину. Конечно, он с радостью 

примкнул бы к партизанам, кинулся бы к ним со слезами, просил 

бы взять с собою, но Удамбра крепко держала его за руку. 

С завистью посмотрел он на сестру, которая ехала в голове шахтерского 

отряда рядом с Баиром. В ее руке на коротком древке развевался 

алый стяг. 

— Как красиво сидит в седле наша Цициг! Какой флаг! — закричал 

Аюр, дернув мать за руку. 

Но Цициг уже проехала, скрывшись за поворотом улицы. Она успела 

лишь улыбнуться и кивнуть матери и брату. 

Вскоре степные дороги в окрестностях Баянгола загудели от конского 

топота, скрипа колес, от людского говора и боевых песен. За конницей 

тянулись обозы и повозки со снаряжением, провиантом, с больными 

и ранеными... 

Несколько молодых баянгольцев, по разным причинам не су.мснш'не 

примкнуть к отряду, быстро оседлали коней и поскакали вдогонку партизанским 

отрядам, — не может же быть, чтобы их не приняли и ряды 

борцов за народную власть! 

8 

Семеновская разведка слишком поздно донесла родникоискому гарнизону, 

что в Баянголе появился крупный партизанский отряд. В штабе 

об этом узнали только тогда, когда отряды выступили в сторону села .. 

Семеновцы и японцы в спешном порядке оставили Родпиконку. 

Заняв село, партизаны немедленно организовали преследование ирага. 

Холбонцы двинулись по Старо-Московскому тракту, а хлсбодаровцы 

пошли тайгою — наперерез отступающим.

62 И. ТУГУТОЙ 

Холбонцы настигли обоз противника в таежной деревушке близ железной 

дороги. В короткой перестрелке они уничтожили часть ездовых, 

остальных взяли в плен. Партизанам достались богатые трофеи... 

После ухода японцев и семеновцев из Родниковки Реввоенсовет 

партизанских соединений отдал приказ — очистить таежные районы от 

белых. В соответствии с этим приказом холбонцы продолжали преследовать 

врага по удинской дороге, а Хлебодаров начал громить опорные 

пункты противника в тайге. Вдоль железной дороги перешли к активным 

действиям местные летучие отряды, — они снимали рельсы, пускали под 

откос воинские эшелоны интервентов и белогвардейцев. 

Удинская долина привела холбонцев в край лесных: озер. В попутных 

деревушках жители сообщили Баиру, что семеновцы и японцы круто 

повернули к железной дороге, говорили, что их теперь не догнать. 

Другие утверждали, что белые где-то спрятались, и тут в два счета 

можно нарваться на засаду. Действительно, в этих озерах легко было 

заплутаться, и Баир поручил Запорожцу, как наиболее грамотному, начертить 

карту-схему, нанести на нее все дороги и тропы, села, улусы, 

озера. 

- И чтоб против каждого стояло название, — сказал Баир. 

Николай Семибратченко почесал затылок и откровенно сознался: 

— Не делав я карт, товарищ командир. И места эти плохо знаю... 

— Эх ты, «не делав», — дружелюбно передразнил его Баир. — Смекалку 

проявлять надо. Перво-наперво пригласи стариков, они все здесь 

знаки. Опять же личная рекогносцировка, — последнее слово Баир произнес 

с тр\дом. 

В помощь Запорожцу Баир отрядил юного грамотея Ефимку Брянского... 

В одной рыбацкой деревушке Ефимка раздобыл большой лист 

белой бумаги—и началась работа. 

По утрам с небольшой разведывательной конной группой Запорожец 

и Ефимка рыскали среди озер, делали гарисовки в тетрадях, а вечерами 

совещались со стариками и пыхтели над картой. 

Запорожец безбожно перевирал местные названия на свой лад. Однажды 

рядом с продолговатым озерком он написал «Укор». 

С интересом наблюдавшая за его работой Цициг засмеялась. 

— Не Укор!.. Это озеро называется Укыр... по-нашему — Бык... 

Как-то в одном из сел, на севере о iepnoro края, разведчики Запорожца 

натолкнулись ночью на семеновский разъезд. После короткой 

схватки на окраине села семеновцы пустились бежать. Преследование 

ни к чему не привело: вражеские конники словно в воду канули... 

Дождавшись рассвета, Запорожец убедился, что он упустил семеновцев, 

дал им возможность скрыться. Покуда, в каком направлении? 

Не может жг быть, чтобы поблизости не было крупной белогвардейской 

части!.. Расспросы местных жителей, как и усиленные поиски в окрестностях, 

тоже не дали никаких результатов, и обескураженный Запорожец 

вернулся к своему командиру. 

- Да-а, — протянул Баир, — как же вы так прошляпили? Теперь 

надо держать ухо иостро: того и гляди, семеновцы неожиданно нападу! 

па нас... 

Запорожец виновато скреб затылок. 

Чтобы избежать внезапного нападения превосходящих сил противника, 

Баир решил перебазироваться в другое место. Целую ночь хот 

бонцы ехали з полнейшей тишине и к утру раскинули свой лагерь на


берегу укромного лесного озера. Надо было досыта накормить изнуренных 

долгим переходом лошадей, да и самим как следует передохнуть. 

Но отдыхать особенно не пришлось. С раннего утра стало нещадно 

палить солнце, а из травы поднялись тучи мошкары. Ни людям, ни коням 

не было покоя от этого назойливого гнуса, который проникал во 

все щели палаток и шалашей, лез в глаза и уши, докучал неимоверно... 

До обеда стояла тихая жаркая погода, и озеро напоминало собою 

светящееся зеркало. Однако, во второй половине дня в небе над озером, 

откуда ни возьмись, появилась черная грозовая туча, зеркало разом помутнело, 

и хлынул шумный ливень. Сонное и тихое озеро взъерошилось, 

забушевало,'—свирепый злой ветер погнал по нему крутую пенистую 

волну. 

Палаток у холбонцев было мало, и Баир приказал части отряда 

разместить в четырех рыбацких, стоящих у самого берега, лачугах. 

Устроив жену в такой лачуге, Баир не сомкнул глаз всю ночь. Ему казалось 

подозрительным, почему в этих хижинах партизаны не застали 

ни одного рыбака. 

«Кула ж они делись?» — ломал он голову и не находил ответа. 

Десятки различных предположений и догадок приладили ему в голову, 

но он тут же отвергал их. Баир вызвал Запорожца и поделился с 

ним своими сомнениями. Но тот не смог ответить на его вопросы... 

Восход солнца Баир встретил на берегу успокоившегося озера. 

Вихревой ливень уже отшумел, и над озером снова плыла тишина. 

Обмакивая огрызок химического карандаша в воду, Баир писал на 

серой оберточной бумаге донесение Степану Хребтову. После завтрака 

донесение это должен был увезти председателю Реввоенсовета Содном. 

После ночного дождя яркая зелень травы казалась ослепительной, 

дождевые капли сверкали на листьях, как плавленое серебро, и Баир 

невольно залюбовался этой игрой красок в лучах утреннего солнца. 

С озера веяло прохладой, и поверхность его стала по-вчерашнему 

прозрачной, как стекло. 

Прикрыв ладонью глаза, Баир пристально вгляделся в противоположный 

берег, ко там ничего подозрительного не было. Лишь лениво 

наползали на прибрежный песок затихающие бледнозгленые волны. Л 

дальше, в туманной дали, вздымались невысокие, покрытые синими лесами, 

горы. 

«И все-таки нужно вдоль и поперек разведать всю эту вереницу 

озер. — решил Баир, шагая по берегу. — Сдается, что белые побывал 7 

; 

здесь до нас и угнали рыбаков с собою. Не стали бы рыбаки уходить 

во время лоза по> доброй воле...». 

К вечеру сомнения Баира разрешились самым неожиданным образом: 

к своей лачуге, на земляной кровле которой сидел с винтовкой дозорный, 

вернулся один из исчезнувших рыбаков. Что это был именно рыба];, 

не вызывало сомнений: пришедший был в резиновом плаще, а на его 

ичигах поблескивала засохшая чешуя. 

Рыбака привели к Баиру. 

•— Здешний? — спросил Баир. 

— Как есть... На этом озере ловлю уже пятнадцать лет 

— А как называется ваше озеро? 

— Исинга называется. 

— Почему же вы убежали?

и. ТУГУГОЗ 

И тут рыбак поразил Баира любопытным признанием. Оказывается, 

шестеро рыбаков, ютящихся в этих жалких лачугах, были сектантамископцами. 

Проходя мимо Исинги два дня назад, семеновцы объяви.';; 

темным сектантам, что за ними по пятам идут красные, которые-де верующих, 

особенно из сектантов, не щадят, а запросто рубят им головы. 

Рыбаки поверили и, проклиная свою судьбу, ушли с семеновцами, 

— Куда же подались белые? — спросил Бапр, с интересом вглядываясь 

в безбородое и безусое лицо скопца. 

Тот махнул рукою в сторону северо-востока. 

— И много их было? 

— Много... не считал, но много, — неопределенно ответил скопец. 

•— А все ж? Рота, две? 

— Мы этого ничего не знаем. 

— Ну, а если на штуки считать? Копей сколько? 

— Солдат— сотни три... 

— Семеновцы были одни? 

— Нет, японцы с ними шли. Десятка, кажись, два... 

— А почему ты вернулся один, бросил своих товарищей? 

Рыбак покосился на Баира, помолчал: 

—• А не убьешь, коли всю правду скажу? 

— За что ж тебя убивать? — улыбнулся Баир. — Красные партизаны 

за правду не убивают. 

Рыбак расплылся в широкой улыбке: 

— А они нам наговорили... Так вот... Уволокли они нас с собою, а 

по дороге зачали насмехаться. Я терпел терпел да и стал потихоньку 

подбивать единоверцев: пора, дескать, поворачивать оглобли назад. Они 

испугались, не пошли, а я удул один... 

— Ну что ж, и за это спасибо. Живи дома, никто тебя не тронет. 

— Спасибо на этом. 

— Лови рыбу, нас рыбкой угостишь. Снасть и лодка у тебя, конечно, 

есть? 

— Все, как полагается. Какой же рыбак без лодки? — улыбнулся 

скопец. — Вон там, в тех камышах запрятана. — Он обернулся к озеру 

и протянул вперед руку... 

Баир отпустил рыбака и глубоко задумался. Если рыбак не соврал, 

белые и впрямь могут повернуть обратно и внезапно нагрянуть сюда. 

Он, Баир, должен принять все меры предосторожности, чтобы не повторилась 

наранская история. О Наране он всегда помнил... 

Собрав разведчиков, Баир рассказал им о своей беседе с рыбаком.. 

На совещании был разработан план активных разведывательных действий 

на ближайшие сутки в районе Исинги. 

Поздним вечером, с наступлением темноты, Николаи Семибратченко 

уплыл с рыбаком-сектантом на его парусной лодке в ночной поиск, а 

Цициг с Ефимкой Брянским еще до заката солнца отправились в коиную 

разведку по побережью Исинги и двух ближайших озер... 

За ночь Запорожец избороздил на лодке все озеро, сделав не менее 

двадцати-тридцати верст. Было ветрено, и лодка с надутым парусом быстро 

летела с волны на волну. 

— Згэ! — с опаской сказал Запорожец. — Однако, штормит? 

— Ничего, не бойся! — ответил рыбак, ловко управляя лодкой.— 

Нам не впервой. 

•— Вижу!.. 

Близился рассвет. Запорожец приказал причалить к темному лесистому 

берегу:


— На воде никого не встретили, может, в лесу встретим. 

Шагах в пятидесяти от берега рыбак убрал парус. 

— Силен ветер! В щепы разобьет, коли не успеешь снять эту штуку, 

— объяснил он... 

Вместе с рыбаком-проводником Запорожец исходил весь прибрежный 

лесок, но нигде не нашел признаков человеческого пребывания. 

— И здесь никого! — с досадой сказал он, устало опускаясь на валежину.— 

Кажись, все обошли... Отдыхай... 

Рыбак присел рядом. Запорожцу смертельно хотелось курить, но 

как назло табак кончился. Он нервно покусывал поднятую с земли веточку. 

— Скоро поедем? •— спросил рыбак. 

— Подождем малость и... 

Ветер не утихал. До валежника, где сидели рыбак и партизан, доносились 

глухие удары волн о корму лодки, — будто кто ладонью сильно 

шлепает по воде... 

Взошла поздняя луна, и они поплыли обратно к стоянке отряда. 

Встречный ветер не позволил поставить паруса, за весла сел Запорожец. 

— А ты правь как следует,—приказал он рыбаку. — В этом деле 

ты способнее. 

Рыбак покорно взялся за кормовое весло... 

Однако примерно на середине озера, непривычный к гребле, Запорожец 

почувствовал, что у него отнимаются руки, и ему не дотянуть до 

берега... В конце-концов о« не выдержал и попросил рыбака сменить 

его. 

Когда они менялись местами, на лодку налетела большая волна, 

круто повернула, свирепо ударила в борт, и Запорожец едва не свалился 

в воду. 

— Это наш девятый вал, — спокойно сказал рыбак, садясь за весла; 

он тут же поставил лодку поперек следующей, уже меньшей, волны 

и добавил: —Вода, брат, сильнее всего на земле... 

На рассвете они причалили к рыбацкому поселку. 

Запорожец явился к Баиру хмурый, недовольный собою: снова он 

вернулся из разведки с пустыми руками. 

Баир успокоил старого друга: 

— Ничего! Ты сделал все, что мог. Будем дальше искать следы 

врага. 

— А долго? — мрачно спросил Запорожец. 

Неуемный в преследовании противника, смелый и храбрый, он был 

явно обескуражен своей неудачей. 

— Пока не найдем и не уничтожим их! — взмахнул рукой Баир. 

— Разреши, товарищ Баир, пожать тебе руку за шахтерский характер, 

— повеселел Запорожец, расправляя пышные свои усы. 

— Когда бандиты окажутся на дне озера, жми хоть сто раз! — 

.улыбнулся Баир. 

От молодого командира Запорожец ушел окрыленный. 

«Молод, а какой орел!»— с восхищением думал он. 

10 

С места в карьер Цициг и Ефимка пустили своих лошадей галопом 

— шутка ли, обследовать за короткую летнюю ночь берега трех озер! 

,Но они не только погоняли коней, а и зорко глядели по сторонам. 

5. «Свет над Байкалом», № 3.

66 И. ГУГУТОВ 

Вот они очутились на опушке тощего березового перелеска. Но куда 

ехать дальше? Ведь проселочные дороги разбегаются здесь в разные 

стороны. 

— Как бы не заблудиться! — шепнула Цициг своему юному спутнику. 

— Ничего, едем вон по той! — решительно ответил Ефимка. 

Они тронулись дальше. Густели сумерки, густела и тайга. Изредка 

на их пути попадались пустующие лесные зимовьюшки охотников. Они 

то и дело останавливали коней, чутко прислушивались, но ни людские 

голоса, ни даже щебет птиц не доносились до них... 

Давно уж село солнце. Их окружала молчаливая загадочная тайга. 

После заката стало довольно прохладно. 

И вдруг впереди замаячил одинокий огонек. 

• — Что это может быть? — настороженно прошептала Цициг. 

Разведчики тихо двинулись на огонек, который казался далеким. 

И в самом деле они проехали не меньше часа, прежде чем оказались на 

противоположной опушке леса, близ костоа. 

Убедившись, что возле тусклого костоа, кроме старика-чабана никого 

нет, — поблизости темнело шевелящееся пятно большой отары, — разведчики 

приблизились к нему. 

— Эй, дедушка! — вполголоса окликнула его Цициг. 

Услышав возглас на родном языке, старик встрепенулся и недоверчиво 

оглядел подъехавших всадников: такой девушки не встречал он н: 

у себя в улусе, ни в его окрестностях. 

— Откуда будете, кто такие? — уставился старик на незнакомку. 

Цициг молчала, и старик, по-своему поняв ее молчание, стал тороп 

либо объяснять, как найти дорогу до ближайшего улуса. 

Сообразив, что старик хочет отвязаться от нежелательных ночных 

всадников, Цициг просительно произнесла: 

— Неужели нам нельзя погреться у твоего огня, дедушка? Мы да;, 

но в пути и продрогли. 

Пугливый чабан смолчал, качал озираться по сторонам. Белая ег> 

борода тряслась. 

Между тем Ефимка сошел с седла, и Цициг последовала его прим: 

ру. Подхватив поводья обоих коней. Ефимка остался с ними, а Цици; 

подошла к костру. 

Делать нечего, надо было принимать таинственную гостью: стари* 

шевельнул сырые и гнилые березовые сутунки, и костер разом вспыхнл. 

метнув в ночное небо длинный столб искр. 

Цициг пристально посмотрела на старика,— по ее открытом, 

взгляду он, наконец, понял, что перед ним не разбойница с большой ; ; 

роги, что у этой женщины нет никаких враждебных намерений. 

— Насколько я догадываюсь, дедушка, тебя зовут Барбадай... '1'. 

— пастух дарги-богача? — мягко спросила Цициг. 

— Откуда ты меня знаешь? — удивился старик и добавил уж м< 

нее подозрительно:—Ты ведь не здешняя? 

— Не здешняя, — искренне призналась Цициг,— но я все знаю, >п 

у вас тут делается. 

Старик, которому не раз доводилось иметь дело с партизанской p.i 

ведкой, догадался, кто перед ним, и он сказал примирительно и дов. | 

чиво: 

— Давай-ка, доченька, лучше потушим огонь, а то ненароком кп< 

нибудь набежит....


— А зачем в таком случае ты разводишь по ночам костры? — лукаво 

спросила Цициг. 

— Волков отпугиваю, — в тон ей хитровато ответил Барбадай, 

разные тут нынче бродят волки... — Помолчав, старик добавил: —Ну, 

ладно, идем ко мне в избушку... тут близко. 

Ефимка остался с конями у затухающего костра, и Цициг пошагал . 

за чабаном. 

Войдя в темную приземистую халупу, старик зажег огарок сальной 

свечи. 

— Думаю, что дед Барбадай от народа правду не скроет? — спросила 

Цициг, садясь на лежанку. 

Старик уклонился от прямого ответа. 

— Чую, дочка, что ты из далеких краев, — сказал он. 

— Почему так думаешь? 

— Я не думаю, а знаю, — усмехнулся Барбадай, — у тебя на унтах 

не здешняя грязь присохла... еще у костра увидал. 

— Вот ты какой, все примечаешь! — засмеялась Цициг, ощупывая 

за пазухой сталь нагана: ей вдруг стало жутко в этой темной избушке 

наедине с продолжающим хитрить хозяином. 

«Кто знает, может в кути притаился семеновец», — подумала она. 

Барбадай словно разгадал ее мысли: 

— Зря ты сунула руку за пазуху. Я не враг тебе... 

Цициг недоумевала. По данным недавней разведки, чабан Барблдай— 

свой человек. Так почему же он боится прямо сказать об этчм.- 1 

Или он все еще сомневается в том, что она партизанка? Все мож-^г 

быть... 

Цициг молчала, не отнимая руки от нагана... 

Долго испытывал старый Барбадай свою гостью, так долго, что 

Ефимка забеспокоился и тихо подвел коней к слуховому окну избушки. 

— А парень-то, который с тобой... заботливый, — с усмешкой заметил 

старик, прислушиваясь к неясному шороху за стеною. 

— Ой и дед! — воскликнула Цициг.—Да скажи ты, наконец, с 

японцами ты или с нами? 

— Конечно, с вами! — засмеялся Барбадай. •— Мы с тобой бурята, 

а бурятам заморские пришельцы-насильники не по нутру. Буряты векими 

в дружбе с русскими, простыми мужиками. 

— Ну, вот так бы сразу и сказал! — просияла Цициг. — Говори вс

С8 И. ТУ ГУ ТО В 

сюда, — во весь опор гнали они своих коней берегами озер, и глазам их 

предстала живописная, утопающая в зелени, степь. Здесь было столько 

ярких цветов, что у Цициг не раз возникало желание остановиться, 

спрыгнуть на землю, нарвать большой букет. 

Но надо было спешить: может быть, отряду удастся настигнуть грабителей 

и расквитаться с ними за горе жителей маленького улуса. 

И 

Тщательные трехдневные поиски японо-семеновского отряда, предпринятые 

Баиром, увенчались успехом: партизанам удалось с помогщю 

местных жителей выследить врага, установить его численность. 

Это был сводный пехотно-конный батальон, и укрылся он в узкой долине, 

похожей на ущелье. Один выход из долины был прикрыт широкой 

кочковатой топью и не охранялся противником, уверенным, что партизанская 

конница не сможет преодолеть этот зыбкий клочок заболоченной 

земли. 

Баир решил воспользоваться этим. Спешившись на краю болота, 

упирающегося в лесок, отряд дождался ночи и бесшумно пополз через 

топь... Впереди полз сам Баир с Николаем Семибратченко, а за ними — 

все остальные. 

В стремительной ночной атаке холбонцы уничтожили почти весь 

вражеский батальон... Только немногие из них сдались в плен. 

Обширный озерной край был полностью очищен от врага. 

Наутро весть об этом разлетелась по всем поселкам и улусам. Ликование 

парода было безгранично. Радовались рыбаки, получившие 

возможность спокойно ставить в озерах свои сети, радовались жители 

ограбленного улуса, которым партизаны вернули угнанную отару, радовался 

старый белобородый чабан Барбадай, извечный батрак, освобожденный 

от ноенской кабалы. Вместе со всеми радовались и победители... 

А через три дня к холбонцам пришел связной из Реввоенсовета, 

принесший приказ Степана Хребтова и Добромыслова о том, чтобы все 

таежные отряды, в том числе холбонский и родниковский, стягивались 

к железной дороге: с запада подходят передовые части Красной Армии... 

Час освобождения Прибайкалья от бсло1 вардейцев и интервентов, 

от гнета ноенов и кулаков приближался. 

Конец

Из книги о счастливом внуке 

В ОЖИДАНИИ ГОСТЕЙ 

В воздухе летает паутина. 

С каждым днем густеет неба просинь. 

Незаметно к нам пришла в долину 

Тихая, задумчивая осень. 

Вот уже на поле, за стогами, 

Фыркнул и умолк усталый трактор, 

И ЗИСы с высокими бортами 

К элеватору ушли по тракту. 

А в улусе бойкие девчата, 

Как ведется осенью багряной, 

Ждут уже — когда ж приедут сваты? 

И гадают — где он, гость желанный? 

Скоро ли подъедет он степенно 

Да на коновязь повесит сбрую, 

И хадак — подарок драгоценный, 

Свежий ветер ласково раздует... 

А в иных домах в такое время 

Ожидают дочерей замужних. 

Слушают — не звякнуло ли стремя? 

Почему не едут? Почему же?.. *\ 

Вот и угощения готовы. I 

Дочка с мужем задержались что-то1 

Час пройдет, и с нетерпеньем снова 

Мать с отцом выходят за ворота. 

Это чувство каждому знакомо, 

Но зачем так сильно волноваться? 

Чамат ЦЫДЕНДАМБАЕВ 

Рис. А. Окладникова

70 Ч. ЦЫДЕНДАМБАЕ8 

Лучше ждать, чем провожать из дома, 

Радостней встречать, чем расставаться. 

Гости к нам летят на самолетах. 

В поездах неутомимых едут 

По шоссе, гудя на поворотах, 

Мчатся на стремительных «Победах». 

Едут из Москвы и Ленинграда, 

Из Саратова и Старой Руссы. 

Всех гостей мы бесконечно рады 

Повидать в своем родном улусе. 

Едут к нам из Индии посланцы, 

Югославы, немцы из Берлина. 

Приезжают к нам и мексиканцы 

И друзья из знойной Аргентины. 

Как радушно мы гостей встречаем. 

Белоснежный войлок с уваженьем 

На почетном месте расстилаем, 

И подносим чашу с угощеньем... 

Со своим товарищем — Галданом 

В этот вечер я сижу за чаем. 

Скоро должен гость придти желанный 

Только кто он — мы пока не знаем. 

Мы с Галданом знаем очень мало 

И пока еще совсем не ясно, 

Для кого купили одеяло 

И пододеяльничек атласный. 

У кого же нам узнать с Галданом 

Кто он, все же этот гость желанный? 

Может, дочка его — озорная девчонка, 

Что покоя не даст по ночам никому. 

Будет плакать она голосисто и звонко 

И не сможешь узнать: отчего? почему? 

А быть может, сынишка — крепыш круглолицый 

В этот дом как законный хозяин войдет. 

От него и слезинки не сможешь добиться. 

Будет спать он спокойно всю ночь напролет. 

Закричит только утром, весь дом оглашая, 

Чтоб досыта кормила «разбойника» мать. 

А потом в колыбельке, себя забавляя, 

Долго пухлыми ножками будет играть... 

Впрочем, что ж бесполезно рядить и гадать 

Поживем и увидим. Пока — будем ждать!..

КОЛЫБЕЛЬ 

ДАЮТ ИМЯ... 

Очень рады Дулма и Галдан: 

В доме слышится детский крик. 

— До чего же хорош мальчуган! 

Восхищается внуком старик. 

Долго думали, споря вдвоем, 

Над ребенком отец и мать: 

—Как же мы малыша назовем? 

— Кто бы имя помог подыскать? 

Муж с женой истомились от дум. 

Разве имени мы не найдем, 

Чтоб и сила, и смелость, и ум 

В нем искрились, сверкая огнем? 

К ним соседи пришли и шумят 

Возле сына со всех сторон; 

Подарить малышу каждый рад 

Целый ворох прекрасных имен! 

Назовите его Бэлэгтэ! 

Дайте имя ему Омогто! 

Разве плохо назвать Гэрэлтэ? 

А по-моему, лучше Согто! 

Трудно имя одно подобрать. 

Если все имена хороши... 

Дед Морхой начинает ворчать: 

— Чем'же имя плохое — Доржи? 

Побрякушки, что я смастерил, 

Все хвалили, не хаял никто, 

Ну, а имя старик предложил, 

То уж сразу сказали: «не то...» 

— Я б ребенка Булатом назвал, 

•Объявляет сосед — кузнец, 

Чтобы крепок он был, как металл... 

Но опять не согласен отец. 

И дает им учитель совет: 

Эрдэмтэ нужно сына назвать, 

Лучше этого имени нет... 

Не согласна с учителем мать. 

—Вы со мной согласиться должны, — 

Заявляет геолог Ринчин, — 

Не имеет Эрдэни цены, 

Пусть же будет — Эрдэни ваш сын! 

Предлагает танкист — капитан: 

— Не иначе как Зоригто 

Должен звать ты сынишку, Галдан, 

И его не обидит никто!

72 Ч. ЦЫДЕНДАМБАГБ 

Нужно все-таки что-то решать 

Так предложено много имен! 

Чем же имя плохое — Галша? 

А Базар? А Бардан? А Одон?.. 

И как будто широкой рекой 

Имена к колыбели текут. 

А тебе, наш малышка родной. 

Все равно, как тебя назовут. 

...Как вершины заснеженных гор, 

У Холхоя седа голова. 

Долго слушал старик этот спор: 

Иль отец или мать не права? 

— Коль уж спорам не будет конца, — 

Пошутил тут наш прадед седой,— 

Назовите его, сорванца, 

Моим именем лучше — Холхой!.. 

Но на шутку раскатистый смех 

В нашей комнате не прозвучал. 

Потому что Морхой раньше всех. 

Громким голосом людям сказал: 

— Тех, кто много свершил добрых дел. 

Честно брался за всякий труд, 

Справедлив был, отважен и смел, 

Люди в долгих столетиях чтут! 

—Наш Холхой, самый древний де£ 

Им в улусе гордится народ... 

Пусть и внук мой столько же лет 

Как и он на земле проживет! 

Потрудился на благо людей 

Наш Холхой, как умел и как мог... 

Спи, малыш, в колыбельке своей, 

Это славное имя, сынок! 

Как ребенок, доволен Морхой: 

— Отвечайте-ка, дети, кому 

Не понравилось имя Холхой? 

Говорите скорей — почему? 

И сказала довольная мать: 

— Наконец-то, нашли! Наконец!.. 

— Лучше имени нам не сыскать, — 

Согласился с Морхоем отец. 

МАСТЕРИТ СТАРЫЙ ДЕД 

Эти руки недаром зовут золотыми: 

Как ни глянешь—они за работой всегда. 

Сколько разных вещей переделано ими 

Терпеливо за долгие годы труда!

КОЛЫБЕЛЬ 

Пусть порой по бумажице с круглой печатью 

Кое-где узнают, изучают людей, 

Но из данных анкет никогда не узнать им 

О мозолях на твердой ладони твоей. 

В летний день я к Морхою иду любоваться, 

Как он что-то тихонько мурлыча под нос, 

Чуть овальные спицы, как тонкие пальцы, 

Подгоняет на ступицы легких колес. 

Изготовит старик и такие кадушки. 

Что из них не проступит и каплей вода. 

Точит шахматы, делает чудо-игрушки, 

Что приснятся во сне, да и то не всегда! 

Ну а ложки причудливо хитрой работы 

Я бы сам напоказ по улусам носил... 

Говорят, с малых лет он добился почета, 

С малых лет он в улусе умельцем прослыл. 

Обойдите нарочно селенье родное, 

И такого парнишку не сыщите мне, 

Чтоб в седле, изготовленном старым Морхоем, 

Не скакал бы он в степь на лихом скакуне! 

Я и девушки в нашем колхозе не знаю, 

Чтобы летом, горячею страдной порой, 

Ароматное сено проворно сгребая, 

Не хвалила б граблей, что сработал Морхой. 

Он сегодня с утра с колыбелькой хлопочет. 

Колыбелька красива, прочна и крепка! 

Будто мир необъятный заботливо хочет 

Уложить в колыбельку рука старика. 

Молоток, словно дятел железный, проворно 

Безумолку стучит: тук да тук, тук да тук... 

И на тонких перильцах рисунок узорный 

Дед Морхой вырезает любовно вокруг. 

Вот четыре кольца привинтил к колыбели, 

Привинтил аккуратно и прочно в углах. 

Только вдруг почему у него заблестели 

Две слезинки в прищуренных добрых глазах? 

Может, вспомнил он детство и думает: — Мне бы 

В этот мир появиться ребенком опять, 

И как прежде, весной, под безоблачным небом, 

В колыбельке уютной спокойно дремать. 

Мне бы ножками снова нетвердо, несмело 

По родимой степи сделать первый свой шаг... 

И любуется мастер работой умелой: 

До чего ж колыбелька его хороша! 

73

74 

ПЕРВАЯ УЛЫБКА 

Сорок летних безоблачных дней, 

Промелькнуть незаметно успели, 

Сорок ласковых звездных ночей 

Наш мальчонка проспал в колыбели. 

Будто только вернувшись домой 

С кропотливой и трудной работы, 

Он так тянется, словно большой... 

По утрам его долит зевота! 

Ты ручонками любишь играть, 

Кулачки свои к личику тянешь. 

Над тобой беспокоится мать: 

Как же — вдруг ты царапаться станешь... 

С каждым днем, с каждым часом твой взгляд 

Все яснее; глазенки сверкают, 

И недаром соседи твердят: 

—Что за батор у вас подрастает! 

Утром солнце встает над тобой, 

И лучами, как часто бывает, 

Прежде матери, ранней порой 

Осторожно тебя обнимает. 

У твоей колыбельки отец, 

Лишь угаснет дневное светило, 

Говорит: «Ты когда ж сорванец 

Улыбнешься нам нежно и мило? 

Ты заботою нашей согрет, 

Что ты хмуришься, сын, без причины?..» 

Но пока только папе в ответ 

Улыбается мама за сына. 

Ждет улыбку твою и Холхой, 

Что тебе подарил свое имя: 

— Как живет мой малыш дорогой? 

Улыбнулся ли тезка любимый?.. 

Шепчет мать: — Ровно сорок два дня 

Ты на свете живешь уже с нами, 

Погляди, мой родной, на меня 

Улыбнись же скорее ты маме... 

Ждет отец твоей первой улыбки, 

Дед и прадед ее не дождутся... 

Показалось вдруг всем будто в зыбке 

Попытался малыш улыбнуться. 

Ч. ЦЫДЕНДАМБАЕВ

КОЛЫБЕЛЬ 75 

Весь улус взбудоражил Галдан, 

Скрыть отцовское счастье не в силах: 

— Посмотрите, как мой мальчуган, 

Мой Холхой улыбается мило. 

А Дулма всех соседей зовет: 

— Собирайтесь, идите скорее! 

Посмотрите — он нас узнает, 

Он уже улыбаться умеет! 

...Проживи свою жизнь до седин, 

В твоей памяти ввек не сотрется 

День, когда в первый раз улыбнется 

Неумелой улыбкой твой сын... 

Все соседи наперебой, 

Восхищаются маленьким нашим. 

Не найдет себе места Морхой: 

Чуть от радости старый не пляшет! 

Золотистым сияньем лучей, 

Смотрит солнышко в наше оконце. 

Не поймешь, чья улыбка теплей: 

Сына нашего или же солнца?.. 

ВЕСНА 

В степи весна... Журчат ручьи лукаво, 

То выглянут, то спрячутся в снегу, 

И наполняя старые канавы, 

Вливаются бурливо в Селенгу. 

Уже размыт большими полыньями 

На речках вздутый ноздреватый лед. 

И солнце светит яркими лучами: 

— Идет весна! Идет на полный ход! 

Пусть вечерами корочкою звонкой 

Оковывает воду в ручейках,— 

Подснежники, как детские глазенки, 

Уже цветут в степи на бугорках. 

В своих атласных праздничных кафтанах, 

Иззябнувшие за ночь на ветру, 

Два неразлучных щеголя-турпана 

Гуляют на болоте поутру... 

Но сумрачен и очень недоволен 

В чудесный день один лишь Абида: 

Родился у овцы ягненок в поле, 

А мать не кормит первенца—беда! 

А тут еще баран черноголовый 

Повел отару—и нивесть куда! 

И вслед за ним, бранясь обидным словом, 

Помчался с длинной палкой Абида.

76 Ч. ЦЫДЕНДАМБАЕВ 

...Ягненок сыт. Отара вся на месте. 

Хрустят овечки шелковой травой. 

И сочиняя радостную песню, 

Шагает чабаненок молодой! 

А как Холхоя встретила весна? 

Чем занят наш малышка в день весенний? 

Смотрите — это он же у окна 

Достать ручонкой хочет куст сирени! 

Но на пути — оконное стекло! 

Стучать в него не разрешает мама. 

А ветки — далеко и как назло 

По-зимнему еще закрыты рамы! 

И мать выносит малыша во двор, 

Усаживает сына на колени, 

Он видит в первый раз степной простор: 

Где ж потолок? Куда исчезли стены?.. 

Степи не видно края и конца, 

А небосвод — безоблачен, как в праздник. 

Тлядит Холхой, как ветку у лица 

Раскачивает ветерок — проказник. 

Заметил почку наш Холхой. Сорвал. 

Поднес ко рту проворною ручонкой... 

Но только вкус ее не разобрал: 

Мать отобрала почку у ребенка. 

И губы дрогнули у малыша, 

Хотел заплакать, но забыл обиду: 

Шла через двор собака Булгаша — 

Таких зверей Холхой пока не видел!. 

А мать его с задумчивым лицом 

В тени прохладной, малыша качая, 

Сидела на скамейке под кустом, 

Рукою почку клейкую сжимая. 

И говорила сыну: — Мой Холхой! 

Еще ты очень мал, глупышка милый. 

Но все ж сорвать листочек небольшой 

Сегодня у тебя хватило силы! 

Пройдут года и, чтоб тебя обнять, 

Придется наклоняться мне немного 

Ты будешь землянику собирать, 

И песни петь, идя лесной дорогой. 

Пройдут года. Ты вырастешь большой, 

Пойдешь ты смело в глухомань лесную... 

И наклоняться к матери родной 

Придется уж тебе для поцелуя. 

Ты будешь строен и широкоплеч, 

Пойдешь ты в степи по тропинке дикой


И будет избегать с тобою встреч 

В тайге медведь — седых лесов владыка. 

Полюбишь ты ходить по выходным 

В тайгу, забрав с собою колотушку, 

И бить с плеча по кедрам вековым 

Так, чтобы шишки сыпались с макушки. 

Как много будет у тебя друзей— 

Учись у них, как жить и как работать... 

И очень много матери своей 

Ты принесешь и славы и почета!.. 

УДИВИТЕЛЬНЫЕ ИГРУШКИ 

Под кустами, на узенькой тропке, 

След ребяческой ножки босой. 

Кто шагал тут по склону сопки? 

Кто здесь бегал? Конечно, Холхой! 

Мать как будто задумала в прятки 

Поиграть с малышом у плетня. 

Быстро спряталась, смотрит украдкой: 

— Ну куда ж ты пойдешь без меня? 

Потихонечку переступая, 

Он идет по тропинке с трудом, 

Как он птенчика напоминает, 

Что впервые расстался с гнездом! 

Зацепился за ветку; и звонко, 

Лишь упал, начинает реветь... 

Что ж никто не подходит к ребенку? 

Не целует? Не хочет жалеть? 

Даже мамочка, милая мама 

Хоть она подошла бы к нему... 

Встал и дальше затопал упрямо— 

— Утешаться пришлось самому!.. 

Видит — шишка лежит: что за чудо? 

Сам такую игрушку нашел! 

Унести ее нужно отсюда. 

Взял... и пальчики вмиг уколол! 

Не везет тебе нынче, глупышка! 

Ты о ветку споткнулся — упал, 

Уколола сосновая шишка.. 

До чего ж ты, мой родненький, мал! 

Твоим первым хорошим знакомым 

Был цветок, что взглянул на тебя; 

Как ты долго играл им, за домом 

Осторожно его теребя! 

Наигрался — шагает несмело, 

Каждый шаг у Холхоя — с вершок!


Спотыкается он то и дело. 

Поднимается на бугорок... 

Засмеялся, подходит к собаке. 

Булгаша хвост крючком закрутил. 

Словно встретились два забияки, 

По -Холхой к воробьям поспешил. 

Прилетели они на дорожку, 

Разбрелись шаловливой гурьбой, 

Ищут зернышки, хлебные крошки, 

Шумно ссорятся между собой. 

У канавки сухой так упрямо, 

Долго, долго сопел и кряхтел, — 

И такую глубокую яму 

Все ж без помощи он одолел! 

И пошел, как начальство большое, 

Важно руки сложив за спиной: 

«Кто там следует рядом со мною?»— 

Тень впервые увидел Холхой. 

Замахнулся Холхой хворостинкой: 

Тень не прячется от малыша. 

Что же делать?.. К нему по тропинке 

Приближается пес Булгаша. 

Перекатываясь комками, 

Скачут около малыша, 

Шаловливо меняясь местами. 

Он же смотрит на них, не дыша. 

Будто думает: — Эти игрушки 

Унести б не мешало домой!.. 

К воробьям, растопырив лапушки, 

Спотыкаясь, затопал Холхой. 

Потянулся он к птичкам несмело, 

Вот воробушка схватит совсем!.. 

Но вся стайка шумливо взлетела, 

И остался Холхой наш ни с чем. 

ВОЛНУЕТСЯ МОРЕ ЦВЕТОВ 

Кто так быстро бежит по полянке лесной? 

Чей же это мальчишка такой долговязый? 

Посмотрите получше — ведь это Холхой, 

Он подрос, вы его не узнаете сразу! 

Он—шалун. Он поет и кричит без конца. 

Громче всех — его голос задорный и звонкий, 

И цветов полевых золотая пыльца 

Запорошила голые ножки ребенка. 

Вот спугнул он нарядных пугливых стрекоз. 

Вот он к бабочкам тянется смуглой рукою

КОЛЫБЕЛЬ 7') 

Но они улетели. Обидно до слез: 

«Хоть бы ближе к себе подпустили Холхоя!» 

А когда удается схватить мотылька 

Как доволен Холхой... Но бедняжку жалея, 

Вдруг сама по себе разожмется рука: 

«Улетай-ка, дружочек, домой поскорее!» 

Он летит. А Холхой, закружившись волчком 

По полянке, к товарищам мчится навстречу. 

Лишь цветы быстро-быстро мелькают кругом 

Да щекочет трава загорелые плечи. 

А в траве всем цветам, похваляясь, твердят 

Одуванчики важно: — Скажите скорее, 

Кто богаче нас золотом? Чей же наряд 

По сравнению с нашим светлей и пышнее? 

Колокольчики низко согнув стебелек. 

Смотрят грустными глазками так утомленно, 

Словно скоро наступит назначенный срок, 

И они зазвучат золотым перезвоном. 

Распустив парусами свои лепестки, 

Пламенея, как будто рубин драгоценный. 

- 1 Выше всех над травою поднявшись жарки. 

То и дело головкой качают смиренно. 

Суетливо и важно среди лепестков, 

Деловито хлопочут проворные пчелы, 

Жадно пробуют первые соки цветов 

И летят себе дальше с жужжаньем веселым! 

Сколько разных цветов на полянке лесной! 

Сосчитай-ка, попробуй; вот розы, кувшинки... 

Восхищенно глядит на цветы наш Холхой, 

Осторожно кусая зубами травинку. 

Но опять завертелся проворным волчком. 

Словно рад, что на вкус он былинку отведал... 

Догоняют его одногодки бегом 

И не могут догнать шалуна-непоседу! 

Вот упал сн в траву, осторожно ползет, 

Как по коврику ползал малюткой когда-то... 

Кто ж из сверстников первым Холхоя найдет? 

Он же смотрит на них из цветов хитровато. 

С громким визгом вспорхнул, как птенец озорной- 

Разбежалась мальчишек шумливая стая... 

Только вдруг, почему же заплакал Холхой? 

Сел на травку и ноги рукой потирает. 

Что случилось? Быть может, Холхой нездоров? 

Но ведь только сейчас он резвился игриво... 

Знай, Холхой: средь веселых весенних цветов 

Попадается жгучая злая крапива!


ТАЧКА 

Как рад, как доволен сегодня Холхой: 

Он тачку откуда-то тащит домой. 

Она так мала, что ребенку подстать: 

Кому ж надоело тележкой играть? 

Кто бросил за домом ее и забыл, 

И кто, интересно, ее смастерил? 

Тележку за ручки толкая вперед, 

Холхой «на работу» как взрослый идет. 

Колесико вязнет в сыпучем песке: 

Малыш призадумался на бугорке 

Ползет на коленях. Подъем очень крут: 

Нелегок твой первый «рабочий маршрут!» 

По трудной дороге и мимо ручья 

Провозит он к дому кусок кирпича! 

Сгрузил возле дома и с тачкой пустой 

Обратно спешит за поклажей Холхой. 

Колесико дробно стучит по камням: 

Холхой наш настойчив, Холхой наш упрям! 

Он с тачкой готов обойти весь улус. 

Смотрите: он возит «ответственный» груз! 

Вот круглые камушки, щепки, песок, 

Вот глины застывший шершавый комок... 

Он носится с тачкой и взад и вперед 

На лбу выступает росинками пот. 

Смотрите все люди: он занят трудом, 

Он что ни найдет, — все везет к себе в дом! 

Привез даже пару ненужных калош, 

Но мама смеется: — зачем их везешь? 

Привозит бараний изодранный мех, 

Но вновь слышит матери радостный смех: 

— Помощник мой маленький! Глупый малыш 

Ты мусором этак весь двор захламишь! 

Подумал Холхой: слишком много вещей 

Привез я во двор на тележке своей. 

И если смеется довольная мать, 

То значит их некуда больше девать! 

Решает Холхой: что ж, немного добра 

Придется опять увезти со двора. 

Берет он полено и в сопки везет, 

Но мать догоняет его у ворот. 

И в шутку ему говорит:—Мой Холхой! 

Без дров мы замерзнем суровой зимой!.. 

Попробуй-ка взрослых понять—не поймешь: 

Привозишь — смеются: зачем, мол, везешь?


Увозишь — опять недовольны, беда! 

Нет. Взрослым его но понять никогда! 

Пусть руки черны, как осенняя ночь, 

Рубашку измазал, .хоть выброси прочь. 

Работой своею он так увлечен. 

Что даже мозоли ему нипочем! 

Он с тачкой своею спешит на обед, 

И сколько съедает горячих котлет! 

А раньше осилить не мог и одной. 

Хорошим работником будет Холхой! 

И как ни торопится вечером мать — 

Кроватку ему не успеет постлать. 

Устав заниматься «полезным» трудом, 

Холхой засыпает уже за столом. 

Во сне, улыбаясь, он тихо ворчит: 

- Не трогайте в тачке мои кирпичи! 

В СТЕПИ 

Ночь ушла неслышными шагами. 

На востоке зорька заалела. 

Солнце золотистыми лучами. 

Пробудившись, принялось за дело. 

А навстречу солнцу заскрипели 

У домов калитки хлопотливо, 

Солнце гонит лежебок с постели: 

— Ну-ка, пошевеливайтесь, живо! 

У степной извилистой речушки, 

На заросшем васильками поле 

С дедушкой Холхой пасет телушку 

И резвится па аепном приволье. 

Убежит v, кусты—и не отыщешь. 

Где мелькнет сейчас его рубашка. 

Дед с улыбкой скоблит топорище 

хМаленькою острою стекляшкой. 

Смотрит дед Морхой на непоседу, 

Как цветы мальчишка собирает. 

А Холхой поет на радость деду. 

Но о чем — он толком сам не знает! 

Лишь бы пелось что-нибудь, и ладно. 

Слушают Холхоя дед и телка... 

6. «Свет над Байкалом», ,V> 3


Как она красива и нарядна: 

Лучше телки нет у нас в поселке! 

Белый лоб. На шее, как колечко, 

Шерстка отливает сединою. 

Что она задумалась над речкой — 

Пьет или любуется собою? 

Ткнулась мордой. Облизала руку, 

Малыша всего водой окапав, 

А язык у телки — вот так штука! 

Как щека небритая у папы... 

Очень непонятная скотина! 

Интересно бы узнать Холхою, 

Как она без мамы по долине 

Ходит и питается травою? 

Дед Морхой находит серп горбатый, 

Ржавчиной покрытый, как корою. 

Кем он был оставлен здесь когда-то? 

Кто им жал пшеницу над рекою? 

— Дедушка, а это что за штука? 

Расскажи, зачем она кривая? 

И погладив по головке внука, 

Дедушка Холхою объясняет: 

— Тонок серп. И этими серпами 

Из упругой и певучей стали 

Твои деды долгими веками 

Хлеб насущный в поле добывали. 

Самый мирный изо всех орудий, 

Был он грозен в огненные годы — 

Вместе с ним ходили в битвы люди, 

Добывая для себя свободу!.. 

Оглядев простор степи бескрайней, 

Дед сказал с улыбкою лукавой: 

— Даже самоходные комбайны 

Не затмили их былую славу! 

Неспроста у нас на всех знаменах 

Серп и молот золотом сверкают... 

И находку дед Морхой влюбленно 

Доброй старческой рукой ласкает... 

Перевел с бурят-монгольского В. Кузнецов.

С Е Н О К О С 

Рассказ 

Цыден-Жап ЖИМБИЕВ 

пади Хонгойн Хул ночь всегда наступала раньше, чем в долине. 

Вот и сейчас никто не успел заметить наступления сумерек: 

темнота разом нахлынула на балаган косарей. 

В поле и в балагане было так темно, что лежи с закрытыми 

глазами или открой их — все равно ничего не различишь, не увидишь. 

Темна ночь, и не светлее на душе сейчас у Соднома. Мысли тяжелые, 

непослушные, и все они о том, что произошло в этот вечер после 

работы. 

Критика и самокритика! Что скажешь — нужное дело, сильное 

средство, помогает лучше работать. Но кому она по душе, когда падает 

на его голову? Хотел бы Содном посмотреть на человека, который будет 

этому радоваться да улыбаться! Вот сегодня друзья взяли в оборот его, 

Соднома, да еще как накинулись! Кричат: бездельник, спишь на сенокосилке... 

Не выбирали ласковых слов его ровесники, не щадили его самолюбия. 

И сейчас еще Содному кажется, что их слова кружат над его головой 

и жалят, как осы. Жалят, до боли жалят. Не укрыться, не спастись. 

Содном лежит один в балагане на жестком топчане. С лугов доносятся 

запахи свежескошенного сена, увядающих трав. 

А звеньевой Зоригто сидит за балаганом, возле потухшего очага, и 

Посасывает угасающую трубку. Ему не хочется заходить в балаган. Он 

;шает — Содном еще не спит, и вряд ли уснет после той «бани», что устроили 

ему на собрании. Зоригто сочувствует Содному, но вместе с тем 

Понимает всю справедливость жесткой критики, обрушенной на дружка.

84 Ц. ЖИМБИЕВ 

Зоригто зашел в балаган, чиркнул спичкой и на цыпочках прошел к 

своему топчану. 

— Друг, спишь?!—тихо позвал Соднома звеньевой. 

Содном не ответил, прикинулся спящим. Зоригто не тревожил больше 

его. Он бесшумно разделся и только успел коснуться головой подушки, 

как сразу заснул мертвецким сном. 

В душе Соднома все кипело. Он злился на своих товарищей, ил 

звеньевого и особенно на нее, Дулму. Уж очень единодушно осуждали 

его. Да хотя было бы за что... Подумаешь, не выполняет норму на конной 

сенокосилке!.. Били с плеча, а сейчас, как ни в чем не бывало, словно 

ничего плохого не сделали человеку, храпят на своих койках. Но 

где же она. Дулма? Где? Ясно, что спит. Только подумал об этом Содном, 

как за балаганом послышались чьи-то шаги, а потом донеслось 

знакомое предупреждающее покашливание. Содном мгновенно забыл о 

своих'бедах и подозрениях. Он вскочил с топчана, но опять грузно сел 

на него: все, что он пережил на собрании и за этот час в темном балагане, 

— все это снова свалилось на него, свалилось подобно тяжело;"! 

ноше. 

Пойти или не пойти? Но желание бьпь возле любимой взяло верх. 

«Будь, что будет» — вслух подумал он и, пошарив в темноте вокруг 

коек, нашел сапоги, обулся и вышел. 

Небо было выткано звездами. Их легкое мерцанье успокаивало 

растревоженную душу. С заречных, далеких лугов прилегал влажный 

ветер, он освежал разгоряченную голову. Откуда-то доносился призывный 

перезвон бот ал на лошадях, пущенных в ночное. 

Содном вгляделся в темноту. Дулмы не было. «Куда же она делась? 

-- удивился он. — Может быть, пошутила, издевается, смеется?!.> 

Но все-таки он шагнул от балагана к потухшему очагу. Внимание его 

привлекло белое пятно, резко выделяющееся в непроницаемой тьме. 

Наверное, ьто бревно. Его вытесал звеньевой для каких-нибудь целей. 

Но странное дело — оно шевельнулось и Содном... 

- Что, испугался? — раздался тихий девичий голос. 

Дулма ждала его неподалеку от очага. Она стояла, прислонившись 

к старой лиственнице. На ее плечах лежала белая шаль. 

Содном подошел. 

— Прохладно, — сказала девушка и стянула концы шали па грудч. 

— Кажется, — сухо ответил Содном. 

Они молча пошли по знакомой тропинке, к реке. Ни он, ни она не 

находили слов. Темнота помогала им обоим: она скрывала их смущение. 

На этот раз Содном не коснулся ее руки, они не сцепили пальцев, кал 

делали зто всегда при встречах и прогулках. Словно напроказившие дети, 

они чувствовали неясную вину друг перед другом. Никто не решайся 

заговорить первым. 

Тропинка была узкой. Вдвоем по ней можно было идти только плечо 

к плечу. Он уступил ее Дулме, она—ему. Тропинка разделяла их. И 

этом неуклюжем, взволнованном молчании они подошли к березовои 

роще, потом к сонному берегу речки. В ней отражались звезды. Девуц: 

ка присела на сухое, старое бревно. Обычно они сидели на нем, плот: 

прижавшись друг к другу. Сейчас же Содном прилег на влажную о: 

росы траву. 

-- Простудишься, -- почти одними губами сказала Дулма. 

Он не ответил. Заложив руки пол голову, Содном глядел в неб. 

Падали редкие звезды, первые вестники далекой осени.

СЕНОКОС 85 

У всех влюбленных есть свои, только ими облюбованные заветные 

места. Для Соднома и Дулмы таким уголком был этот конец тропинки, 

сбегающий с косогора к речке. Они любили смотреть, как при лунном 

свете листья берез кажутся серебряными. Они любили слушать, 

как ведут таинственный разговор маленькие речные волны. Похоже 

было, что они подслушивают биение сердец влюбленных. Сколько раз 

березы и речка слышали слова любви и согласия — но в этот ночной 

час загадочно шелестящая листва и маленькие речные волны были свидетелями 

молчания и горьких слов. 

— Почему ты молчишь? — девушка нагнулась и кинула камешек в 

темное зеркало воды. Ей очень хотелось заглянуть в лицо Содиома, в 

глаза его. 

— О чем говорить?.. Хватит, поговорили на собрании. Наслушался. 

Сыт по горло... — Он повернулся на бок, оперся на локоть. — Тебе 

смешно? Добилась своего!.. Радуешься, что мне выговор закатили? Хоть 

на этом спасибо! — Голос Соднома был жестким. Обида охватила его с 

новой силой. 

Дулма вновь склонилась с бревна и кинула камешек в темную 

воду. 

— Значит, ты думаешь, что не виноват? Содном. ведь я тебе говорила: 

стыдно, что ты хуже других... Ты—смеялся... 

— Смеялся... — повторил он. -- Но ты-то зачем змешатась? Уж 

от кого-кого, но от тебя не ожидал... 

— Содном, — Дулма протянула в темноту руки, но не достала до 

его головы. — Пойми же. я комсорг. Как мне было молчать? 

— Подумаешь, комсорг! Ну, в чем моя вина? 

— Вот и снова ты оправдываешься. Опять ничего не понял. 

— Нет, это вы все не хотите понять. Вы какой мне участок для 

косьбы дали? Какой, я тебя спрашиваю? Запущенный покос подсунули. 

Что ни круг, то поломка. Никогда же с этого луга камней, кольев не 

убирали. Там вручную и то не пройдешь. 

— А Зоригто?.. 

— Что Зоригто? — Содном сел на траве. 

— Поучнсь у него, вот что. 

— Сравнила. У него же самоходная косилка. 

— Это верно, машина лучше твоей, но и человек... 

— Что, тоже лучше? 

— Не кипи. Да, он добросовестнее тебя работает. 

— Ну, что. же, поздравляю,- с деланным спокойствием заключил 

Содном и опять лег на спину. 

— С чем ты меня поздравляешь? - - не скрывая боли, спросила 

Дулма. 

— С новой симпатией поздравляю! Хорошего, добросовестного человека 

нашла. 

— Эх, Содном... Ничего ты не понимаешь... - - Она встала. 

Разговор иссяк. Словно недовольная темнотой, билась о камни и сердито 

урчала река. Дулма еще плотнее укуталась шалью и резко пошла 

по тропинке в гору. Содном не окликнул ее. В горьком раздумье он смотрел 

на звезды. Шаги девушки удалялись. Ну что же,—не удивительно: Зоригто 

добросовестный, хороший, лучший... Что же, пожалуйста. Значит, 

и со-брание она затеяла для того, чтобы просмеять его, Соднома, а потом 

отдалить от себя... 

Ему стало жалко самого себя, потом обидно и, наконец, он осердился 

на себя. Что же, выходит, я действительно так себе человек, ху-

86 Ц. ЖИМБИЕВ 

же всех работаю? Может она думает, я не могу работать лучше? Может 

быть я слабый, болен? Ерунда!.. Так кто же виноват? Дулма, Зоригто, 

комсомольцы? Они причем? Значит, я сам, сам... 

Он стал неприятен самому себе. Ему захотелось сделать для себя 

что-то злое, чем-то наказать себя. И он чисто по-мальчишески решил 

остаться ночевать не в постели, а под открытым небом, на сырой траве. 

Но и этому желанию помешали: из-за хребта наплыли тучи, и пошел 

теплый июльский дождь. Содному явно не везло. Даже природа посмеялась 

над ним. Но в балаган он все-таки решил не идти. Он не хотел 

слушать храп Зоригто, не хотел утром встречаться с ним. 

Содном поднялся и неподалеку от тропинки отыскал копну просохшего 

сена. Он разворошил ее. Оттуда дохнуло заманчивым душистым 

теплом. 

В эту ночь ему приснилось нехорошее. По бескрайней степи идет 

самоходная косилка. На ней, касаясь друг друга плечом,—они... Дулма 

и Зоригто. Содном вглядывается—да они же обнялись!.. Они поют, поют 

веселые песни!.. И он видит все это, но не может догнать их, не может 

даже на гнедом скакуне... 

На заре его разбудил звон железных ведер. Это старая Тэхэну, повариха 

на их стане, пришла к реке за водой. Содном испугался — неужели 

проспал?.. Вот еще беда! Наверное, все уже работают. 

Когда старая Тэхэну возвращалась с полными ведрами, Содном 

стал вылезать из копны. Она заколыхалась, и перед испуганной поварихой 

предстало странное чудовище... 

Старуха вскрикнула, ведра сорвались с коромысла. Узнав Соднома, 

она зло обругала его, обозвала бездельником и вернулась к речке. 

И эта кричит «бездельник»... Смущенный, пристыженный, он побежал 

на стан. Со степи уже пригнали лошадей. Не. дожидаясь завтрака, 

он запряг их в косилку и по росистой траве поехал на свой участок. 

Дымились туманом луга. В такую пору степь очень неуютна, она 

угнетает своей непроницаемостью, глухотой. Словно вязкая влажная 

паутина заткала все. В двух-трех шагах ничего не видно. Содном не 

сразу отыскал свой утуг. С ходу он пустил ножи сенокосилки, взмахнул 

бичом и гикнул на лошадей. Легко пошли отдохнувшие за ночь кони. Но 

Соднома это не обмануло: отлично знал он поров своей правой пристяжки—горбатого 

Серко. Серко хитрый, он делает вид, что натягивает 

постромки, а на самом деле только горбапп свою неуклюжую спину. 

Вот Буланка—другое дело. Она не прикидывается работящей. Она тянет 

постромки равномерно и сильно. Ее соловый, тонконогий жеребенок 

вначале устремился за матерью, потом ра $думал и преспокойно улегся 

посредине загона. 

Туманную степь наполнил#шрвный стрекот сенокосилки. Полотно 

стремительно врезалось в густую 1 

, 1 

высокую траву. Звук походил на при- 

глушенный визг. Из-под копыт коней, из-под кованых колес машины 

летели брызги. Никли подрезанные травы и рядами валились на землю. 

Содном знал, что этой ночью он несправедливо ругал перед Дулмой 

свой участок. Чего душой кривить — он работает на знаменитом утужном 

разнотравьи, где из года в год брали самые высокие по их колхозу 

урожаи сена. От машиниста, конечно, здесь требуется глаз да глаз. 

Надо вести машину с умом, осторожно. Не мудрено, что на таком неровном 

лугу врежешься в кочку, вон их сколько по берегу речки. Вовремя 

надо придержать коней возле кустарника, поднимать полотно нал

СЕНОКОС 87 

встречающимися камнями и остатками прошлого—столбами и кольями, 

глубоко вбитыми в землю. 

Содном всегда сердился: почему до сих пор не очистили луг? Почему 

не вытравили здесь, как он называл, этот «кулацкий дух». Ведь только 

вчера он сломал здесь шатун, напоровшись на предательский кол. 

Разве его разглядишь — трава по колено. Сегодня он вел машину с 

особой осторожностью, не снимая левой руки с рычага, то и дело поднимая 

полотно: он берег время и машину. 

Круги шли за кругами. Пока все благополучно. Содном все настойчивее 

подстегивал лукавого Серко, все злее шлепал вожжей по его запотевшим 

крутым бокам. 

Туман -рассеивался, но день выдался пасмурный. От реки ветер приносил 

прохладу. Это было славно: не докучали мошки и комары. Работа 

спорилась, и рассеивались тучи над душой Соднома... 

Круг, еще один, вновь поворот—и незаметно летело время, а с ним 

все росли и росли валки свежей кошенины. Содном подстегивал коней. 

Он уже засучил рукава шелковой рубашки. Он даже на сиденьи сегодня 

сидел по-особенному, лихо, словно в казачьем седле, этак немного боком. 

Голова с непокорным ежиком горделиво откинута назад. Глаза зорко 

следят за лугом. 

Еще круг, еще один, вновь поворот... Весело и жарко. Захотелось 

петь: 

Ах, широки луга необозримые, 

Но на машине их легко косить, 

Не можег быть, чтоб ты, моя любимая, 

Сумела мне так просто изменить. 

Песня вольно поднялась над долом. Никто кроме трав и лошадей 

не слышат певца. Что же из этого—хорошо петь, когда спорится работа, 

ой как хорошо!.. 

Горбатый Серко, кажется, и тот прислушивается к песне. Вон как 

он мотает головой. Но, чорт!.. Почему он, лукавый, остановился? А, Серко 

слово «просто» принимает за «тпру». Ох, и хитрый мерин: зарычит 

собака, и он даже от ее «р-р-р» остановится — лишь бы не двигаться. 

Содном рванул правую вожжу, кнутом вытянул Серко вдоль спины. И 

когда вновь запел, то слово «просто» выдохнул только вполголоса. 

Не может быть, чтоб ты, моя любимая, 

Сумела мне так просто изменить. 

Высокие травы колышутся от ветра. Бегут по ним волны, и яркая 

зелень луга горит от солнца. Кажется, травы кланяются косарю. Хороши 

родные луга, ой хороши!.. Ложатся за машиной ровные ряды укосов, и 

все шире и шире становится поле отавы. 

И все же беда подстерегла Соднома. Столбик стал на его пути. Столбик 

предательски спрятался в густой траве. Содном слишком поздно его 

заметил. Он растерялся, не успел остановить коней, а только нервно 

нажал на рычаг, по поздно... Машина покосилась на бок, и Содном 

чуть не свалился с сиденья. Злосчастный столбик — наследие прошлого 

вклинился в край режущего аппарата. Содном с озлоблением пнул ногой 

столбик. На счастье машина осталась целой. Он подтянул гайки, осмотрел 

шестерни и подлил масло. 

Даль очистилась от тумана. Солнце занимало свое место на разъяснившемся 

небе. Кони запотели, надо дать им отдохнуть. Содном со ! 

на траву, закурил. Тишина, добрая мягкая тишина на полуденном; лу 

гу. И зачем эти ненужные колья в таком густотравьи? Давным-давно in 1

88 ц. ЖИМБИ;:В 

стало единоличников в родном улусе, а о кулаке Содном знает только из 

книг, да еще по этим кольям. Почему бы не выдернуть их, как больной, 

прогнивший зуб? И почему на самом деле ему достался этот трудны» 

утут? Наверное кто-то нарочно, чтоб посмеяться, послал Содиома сюда. 

И вдруг парень снова обозлился на товарищей, на Дулму, на Зоригто. 

«Не буду больше здесь работать и все. Пусть Зоригто ломает свою 

самоходку об эти камни». -- Содном поднялся, бросит окурок и затоптал 

его. И только сейчас заметил, что обут в разные сапоги: один—черный, 

его, а другой—коричневый, Зоригто. Значит, вчера ночью, в темноте, 

он... 

Неприятности преследуют его. На самом-то деле - - вечером ему 

намылили голову на собрании, потом поссорился с Дулмой, утром напугал 

старуху Тэхэну и, наконец, словно клоун обулся в разные сапоги. Наверно 

над ним уже вся бригада смеется. Ну и пусть. Не буду больше работать, 

Уйду или просто лягу в траву и стану смотреть в небо. К тому 

же, кажется, коричневый сапог жмет ногу. Ей-богу жмет, невыносимо 

жмет. Может быть, поехать к Зоригто и обменяться сапогами? Легко 

сказать—потеряешь полдня. 

Содном стянул сапоги с ног, а коричневый даже пнул. 

Босой, нахохлившийся, он снова сел на машину. Подумаешь, передовики 

труда, а он что—хуже? Ишь ты: им почет, а ему—головомойка 

Шалишь, мы еще померяемся, мы еще посмотрим!.. 

Тучи вновь заволокли небо, закрыли солнце. Который же час? Пожалуй, 

далеко за полдень, вон как приморились кони, да и у него в желудке... 

Прибежал жеребенок Буланки, видно проголодался. Пришлось ос 

тановиться. Мать с радостным и тихим ржанием подпустила свое детчще. 

Серко утолял голод свежим сеном. Жеребенок насытился, отошел от 

матери, взбрыкнул топкими ножками и, счастливый, понесся по оголеьному 

лугу. 

Содном тронул коней, но Серко яростно мотнул хвостом, словно давал 

знать, что подошло время смены. На этот раз даже не помог бич. 

Правда, Буланка натянула подстромки, но Серко, безразличный к ее 

усилиям, только мотал головой. Буланка повернула к ленивцу оскаленную 

морду с явным намерением укусить его. Содном резко> дернул вожжи. 

Серко устало лягнул задом и стал пятиться. Вон как — характер 

показываешь! И Содном остервенело хлестнул кнутом ленивого мерила. 

Буланка присоединилась к хозяину и укусила Серко в шею. Но он и не 

думал им подчиняться. 

И неожиданно Содному припомнилось вчерашнее собрание. Ведь 

ребята тоже говорили, что он артачится как и его Серко. Говорили, что 

Содном показывает свой характер, и этот характер надо поломать, 

потому что он «не для ноль ш дела». 

Пришедшее на ум сравнение вконец испортило настроение Содному. 

Он ударил бичом и по Буланке и по Серко. Косилка медленно двичулась 

вперед, застрекотали ножи. Серко остановился. Содном спрыгнул 

с сиденья и лег на траву. К чорту, хватит!.. 

Он не заметил, как подош ia учетчица Дулма. На ней был брезентовый 

плащ, а ноги обуты в кожаные лапти. Ступала она бесшумьо. 

Дулма вела сменных лошадей. 

— Здравствуй, — как всегда, тихо сказала девушка. — Зачем же ты 

мучаешь коней?.. 

Содном вскочил на ноги.

СЕНОКОС 8!) 

— Лежи, лежи, я сама перепрягу. — Она взгляну та на его боськ 1 

ноги и прыснула. — Лежи уж. конь ногу отдавит. 

Маленькая, она с трудом расхомутала высокого Серко. Тяжелые 

косы ее растрепались, стали пушистыми. Содном почувствовал, что 

краснеет и теряется. 

- Ты только не подумай, что я нарочно сюда пришла. Утром ты 

напугал старую Тэхэну, и она не захотела нести тебе обед. Пришлось 

заменить ее. Заодно захватила сменную пару. 

Дулма перепрягла коней, села на машину и. не :кязав больше пи 

слова, начала работать. 

Содном раскрыл кастрюльку. Аппетитный запах супа с лапшой напомнил 

ему, что он действительно здорово голоден. Он быстро опорожнил 

манерку, запил молоком. Дулма к этому времени начала второй 

круг. Он проследил за ее работой. Неплохо! Пожалуй, не уступит и мужчине. 

Вишь, как ровно ведет машину и коней не дергает. Все-таки очень 

она хорошая девушка. Дулма поравнятась с ним. 

— Давай. Хватит тебе, слышишь! — голос его дрогнул. 

Девушка послушно остановила лошадей, спрыгнула с сиденья. 

- Работай. — Она не взглянула на него, собрала посуду и ушла. 

Содном заметил, что, ведя в одной руке лошадей, она смотрит себе 

под ноги. 

Случилась в этот день с ним еше одна беда. В кочкарнике он paeiревожил 

шмелиное гнездо. Они основательно отомстили за свою тревогу. 

Особенно досталось босым ногам Соднома. . Он подъехал к реке, 

умыл ужаленные лицо и ноги, обулся. На столбике, о который сегодня 

задела его косилка, он обнаружил сложенную птичкой записку. Рукой 

Дул мы химическим карандашом было написано: «Содном. разве так 

трудно тебе выдергивать эти столбики, эти пережитки прошлого. Если 

бы каждый косарь выдернул по одному колышку, убрал по одному камню—участок 

давно был бы чист. Этот столбик я сама хотела вытощить—не 

хватило силенок. Надеюсь, ты уничтожишь на нашей дорос 

ненавистные остатки прошлого, не так ли?» 

Когда же она успела ее написать? Должно быть в то время, пока я 

оседал. Понятно. Хитрая она, но очень умная и очень чистая девушка. 

Чудесный товарищ. И Содном возненавидел не только эти столбики, камни 

и колья. Он понял тонкий намек любимой. Да, надо, надо вырывать 

эти пережитки не только на поле, но и в душе своей. Содном быстро 

раскачал столбик, вырвал его и бросил на середину реки. 

После обеда время летело совсем незаметно. Только запоздало выглянувшее 

из-за туч солнце напомнило о близости вечера. Солнце катилось 

к западному хребту Улхаты. Золотистые стрелы его гасли на 

скошенных травах. 

Содном прикидывал в уме, сколько копен сделают из его кошенины 

колхозники. Да, пожалуй, не менее тысячи станет их на этом участм 

И все сработал он, своими руками! Кажется, сегодня он скосил мною 

больше, чем вчера и в другие дни Что же, это -- корм для целого гурта 

на зимовку. И все чаще и чаще Содном останавливал коней, чтобы 

убрать с луга камни, вырвать колья, словно он расчищал дорогу буд\щему 

косарю, а может быть—самому себе. 

Вдруг за его спиной послышался стрекот самоходной сенокосилки. 

Содном оглянулся, Зоригто въезжал на его луг. Звеньевой направил 

свою мощную машину на узенькую полоску. Это был последний saron.

Ц. ЖИМБИЬВ 

Содном хотел крикнуть: «Без твоей помощи обойдусь!» Но Зоригто издали 

улыбался ему, и злые слова застряли у Соднома в горле. 

В конце загона косари встретились, закурили. 

— Содном, смотри...—И Зоригто протянул свои ноги и весело засмеялся. 

Они слезли с машины и обменялись сапогами. 

— Содном, это верно, что ты поругался с комсоргом, с Дулмой? 

— Тебе сорока на хвосте эти новости принесла? 

— Опять ты злишься, Содном. Не надо из-за пустяка терять дружбу. 

— Ладно, не учи. Что было, то прошло, что будет — увидим. — 

Раздражение Соднома гасло. 

— Дуришь, парень. Она же любит тебя, такая девушка любит. По 

совести скажу—завидую. Счастливчик ты. 

Темная мысль шевельнулась в голове Соднома, но он отогнал се. 

Смешно ревновать. Зоригто и Дулма — честные, открытые души. 

— Смотри, она сама идет к тебе, — радостно воскликнул Зоригто и 

сел на свою машину. — Пусть она измерит твои успехи. Желаю удачи.— 

Покачиваясь на кочках, ушла и потерялась вдали самоходка Зоригто. 

Дулма пришла с двуножником. Она пришла замерить работу Соднома. 

На ней была праздничная цветастая кофта. Она походила на нескошенный 

луг, полный золотых и голубых цветов. Девушка улыбалась. 

Она замерила его работу. 

— Содном, ты же сегодня выполнил три нормы! — Сияющая, светлая, 

как утренняя зорька, она стояла в цветастой кофте, залитая светом 

солнца, уходящего за горы. 

— А ты думала, что только они могут, да! — Он хотел проехать 

мимо нее. Но бесконечно милые глаза Дулмы остановили Соднома. Ее 

глаза говорили: «Неужели ты проедешь мимо, неужели оставишь одну 

на лугу?» 

Содном подвинулся на сиденьи. 

— Садись, поедем, Дулма! 

К закату небо снова прояснилось. Солнце заходило без туч. Полыхал 

алым пламенем весь горизонт и вершины далекого хребта Улхаты. 

Все предвещало, что новый день будет ясным. 

Перевел с бурят-мингольскогп Семен Метелица.

Сцена из спектакля «Первый год» в постановке Б>Р ят "Монгольского театра драмы 

ПЕРВЫЙ ГОД 

Пьеса в 3-х бейстеиях 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА 

Цырен ШАГ Ж И Н 

ЗОРИГТО ЭРДЫНЕРВИЧ ЭРДЫНЕЕВ, председатель колхоза 30 лот 

САРАН ДОРЖИЕВНА, его жен.к 28—29 лет. 

МУНСА БУХАЕВ. ;.чмсститель председателя колхоза. 52 года. 

ПЭЛХЭНДЭЙ. колхозник, 40 лет. 

БАТА НАИДАНОВ. пмрторг колхоза. 65 лет. 

ЦОКТО, комсорг 2Ь лет. 

ДУГАР, счетово \, 35 лет. 

ТЭЭХЭР ДАРМА] ВИЧ. районный уполномоченный, 30 лет. 

НАНЗАТ ДАЛАЕВ, бригадир, 48 лет. 

ГАРМА ГАТАПОВ. старшин чабан, 38 лет. 

ГАЖАД. чабанк.1, 39 лет. 

ДОЛГОР. доярка, 23 лет. 

БАЛЖИ, птичниц!. 70 лет. 

Д Е Й С Т В И Е П Е Р В О Е 

Обстановка обычного деревенского дома. В доме — стол, два стула, скрэмн я 

односпальная кровать. В одном углу сложены два чемодана, л на верхнем из них 

два стакана, две чашки, ложки, вилки. На столе лежат несколько книг, медицин 

скип стетоскоп, ученическая чернильница-непроливайка. 

Раннее >тро. За столом — Зоригто, он что-то пишет. Саран полулежит на неприбранной 

кровати По всемх видно, что она не в духе.

92 ц. ШАГЖИН 

3 о р и г т о (делая пометки на бумаге \. Пшеницы в Урда-Тале 730 

гектаров, в Барун-Губэ — 825, в Саган-Шулутае—1560 гектаров. Куку-ру-зы... 

кукурузы в Шандын Эхине 121 гектар... 

Саран. До чего все это надоело!.. С утра только и слышишь: кукуруза, 

кукуруза. И вечером—та же песня. Газету возьмешь — и тут 

все та же кукуруза... 

3 о р и г т о. Саран, милая... прошу тебя, пойми!.. 

Саран. Мет, пойми ты прежде сам. Сколько мне еще быть молодой? 

Каких-нибудь десять-пятнадцать лет... В эти годы только и жить. 

А что мы с тобой делаем? Пропадаем в деревне, кругом навоз... 

3 о р и г т о. Эх, Саран, Саран! Неужели ты так и не поймешь, в 

чем настоящее человеческое счастье? 

Саран. Понимаю не хуже тебя. Не забывай, что и у меня вузовский 

диплом. 

3 о р и. г т о. Не забываю. Как же забудешь об этом. Но кроме диплома, 

я думаю, еще кое-что надо иметь... 

Саран. Опять! Остается тебе заговорить о чести, о совести — и 

твой портрет закончен. 

Стук в дверь. Входит Мунса Бухаевич. Саран закутывается в одеяло, притворяется 

спящей. 

Мунса. С добрым утром. Зоригто Эрдынеевич! Не ко времени 

что ли зашел? Извините... 

Зоригто. Ничего. Присаживайтесь. 

М у и с а. А что... Саран Доржиевна больна? 

3 о р и г т о. Кажется... 

My не а. Да, трудновато вам будет к деревенской жизни привыкать. 

Все надо делать самому, не то что в городе: повернул краник — вода 

потечет, воткнул вилку в розетку—чайник запоет... Эх. Зоригто Эрдынеевич, 

какая же у вас хорошая квартира была в городе!.. (Саран тяжз- 

.ю вздыхает на кровати.) О чем вы, Саран Доржиевна, вздыхаете? Видать, 

нездоровится? Ну, да вы—врач, сами лекарство найдете... 

Сара и (приподнимаясь). А это вы, Мунса Бухаевич? Здравствуйте! 

М у н с а. Здравствуйте, здравствуйте. Как себя чувствуете? 

Сара н. Ничего. Немножечко, кажется, просквозило меня. 

М у н с а. Просквозило? Это может быть. У нас в деревне легко 

простыть—ветры. 

Зоригто. Мунса Бухаевич, я познакомился с вашим планом. 

Мунса. Ну, как? Неплохо составлен? 

Зоригто. У вас тут, в Урда-Тале. запланирован подъем целины 

на двухстах гектарах. Это — неверно, мне кажется. 

Мунса. Это что же, выходит, сентябрьски!! Пленум неверно 

решил? 

Зоригто. Я не говорю этого... Считаю неверным распашку 

самых лучших покосов. Можно ведь начинать с худших. И мы распашем 

малопродуктивные луга... 

Мунса. Не знаю. Советовать не могу. Я — фленький человек 

В аймаке все-таки спросят, цумаю, почему вы не подпили целину? 

Зоригто. Целипч — поднимем... В плане надо еще предусмотреть 

строительство коровника и овчарни. 

Мунса. И когда же вы думаете их построить? 

Зоригто. До начала зимовки. 

М у и с а (смеется). Смело загадываете... чересчур смело!

ПЕРВЫЙ ГОД 93 

Зориг! о. Tyi пичею смешною нет. Пади сейчас же создавать 

строительную бригаду. Готовиться к механизации ферм — заказывать 

автопоилки, подвесные дороги... 

My не а. Гляжу на вас: молоды вы еще, Зоригто Эрдынеевич. Ра:> 

ве кто возражает против овчарников, коровника? Можно их понастроить 

много — на все поголовье. Но денежки, денежки-то где? 

3 о р и г т о. Деньги? Найдутся. 

My не а. Несерьезный разговор! Сначала людей накормите досыта 

хлебом, а потом... 

Зоригто (встает, подходит к Мунсе). Вот послушайте, Мунса 

Бухаевнч. У нас в колхозе сотни лошадей. Какую пользу они сейчас 

приносят хозяйству? Пятьдесят-шестьдесят лошадей — хватит для на 

ших нужд. Кстати, на столько же голов имеем и сбрую, и упряжь. А ос 

гальные? Только корм переводят да людей отвлекают на уход. Оставим 

семьдесят лучших коней, а остальных продадим. Выручки хватит и на 

то, чтобы покрыть расходы по строительству, и выдать аванс на трудо 

дни. На правлении надо решить. 

Мунса. Распродать столько лошадей? Как же то1да будем управляться 

с хозяйством? На нашей старой полуторке далеко не уедем. 

А что люди скажут? Ведь буряты издавна неразлучны с лошадьми. Недаром 

же в народе говорят: «Твой конь—твое сокровище». Нет, я ничего 

не могу посоветовать вам на этот счет. Вдруг аймак обвинит нас в растранжиривании 

этих лошадей? И что тогда? 

Зоригто. Аймак... Значит, вы воздерживаетесь от советов? 

Мунса. Делайте, как хотите, но если что случится после — я не 

ответчик. Вы -- председатель колхоза, а я что... я только заместитель. 

Зоригто. Вот как! Понятно мне теперь.(Пауза.) Ну, а на сеноуборку 

вышли люди? 

Мунса. Можно сказать: и да, и нет. 

Зоригто. Как изволите понимать? 

Мунса. Сорок девять человек вышло, а двадцать семь наотрез 

отказались. 

3 о р и г т о. Отказались? 

Мунса. Да, да, отказались. 

Зоригто. Почему? 

Мунса. Одни говорят—есть, нечего, другие—одежды, обуви нет, 

третьи—справки какие-то показывают. Есть и такие, которые пьянствуют. 

Зоригто. Пьянствуют в эту пору? Почему? 

Мунса. А вы бы их спросили — почему. Вы — председател .. 

вам знать. 

Зоригто. Бунса Бухаевнч! Я думал: вы — бывший председатель. 

• знаете людей, надеялся на вас. Потому и поручил вам руководить сеноуборкой 

пока не вылечится бригадир Дамбаев. 

Мунса. Да, и председателем был, и другую руководящую дол/; 

ность занимал. Но вас прошу не забывать: я сейчас не председатель, .: 

только заместитель. Вас не для тою поставили на мое место, чтобы я 

вам указывал. Наоборот, указывать теперь должны мне вы. Это вы мне 

должны растолковать, почему люди пьют в страду. Я годами не \mi ни 

нять, отчего это получается. Такие уж у нас люди, товарищ председатель. 

Попробуйте, поработайте с ними — на то и образование \ нас 

Зоригто. Понятно. 

М у н с а. Что понятно? 

Зоригто. То, что вы обижены и даже озлоблены. II я. кажется. 

догадываюсь о причине.

94 Ц. ШАГЖИИ 

М у н с а. Зоригто Эрдынеевич!.. Вы, пожалуйста, не передергивайте. 

Ничего такого у меня и в мыслях нет. Я прошу вас понять меня 

правильно. А если что не так сказал, так вы это близко к сердцу не 

принимайте. Я буду вам помогать. Обязан это делать. Да, я действительно 

обижен, Зоригто Эрдынеевич. Но не вами. Надеюсь, вы не 

пойдете жаловаться в аймак за мою откровенность? Надеюсь!.. 

Зоригто (рассмеявшись). Вы, кажется, не любите, когда на зас 

жалуются. 

М у н с а. А кто это любит? Беда моя — откровенный я человек! 

Чувствую, наговорил тут много лишнего. Постарел, видать, болтлив 

стал. Эх, Зоригто Эрдынеевич!.. Попробую, похожу. Может, как-нибудь 

удастся еще кого-нибудь на сеноуборку послать. (Возвращаясь). Еще 

раз хочу вам сказать, Зоригто Эрдынеевич, буду вам помогать. И прежде 

всего, мне кажется, должен хорошо познакомить вас с колхозниками. 

Нанзат'Далаев да кузнец Бата Найданов и им подобные — это длинные 

языки. Остерегайтесь их. Очень плохие люди. Ну, пошел. Саран Доржиевна, 

быстрее выздоравливайте. До свиданья. 

Саран. Баяртай! (Мунса уходит. Саран встает с кровати.) Ну, 

слышал? Люди отказываются выходить на работу. Как вам это нравигся, 

товарищ председатель? 

Зоригто. Очень не нравится. А еще больше мне не нравится вот 

что. Ты видишь, отлично видишь, какую трудную, ответственную работу 

поручили мне. Хорошо знаешь и состояние колхоза. Ни хлеба, ни денег. 

Засуха да проклятый дзут. падеж скота, тысячные убытки — все это 

видишь и знаешь. Я, кажется, имею право на то, чтобы ты была мне 

другом. А ты?.. Вместо помощи — только насмехаешься, да строишь 

капризы. Ты же мне др\г! 

Сара н. Капризы, говоришь? Смотри сам — ни воды, ни даже 

дров, чтобы вскипятить чай. Что это за квартира? Я зачем институт кончала? 

Чтобы тебе воду таскать, дрова колоть? Вспомни, как мы жили в 

городе. А тут?.. Даже и поработать тебе негде—нет кабинета. 

3 о р и г т о. Контора ремонтируется... 

Саран. Чахотку тут заработаешь. Еще засудят тебя. Говорила я, 

не соглашайся. И сейчас не поздно. Как-нибудь освободись. Не забывай, 

я врач, справку достану. Надо торопиться — может нашу городскую 

квартиру не заняли. Вещи не привезли еще... 

Зоригто. Сколько раз я тебе говорил: не хочу, не желаю и никогда 

не соглашусь тебя слушать на такие темы!.. 

Саран. Умник! Твои друзья, небось, остались в городе, а ты забегал 

с заявлением: — «Хочу стать председателем колхоза». И что ты 

получил? Что получил, скажи? Что принес семье? Ни в кино, ни в театр 

не сходишь. Ни бани, ни путного магазина... 

Зоригто. Хватит! Я не тоскую об уютных кабинетах. И обо мне. 

прошу тебя, не смей ни думать, ни говорить в этом плане. Я никогда не 

воспользуюсь твоей фальшивой справкой. Стыд, срам, что такие гнусные 

советы дает мне жена! 

Саран. Тебе стыдно!.. (Встает с кровати. Открывается дверь, заходит 

Пэлхэндэй. Саран снова ложится в кровать). 

Пэлхэндэ й. Доброго здоровья! 

Зоригто. Здравствуйте. Присаживайтесь. 

Пэлхэндэй. Ничего. Что-то у меня здесь, в боку, неладно. Покалывает.


3 о р и г т о (пододвигая стул). Садитесь. 

Пэлхэндэй. Ничего... гм-гм-м. (Садится осторожно на пол). 

3 о р и г т о. Что с вами? 

П э л х э и д э й. Здоровье пошаливает. Уж такой я, хилый. 

3 о р и г т о. Почему не лечитесь тогда? 

Пэлхэндэй. Когда же лечиться-то, работа! Конца и края ей 

нет. 

3 о р и г т о (берет со сто.ш список). А кто же вы будете? 

Пэлхэндэй. Гомбоев Пэлхэндэй. 

Зоригто (пои:кав в списке). Гомбоев Пэлхэндэй? Значит, вам 

некогда полечиться? Вы за последние три месяца заработали всего семнадцать 

трудодней. Чем же вы занимались остальное время? 

П з л х э н д э й. Сложа руки я, конечно, не сидел. Есть у меня и 

свое личное хозяйство... 

Зоригто. Значит, работать у себя — здоров, а на колхозную работу 

— болен. Хитрая болезнь! 

Пэлхэндэ й. Товарищ председатель, вы ко мне не придирайтесь. 

У меня справка есть (вытащив из кармана платок, а из платка бумауску, 

протягивает Зоригто.) К тому же есть колхозный Устав, и он не запрещает 

работать в личном хозяйстве. Так ведь, товарищ председатель? 

Скажите—так?.. Молчите, Устав вроде не читали? А люди толкуют— 

председатель грамотный у нас. Что касаемо меня, то я так Устав понимаю: 

трудись в личном хозяйстве, создавай себе зажиточную жизнь... 

Зоригто. Интересно вы поняли Устав: развивать личное хозяйство 

в ущерб общественному. Рекомендую еще раз хорошенько прочесть 

его. А эта бумажка—не справка, а рецепт. Выдан десятого мая прошлого 

года... Вам были прописаны таблетки от головной боли. Возьмите. 

Пэлхэндэй. Не без огня дым, не без болезни — лекарство. Так 

ведь? Вы верно говорите, справка написана в прошлом году. Но тем 

хуже: с тех пор и болею... Оп-ой-ой! (Стонет, ухватившись за бок.) 

Зоригто. Но ведь у вас болела голова? Чего же за бок хватаетесь? 

П э л х э н д э й. Сперва голова болела, а теперь—бок. Видно, из 

головы в бок перескочило. 

Зоригто (смеется). Так, понятно. 

Пэлхэндэй. Что же понятно? 

3 о р иг т о. Что в прошлом году у вас голова болела, а теперь в 

бок перескочило. 

Пэлхэндэй. Верно, верно... то бишь... Отечго же вы смеетесь, 

товарищ председатель? В самом деле болит. Мм... мм... (хватается за 

бок.) 

Зоригто. Сейчас мы проверим вашу болезнь. Саран Доржиевна! 

Саран (приподнимаясь с кровати). В чем дело? 

Зоригто. Осмотри Пэлхэндэй Гомбоевича — установи диагно;. 

На! (Протягивает ей 'о стола стетоскоп. Пэлхэндэю.) Это моя жена — 

врач Саран Доржиевна. 

Пэлхэндэй (пораженный). Здравствуйте. 

Саран. Здравствуйте. Заболели? 

Пэлхэндэй (все удаляясь от Саран). Так... было дело... но ничего. 

Кажется, продуло в правый бок. Покалывает. Но вы не беспокоитесь. 

Вот-вот полегчает. 

Зоригто. Значит, уже полегчало? Очень хорошо. Сейчас же выходите 

на работу! 

Пэлхэндэй. Да уж придется. Но знайте, товарищ председатель,

Ц. ШАГЖИН 

работать не интересно в вашем колхозе. Ничего не получаешь. 

Зоригто. А вот сейчас заведем новый порядок, будем выдавать 

авансы на трудодни. Кто хорошо поработает—тому будет что получать. 

Пэлхэндэй. (мнется). Аванс? Оно бы хорошо. Но ведь врешь. 

обманешь ведь? Я, товарищ председатель, не лентяй, вы не подумайте. 

Я даже люблю работать. Только у меня нет обувки, босиком не пойдешь 

на работу. Смотрите! (Показывает рваную обувь.) 

Зоригто (достав аз-под кровати кирзовые сапоги). Вот. Обуй 

гесь—и на работу! 

Пэлхэндэй (сильно удивлен/. Нет. что вы, зачем это? Разве 

можно так?! Как-нибудь сам обойдусь. (Зоригто ставит сапоги на прежнее 

место. Пэлхэндэй жадно смотрит на сапоги, наклоняется вместе с 

Зоригто.) Ладно, товарищ председатель, ладно уж, так и быть — дайте 

мне эти ваши сапоги. А то как же мне в этой обуви работать? (Показывает 

на ноги. Зоригто снова достает сапоги, вручает их Пэлхэндэю. Toi 

обрадованно хватает сапоги.) До свиданья! (Уходит, но потом возвращается.) 

Так не обманешь, товарищ председатель? Будете выдавать 

деньги, продукты? 

Зоригто. Будем, обязательно будем. Сперва через три месяца, а 

потом и на ежемесячное авансирование перейдем. 

Пэлхэндэй. Что ж, увидим. До свиданья! (Саран.) И вы — до 

свиданья! (Уходит.) 

Зоригто (после ухода Пэлхэндэя). Видела, что творится? 

Саран. Да, видела, как ты лодырю свои сапоги подарил. А ог 

еше на смех тебя поднимет. И\ много, а ты один. Если всем будешь ра;даривать 

сапоги, то с чем сам останешься? 

Зоригто. Саран... Я чувствую, мне надо вот так с каждым находить 

общий язык. Эх. ничегошеньки ты не понимаешь. Вот увидишь, 

через несколько лет — каким станет наш колхоз! В центре улуса раскинется 

пышный зеленый сад. а квартиры колхозников будут похожи па 

городские. В них загорится электричество, заговорит радио. У всех будет 

достаток. Саран, друг ты мой! Бороться за это — разве не счастье?.. 

Саран. Эх, Зоригто, сам еще толком не знаешь, что к чем,. 

Вспомни тех двух, которые были у нас. Один из них даже в твоих заместителях 

ходит... Поднимешь ли — колхоз с такими людьми? 

Зоригто. Не надо видеть в людях одно плохое. У каждого есть 

что-нибудь хорошее. Хорошее труднее обнаружить, чем плохое. Оно 

обычно прячется далеко, в самом сердце. Надо ключ найти к сердцу 

каждого — и непременно найдешь в человеке хорошее. 

С арап (смеется). Красиво говоришь, Зоригто. Ну скажи, 

где у зтего Пэлхэндэя это самое хорошее и как думаешь перевоспитать 

его! 

Зоригто. Это трудно, конечно, но нужно перевоспитать. Пэлхэндэй 

— лентяй, большой лентяй. Его болезнь будем лечить тем, от чего 

он отлынивает — трудом. И вы, медики, по-моему, поступаете так. 

Алкоголика, вы, кажется, иногда лечите водкой. Пэлхэндэя мы заинтересуем 

и втянем в работу. Увидишь, он еще познает радость труда — 

творческого, настоящего труда. Знаешь, почему я говорю с ним об авансировании? 

Люди здесь годами ничего не получали за свой труд. Ты 

смеешься над Пэлхэндэем. А ты бы сама пошла работать бесплатно? 

Чтобы работать—и годами ничего не получать? 

Саран (вздохнув). Я вижу, ты выпросил самый плохой колхоз не 

только в районе, но и в республике. Другие-то, поопытнее тебя, небось, 

выбрали хорошие колхозы — близко к городу, с машинами и с доста;-


ком. А тут — одни убытки... (Вздыхает.) Что ни говори, но я никак не 

поверю, что этот твой колхоз станет на ноги. 

Зоригто (в сердцах). Да пойми же?! 

Саран. Ладно, хватит. Пока не зашел кто-нибудь, попьем хоть 

чаю. Мечты у тебя!.. Ты бы лучше решил сначала проблему, как нам 

кипятить чай. Десять дней живем здесь, а ты даже не распорядился, 

чтобы нам дров подвезли. Думай тут о каких-то дурацких дровах. Нет 

больше моего терпения. В конце концов на земле живешь раз. Ты не 

знаешь даже, что я вот уже несколько дней хожу голодная. Слышишь?.. 

Ты боишься попросить в колхозной кладовой. Ведь боишься? А я не 

боюсь. Сегодня же пойду и выпишу от твоего имени, слышишь?.. (Стуке 

дверь.) Что за надоедливый народ! Ни минуты, ни часа покоя нет. 

(Опять ступ в дверь.) 

Зоригто. Войдите, войдите. (Входит Бата Найданов. Саран, 

даже не поздоровавшись, выбегает и сердито хлопает дверью. 

удивлением смотрит ей вслед. Пауза.) 

Бата L 

Бата. Здравствуйте. 

Зоригто. Здравствуйте, садитесь. 

Бата. Это — ваша жена? 

Зоригто (неловко). Да. 

Бата. Поговаривают, будто доктор она? 

Зоригто. Да, врач. 

Бата. Значит, v, колхозе будет свой доктор. 

3 о р и г г о (неуверенно). Разумеется... 

Бата 

везлись? 

(осматривая дом). Видать, вы еще окончательно не пере- 

Зоригто. Нет... 

Бата. Смотрю я на вас и хочу спросить, только не обижайтесь. 

Вот мы выбрали вас председателем. Но вы-то понимаете, что за колхоз 

у нас? 

3 с; р и г i о. Понимаю. Вот потому-то и согласился С1ать председателем. 

Бата. Правильно. До вас было туг много председателей. Оказались 

неудачниками. А ведь все они хотели и пытались поднять колхоз. 

Были и такие, которые, подобно вам, имели высшее образование. Знаете, 

в чем беда была у этих председателей? Они не умели работать с людьми, 

не знали местных условий. 

3 о р и г т о. Да, местные условия знать надо... Мне давно хотелось 

поговорить с вами по душам. Рад встрече. Вы—старый коммунист, много 

лет сами руководили колхозом. Ваши советы будут очень кстати. 

Бата. Да, в свое время был председателем колхоза. Это ведь — 

тридцатые годы. Тогда мало было грамотных люде!!. Колхозами рукозодили 

такие, как я. 

Зоригто. Скромничаете. Почти двадцать лет руководили соседним 

колхозом. Ведь он при вас стал передовым в республике? 

Бата. Не приписывайте, пожалуйста, это мне. Поработали колхозники 

и сделали свою артель передовой. 

Зоригто. Вы, кажется, основатель и нашего колхоза? 

Бата. Да, первые два года здесь действительно председательст 

вовал я. Годы, к счастью, оказались дождливыми, урожайными. Колхоз и 

пошел в гору. Как раз меня в это время направили в соседнюю артель. 

7. «Свет над Байкалом», № 3

98 [[. ШАГЖНН 

С тех пор здесь ежегодно менялись председатели. В прошлом году направили 

Мунсу. Довел on колхоз до ручки. 

Зоригто. А вы в прошлом году ушли из Шпберты? 

Б а т а. Да. Постарел — трудновато стало. Вам, молодым, дорогу 

уступил. Заявление подал. И вот сейчас — в родном улусе. Работал 

кузнецом, работаю им и сейчас, в меру сил, как говорят, по-стариковски. 

А я ведь вас знаю. С вашим отцом Б свое время у богача Хэшэггэ 

сено косили. Прямой, честный был человек, отец ваш. Слышал — уже 

его нет в живых... 

Зоря г го. Да, в позапрошлом году похоронили. 

Б а т а. Так и слышал... (Пауза. На дворе шум, возня. Вскоре 

входит пьяный Нанзат и заместитель председателя Мунса Бухаев.) 

My и с а. Входи, говорю, входи!.. Перед председателем будешь 

ответ держать. 

Г! а и з а т. Ну и буду держать ответ... Думаешь, тебя испугался?! 

М у н с а. Зоригто Эрдынеевич, смотрите, любуйтесь—вот один из се 

нокосчиков!.. 

И а и з а т. Да, смотрите, любуйтесь — это я и есть. 

Мунса. Вот кто срывает нал: сенокосную кампанию. Его судить, 

судить надо! 

На и за 1. Иди-ка подальше от меня... Не меня, а тебя надо под 

суд. Будто ты не пьешь. Не тебя ли это пьяного подобрали доярки на 

скотном дворе? 

Мунса. Видели?! Как он клевеще! на меня!... Это я не оставлю 

так. Вы слышали? Свидетелями будете. Срывает сенокос, а еще меня 

оскорбляет, пьяная собака! 

Н а н з а т. Это я — собака? Если я собака, то ты кто? Я не пропиваю, 

как ты, .колхозное добро. На свои пью!.. 

Б а т а. Что с тобой, Нанзат? В такое время—а ты пьешь? Не д) - 

мал, что ты так можешь?!. 

Нанзат. Бата-ахай, пойми меня. Нутро выворачивает, обидно! 

В жизни не пил никогда, не выдержал! До чего довели колхоз? Работа;] 

не работай — все на одном счету. Таким, как Пэлхэндэй, в нашем колхозе 

хорошо. Слышишь? Тому хорошо, кто увиливает от колхозной работы, 

кто раздувает личное хозяйство! Подсчитайте, сколько у Пэлхэндзя 

овец, коров! А какой у него дом! А у меня? Ничего! Эго потому, что я 

все время на колхозной работе. Это правильно? Скажите, правильно? А 

ты, Мунса, пока был председателем, что полезного сделал? .Ничего! 

Знал только, как переводить колхозное добро... Пьянствовал да покрикивал 

на людей! На что ты способен? Что я за свой честный труд получил 

при тебе? Вот что получил! (показывает кукиш.) Раньше быт председателем, 

а сейчас заместитель - - видите ли, тоже начальник, тож


собрании против руководства людей восстанавливает. Он подрывает основу 

колхозного руководства. Тут с политической точки зрения подходить 

надо, Зоригто Эрдынеевич. Он и против вас выступает. Кто первым 

саботирует сенокосную кампанию? Кто напился в стельку? Его мало 

гнать из колхоза, надо под суд его. Прокурора поставить в известность. 

Он — враг колхоза! 

Н а н з а т. Что!? Я — враг колхоза? Я всю жизнь проработал в 

колхозе! Я тебе голову размозжу! (Порывается ударить Мунсу табуреткой. 

Входит Саран.) 

Саран (кричит). Перестаньте!.. (Роняет хлеб, масл< , мясо.) 

Зоригто (ударив кулаком по столу). Хватит! (Нанзат склонил 

голову. Пауза.) 

Зоригто. Вы, Мунса Бухаевич, сейчас же ведите людей на сенокос. 

Всем, отказавшимся выйти на работу, — скажи, пусть зайдут ко 

мне. Поговорю сам. И вы, Нанзат, протрезвитесь, заходите ко мне. 

М у н с а. Зоригто Эрдынеевич, пьяниц, саботажников щадите? Сегодня 

он кулаком грозит — завтра за ружье возьмется. Я — председатель... 

заместитель председателя, с этим не примирюсь. Если вы так оставите 

это — я не выйду на работу! 

Зоригто. Не время спорить, надо сено убрать в срок. Каждый 

час дорог. Кто из вас прав, кто виноват — разберем. Сейчас работать 

надо. 

М у н с а. А-а-а, значит, вы еще не разобрались, кто из нас прав, 

кто виноват? Ну, ну узнаете — время придет. Еще поговорим, посмот 

рим... (Выходя, увидел на полу масло, мясо, хлеб.) Уй! колхозные продукты 

и — на полу? У нас эти продукты едят, у нас ими не сорят. Во! 

что вы за люди! Все видели, кажется? Запомним! (Уходит.) 

Бата (встав с места). Эх, как некрасиво! (Вздыхает.) Зоригто 

Эрдынеевич, я пойду в кузницу, до свиданья. 

Зоригто. Бата Найданович, в райкоме недавно шел разговор о 

секретаре нашей парторганизации. Коммунисты хотят выбрать вас. 

Бата. Постарел я, да и здоровье по балует. Сколько мог работал, 

долг свой выполнял... 

Зоригто. Правильно. Это я знаю. Но, Бата Найданович, нужно 

ведь колхоз поднять, на ноги его поставить. А я молод, опыта у лепя 

нет. Кое-чего еще не знаю. Вы мне очень помогли бы. 

Бата. Подумать придется. (Уходит.) 

Саран (раздраженная ходит по комнате). Крики, ругань, хамство! 

(Поднимает продукты с полу). Слышал, что говорит твой заместитель? 

Еще корит! Колхозное мясо, колхозное масло!.. Выходит, и кило 

масла не смеем купить... на свои деньги купить! В какое проклятое 

место ты завез меня? 

Зоригто. Что случилось? Зачем ты так много масла принесла? 

В кладовой его четыре—пять килограммов всего. Для колхозников на 

сенокос. Ты, значит, забрала? Сейчас же отнеси! 

Саран (разрыдавшись). Значит, я не должна есть? Мале тою, чш 

завез в эту дыру, голодом морить хочешь? А? 

Зоригто. Не кричи, слышишь! (Бьет кулаком по столу. Сараи ..и 

молчала. Пауза.) Неси, говорю, обратно! Сейчас же!.. Не сделает, 

сам отнесу. (Уходит.) 

Саран (вслед). Еще покричи! (Пауза. Стук в дверь. Нспнч; 

быстро вытирает слезы, пудрит лицо.) Войдите! (Bxodia Цо\ > ) 

7*


Цокто. Здравствуйте, Саран Доржиевна, вам письмо, газеты. 

Зоригто Эрдынеевич где? 

Саран (быстро взяв пи:ьмо). Не знаю, куда-то ушел. 

Цокто. Как жаль. Очень нужно было. До свиданья. (Уходит.) 

Саран (раскрывает конверт, взволнованно хватается за грудь, 

оглядывается и читает). «Дорогая! Милый, бесценный друг мой Саран! 

Шлю тебе горячий привет из Улан-Удэ. Чудесным стал наш город в эти 

летние дни. Все пышно расцвело. Каждый вечер играют ехор... Одним 

словом — наш Улан-Удэ цветет, шуми г. Я слышал, что ты уехала в мой 

родной улус. Полагаю, что на селе тебя разбирает грусть да тоска. Очень 

жалею тебя, моя дорогая Саран. Но что поделаешь, если твоя доля такова. 

Несмотря на это, я не перестаю думать о тебе — ни днем, ни 

ночью. Часто я вижу тебя во сне. Будь я вместе с тобой — жили бы 

счастливо. Милая Саран, какие бы трудности ни встречала, какое бы 

горе ни переживала, не забывай, что на земле есть человек, который 

любит тебя от всего сердца! Как Ромео Джульетту, как Тристан Изольду, 

как Эпхэ Ариюн-Гохон, как Баир Булаган — так я люблю тебя! 

Не забывай те милые вечера на береп Селенги. С ожиданием радосг 

ных встреч Тзэхэр...» Еще приписка: «Мой дядя заместитель председателя 

колхоза, зовут его Мунса Бухаевич. Передайте ему привет. В последнем 

номере эстрадного сборника прочти мои первые стихи «Верная 

любовь». Говорят, что я растущий молодой поэт. Могу зарабатывать на 

этом деньги. (Саран, прижимая письмо к сердцу.) Ах, Тээхэр!.. Душка! 

А Зоригто поднимал его на смех: «Легкомысленный, говорил, беспутый 

человек. Конечно, он немного легкомысленный!.. (Пауза. Вздыхает. Читает 

письмо.) «Не забывай, помни, что на $емле есть человек, который 

любит тебя от всего сердца... (Паузи.) Улан-Удэ, Улан-Удэ... В саду 

танцы... Ехор... в театрах — опера, драма... (Вдруг вздрагивав!, слоено 

от неожиданной мысли. С минуту стоит, раздумывая. Потом с решительным 

видом nuutei записку и, положив медицинскую трубку в чемодан, 

спешит с чемоданом к двери, навстречу ей идет Цокто.) 

Цокто. Зоригто Эрдынеевич еще -не вернулся? (Вдруг заметив 

у нее чемодан.) Это куда вы собрались, Саран Доржиевна? 

Саран. Выхожу на доро1у. А это передайте Зоригто. (Вручает 

ему записку.) До свиданья! 

Цокто (удивленно). Так быстро соскучились по городу? Что ж, 

всего хорошего! (Саран идет к выходу. Навстречу Нанзат.) 

Н а н з а т. Здравствуйте. 

Сара н. До свиданья! (Уходит. Нанзат удивленным взглядом провожает 

ее.) 

Нанзат (Цокто). Здравствуй. 

Цокто (шутя). До свиданья! (Как и Саран, спешит к двери.) 

А про тебя, Нанзат, что-то страшное говорят: будто напился ты в стельку. 

Кажется, напрасно говорили? Голова что-то у тебя вся мокрая... 

Н а н з а т. Выкупался в Шибертупке. 

Цокто. А. тогда понятно. С чего же гы в такое время запил? 

Нанзат. Будто не знаешь, с чего. Трудишься, трудишься в этом 

колхозе, — а толку мало. Муторно стало па душе и... 

Цокто. Это говоришь ты, Нанзат? И ты разуверился? В колхоз 

свой не веришь? Да он теперь совсем другим станет. Ты знаешь, какой 

к нам человек приехал? 

Н а н з а т. Что это еще за человек такой? 

Цокто. Новый председатель, Зоригто Эрдынеевич.


Н а н з а т. Что из этого? 

Ц о к т о. Как — что? Да ты ничего, Нанзат, не понимаешь! Теперь-то, 

наконец, хороший председатель у нас. Вот увидишь - - колхоз 

наш теперь в гору пойдет, в гору! 

Нанзат. Не дошел до реки и уже снимаешь унгы. 

Ц о к т о. Да ты послушай. Это человек, я вижу, настоящий! Ках 

приехал к нам, можно сказать, ночей не спит. Вечерами до поздна — у 

них огонь, зайди на рассвете—застанешь уже на ногах. Когда спит? Не 

пойму. А как знакомится с колхозниками? С каждым: кто, откуда, возраст, 

здоровье, сколько детей, как живет, даже какой характер. Все колхозные 

угодья — пашни, огороды, сенокосы, пастбища — обходил, осмотрел. 

Говорит: «Надо было кукурузу не в Шанде сеять, а в Урдл- 

Тале». Вес замечает, соображает, прикидывает. Узнал, что озимую рожь 

посеяли на засоленных местах. Как он возмутился! Почему, говорит, 

здесь сеете озимь? Кто, мол так поступает? Говорит, орес здесь на зеленку 

надо было сеять. 

Нанзат. Это правда? Да ведь я об этом постоянно твердил. 

Помнишь, еще на прошлом собрании?.. 

Ц о к т о. Побывал на всех гуртах, на всех отарах. Поговорил с 

животноводами. На иных гуртах ты ведь сам знаешь, как животноводы 

наши живут. Он и говорит: «Плохо живете, надо чтобы все доярки, чабаны 

у нас жили хорошо». Тем, которые на дальних гуртах, пообещал 

купить радиоприемники. 

Нанзат (вздохнул). Мне еще отец, помнится, говорил: «Хороших 

людей надо по их делам узнавать». 

Цокто. Дальше слушай. Вчера он познакомит со своим планом 

Нет, это сильный человек. С потолка не хватает. Все учел: и состояние 

колхоза, и почвы наши, и ручейки даже, все обошел. Я — молодой человек, 

он и со м"ной делится. Так растрога.ч он меня... Нанзат, представляешь, 

каким будет наш колхоз через четыре—пять лет? Богатым, 

красивым станет! Я верю в Зоригто Эрдынеевича. Мы должны помочь 

ему. Правильно говорю? 

Нанзат. Поживем, увидим... (Шумно входят Гарма и Гажад.) 

Г а ж а д. Видела, видела такого начальника, как ть:! Поди прочь! 

Г а р м а. Вот непонятливая! Ведь сказано: два человека под моим 

началом. Я за них отвечаю. У меня пусть отпрашиваются, если хотят 

отлучаться с работы... 

Г а ж а д. Смотри-ка, большой начальник! Гарма Гатапов — начальник 

над двумя женщинами? (Нанзат и Цокто смеются.) 

Цокто. О чем спор? 

Гажад. Гармашка наш большим, большим начальником стал. Не 

отпускает меня в город. Такие дела у нас председатель всегда решает. 

Гарма. А вот председатель и дал мне такое указание. Не разрешу 

— никто никуда не поедет. Скажу, посоветую председателю •— 

отпустит он вас. 

Гажад. Ты? Советчик? (Смеется.) Слышали? Как будто нуждаются 

в твоем совете. Как ты глуп. Гарма! (Смеется.) Гляди ка уже нос 

задрал: большой начальник над двумя женщинами! 

Гарма. Чего смеешься-то? Он сам мне сказал: гы $а них епт*чаешь, 

ты над ними командир... 

Гажад. Командир... (Смеется.) Смотрите на этою «командира». 

Цокто. Гажад-абгай, вы не правы. Гарма-ro ведь и в самим дол» 

ваш бригадир.

102 ц. ШАГЖИН 

Г а ж а д. Бригадир?? 

Г а р м а. Вот они какие, смеются, не слушаются.(Входит Зоригто.) 

Зоригто. Здравствуйте! Ну как, Гарма Гатапович, дела? 

Г а р м а. Вот, Гажад... 

Г а ж а д. В нынешнюю осень старшего отправляю учиться в город. 

Надо его одеть, обуть. Хотела барана заколоть да в город съездить дня 

на три. Пришла просить у вас разрешения... Можно? 

Зоригто. Спросите своего бригадира Гарму Гатаповича. 

Гарма (обрадованно). Слышала? 

Гажад (удивленно). Не понимаю... С чего это мне у Гармы 

спрашиваться? 

Зоригто. Не у Гармы, а у Гармы Гатаповича. 

Гажад (ошеломленная). Мы раньше спрашивались только у 

председателя колхоза... 

Зоригто. А отныне — у бригадира. И это еще не все. Теперь и 

продукты, и деньги, и все другое — будем отпускать только по совету 

бригадира. 

Г а ж а д. И даже у такого бригадира, у которого в подчинении 

всего двое? 

Зоригто. Все равно. 

Гажад (удивленно). Гарма... 

Г а р м а. Не Гарма, а Гарма Гатапович!.. 

Г а ж а д. Ну, хватит уж. Гарма... Отпусти в город. 

Гарма. Пошли. (Уходят. Нанзат тоже идет к выходу.) 

Ц о к т о. Куда спешите? 

Нанзат. На сенокос. (Входит Мунса Бухаевич.) 

Мунса (Нанзату). А, это ты? Оскорбил меня перед председателем, 

думаешь, это тебе пройдет? Думаешь, сухим выйти из воды, 

пьяная морда! 

Нанзат. Я не оскорблял, а говорил правду. 

Ц о к т о. Мунса Бухаевич, за что обругали человека? 

Мунса (Цокто). Молчи, сопляк! Не тебе меня учить! 

Зоригто. Хватит ругаться, товарищи! (Молчание, пауза.) 

Цокто. Саран Доржиевна эту записку просила передать. (Протягивает 

записку). 

Зоригто. Что? (Прочитав письмо, вначале сник. Потом вз?.л 

себя в руки.) Мунса Бухаевич, людей на работу отправили? 

Мунса. Вы еще спрашиваете? Я вам, кажется, на бурятском 

языке сказал: если этого Нанзата не выгоните из колхоза, я не выйд\ 

на работу. 

Зоригто (Нинзату). Проспались? (Нанзат молча смотрит вниз, 

гладит голову.) Это что же получается: напиться в такое время и еше 

шум устраивать? Придется обсудить вас на правлении. 

М у н с а. Исключить его из колхоза, отдать под суд, доложил 

прокурору следует. 

Зоригто. Значит. Мунса Бухаевич, отказываетесь выходить и 

работу? 

Мунса. Да! 

Зоригто. В таком случае, Нанзат, сейчас же соберите всех и вы 

ходите на работу. Раз Мунса Бухаевич отказывается работать моим за 

местителем, берите и его временно в свое подчинение. Хорошо будем 

работать, Нанзат, — смягчится ваша вина. Может статься, что и бршм 

диром назначил! вас. Плохо будете работать — пеняйте на себя.


Нанзат (испуганно). Что вы, что вы, Зоригто Эрдынеевич! Такую 

ответственную работу... Я не смогу, не сумею. 

Зоригто. Сумеете, сумеете. По мелочам не обращайтесь ко 

мне — сами решайте. Поняли? 

Нанзат (по-солдатски). Ясно! Можно идти? 

Зоригто. Идите. (Нанзат уходит.) Вы, Мунса Бухаевич, берите 

двух лошадей, запрягайте сенокосилку, что возле кузницы, и выезжайте 

на сенокос. 

Мук с а. Что. что? Ослышался... Повторите! 

Зоригто. Садитесь на сенокосилку и выезжайте на сенокос! 

Мунса. Может еще скажете, берите веничек и подметите мою 

квартиру? 

3 о р н г т о. Я не шучу с вами. Я не умею шутить. 

Мунса. Значит, я не ослышался? Так, так... Мало того, что место 

мое занял, хочешь еще и поиздеваться? Хочешь посадить на сенокосилку? 

Но дудки, милейший! Не бывать этому, чтобы пьяницу назначали 

бригадиром, а заместителя председателя — на сенокосилку. Всю жизнь 

я па руководящей работе, а он — садитесь на сенокосилку! Посмотрим, 

поговорим еще с тобой в райкоме партии! (Уходит.) 

Цокто (горячо). Вы правильно поступили, Зоригто Эрдынеевич. 

Этот человек всю жизнь только и делал, что ругал, шумел. Многих людей 

погубил. Он на все способен. Опасный и гадкий он!.. 

3 о р и г т о. Ты сейчас же отправляйся к шефам, что копают силосную 

траншею. Поговори с их бригадиром, как дела идут, что им 

надо, может с продуктами плохо. Только запомни: поговори с толком. Я 

сейчас соберу строительную бригаду, а вечером вместе — на сенокос. 

Цокто. Хорошо. (Уходит.) 

Зоригто (читает записку Саран). «Твое счастье в колхозе, з 

мое — в городе. Саран». (Садится и со стоном роняет голову на руки.) 

Занавес. 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ 

Колхозная контора Кабинет председателя Дверь из него ведет в бухгалтерию. 

Мунса и Дугар вдвоем. 

Мунса. Удивляюсь, с чего это наши расшумелись: хороший-хороший 

у пас председатель! Что он сделал такого? 

Дугар. Да, по-моему — ничего! Народ ведь любит пошуметь... 

Мунса. Вот и хлебоуборка подоспела, а мы все возимся с сенокосом. 

Вот увидишь до белых мух будем косить. 

Дугар. Луга уже убраны. Он заставляет выкашивать граны па 

лесных поляках, на болотах, даже камыш на озерах. 

Мунса. Разве мало земли? Будут жадничать — десяп, .нч иг 

кончат сенокос. 

Дугар. Занялись еще этим... силосом. Режут крапину, pauiuii 

сорняк, кукурузные стебли. 

Мунса.Пустая затея! Я всю жизнь на руководящей рапою II i 

разу не видел, чтобы польза была от этого силоса. Быка.то, нажимаю: 

сверху—собираем всякую дрянь — сорняк, бурьян, режем нес ли п чо 

роним, гноим в земле. Вот на этой самой бесплодной раГкпс мумкн

104 Ц. ШАГЖИН 

массу людей. Зачем, спрашивается? Чтобы выслужиться, чтобы отчитаться 

перед аймаком! 

Дугар. Они еще яму цементируют, красоту наводят. 

М у н с а. Не все ли равно, где гноить этот самый силос: в простой 

яме или в каменной? Мудрит, новый-то!.. 

Д у г а р. Наше дело — сторона. Как говорится, наша юрта в другой 

степи, так ведь, Мунса-ахай. 

My не а. А мне все э:о — вот где сидит!.. (Показывает на горло.) 

Я ему не кто-нибудь. Я с ним еще разделаюсь. Он имеет дело с Мунсой, 

с сыном Бухая. Радуется поди, что заставил меня семь дней сено косить. 

Этого идиота, этого неграмотного мужика Нанзата Далаева ?н 

поставил надо мной... Начальником поставил!.. 

Д у г а р. Это уж он через край хватил! 

М у н с а. Больно уж ты грозен, председатель. Но мы еще с тобой 

померяемся! (Входит Пэлхэндэй.) 

Пэлхэндэ й. Доброго здоровья, Мунса Бухаевич! (Отвешивает 

поклон.) И вам, Дугар Доржпевич. Мунса Бухаевич, я к вам по важному 

делу — за защитой. Все знают, что я слаб здоровьем. Когда вы 

были председателем, учитывали, не посылали на работу. А этот, новый, 

покоя не дает. Целое лето на сенокосе был — здоровье подорвал. Кроме 

того, у меня ведь кое-какая домашняя живность — три коровы, с десяток 

овец, пять чушек, сорок семь несушек — где им на зиму кормсв 

достану? Когда я это сделаю? Ну, я последние три дня не выхолил ча 

сенокос. А что я делал? Я косил себе. Что тут особенного? А вот поди ж 

ты: вызвали меня парторг Бата Найданов с новым председателем и 

дали разгон!.. 

Дугар. Да, дела твои неважные. За эти два месяца ты шесть 

раз оштрафован. С тебя списано более двадцати трудодней. 

Пэлхзндэй. Плевать мне на ваши трудодни! Есть трудодни, не т 

их — все равно ничего не получишь на них. Не помню, чтобы в этом 

колхозе распределяли что-нибудь. Правда, сулил новый председатель: 

будем давать аванс на трудодни. Ты мне скажи, Дугар, а чем этот 

новый расплачиваться будет? Где доходы? 

Дугар (уклончиво). Обещанное три года ждут. 

Пэлхэндэй. Так я и знал. 

Мунса. Дугар, ты слышал? Вот на что пошел этот Зоригто! Товарищи, 

что же это происходит? Наобещал три короба: деньги вам буду 

распределять. Жулик он, вот кто! Без ведома начальства сотню самых 

лучших коней распродал. Где эти деньги? 

Дугар. Могу сказать. На них закупили с пивзавода две тонны 

отрубей, на них же купили у соседей пятьдесят поросят. Перед сенокосом 

выдали аванс некоторым нуждающимся колхозникам, купили автомашину, 

автопоилки для скота и подвесную дорогу для фермы. Сейчас 

собираемся купить пилораму за десять с лишним тысяч — уже есть 

распоряжение выписать чек. 

Пэлхэндэй. До чего дожили — стали скот почть... за деньги!- 

Мунса. Умничаем! Лентяям потакаем! До речки рукой подать, а 

видишь ты, выдумали: воду на ферму! А самим-то жрать нечего, хлеб;: 

не видят! 

Дугар. Верно, Мунса Бухаевич. И я говорил: не к чему корож 

эти автопоилки и железные дороги. Но его не отговоришь — упрямын, 

как козел. (Входит Нанзат.) 

Н а н з а т. Здравствуйте!..


My не а (нехотя). Здравствуй. (Зло.) Ну, Нанзат, помнить, когда 

напился, как свинья, и ни за что ругал меня—сам плакался: «Ни 

одежды, ни обуви... Всю жизнь тружусь в колхозе, а хожу босой-нагой, 

мало попадает мне в рот». Ну, а сейчас, при новом председателе, богатым 

ходишь? Сыт, обут, одет? Обещал он—будем авансировать. Ты 

член правления, бригадир. А знаешь ты, где эти доходы, где деньги? 

Много денег получишь на трудодни? Куда только денешь все деньги? 

Нанзат. А вы же заместитель председателя. Разве не знаете, где 

эти деньги? Если не знаете, — спросите у Дугара. 

My не а. Я не у Дугара, а у тебя спрашиваю. Он не плакался, как 

гы. Ведь тот, кто без обуви, без штанов, первым должен дожидаться 

денег. Не так ли? 

П э л х э н д э и. Продали сто лошадей—выручили сто двадцать тысяч. 

А этих денег — как не бывало! Какую-то машину купили скот 

поить и корм возить свиньям. Образованный наш председатель — о 

свиньях заботится больше, чем и людях. 

Н а ч з а т. Что ж. люди-го ведь разные бывают. О свиньях иногда 

полезнее позаботиться, чем об иных людях— они хуже чем свиньи... 

(Пауза.) Дугар Доржиевич, поручили мне от вас чек получить на двенадцать 

тысяч рублен для покупки пилорамы в сельхозснабе. 

Дугар. Минуточку... 

М у н с а. Дугар Доржиевич, подождите, никому никакого чека кг 

давайте. Видишь ты: «Мы—ученые, мы •— образованные люди!..» А 

того они не понимают, что партия учит нас повышать материальную заинтересованность 

колхозников. Нет. не выйдет тратить деньги на не 

нужные нам машины! Я как член правления, как заместитель председателя 

колхоза должен стоять на защите интересов колхозников. Я никому 

не позволю обманывать наших тружеников! Всю жизнь я стоял и 

буду стоять за интересы колхозников. Интересы их — превыше всего. 

Н а и з а т. Но ведь эти же деньги идут на благо колхоза! Ни председатель, 

ни я, ни кто другой не берет их в карман. Покупать машины 

надо. И завтрашним днем надо жить. А вы, кажется, отказываетесь 

выполнять указания председателя колхоза? 

Дуга р. Я—маленький человек. Здесь главнее меня Мунса Бухаевич 

— с него и спрашивайте. 

М у н с а. Я все сказал. 

Н а н з а т. Так и доложить Зоригто Эрдынеевичу? (Выходит.) 

Мунса. Видел? Каков все-таки этот Зоригто: не успел приехать, а 

уже окружил себя подхалимами. Бату Найданова протащил в парторги, 

Нанзата Далаева—в бригадиры. Подбирается уже ко мне, хочет посадить 

и на мое место своего человека. Но меня не так-то легко свалить. 

Пэлхэндэй. Конечно, конечно! Наш Мунса Бухаевич стреляный 

волк. Не так-то легко его свалить. 

Дуга р. Что верно, то верно. Вы—настоящий мужчина, закален 

ный руководитель. 

Мунса. Ну, хватит, товарищи. Что-то уж вы чересчур хвалите. 

Шапку соболью надеваете. 

Пэлхэндэй. Мунса Бухаевич, это заслуженная шапка! Вы ^а 

колхозников — горой. Потому я к вам и пришел—защитите меня, т.идюшка 

Мунса. Скажите им, чтобы меня, больного, не гнали на работу. 

(Входит Гарма.) 

Г а р м а. Здравствуйте!(Все здороваются.) Где Зоригто Эрдынеевич?


Д у г а р. Почему это вы все «Зоригто Эрдынеевич, да Зоригто Эрдынеевич»?! 

Здесь же его заместитель есть Мунса Бухаевич. 

Г а р м а. Хотел поговорить с Зоригто Эрдынеевичем. Что ж, можно 

и с Мунсой Бухаевичем. 

Мунса (передразнивая). «Можно и с Мунсой Бухаевичем»... Какой 

ты бойкий стал! Что хотел сказать? 

Г а р м а. Я насчет того дела, помните, еще говорил ва.м... 

Мунса. Какого такого дела? Перестань мямлить. 

Г а р м а. Вчера же вам говорил... 

Мунса. О чем ты говорил вчера? В колхозе сотни таких как ты. 

Разве упомнишь, что говорит каждый?! 

Г а р м а. Новый овчарник почти кончили—нужен тес для крыши. 

Потом Зоригто Эрдынеевич обещал купить пятнадцать баранов хорошей 

породы. 

Пэлхэндэй. Откуда же деньги на покупку этих баранов? 

Мунса. Я не знаю ничего. Денег нет на баранов. У нас же были 

бараны? Куда они подевались? 

Г а р м а. Наши бараны беспородные. 

М у н с а. Почему же не улучшаешь породность? Тебя же старшим 

чабаном назначили? 

Г а р м а. Как же мне без производителей улучшить породу?.. 

М у н с а. Какое мое дело, хоть сам делайся бараном. Так и передай 

твоему Зоригто Эрдынеевнчу. (Входит Гажад.) 

Г а ж а д. Здравствуйте! (Все, кроме Мунсы, отвечают на ее приветствие.) 

Мунса Бухаевич. здравствуйте! 

Мунса. Нет у меня времени каждый день с тобой здороваться. По 

какому делу пришла? 

Гажад. К вам-то у меня дела кет — не беспокойтесь. Гарма Гатапович, 

напишите бумажку председателю — пусть немного денег да- 

ДУТ. 

Г а р м а. Это можно. 

Пэлхэндэй (передразнивая Гарму). Ха! «Это можно»... БЬльшим 

начальником стал? В присутствии заместителя председателя и бухгалтера 

деньгами распоряжается этот бабий начальничек? 

Г а ж: а д. Это Зоригто Эрдынеевич установил такой порядок: все 

через бригадира. 

Мунса. Хитрит он. Боится ответственность на себя орать, на пот 

чиненных перекладывает. (Входит Зоригто. Все приветствуют его с //•'• 

рочито преувеличенным уважением.) 

Зоригто. Здравствуйте! Дугар, подготовил отчет? 

Дуг ар. Готовлю, работаю. (Скрывается в бухгалтерию.) 

Зоригто. Пэлхэндэй, почему не на работе? 

Пэлхэндэй. Гм, гм... Да хогел я выйти—здоровье подкачало... 

Потом у Мунса Бухаевича отпрашивался... 

Мунса. Что?! Когда ты у меня отпрашивался? 

Зоригто. Везде нехватка людей. Мы приглашаем людей даж< 

из городов, а свои прогуливают. 

Мунса. Да, да. (Пэлхэндэю.) Разве не говорил гебе: выходи сел 

час же на работу? Чего торчишь здесь? 

Зоригто. Он же говорит, что от вас разрешение получил? 

Мунса. Опять на меня хотите свалить? Почему-то все плохое, - 

замечаю, сваливаете на меня.


Зоригто. Нет, не валю ничего на вас. Но поражаюсь вашему 

удивительному равнодушию ко всему. До холодов надо закончить ремонт 

помещений для скота, всю солому собрать с полей, заложить еще 

тонн двести силоса, убрать около ста гектаров полеглого хлеба и почт 

все—вручную. Разве мало дел, за которые надо браться, засучив рукава! 

Непочатый край работы! Неужели вам дела нет до того, что у нас 

происходит каждую зиму: громадные потерн от падежа скота, вместо 

доходов от животноводства—сплошные убытки. 

My н с а. Все это верно. Но почему вы за все это ругаете меня? 

Г а р м а. Вы в прошлом году были председателем? 

М у и с а. Да, был. Что из этого? Я нарочно что ли вызывал падеж 

скота? Или скажешь, я распродавал скот? 

Г а р м а. Не вертись! Видишь ты, он не распродавал! А кто во 

время сенокоса только тем и занимался, что глушил водку? Ты, Мунса 

Бухаевич! Кто провалил заготовку кормов и подавал аймачным властям 

дутые сводки? Кто обманывал нас, колхозников, этими данными? Ты. 

Мунса Бухаевич!.. 

Пэлхэндэй. Э-э-э, бабий начальничек разговорился!.. Что касается 

меня, то я никогда не видел Мунса Бухаевича пьяным. 

Г а р м а. Вместе с ним пьянствовал -- потому и не видел! 

Г а ж а д. Что, Пэлхэндэй, забыл? Вы оба, пьяные, за бараном приезжали 

к нам, на ферму! 

Пэлхэндэ й. Не ври! Не ври! 

Зоригто. Ну, товарищи, хватит. Говорите, кто за чем пришел. 

Гарма. Тес нужен — крыть овчарник. 

Зоригто. Тес вчера привезли. Сложен возле большого сарая. Можете 

возить оттуда. 

Гарма. А насчет тонкорунных баранов как? 

Зоригто. Уже решено. Через полмесяца бараны будут куплены. 

Г а р м а. Ну, Гажад, пошли. 

Г а ж а д. Зоригто Эрдынеевич, мне пятьдесят рублей нужны, можно 

получить? 

Зоригто. Спросите у Гармы Гатаповича. 

Гарма. Я — не возражаю. Она хорошо работает. 

Зоригто. Дугар Доржиевич, выдайте ей денег. 

Гарма. Гажад, сегодня надо закрыть силосную яму. Я с тесом 

поеду отсюда.(Выходит.) 

Гажад. Постараемся, Гарма Гатапович. (Уходит в бухгалтерию.; 

Пэлхэндэй (про :ебя). Чудно! С каких пор Гарму, сына Гатапа, 

стали величать? Растет мужик, ничего не скажешь. (С улицы вбегает 

с плачем Долгор. Все смотря: на нее.) 

Долг о р. Зоригто Эрдынеевич!... 

Зоригто. Что случилось? 

Долгор. Ах, не говорите!.. Горе!.. Башха!.. 

3 о р и i то. Башха? Что с ним? 

Долгор. Кончился... (Плачет. Все удивлены.) 

Пэлхэндэй. Вот тебе на! Какая жалость: двадцать п..-.!ког,ы\ 

моих ни за что пропали... 

Мунса. О чем ты тут бормочешь? 

Пэлхэндэй. Чистый убыток: старый Башха Холхон/нк^ попросил 

у меня взаймы двадцать рублей. Вот и пропали мои донс-жкп! 

Долгор (сердито) С чего это вы Холхондоева Башху оплакиваете—не 

он, а мой Башха умер!

108 Ц. ШАГЖИ1Г 

Пэлхэндэй. Это как понимать?.. У нас ведь нет другого Башхи, 

кроме Холхондоева! 

Дол гор (передразнивая Пэлхэндэя). «Нет другого Башхи...» От 

Маладая Башха — о нем говорю. (Входит Цокто.) 

Ц о к т о. Здравствуйте, Зоршто Эрдынеевич (увидев плачущую 

Долгор.) Долгор, прости... Я— виноват, я—виноват. 

3 о р и г т о. Ничего не пойму! 

Пэлхэндэй. С ума начинает сходить! Какого-то Маладаева 

Башху трясут... 

Долгор. Башха — теленок от моей коровы! 

Пэлхэндэ й. Теленок!.. А я испугался, подумал, что помер JVIOH 

должник, старый Холхондоев Башха. (Смеется.) 

3 о р и г т о. Ничего смешного здесь нет! Долгор, это тот теленок, 

который был на отъеме? 

Долгор. Да, тот. 

3 о р и г т о. Чем кормила? 

Долгор. Зерном. 

3 о р и г т о. После этого—поила? 

Д о л г о р. Поила... Не подумала... 

Зоригто (сердито). Цокто, куда ты смотрел? 

My не а (з.го). А-а-а, так это из тех телят, которых решили по новому 

методу морить? Новаторствуем, значит, телят губим! Не послушались 

меня!.. 

Пэлхэндэй. Конечно, конечно! Полумать только: теленочка отбивают 

от матери!.. Эх, ты, зоотехник! А еще комсомольский начальник! 

М у н с а. Зоригто Эрдынеевич, ко1да этот юрлопан Гарма винил 

меня в падеже скота, вы тогда смолчали. Новая метла чисто хотела 

мести!.. А сейчас при вас начался падеж телят... Это ведь вы дали указание 

отнять телят от матерей. Придется вам отвечать. 

3 о р и г т о. Отвечу. Не беспокойтесь. 

М у к с а. Не беспокоиться? Не могу спокойно смотреть, когда колхозное 

добро пропадает. 

Цокто. Теленок пал не оттого, что отбили ею от матери, а оттого, 

что поили после зерна. 

Зоригто (сердито). А ты где был? Что смотрел? 

Цокто. Зоригто Эрдынеевич, я только приехал с овцефермы. 

Зоригто. Ладно. Вот что, Долгор. Прежде всего не хныкать, 

допущена ошибка. Ее больше, пожалуйста, не повторяй. Как у тебя остальные 

телята? 

Долгор. Ничего. 

М у н с а. Пока и они не подохли, ставь их на подсос. Загубили теленка!.. 

Я бы гебя под суд отдал! 

Долгор. Вы меня не пугайте. Виновата — отвечу. Виноват здесь 

не новый метод. Виновата я, и вы не сбивайте меня... 

Зоригто. Правильно, Долгор. Ты сама говорила, что при новом 

методе коровы дают молока гораздо больше, чем при подсосном. 

Долгор. А то как же! Почти в два раза. 

My н с а. Выходит, опять я не прав? 

Долгор. Я не видела, чтоб ты хоть раз был прав. 

My не а. Вот отдам тебя под суд—тогда увидишь. 

Зоригто. Надо посмотреть: от воды или от чего другого теле 

нок погиб...(Цокто.) За теленка ответишь ты. (Зоригто и Долгор выходят.)

ПЕРВЫЙ ГОД НУ 

М у н с а. Видели, что это за человек? Сам добивался, чтобы телят 

отнять от коров, а случился падеж — вину свалил на Цокто. 

Пэлхэндэй. Наш Цокто — не дурак. Он за себя и постоя;!, 

сумеет. 

My не а. Цокто, ты не горюй. Нужно будет — найдутся люди, которые 

не дадут тебя в обиду. Но только ты твердо стой на своем — ;ie 

виноват и все. Ты—комсорг. Соберите комсомольское собрание и разоблачите 

этого Зоригто. Понял? 

Пэлхэндэ и. Правильно... Разоблачите этого Зоригто!.. 

Цокто. Нет, нет, Мунса Бухаевич, вы меня принимаете за кого-то 

другого. Я не бессовестный человек. Я не могу возводить напраслину на 

того, кто душой болеет за колхозное дело. Зоригто Эрдынеевич правильно 

меня винит. Как зоотехник, я обязан был Долгор показать, как нужно 

ухаживать за молодняком. А вы, Мунса Бухаевич, можете не беспокоиться. 

В вашей помощи не нуждаюсь! (Уходит.) 

Пэлхэндэй. Смотрите-ка на этого мальчишку! Совсем к старшим 

уважение потерял. 

Мунса (сердито). Замолчи же, наконец! 

Пэлхэндэй. Хорошо, хорошо не буду... (Выходит из бухгалтерии 

Гажад. Когда она проходит мимо Мунсы, он отворачивается от нее.) 

Га ж ад (ЗЛО). Мунса Бухаевич. а я знаю, отчего ты такой злой. 

Видишь, мне дали аванс. Ты не хотел этого, а я все-таки получила деньги. 

Вот они! Чего отвернулся? 

Пэлхэндэй. Пусть Мунса Бухаевич не смотрит, зато я смотрю. 

Эх, какие славные червонцы! Пойдем с тобой в лавку—обмоем их 

Пошли! (Берет под руку Гажад). 

Г а ж а д. Катись-ка ты от меня подальше. Сам зарабатывай и обмывай, 

сколько в тебя влезет. 

Пэлхэндэй. Гажад, подожди... (Выбегает вслед. Мунса остается 

один. С улицы доносится сигнал «Победы». Мунса смотоит в окно.) 

Мунса. Опять каксй-то начальник?.. (Вдруг.) Уй... Так это же. . 

Из бухгалтерии вышел Дугар и подбежал к окну. 

Д у г а р. Тээхэр!.. И это он на «Победе» прикатил? Смотри - - па 

«Победе» стал разъезжать! 

Мунса (дразнит). На «Победе», на «Победе»!.. Чему удивляешься? 

Наши теперь не то, что на «Победе», а и на аэроплане летаю!. 

Так что пусть не забываются некоторые: Мунсу Бухаевича есть кому 

защитить! (Входит Тээхэр.) 

Тээхэр. Здравствуйте, дядюшка Мунса! Здравствуй, Дугар 

(Здоровается с Мунсой. Дугар здоровается подчеркнуто подобострастно). 

М у н с а. Как это вдруг ты нагрянул? Откуда и куда едешь? 

Тээхэр. Да из аймака, к вам. 

Дугар. Значит, уже не в городе, а у нас, в аймаке, стал рано 

тать? 

Тээхэр. Вроде этого. 

Мунса. И в какое кресло там сел? Не главным ли стал? 

Тээхэр. Не самым главным, но и не самым последним. 

Мунса. Неплохо, неплохо, родной мой. Рад за тебя. Так и пнем. 

высоко носи отцово имя! Эх, нет отца твоего. Как бы пи мо.ппГюил им 

тобой. Только смотри, родню свою не забывай! 

Дугар. И сверстников тоже не забывай. Я ноль u-w н>/кг IOHOжусь 

родственником.

ПО Ц. ШАГЖИН 

Тээхэр. Да? Но что-то не доходит до меня: откуда и каким родственником 

я довожусь тебе? 

Д у г а р. Я с тобой... извините, с вами... состою в кровном родстге. 

Ваша бабушка по матери и мой дедушка по отцу доводятся двоюродными 

сестрой и братом. 

М у н с а. Ты, Дугар, иди, поработай. Я с товарищем из аймака 

поговорю кое о чем. 

Дуга р. Мунса-ахай... 

My не а. Я тебе о чем толкую! (Дугар, нехотя, идет в бухгалтерию.) 

Ну так вот, Тээхэр, мы так и живем. Слышал? Новый председатель 

к нам приехал. 

Тээхэр. Знаю. Мы с ним знакомы давно, товарищи так сказать. 

М у н с а (испуганно). Товарищи? 

Тэзхэр. Ну, вроде этого. Когда-то вместе учились, вместе и работать 

пробовали... 

My не а. Кстати, что я слышал; будто и жену его хорошо знаешь? 

Тээхэр. Что? Что? 

My и с а. Чего испугался? Что растет на дереве, даже на самом высоком, 

— все это валшея в конце концов на землю. Так говорят в народе. 

Ты мне скажи, что это с тобой происходит? Неужели в городе, 

в аймачном центре, ты не найдешь хорошей девушки. Зачем ты связался 

с ч\жой жекой? Авторитет свой подрываешь! 

Тээхэр. Давайте прекратим разговор па эту тему. 

М у нс а. Что, больное место задел? 

Тээхэр. А вы сами в молодости не любили? 

М у к с а. Что?! Любовь?! Человек будто важный, солидный, а мелешь 

чепуху. Любви не бывает. 

Тээхэр. Ах. Мунса-уелэ 1 . Ну, ладно, не будем об этом говорить, 

А откуда вам известны все эти подробности? 

М у н с а. Перед тел!, как ей уехать, пришло одно письмо. Ты знаешь 

о ком говорю, не делай удивленною лица. Обратный его адрес был 

твой, Тээхэра Ялтунова. Видишь, насколько ты не осторожен! Ну, как 

у тебя с ней сейчас? 

Тээхэр. Сказать правду — ничею не получается. Она работает 

на прежнем месте. 

Му*нса. Эх, Тээхэр, Тээхэр! Да ты, оказывается, не мужчина. Куда 

тебе до молодой девушки, когда не сумел вскружить голову даже чужой 

жене! 

Т э э х з р. Ну, знаете ли!.. Прошу вас. хватит об этом. 

My не а (не обращая внимания). Значит, его жена так и живет 

одна? (С участием.) Одна... Бедная, бедная женщина!.. Ну ладно, забудем 

о ней, хотя все это может нам пригодиться. Давай поговорим о деле. 

Ты должен мне помочь. Тебе это ничего не стоит — ты там при начальстве. 

Если прямо сказать, нужно признаться: дела мои — дрянь. И 

все зло — от Зорин о. 

Тээхэр. Не знаю. Вряд ли от него может исходить зло. Он, помню, 

человек не злопамятный, знаю, честный это человек! 

Мунса (с трудом откашлявшись). Прошлую зиму, помнит;,, 

я привозил вам в город мясо и масло. Немало привез! Так все это были 

колхозное. Боюсь: может об этом стало известно новому-то? 

Тээхэр. Этою нечего бояться. 

Мунса. Ты, должно быть, забыл: это мясо ты продал, на базаре 

1 Муаса-уелэ—обращение, означающее родственную связь, вроде «дядя Мунса/

ПЕРВЫЙ ГОД Ml 

продал — по двадцать восемь рублей за кило, а масло —по тридцать 

пить рублей. А вдруг ненароком и об этом узнают? Я не за себя, а :м 

тебя боюсь... 

Тээхэр (смущенно). Откуда об этом узнают. 

My не а. Нанзат Далаев недавно обругал меня. Назвал расхитителем 

колхозной собственности. Это при новом-то, слышишь? Тот так и 

прошил меня взглядом, таким страшным.— меня даже в озноб бросило. 

Неужели к;о разнюхал?.. Как бы Зоригто не начал копаться во всем 

это-M. Я не о себе, а о тебе беспокоюсь: ведь гогда не кататься тебе па 

«Победе» вовеки веков. 

Тээхэр. Вы что-то уж сильно стращаете... 

My не а. Не стращаю, а напоминаю, чтобы умнее был, чтобы не 

забывал, кто о тебе печется. Помнишь, полтысячи целковых у меня гы 

выпросил будто бы взаймы? Может эти деньги вернешь сию же минуту? 

(Пауза.) 

Тзз х э р. Об этом... давайте.... потом. Как-нибудь потом... Я понял, 

дядюшка, негодный человек этот Зоригто. Надо, видимо, выпроводить 

его из колхоза. 

My не а. Вот это верно, вот это правильно ты понял меня. Молодец! 

Давай обдумаем, посоветуемся. Сейчас расскажу, что я надумал... (Осматривается 

кругом). Пойдем, вот здесь и поговорим. (Открывает дверь 

в бухгалтерию.) Дугар, §ы тут работай, а мы у тебя поговорим. (Дугар 

входит, Мунса и Тээхэр уходят). 

Дугар. Сюда иди, туда иди... Что за секреты у них? Ну погодите 

же!... Не признаешь меня, значит... (Входит Зоригто.) 

3 о р и п о. Нанзат не заходил? 

Д у г а р. Нет, не заходил. 

Зоригто. Чек ему выписали? 

Дугар (смущенно). Да... То есть нет... 

Зоригто. Прошу загадки не загадывать. В чем дело? 

Дугар (шепотом). Зоригто Эрдынеевич, меня преследуют. 

Зоригто. Что?! Кто же это преследует вас? 

Д у г а р. То есть, не меня, а... вас. 

Зоригто. Это как понимать? Опять загадка? 

Дугар (шепотом указывая на дверь). Это все Мунса!.. Он всем 

говорит: колхоз, мол, Зоригто разваливает... Нарушаете, мол, артельный 

Устав, вместо распределения денег — разбазаривает их на всякие 

железки... 

Зоригто (с отвращением). Хватит' Не люблю сплетников. Без 

вас понимаю, что это за птица Мунса. (Из бухгалтерии выходят Мунса 

с Тээхэром.) 

М у н с а. Уй, Зоригто Эрдынеевич уже тут... Знакомьтесь, товарищ 

из аймака приехал, о делах наших я ему рассказывал. Ну, пойду. 

Я побуду в строительной бригаде. (Уходит.) 

Дугар (вслед). Мунса Бухаевич, Мунса Бухаевич... (Дуга!) yxoihir 

в бухгалтерию. Зоригто и Тээхэр остаются одни. Длится пауза.) 

Зоригто. Ну?.. 

Тээхэр. Что — «ну»?! Где же здравствуйте? 

Зоригто. Что ж, здравствуй. Каким аймачным начальникам 

заделался? Большим или малым? 

Гээхэр. Смотри, каким тоном стал разговаривать! Hoc ia;ip.-jji? 

Зоригто. А каким тоном прикажешь говорить с тобой? 

Тээхэр. Сейчас узнаешь.

11*2 Ц. ШАГЖИН 

3 о р и г т о. Что ж, слушаю. 

Т э э х э р. С чего это ты так зазнался, удивляюсь. Видать, люди 

верно говорят: обюрократился ты. 

Зоригто. Я тебе отказываю в праве говорить от имени люден. 

От имени одною — можешь. 

Т э э х э р. Кою это «одного»? 

Зоригто. А от Мунсы... Зачем приехал? Выкладывай быстрее. 

Тээхэр (подчеркнуто важно садится за председательский стол:. 

Садись! (Зоригто садится.) Ну, товарищ Эрдынеев, как идут дела ко.ь 

хозные? 

Зоригто. Плохо. 

Тээхэр. Почему? 

Зоригто. Да поймешь ли ты, если и расскажу? 

Тээхэр. 

рать приехал. 

Товарищ Эрдынеев, с вами... с тобой не в прятки иг- 

3 о'р и г т о. А \ меня нет времени с тобой играть. 

Тээхэр. Ты знаешь, что я уполномоченный из аймака? 

Зоригто. Таких уполномоченных здесь перевидел мною. 

Тээхэр. Но почему у тебя такой тон? 

Зоригто. Потому, что я хорошо знаю тебя. 

Тээхэр. А что именно знаешь обо мне? 

Зоригто. А то, что ты был и остался 1шюдясм. 

Тээхэр. 

покажу! 

Как? (Не в силах совладать - собой.) Собака! Я тебе 

Зоригто (холодно рассмеявшись). Покажи!.. 

Тээхэр. Ну, погоди. Придет время — перед судом посмеешься! 

Зоригто. Это за что же меня судить собираешься? 

Тээхэр. Притворяешься!.. Заставил правление разбазарить лошадей,—раз! 

Вызвал падеж телят—два! Колхозную кладовую превратил 

в свою и соришь дома маслом, а колхозникам не выдаешь, — три! 

Деньги, предназначенные на трудодни, пустил на ветер! Запретил подъем 

двухсот гектаров целины, саботируешь выполнение сентябрьскою 

Пленума ЦК! Кроме тою, морально разложился, выгнал жену. Это же 

подтвердит твоя жена. Полагаю, перечисленного достаточно, чтобы понять, 

насколько ты здесь обмарался! Пред-се-датель!.. 

Зоригто. Так вот каким уполномоченным ты поиехал!.. 

Тээхэр. Каким? 

Зоригто. 

отсюда! 

Уполномоченным по сбору сплетен и гадостей. Воч 

Тээхэр. Что? 

Зоригто. Вон! (Вскакивает угрожающе-вздыбленный. Тээхэр 

в испуге выбегает.) Жену выгнал!.. Твоя жена подтвердит!.. Что за 

низость 0 

Саран, Саран... Неужели ты такая?.. Нет, не может быть! За 

что меня решили преследовать? За что? Что им я сделал плохого? Кякая 

гадость!.. А может, они правы? Ведь я столько наделал ошибок! 

Деньги наобещал колхозникам, а выдать не сумел — нечего. Эх, где 

бы раздобыть денег? Неужели правду говорила Саран — в председатели! 

я не гожусь? Саран, Саран... Быть бы тебе сейчас рядом со мной!.. (Все 

ниже склоняет голову. В этом положении застает его Бата.) 

Бата (мягко). Что случилось, Зоригто Эрдынеевич? (Зоригто молчит. 

Бата подходит к нему') Что же произошло? 

Зоригто (беря себя в руки, глухо). Ничего особенного. 

Бата. Уже и повесит нос? (Зоригто молчит.) Не люблю, когда 

носы вешают, особенно в твоем возрасте.


3 о р и г т о (вскакивая). А-а-а, и вы начинаете ту же песню? 

Б а т а. Вот это правильно. Пусть у тебя ярости будет побольше. 

Тебе нельзя быть безвольным. Мужчине подобает держаться стойко, 

действовать решительно, смело, до ярости и, если нужно, — дерзко. 

Зо р и г т о. Бата Найданович, если бы вы знати, что во мп • 

происходит... 

Бата. Знаю, все знаю. И скажу: нам с тобой нечего бояться. За 

нас партия, за нас народ. Чего же нам бояться? 

Зори по. Нет, это не то слово. Боюсь? Ничего я не боюсь. Баи 1 

Найданович. Но я поражен... 

Бата. Чем? 

3 о р и г т о. Приехал уполномоченный из аймака. Он разговаривал 

с Мунсой. Потом обвинил меня в куче всяких гадостей... Нарушил, говорит, 

Устав, разбазарил деньги колхозников... 

Бата. Это тоже я знаю: говорит, накупил всякой всячины на эти 

деньги. Но ведь мы знаем, что приобретено необходимое для колхозя. 

3 о р и г т о. Так то, так. Меня мучает, изводит мысль: как мы выполним 

обещанное — выдадим денежный аванс колхозникам. Это трудно, 

дьявольски трудно: на счету ни копейки, ни рубля. 

Бата. Над этим я тоже давно голову ломаю. Трудное положение. 

Кстати, не плохо у нас идет откорм свиней. Те поросята, что купили 

тогда, уже большими стали. 

3 о р и г т о. Да, выросли. 

Бата. А что, если забьем их и продадим? 

3 о р и г т о. Я подумал об этом, но не рановато ли, до конца бы 

срока кормить... 

Бата. Если не найдем другого выхода — придется снимать с 

откорма, как ни жалко. 

Зоригто. Чорт его знает, что из этого получится. Выкроим ли? 

Налоги не уплачены, всяких иных долгов — ужас сколько! 

Бата. Да... 

Зоригто. Тут еще мешаются эти Тээхэр да Мунса. 

Бата. Чей же это Тээхэр? Не Ялтунова ли Дармы сын? Он, 

кажется, в городе? 

Зоригто. Сейчас он в аймаке. Уполномоченным у нас. У Мунсы 

сплетни собирает. 

Бата. Легкомысленный парень. Везде учился — кое-чего нахватался. 

Нет такого места, где бы он не работал. Как такие люди попадают 

на ответственную работу — убей, не пойму! 

Зоригтс. Умеют. Перед начальством бегают на задних лапках, 

плетут, как паутину, всякие связи. 

Бата. Он ведь в родстве с нашим Мунсой. 

Зоригто. Ах, вот оно что... Тогда понятно, почему он так па 

меня. А за что? В чем я повинен перед ними? 

Бата. Зависть, друг мой. Это же душа тупицы. Тупица и живег, 

и дышит завистью. 

Зоригто. Чему же тут завидовать? Мы не ахти как идем и 

гору. 

Бата. Думаешь, они этим интересуются? Нет, друг мой. Завистника 

интересует не то, что и как делает человек, а то, где и как сидш 

человек. Зависть — это язва в душах людей. И хоть носителей этой нзчы 

8. «Свет над Байкалом», № 3


становится все меньше и меньше, но пакостят они нам все же много, 

очень много! 

3 о р и г т о. Да, еще меня обвинили в моральном падении, будто 

я жену свою прогнал. 

Б а т а. Как? Ты что, дал развод жене? 

3 о р и г т о. Нет. Сама она ушла от меня. 

Б а т а. Я кое-что слышал. Думаю, не стоит сильно беспокоиться. 

Что касается Тээхэра и Мунсы, нужно будет — в райком доложим, но 

пока попробуем сами разобраться во всем. Пока понаблюдаем за ними. 

На неправде далеко они не ускачут. Ясно для нас, коммунистов, одно: 

за прошедшие месяцы многое сделано. Хорошие дела делаем. Корма 

не плохо заготавливаем. На днях закончим строительство помещений 

для скота. Хлеба уродились хорошие. Год будет неплохим. Только хорошо 

надо подумать о деньгах, изыскать доходы. Выход должен найтись. 

Я сейчас — к шефам. За пилорамой поехали? 

3 о р и г т о. Нанзат собирался. Должен был поехать. 

Б а т а. Ну, я пошел. Встретимся вечером, рассмотрим новый план. 

(Уходит. В окно заглядывает Нанзат.) 

Зоригто (вытащив письмо из кармана). Саран... Эх, Сарак, 

Саран... Зачем ты написала такое письмо, страшное письмо!.. 

Нанзат. Зоригто Эрдынеевич! 

Зоригто. Ты все еще здесь? 

Нанзат. Не выписывают... 

Зоригто. Чек не дали? Кто? 

На н з а т. Мунса Бухаевич с Дугаром. 

Зоригто (сердито). Дугар! Дугар Доржиевич! 

Дуг ар (просунув голову в дверь). Вы меня, Зоригто Эрдынеевич? 

Зоригто. Почему не выписал чек? 

Дугар. Гм... Гм... Мунса Бухаевич запретил. 

Зоригто. Причем здесь он? Немедленно выписывайте! 

Дугар. Ладно. (Уходит в бухгалтерию. Входит хмельной Мунса. i 

Зоригто (встает навстречу, медленно надвигается на него). Вы 

что, Мунса Бухаевич, мешать мне?.. 

Мунса. Молодой человек, немножко тише! Кто кому мешает— 

еще неизвестно... (Дугар с чеком выходит из бухгалтерии. Увидя Мунсу 

растерялся.) 

М у н с а. Это что у тебя? 

Дуга р. Чек... 

М у н с а. А я тебе что приказывал? 

Дугар. Но... Зоригто Эрдынеевич... 

Нанзат. Подай сюда! (Дугар шагнул в сторону Нанзата). 

Мунса. Подай сюда! (Дугар не знает, что делать). 

Зоригто. Сейчас же отдай чек Нанзату!.. (Дугар отдает чек). 

Н а н з а т. Ну, я поехал, Зоригто Эрдынеевич... (с ехидство:.:, i 

Счастливо оставаться, Мунса Бухаевич! 

Мунса. Не смейся, не смейся! С тобой еще пеговорим. Так, т: 1 

Зоригго Эрдыгеевич, швыряем на сторону трудовые денежки колхознь: 

Зоригто (с усилием сдерживаясь). Как будто не зьаете, что п. 

эти деньги пилорама будет куплена для колхоза? 

Мунса. Пилорама... Пилорама... Слава богу, без нее обходили- 

Жили люди. Без хлеба сидим, а за пилорамой гонимся. Сентябрьск,] 

Пленум что указал? Неужели не знаете? 

Зоригго. Вы сами почитайте, да как следует. (Уходит.)


Д у г а р. Мунса Бухаевич, вы правы. Это очень скверный человек... 

My не а. Пошел вон! Двуличная тварь! (Дугар скрывается :ш 

дверью в другую комнату.) Подожди, подожди!...Ну и поговорю же с 

тобой! 

(Входит Тээх^р). 

М у н с а. Ты кстати пришел. Бери бумагу и карандаш. Сейчас напишем. 

Очень хорошо, что он с женой разошелся!.. 

Т э э х э р. Я ее заставлю жалобу на него подать. С ней по душам 

поговорю. 

Занавес 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ 

Колхозная контора. Раннее утро. Пэлхэндэй дремлет на мягком диване. Рядом с 

ним—два кожаных мешка, туесок, эмалированная кастрюля. Входит Цокто с газетами 

и журналами. Пэлхэндэй просыпается. 

Пэлхэндэй. А-а-а!.. Мне двести семьдесят рублей семнадцать 

копеек! (Протягивает руки, затем открывает глаза. Вдруг, узнав Цокто, 

отдергивает протянутые руки). 

Цокто. Пэлхэндэй, я тебе не должен. 

Пэлхэндэй. Что ты, что ты! Ничего у тебя не просил. 

Цокто (удивленно). Пэлхэндэй, ты не того?., (крутит пальцем 

на виске). 

Пэлхэндэй. А-а-а! Принял тебя за счетовода, Дугара. Ведь 

сегодня деньги будут выдавать. 

Цокто. Так вот почему ты так рано поднялся. Жареным запахло. 

А то я подумал было: совесть пробудилась у Пэлхэндэя — раньше всех 

встал, раньше всех пошел на работу... 

Пэлхэндэй. Товарищ, ты ко мне не подъезжай с этим. Вот уже 

месяц, как работаю не хуже других. 

Цокто. Так, так, Пэлхэндэй. Поэтому рассчитываешь полный мешок 

денег получить? (Поднимает мешочек.) Да тут не один, а два мешка! 

Пэлхэндэй. Хватит баловаться. Пока счетовода нет, немного 

вздремну. (Закрыв глаза, облокачивается на подушки дивана.) 

Цокто. Без привычки трудновато так рано вставать? 

Пэлхэндэй (раскрыв глаза). Кто придет, — скажи, что я 

первый. 

Цокто (не понимая). Куда — первый? Не понимаю. 

Пэлхэндэй (сердито). Чего тут не понять? Моя первая очередь 

в кассу. Слышал? В кладовую тоже. Там я свой малахай положил 

(Опять задремал.) 

Цокто (смеется). Ладно, ладно, скажу. (Подходит к столу, садится 

и читает газету. Входт Бальжи.) 

Бальжи. Здравствуйте! (Приложив ладонь выше глаз, осматривает 

комнату подслеповатыми глазами) Кто здесь сидит? Плохо стала 

видеть, никого не узнаю. Дугар, счетовод, тут? 

Цокто. Дугар еще не явился, тетушка Бальжи. 

Бальжи. Нет, правда, кто же это? (Подходит к дивану, тычет 

тростью в дремлющего Пэлхэндэя.) 

Пэлхэндэ й (с испугом, проснувшись). Двести семьдесят рублей 

семнадцать копеек давай сюда!.. 

8*

[16 Ц. ШАГЖИН 

Бальжи (испугавшись). Тат-тай! Это кто же у меня денег 

просит? 

Пэлхэндэй (протерев глаза, узнав Бальжи, приходит в ярость). 

Какого чорта в такую рань шатается эта ведьма, да еще тычет своей 

грязной палкой!.. Моя первая очередь!.. Ты — за мной. 

Бальжи. Это о чем говорчшь-то? Что за очередь? Да кто же ты? 

Пэлхэндэй (сердито). Это я — Пэлхэндэй. 

Бальжи. А-а-а, Пэлхэндэй! С чего ты так рано пришел сюда? 

Пэлхэндэй (еще более рассердившись). Какое твое дело? При* 

шел — тебе не мешаю. 

Бальжи. Э-э-э, с чего ты так разворчался? Али опять на работу 

просят? 

Пэлхэндэй. Хотел чуть-чуть вздремнуть — не дают. Что за 

народ?! 

Б а" л ь ж и. Неужели, Пэлхэндэй, не высыпаешься? Али жадничаешь? 

Ц о к т о. Тетушка Бальжи, что вы говорите? За последний месяц 

Пэлхэндэй стал неплохо работать. 

Бальжи. Правда? Посмотрите, откуда взошло солнце, — не с 

запада ли? 

П э л х э н д э й. Что за язык у старухи?.. 

Ц о к т о. Вы, тетушка Бальжи, тоже за деньгами пришли? 

Бальжи. Правда, сегодня ведь будут делить на трудодни. Кпк 

это хорошо! 

Пэлхэндэй. Не забудь, что твоя очередь за мной. 

Бальжи. Есть время стоять в очереди! Курочкам овес пришла 

выписать. Где же Дугар, счетовод? 

Пэлхэндэй. Правда, где же он? Чго-то заставляет ждать, а 

время-то бежит. Запустил я свое хозяйство — некогда, все больше в 

колхозе работаю. О-е-е! (Вздыхает.) Что за надоедливая штука все-таки 

работа! Коммунизм побыстрее бы! Ох, и выспался бы я при коммунизме. 

Я место даже выбрал у себя, в сарае, там я буду спать и спать... 

Цокто (смеется). Не будешь даже кушать, все отсыпаться 

будешь? 

Пэлхэндэй. Рядом с кроватью поставлю сепаратор. Жена будет 

крутить-вертеть машину, а сметана мне в рот потечет — только успевай 

разевать его. (Цокто и Бальжи смеются.) Ну, я пошел. Цокто, 

кто придет — скажи: моя первая очередь. Не забудь. (Уходит.) 

Бальжи. Правда, что Пэлхэндэй взялся за ум? Не верится мне. 

Цокто. Это все новый председатель. Даже Пэлхэндэй стал выходить 

на работу. Вам, если не ошибаюсь, под семьдесят, но однако и зы 

не усидели дома. 

Бальжи. Умный, душевный человек, Зоригто Эрдынеевич. По 

раньше бы такого председателя к нам — колхоз давно бы на ноги вста'1 

Дела хорошо пошли. Все потянулись на работу. Даже я. Птицефермой 

заведую, Жалму заменила. Глядишь — одной дояркой больше стало 

Ринчин, на что старый, и тот не усидел — пошел в строительную бри гг.ду. 

Даже лодырь Пэлхэндэй выходит на работу. 

Цокто. Умеет он к людям подойти, разъяснит, растолкует, чп 

к чему. Бата-ахай очень кстати стал парторгом. Один — молодой, эно; 

гичный, другой — старый человек, опытный, осмотрительный. 

Бальжи. Коль народ поверил — это сила. Народу надо толым 

поверить: он все может сделать, гору перевернет. Хорошее это дело з.1


думали — аванс выдавать на трудодни. А Мунса Бухаев ведь и не подумал 

бы об этом. Бестолковым он был председателем. Только кричи г, 

пугает людей. 

Ц о к т о. Верно говорите, тетушка Бальжи. (С улицы доносится 

кудахтанье кур.) 

Бальжи. Уй! Это—куры? Как бы ястреб не налетел!.. (Выбегает. 

Входит Зоригто, Бата и Нанзат.) 

3 о р и г т о. Нанзат, деньги сдал? 

Нанзат. Как приехал, сдал Дугару. 

3 о р и г т о. Хорошо. Теперь мы с деньгами. Теперь покажем колхозникам, 

что не обманули их. 

Бата. Надо об этом хорошенько поговорить с колхозниками: ведь 

эти деньги нам дал откорм свиней. Опять же надои поднялись. Сдал государству 

- денежки получай. Колхозники теперь с деньгами будут— 

обрадуются. 

Нанзат. Давненько денег не делили на трудодни. 

Ц о к т о. Настроение у людей приподнятое. Все знают, что Нанзат 

деньги привез... А Пэлхэндэй раньше всех заявился сюда... 

Зоригто. Мы у него списали более двадцати трудодней. Меньше 

всех получит — узнает цену трудодням. 

Ц о к т о. Значит, слово сдержали — через три месяца деньги выдием... 

А ведь мало кто верил в это. 

Бата. Это еще раз говорит о том, как важно нам, руководителям, 

исполнять обещанное. 

Зоригто. Через полмесяца снимем с откорма оставшихся свиней, 

сдадим государству, уплатим налети. (Входит Дугар.) 

Дуг а р. Зоригто Эрдынеевич, вас ждет кладовщик, никак не разберет, 

какой хлеб делить. 

Зоригто. Пойдемте, посмотрим. Ну, Дугар, разбогател? Можешь 

приступать к выдаче денег. (Зоригто, Баю, Нанзат уходят.) 

Дугар (вслед). Обрадовались!.. (Распевая песенку, йрохаживается 

по комнате. Входит Мунса.) Эх, придумать бы: из этих тридцати тысяч 

хотя бы тысчонку — в карман!.. 

Мунса. Как?! 

Дугар (испуганно). Уй!.. Это вы? 

Мунса. Подожди, о чем гы болтал здесь? Хочешь тысячу целковых 

в карман положить? 

Дугар. Ничего такого не говорил. 

Мунса. Не отпирайся. Тебя, жулика, давно знаю. В 1929 году отца 

твоего посадили, а сейчас тебя самого посадят. 

Дугар. Ради бога не говорите так. Мунса-ахай, вам я ничего плохого 

не сделал. За что вы гак на меня? 

Мунса. Против власти, против колхоза идешь. 

Дугар. Мунса-ахай, пожалейте!.. 

Мунса. Ты бухгалтер пли кто? Не уплатили государству налоги— 

и, говорят, хотите уже распределять? 

Дугар. Мне приказывает председатель, Зоригто Эрдынеевич. Ведомости 

уже приготовил. (Входит Тээхэр.) 

Мунса. Ага! Тээхэр Дармаевич как раз во-время. Тут неладное 

происходит... 

Тээхэр. Здравствуйте. Что же происходит? 

Мунса. Здесь антигосударственными делами занимаются. Я, как 

заместитель председателя, не могу на все это смотреть сквозь пальцы.

И8 Ц. ШАГЖИН 

Вам, как представителю аймака, я обязан доложить. В колхозную кассу 

поступило тридцать тысяч рублей. А они хотят их выдать на трудодни 

колхозникам, хотя прежде всего деньги должны пойти на покрытие 

долгов. 

Тээхэр (Дугару.) Интересы государства превыше всего. Вы это 

знаете? 

Д у г а р. Что я поделаю, так распорядился Зоригто Эрдынеевич. 

Он приказал выдать деньги колхозникам... 

Тээхэр. А вы — кто: бухгалтер или тряпка? 

Дугар. Я.-- Я бухгалтер!.. 

Тээхэр. Вы потакаете Эрдынееву в антигосударственных делах! 

Дугар. Но ведь нельзя обманывать колхозников? Обещали — надо 

выдать. Налоги будут внесены через полмесяца. Зоригто Эрдынеевич 

договорился об этом с райфо. 

М у н с а. Твои Эрдынеев — карьерист. Из кожи лезет, чтобы заслужить 

авторитет у колхозников. До государства ему дела нет. 

Тээхэр. Дугар, вот так. Сейчас же идите и уплатите налоги. 

Дуг'ар. Как? Но ведь меня за это Зоригто Эрдынеевич... 

My и с а. Ты здесь ни при чем. Ответ несет уполномоченный из аймака. 

Тээхэр. Нам важны не личные интересы Зоригто, а государственные. 

Поняли, товарищ бухгалтер? Не выполните мое указание — пеняйте 

на себя. Не посмотрю, что вы мой земляк. Я поступлю круто! 

My не а. Иди, готовь документы, плати налоги. 

Дуга р. Сейчас они придут. Что же я скажу? 

М у н с а. Не бойся. Сдай деньги государству. За это тебя винить 

не посмеют. Ну, иди! (Дугар уходит. Мунса топотом.) Хорошо получается. 

Сейчас колхозники придут, а из кассы им — кукиш! Послушаем 

после этого, как будут хвалить нового председателя. 

Тээхэр. А мы еще «похвалим» Зоригто — прочитаем то разоблачительное 

письмо. Зоригто — в наших руках. 

Мунса. Жену заставил написать? 

Тээхэр. Нет, не пишет. Дала она мне пить! 

Мунса. Что ж она, сука, поумнела что ли? 

Тээхэр. Языкастая оказалась баба. Но, ничего. (Вытаскивает 

из кармана письмо.) Этим письмом и свалим Зоригто. 

Мунса. Не вздумала бы она жаловаться на тебя. Плохо может 

обернуться... 

Тээхэр. Правда, зря я к ней обратился. Не должна, по-моему, 

жаловаться. А если и пожалуется, то не трудно отпереться. Свидетелейто 

ведь не было. (Входят Зоригто, Бата, Нанзат, Цокто, Пэлхэндэй, 

Бальжи, Долгор, Гарма и Гажад.) 

Пэлхэндэй. Товарищи, моя первая очередь. Цокто знает. (Становится 

первым у двери в бухгалтерию. Колхозники смеются.) 

Ц о к т о. Жрет с горшок, а шагает с вершок... (Все смеются.) 

Пэлхэндэй. С горшок не с горшок, а кое-что получу. Жаль 

только: штрафу много. 

Г а ж а д. Сам виноват — за дело оштрафовали. 

Пэлхэндэй. А вы не смайтесь. Увидите, кто лучше будет работать. 

Не так уж плох Пэлхэндэй, как вы думаете. Увидите... 

Зоригто. Ну, товарищи, что полагается — получайте. А то скоро 

подойдут доярки, строители. Пэлхэндэй, позовите Дугара. 

Пэлхэндэй (открыв дверь). Вас зовет председатель. (Входи/ 

бледный Дугар с бумагой в руке.)

ПЕРВЫЙ I ОД IIЯ 

3 о р и г т о. Ну, Дугар, обрадуй людей. Пока этим выдавай. 

Дутар (испуганно). Зоригго Эрдынеевич... Денег-то... пег. 

Зори г то (смеясь). Смотрите на него. Богач-то наш шутит. Ну, 

Дугар, раздай деньги. Работа стоит. 

Дугар. Зоригто Эрдынеевич... Я говорю правду: денег нет (колхозники 

шепчутся.) 

Н а н з а т. Тебе же говорят! Чего медлишь, на работу надо спешить. 

Дугар (подавленно). Теми деньгами налоги уплатил... 

Зоригто (не в себе.) Что?! 

Дугар. Недавно на почту сдал! 

Зоригто. А кто тебе разрешил? Как ты смел!.. 

М у н с а (выступив вперед). Вы его не ругайте. Я распорядился. 

Не уплатив налоги, не имеете права деньги делить. 

Зоригто. Я договорился с райфо — через полмесяца внесем 

налоги. 

Мунс а. Вот аймачный уполномоченный. Он говорит: вы ни с кем 

не договаривались об этом. 

Зоригто. Ах, вот оно что! Опять этот Тзэхэр? (Сжимает кулаки.) 

Б а т а. Зоригто Эрдынеевич, спокойнее! (Зоригто сел, склонив голову.) 

М у н с а. Кругом долги, налоги не уплачены, а вы делить деньги 

собираетесь. Хотели дешевый авторитетик завоевать? 

Зоригто (подскочив с места). Ты — кто? (Надвигается на Мунсу. 

Мунса пятится. Бата Найданов встает между ними.) 

Б а т а. Что с вами? 

Зоригто. Что за подлость!.. Что за люди!.. (Пауза.) 

Пэлхэндэй. Обещали, обещали, а денег-то, оказывается, и нет? 

Председатель-то хоть и новый, а обманывает по-старому. Чтоб я больше 

верил председателю — шиш!.. 

Г а ж а д. Разве председатель не знал, что нужно налоги платить? 

Г а р м а. С райфо договорился водь отсрочить уплату. 

Пэлхэндэй. А что аймачный представитель сказал? Ни с кем 

не договаривались со этом! (Пауза.) 

Тээхэр (с письмом выходи! вперед). Товарищи, дорогие колхозники! 

На мое имя поступило вот это письмо. Оно без подписи. Мне 

очень неудобно его читать. Но вы должны знать, что у вас за человек 

ходит в председателях. 

Мунса. Читайте, читайте, пожалуйста. 

Тээхэр (читает). «Председатель нашего колхоза Зоригто Эрдынеевич 

Эрдынеев...» 

Зоригто. Ты гут... 

Тээхэр (продолжает). «...Пи одно дело самостоятельно не решает, 

все переложи.! на плечи 1 

бригадиров. Кроме того, вынудил члепоз 

правления принять решение о продаже ста хороших лошадей. Он повинен 

в падеже телят... Присвоил десять килограммов масла, которые были 

выделены на общественное питание. Деньги, подлежащие распределению 

па трудодни, разбазарил на другие нужды. Нарушил постановление 

Пленума ЦК КПСС об освоении новых земель... Ругает, бьет жен), 

затем выгнал ее из дому. Это свидетельствует и его жена...» 

Зоригто. Клевета'.. 

Мунса. Вот так обстоит дело. Что скажете?.. (Пауза.) II ce.'iчас 

— смотрите. Наобещав вам всего, заставил вас работать до седьмо-


го пота, а делить — ни копейки денег нет. До сих пор не знает о своих 

долгах перед государством. Зазнался, больно уж задрал нос... 

Т э э х э р. Думается, что и без такого председателя вы можете 

обойтись. 

Б а т а. А чье это письмо? 

Т э э х э р. Я же сказал: автор пожелал остаться в неизвестности. 

Подписано: «колхозники». 

Нанзат. Раз не подписался,— то писал негодяй какой-нибудь. 

Ц о к т о. Кто правду пишет — не боится назвать свое имя. Только 

трусы, клеветники — мастера на такие письма. 

Т э э х э р. А я считаю — письмо важное. И кто защищает такого 

человека, тот сам подозрительный, случайный человек. Ну, товарищи, да 

вайте, высказывайтесь. (Пауза. Открывается дверь, входит Саран о чемоданом. 

Все удивлены. Тээхэр с Мунсой обменялись испуганными 

взглядами. Вдруг Тээхэр, состроив улыбку, устремляется навстречу Саран.) 

Тээхэр. Откуда это вы. Сараи Доржиевна? Вы что-то бледчее 

стали, отчего так похудели? Пойдите к дяде, отдохните с дороги. Дайте 

чемодан, пойдемте. (Вырвав чемодан из ее рук, спешит к двери. Саран 

изо всей силы бьет Тээхэра по щеке. Тээхэр выронил из рук чемодан ) 

Саран (шагнув вперед). Люди, слушайте! 

Мунса (подбегает к ней, берет за руку, хочет увести ее). Саран 

Доржиевна!.. Что с вами? Пойдемте к нам, отдохните. 

Саран. Подождите! (Вырвав руку.) Смотрите на него — он дрожит 

передо мной. Это не человек, а гадина. Завистник, клеветник, негодяй. 

Вот — Зоригто. Вместе с ним этот человек учился в школе, вместе 

работал. А-а, трусишь? Не можешь смотреть? А как ты поносил его передо 

мной! Любуйтесь, смотрите на этого подлеца: он дрожит, смотрите, 

как дергается его лицо. Как жалок этот человек! И я... такому человеку... 

верила! (Тээхэр уходит. Саран, схватившись за голову, садится.) 

Мунса. Что она делает! С ума сошла! Взять ее! 

Б а т а (выходя вперед). Подождите, Мунса Бухаевич. Я вас, кажется, 

знаю не худо. 

М у н с а. Вы меня не задевайте. Я здесь ни при чем. 

Бата (сердито). Ни при чем, говорите? Все это — от вас. Вы научились 

чистым выходить из грязных дел. На этот раз — не выйдет! 

М у н с а. Это о чем вы? 

Н а н з а т. Меня вы обозвали врагом колхоза! Не я враг колхоза, 

а вы. Поняли? 

Мунса. Товарищи, товарищи... 

Бата (стукнув по столу). Не кричи! Думаешь, не знают люди о 

твоих делах? Все знают. Ты сам себя перед народом разоблачил. 

Ц о к т о. То, что читал Тээхэр,— вы писали. Мы знаем. 

Г а р м а. Это плохой человек. Ишь ты, что задумал. Захотел свалить 

нашего председателя? Родню поднял на это дело!.. 

Б а л ь ж и. Колхоз наш в гору пошел, радоваться бы этому, а он... 

Правильно, говорят: он плохой человек. (Мунса от испуга сгорбился ) 

Нанзат (Мунсе). Сам ничего не умеет, а завидует другому! Другого 

хотел свалить — сам сел в лужу. Так ведь, Мунса Бухаевич? 

Бата. Товарищи, Зоригто Эрдынеевич за эти три месяца много, 

сделал для колхоза. Правду говорю? 

Б а л ь ж и. Боже упаси! Кто же скажет про него плохое? 

Г а ж а д. Никто!


Все. Никто, никто! 

Б ат а. Этих двух родственничков раскусили? Написали клеветническое 

письмо. Мало этого, хотели жену впутать в эту грязь. 

Дол гор. Мунса Бухаевич всегда грозился: «под суд», «под суд 

отдам!» Его самого надо судить. 

Н а н з а т. Обоих вместе с родственничком. (Шум, крики.) 

Пэлхэндэ й (подходя к Мунсе.) Ты. собака! Надо мной смеялся, 

а теперь смотри... На мокрого котенка походишь. Вот бы тебе дать... 

(засучивав: рукава, выталкивает Мунсу за дверь.) 

Ц о к т о. Смотрите, что делает Пэлхэндэй!.. Вы ведь были неразлу: 

ными? Даже родство с ним искали... 

Пэлхэндэй. Пускай подальше он от меня... Он мне не родственник. 

Д у г а р. Товарищи, Зоригто Эрдынеевич, простите. Струсил я. 

Деньги есть, я их еще не сдал! 

3 о р и г т о. Сейчас же выдавайте. Вас обсудим на общем собрании. 

Дугар (из бухгалтерии). Подходите, получайте деньги. 

Пэлхэндэ й. Проходите, товарищи, проходите. (Пропускает всех 

вперед). 

Ц о к т о. Твоя же первая очередь, Пэлхэндэй. 

Пэлхэндэ й. Что положено — всегда успею получить... Проходи. 

Иокто.(Все уходят в бухгалтерию, остаются Саран и Зоригто.) 

Сара н. Прости. Зоригто! 

Зоригто (подойдя к Саран, пристально взглянув на нее). Твсе 

счастье в городе? 

Саран. Нет, мое счастье — здесь, в колхозе! 

Занавес

РАССКАЗ О МАМЕ 

Хань Юй 

аинаинаи 1 рассказывала, что мама оольшс всего на свете лю- 

5ила меня. А я знаю, что ваннайнай больше всего на свете любила 

маму. Но мамы давно не было с нами. Мамы давнымдавно 

уже не было с нами. Когда я была совсем маленько]!, 

вайнайнай часто сажала меня на колени и, посматривая на улицу, говорила 

негромко: 

— Сиротинки мы с тобой. Ты у меня дочка без матери, а я у тсбл 

мать без дочери... 

Куда девалась мама? Вайнайнай ничего не говорила об этом. Ко,да 

я была маленькой, я звала ее не «вайнайнай», а просто «найнай». II 

только однажды темной ночью, когда за окном завывал осенний ветер 

и мы с бабушкой, тесно прижавшись друг к другу, сидели возле раскрытой 

дверцы печи, она вдруг сказала мне: 

— Ну-ка, детка, шепни мне тихонько на ухо: «вайнайнай». 

Когда я шепнула, бабушка прижала меня к себе с особенной нежностью. 

Однажды бабушка отправилась на ярмарку, а меня оставила дома. 

Я полезла под подушку и вдруг нащупала бабушкин кошелек из сикэн 

материи. Пошла на ярмарку, а деньги не захватила. Как же так? Я ь 

скочила с кошелько'М в руках на улицу, но бабушка издали помахал 

мне желтой бумажкой и прокричала: 

- Вернись домой, девочка! Я взяла деньги, взяла! 

'ВаннаГшай — баб\шка по материнской линии, в отличие от найнай — по отце

ХАНЬ ЮИ Г2.Ч 

В это время я увидела свою тетю. Я решила, что бабушка оче^ь 

часто вспоминает про маму и поэтому спросила у тети, не видела ли оно 

когда-нибудь мою маму. Едва услышав мой вопрос, тетя замолчала, и 

это очень меня удивило. У нас считали в семье, что кто-кто, а уж тетя 

поговорить любит, а гуг вдруг словно у нее язык присох' Бабушка часто 

говорила, что у тети каменное сердце, а тут вдруг я увидела у нее 

на^ глазах слезы! Я спросила ее, почему это все меняют разговор, едг>а 

только стоит заговорить о маме. Чего TJT страшного? Тетя долго молчала, 

но потом сказала: 

— Твоя ма;ма хороший человек. Вот вырастешь — учись у нес! 

В то время мне было восемь лет, и я думала, что я уже достаточно 

взрослый человек. Чему же мне учиться у мамы? Но тетя так и не сказала, 

чему. Бабушка любила говорить, что я неглупая, но ей часто лг 

нравилась моя любознательность, поэтому, если я спрашивала ее о чемнибудь, 

она обычно отвечала мне так: 

- Не утруждай свою маленькую головку, бедняжка ты моя. Идика 

лучше да обними свою бабушку. 

Но на этот раз бабушки рядом не было, и я решила «утрудить* 

свою головку. Никакого «каменного сердца» у тети не оказалось и, разоткровенничавшись, 

она сказала мне: 

— Ты уже не маленькая. И, по-моему, не дело тебя бесконечно обманывать. 

У тебя нет мамы. Твоя мама... умерла! 

Сказав это, тетя закрыла лицо передником и бросилась в дом. 

Мама умерла? Мамы нет! Это было удивительно. 

Я взглянула и побежала на перекресток к кумирне. Я села возле 

куста и стала ждать бабушку. Глиняные идолы — старик и старуха — 

сурово глядели на меня с крыши кумирни. Когда я увидела бабушку, я 

бросилась к ней навстречу и одним духом выпалила: 

— А тетя сказала, что моя мама умерла!.. 

Бабушка присела возле меня на корточки и, опирая руками мои 

озябшие руки, сердито спросила: 

— Кто тебе это наврал? Не слушай гы се, болтушку, девочка! Твоя 

мама жива! Только она далеко уехала. Я только что передала ей с 

твоим дядей немного денег... 

Но говоря это, бабушка почему-то отворачивала от меня свое лицо. 

Ну что ж, хорошо. Будем считать, что мама далеко уехала или что 

ее нет совсем. Самое тяжелое для меня было то, что я не знала, что же 

за человек мама. Какая она из себя? Ведь я же ее никогда не видела. 

Я спросила об этом у бабушки, она сначала ничего не ответила, но потом 

все же сказала, что мама в детстве и я — это одно и то же. Тогда 

я стала бегать к гстс. У нее стояло на столе треснувшее зеркало в железной 

оправе и, видя в зеркале отражение плосконосой маленькой девочки, 

я называю ее «мамой». По неужели и у мамы торчали на голосе 

такие смешные косички? Я не 'была глупой, я понимала, что для того, 

чтобы стать совсем похожей па маму, надо быть взрослой. Да и бабушка 

говорила, что только взрослая женщина может быть мамой. И 

я мечтала скорее вырасти, чтобы знать, какая же из себя была мама. 

Когда мне исполнилось двенадцать лет, в наших Дабашаньских 

горах распространились случи о партизанах Народно-освободительной 

армии. Бабушка говорила, что партизаны — очень хорошие люди. Все 

бедняки заволновались, услышав о партизанах. Бабушка по ночам 

стала часто уходить к соседям и подолгу сидела у них, разговаривая 

о чем-то.

124 РАССКАЗ О МАМЕ 

Однажды она разбудила меня и сказала, что меня хочет видеть 

человек, которого прислал мой папа. 

- Ты понимаешь? — говорила она. — Твой папа! Говорили, что 

его давно нет, а он живой! Одевайся скорее, пойдем! 

Бабушка привела меня в какую-то соломенную фанзу, и я увидела 

там несколько незнакомых людей с винтовками в руках. Какой-то человек, 

одетый в короткую синюю куртку, сидел среди ник, и как только я 

его увидела, то почему-то сразу же решила, что именно его прислал папа. 

Люди называли его «начальник уезда Бай». 

Товарищ Бай притянул меня к себе и оглядел всю с головы до ног. 

Никто еще не разглядывал меня так пристально. Наверное и папа тоже 

так бы смотрел на меня. Чем занимался мой папа, об этом у нас в доме 

никогда не говорили. Когда я спрашивала, бабушка ругала меня 

и говорила, что маленькие не должны досаждать взрослым своими расспроса-ми. 

Но этого незнакомого дядю в синей куртке я нисколько не 

боялась и поэтому спросила его: 

— А где мой папа? 

— Твой папа борется с врагами. Он поручил мне поговорить с тобой 

и просил передать тебе серьги твоей мамы, — ответил товарищ 

Бай. 

Бабушка вздрогнула, побледнела и, нащупав рукою скамейку, бессильно 

опустилась на нее. 

Товарищ Бай посмотрел на бабушку и сказал: 

— Я должен рассказать ей все, мамаша. Она уже взрослая. Ее 

отец сказал, что она должна знать все. 

Я увидела, как бабушка, еле удерживая слезы, согласно кивнула. 

Потом она обняла меня и прошептала: 

— Девочка, слушай и запоминай хорошенько все, что ты сейчас 

услышишь. 

И все люди, бывшие в комнате, вдруг разом притихли. 

— Почти одиннадцать лет тому назад, — сказал товарищ Бай, — 

твоя мама и трое твоих братишек, один семи лет, второй пяти и третий 

трех лет, были закопаны живыми в землю. Тебе в то время было всегонавсего 

несколько месяцев. Твоя бабушка целый месяц прятала тебя в 

горах от гоминдановских ищеек. Они хотели, чтобы твоя мама сказала 

им, где находится твой отец и кто в селе является коммунистом. Гоминдановские 

звери пытали даже твоих братишек. Но твоя мама твердо 

сжимала зубы, и ни одного слова не могли добиться от нее враги. Тогда 

на песчаном берегу реки Шэхэ, у подножья горы Мэйшань, они вырыли 

большую яму и повели твою маму и братишек на берег реки. Твоя мама 

шла, гордо подняв голову и удерживая братишек от слез. Старший братишка 

спросил ее: 

— Мама, куда мы идем? 

Твоя мама улыбнулась и ответила: 

— Мы идем дорогой, по которой \шел наш папа. 

Гоминдановцы согнали на берег Шэхэ все село, чтобы сельчане ви 

дели, как будут казнить твою маму. Она стояла на краю ямы и, поддер 

живая руками братишек, дрожала от холода. К ней подошел гоминда 

новский главарь и спросил ее: 

— Ну, ты будешь говорить или нет? Это твой последний час. Скя 

жешь—помилую и тебя и твоих отпрысков. Не скажешь — уничтож_\ 

и тебя и твои корни! 

Твоя мама посмотрела на склоны Мэйшаня, на которых высились 

столетние сосны и желтела осенняя трава, и сказала:

ХАНЬ Юй 125 

— Разве так легко уничтожить корни? 

Бессовестным негодяй ударил твою ма*му по лицу. Кровь закапала 

у нее изо рта. 

— У тебя каменное сердце, — сказал он, — какая ты мать? Неужели 

тебе не жалко этих бедняжек? Нужели ты не хочешь спасти их? 

Твоя мама побледнела и, задыхаясь, выкрикнула: 

— Это вы - кровожадные волки! Вы! И вы еще смеете говорить, 

что у меня каменное сердце! 

Она присела, чтобы обнять двух маленьких сынишек и обратилась 

к сельчанам: 

— Люди! Вы сами отцы и матери! Скажите, есть ли мать, которой 

не было бы жалко своих детей? Скажите, какое преступление совершили 

эти крошки? Скажите мне! Мы все живем только для своих детей! 

Несколько женщин выбежали из толпы и стали просить главаря, 

чтобы он пожалел детей. Главарь ощерился и приказал столкнуть твою 

маму в яму. Но она сказала: 

— Не троньте меня, я сама спрыгну! 

И она спрыгнула в яму. Она велела твоим братишкам наклониться 

к яме и начала целовать их. Она уже не помнила себя. Она обезумела. 

Обезумели и сельчане. Они думали, что гоминдановцы оставят малышей. 

Но кто мог думать, что сердца у этих зверей давно окаменели! 

Твоя мама стояла и оглядывала яму. Яма была слишком велика 

для одного человека. 

Главарь снова оскалил свои клыки и спросил ее: 

— Ну, пожалеешь своих детей? 

И тогда, не в силах больше терпеть охватившей ее ненависти, твоя 

мама закричала: 

•— Ты еще спрашиваешь меня? Лютоед! 

Братишки твои стояли на краю ямы и протягивали к маме свои 

ручонки. Подошел какой-то гоминдановец и одного за другим столкнул 

их ногою в яму. Твоя мама обхватила их руками и крепко прижала к 

себе. Сельчане двинулись было, чтобы спасти их, но гоминдановцы направили 

на них винтовки. Что можно было сделать безоружным против 

штыков? А твоя мама стояла в яме и кричала: 

— Запомните это, люди!.. 

Гоминдановцы бросились к яме и, лихорадочно торопясь, стали закапывать 

ее песком. Сельчане стояли в стороне и рыдали от ужаса. 

Скоро братишки твои были засыпаны до груди. Тогда они стали кричать: 

— Мама, нам больно! Мама!.. 

Твоя мама нагнула к ним голову, взяла их за руки и сказала: 

— Не плачьте, милые мои! Потерпите, сейчас будет хорошо... 

И эти слова звучали до тех пор, пока ее не закопали совсем. 

И потом, когда сельчане выходили на берег реки, им чудилось, что 

из-под земли все еще слышен голос твоей мамы... 

Таков был рассказ, услышанный мною из уст товарища Бая посте 

того, как Народно-освободительная армия вернулась в наши родные 

Дабашаньские горы, рассказ о моей маме. 

Весь тот вечер я и бабушка проплакали. В тот вечер я выплакала 

все свои слезы. И уж потом никто никогда не видел моих слез. Помню, 

как в конце товарищ Бай сказал бабушке:

126 РАССКАЗ О MA VIE 

— В нашем отряде помнят вашу дочь, вашу славную дочь и славную 

дочь партии. 

Бабушка подняла голову и медленно проговорила: 

— Да, я воспитала ее как дочь, но не я воспитала ее сердце. Наша 

партия воспитала ее. 

Сейчас мне восемнадцать лет. Работаю я на Мэйшаньском водохранилище. 

Прах моей мамы и братишек давно уже перенесен на вершину 

Мэйшаня. Высокие сосны и трава окружают их там, где они спят 

все вместе. 

Стройная плотина, самое прекрасное место на земле, лежит как 

раз напротив Мэйшаньской горы. Место, где когда-то была закопана 

мама, сейчас покоится под покоренными нами горными водами, и люди 

называют его «Человеческим озером». И мама видит с вершины горы, 

как изо дня в день поднимается «Человеческое озеро», как с каждым 

днем все лазурнее становится его глубина, как все выше и выше поднимается 

к небу стройная плотина, а на самом верху плотины она 

видит свою любимую дочь. Мы побеждали и грязь и гранит, метели и 

наводнения, и мама помогала нам в этой борьбе. Бабушка часто приходит 

сюда. Мы идем с ней на плотину, опираемся на перила и долго 

смотрим на лазурную гладь водохранилища. И вдруг бабушка, указывая 

пальцем в воду под ногами, говорит: 

— Посмотри-ка, вон моя дочка! 

Это она указывает на мое отражение. Две толстые длинные косы и 

цветное платье колеблются на волнах. Бабушка любит говорить, что в 

семнадцать—восемнадцать лет нет уродов, все красавицы. Я смеюсь и, 

указывая на свое отражение, говорю ей: 

— А вон посмотри-ка, что за урод? 

Бабушка шутливо сердится и говорит: 

— Ты у меня красивее, чем фея морская! Вылитая мать в молодости. 

Ну ничем не отличаешься! А знаешь, в селе говорят, что твоя мама 

стала феей в новом озере. А некоторые будто бы даже видели ее! 

Она боится, что я стану смеяться над ее словами и поэтому поспешно 

добавляет: 

— А я им говорю: нет! Разве феи носят на груди медали? Это они 

просто тебя видели! — Она трогает мои медали и совсем как в детстве 

прижимает меня к своему сердцу. 

Г.епгвел с китайского Л. Роганов.

ТГе/'г 

СИНИЧКИН ДОМ 

ДЛЯ САМЫХ МАЛЕНЬКИХ 

На опушке бора где-то. 

Говорят, в разгаре лета 

Поселилася синица. 

Очень шустренькая птица. 

Вскоре вывела птенца, 

Непослушного мальца. 

Утром мама, как всегда, 

Улетает кз гнезда. 

- Скоро-скоро я приду, — 

Детке говорит синица, — 

Только сбегаю к пруду —• 

Принесу водицы. 

Прилечу я скоро-скоро, 

Ошскав тебе жука, 

Может, в тихом шуме бора 

Стукну клювом паука. 

Ожидай меня, MOP"I птенчик, 

Мой родной, лесгой бубенчик. 

Улетела мать-синица. 

Данри ХИЛ ТУ ХИН

128 

Вышла из норы лисица, 

Подала свой голосок: 

— Не синичкин ли сынок 

Встал ранешенько чуть свет?.. 

Ну и мать: простыл и след!... 

Хороша, аи, хороша — 

Бросить крошку малыша! 

Разве любящая мать 

Станет эдак поступать? 

Я от имени зверей 

Осуждаю матерей... 

Разве птенчиков своих 

Можно оставлять одних? 

Ты спускайся вниз ко мне. 

Посидим с тобой на пне... 

И на травке поваляемся, 

На моем хвосте пушистом, 

На пушистом, золотистом 

Покатаемся. 

Хочешь зайца изловлю — 

Лучшим блюдом накормлю!— 

Песню спела до конца — 

Убаюкала птенца. 

— Любопытно, кто же это, 

У кого спросить совета? 

Мать за кормом полетела. 

Шевелиться не велела. 

Может быть, пришел медведь? 

На него бы посмотреть! 

Подо мною не медведь. 

Он бы стал давно реветь. 

И решился наконец 

Показаться наш птенец. 

Вылез, видит у пенька 

Расчудесного зверька. 

Только лапкой шубку тронь — 

Брызнет из нее огонь. 

Зверь на птенчика глядит, 

Птенчик зверю говорит: 

— Вы не видели в лесу 

Тетушку лису? 

Ту, что как-то поутру 

Унесла мою сестру. 

Я соскучился о ней, 

О сестреночке своей. 

— Видел, — говорит зверек. 

И на травочку прилег. 

И раскинул хвост пушистый. 

Хвост пушистый, да огниетьш. 

Почесал затылок лапкой, 

Бьет себя по рыжей шапке: 

Очень ты смешной детеныш. 

Видно, просто несмышленыш. 

Д ХИЛТУХИН

СИНИЧКИН ДОМ 12У 

£ «Свет над Байкалом», № 3 

У меня твоя сестренка 

Распевает песни звонко 

И с желанием гостит. 

Жду я брата, говорит. 

Что ж, пришлось мне 

постараться — 

Отыскать сестричке братца. 

И СИНИЧКИН ГУТ СЫНОК 

Овладеть собой не мог. 

И, стремглав, он в тот же миг 

Из гнезда на ветку прыг. 

И все ниже, ниже, ниже —• 

Прямо в рот к плутовке рыжей. 

Прилетела мать птенца, 

Не находит сорванца. 

Опустело вдруг в гнезде. 

Кличет—нет птенца нигде. 

И за помощью синица 

Улетела к добрым птицам. 

...Хитроглазая лисица 

Не успела в чаще скрыться, 

Убежать глухою тропкой, 

Как встречается с кедровкой. 

Вьюгой та над нею взвилась, 

Взвилась, закружилась. 

Стала смело нападать 

И давай лису клевать. 

В уши, в спину, в хвост пушистый, 

В хвост пушистый, золотистый... 

Птенчика спасла кедровка 

От лисицы ловко. 

И вернулся в дом птенец, 

Шаловливый сорванец. 

Засиял синичкин дом, 

Стало мирно снова в нем.

НЕРУШИМАЯ ДРУЖБА СОВЕТСКОГО 

И МОНГОЛЬСКОГО НАРОДОВ 

К 35 годовщине со дня побеоы Монгольской народной революции 

На XX с].езде КПСС среди других 

основных вопросов современности был 

выдвинут вопрос о формах перехода 

различных стран к социализму. 

В. И. Ленин еще в 1916 г. в работе 

«О карикатуре на марксизм и об «империалистическом 

экономизме» указывал: 

< Все нации придут к социализл'у, 

это неизбежно, но все придут не совсем 

одинаково, каждая внесет своеобразие 

в ту или иную форму демократии, в ту 

или" иную разновидность диктатуры 

пролетариата, в тот или иной темп социалистических 

преобразований разных 

сторон общественной жизни» (Соч. т. 

23, стр. 58). 

Исторический опыт полностью подтвердил 

это гениальное ленинское предвидение. 

Ныне под знаменем соцлллизма 

живут и борются народы 13 

стран мира. Формы перехода этих 

стран к социализму но одинаковы. 

Каждая страна внесла и вносит своеобразие 

в разные стороны социалистических 

преобразований. 

К числу* стран мировой социалистической 

системы относится Монгольская 

Народная Республика. Своеобразие политического 

и экономического развития 

МНР состоит в том, что она является 

первой в мире страной, которая минуя 

капиталистическую стадию развития, 

осуществляет переход от феодализма к 

социализму На примере исторического 

развития МНР получило блестящее 

подтверждение марксистско-ленинское 

учение о возможности некапиталистического 

пути развития отсталых и зависимых 

стран. 

Монгольский народ обрел свою свободу 

и независимость и стал на путь 

социалистического развития только в 

результате победы Великой Октябрь 

ской социалистической революции, благодаря 

бескорыстной братской помощи 

Советского Союза. Дружба советского 

и монгольского народов является чрезвычайно 

важным фактором в развитии 

МНР по пути к социализму. Она, глубоко 

проникнув в сознание, в жизнь и 

быт монгольского народа, оказывает 

огромное влияние на политическое и 

экономическое развитие МНР. 

Дружба советского и монгольского 

народов имеет глубокие исторические 

корни. Вопреки гнусной колонизаторской 

политике царизма и русских экс 

плуататорских классов, еще задолго да 

победы Великой Октябрьской социалистической 

революции складывалась и 

развивалась дружба между трудящими 

ся Монголии и России. 

Октябрь, знаменовавший собой коренной 

поворот во всемирной истории 

человечества, открыл новую полосу во 

взаимоотношениях' между народами 

России и других стран, в том числе и 

Монголии. Уже первые декреты Советского 

Правительства о мире, о конфискации 

помещичьих земель вызвали мае 

совое сочувствие к Октябрьской рево 

люции среди угнетенных народов всеп 

мира, поднимая их на борьбу за CBOI 

освобождение. 

3 декабря (20 ноября) 1917 года оыло 

опубликовано обращение Советского 

Правительства ко всем трудящимся м; - 

сульмачам России и Востока. В этом 

обращении провозглашались основы ле 

нинской национальной политики по от 

ношению ко всем народам стран Вое 

тока. 

Великие освободительные идеи ик 

тябрьской революции быстро распрост

ПУБЛИЦИСТИКА 

ранились по обширному Китаю и по 

степной Монголии. 

Победа пролетарской революции в 

России открыла перед народными массами 

Монголии реальную перспективу 

национального и социального раскрепощения. 

В августе 1919 года, когда молодая 

Красная Армия, разбив армию Колчака, 

перешла Урал и победоносно двигалась 

на Восток, Советское Правительство 

послало обращение к монгольскому 

народу. 

В нем говорилось: «Монголия есть 

свободная страна... Вся власть и суд в 

стране должны принадлежать монгольскому 

народу. Ни один иностранец не 

вправе вмешиваться во внутренние дела 

Монголии». 

Этим самым Советское государство 

показало свое искреннее дружественное 

отношение к монгольскому народу. В 

конце 1919 года, в результате роста 

политического самосознания народных 

масс, обусловленного подъемом национально-освободительной 

борьбы в стране, 

в Урге почти одновременно возникли 

два подпольных революционных 

кружка. Организатором одного из них 

был Сухэ-батор, вождь народной революции, 

основатель монгольского народного 

государства. Создателем другого 

революционного кружка был Чойбалсан—боевой 

друг и соратник Сухэ-батора. 

В январе 1920 года кружки Сухэбатора 

и Чойбалсана объединились длч 

того, чтобы не распылять революционные 

силы страны и создать единую политическую 

организацию. 

В деятельности революционных кружков 

и в создании МНРП большую роль 

сыграли русские рабочие-революционо 

ры Кучеренко, Гембаржевский, Агафонов. 

Черепанов, Маслаков, Сороковикоз 

и другие. Они способствовали проникновению 

марксистско-ленинских идей 

в Монголию, оказывали практическую 

помощь в работе кружков монгольских 

революционеров. 

1 марта 1921 года состоялось совещание 

членов партии, которое вошло в 

историю как 1-й съезд МНРП. Съезд 

организационно оформил МНРП и у - 

вердил платформу партии, в которой 

излагались программные и уставные 

положения, и решил немедленно начать 

вооруженную борьбу за свободу и 

независимость страны. Руководители 

МНРП понимали, что полное освобождение 

страны от иностранных захватчиков 

не под силу трудящимся Монголии 

без непосредственной помощи Советской 

России. Поэтому 10 апреля 1921 

года Временное Народное Правитель- 

1 II 

ство Монголии обратилось к Пр.жтс.п. 

ству Советской России с просьбой окл 

зать военную помощь в борьЛи прогни 

белогвардейских банд, орудовавших па 

территории Монголия. Советское iip.i 

вительство пришло на помощь монгол ii 

скому народу. 

В конце июня 1921 года советские 

войска вступили в пределы Монгол.ш, 

а через месяц объединенными силами 

частей монгольских и советских вот.;; 

империалистические захватчики бы :п 

изгнаны из всех основных районов Монголии. 

Это означало победу народной рев >люции. 

Части Красной Армии по просьбе 

народно-ревочюшюыюго правительства 

остались на территории Монгол in 

до полной ликвидации белогвардейских 

банд в стране. Вооруженная помощь 

Советской России монгольскому народу 

в его борьбе с контрреволюцнонньыи 

силами сыграла решающую роль в 

победе народной революции 1921 года. 

Победа народной революции привела 

к образованию монгольского народного 

государства и открыл? перед трудящимися 

Монголии широкий путь свободного 

демократического развития. 

Советская Россия с величайшей" р - 

достью приветствовала поэеду монгсл 

ской народной революции и первой 

признала Монголию как независимое 

народное государство. 

Совершенно иными были отношения 

капиталистических стран к Монголии. 

Они категорически отказались признать 

ее, как самостоятельное государство. 

Империалистические государства не 

хотели расстаться с Монголией, которая 

являлась для них, как и другие 

колониальные и зависимые страны, источником 

сырья, сферой прилож-j ,. я 

капитала. 

Монгольская Народко-революционч м 

партия и народное правительство учи 

тывали, что степень успехов революции 

в Монголии находится з прямой за 

висимости от тесных дружественных 

связей с Советской Россией. Поэтому 

в конце октября 1921 года в Москву 

отправляется делегация во глазе .: Сухэ-батором 

для ведения переговО|М t о 

заключении договора. Делегация была 

тепло встречена руководящими деятелями 

партии и правительства Советской 

России. Исключительно важное значение 

имела встреча делегации с В. И. 

Лениным. Великий вождь сойотского 

народа дал исчерпывающие о гнеты на 

вопросы о задачах и перспективах развития 

монгольской революции Содержание 

беседы монгольских представителей 

с В. И. Лениным было сообщено 

в политическом отчете ЦК МНРП IX 

съезду партии в 1934 году.

132 ПУБЛИЦИСТИКА 

В. И. Ленин в беседе с монгольской 

делегацией развил идею о возможности 

и необходимости некапиталистического 

пути развития Монголии. При этом 

главным условием успешного движения 

к социализму, минуя капитализм, В. И. 

Ленин считал борьбу за государственную 

и хозяйственную независимое гь 

Монголии в тесном союзе с Советской 

Россией, усиление влияния народнореволюционной 

партии и правительства 

среди трудящихся масс. 

5 ноября 1921 г. в Москве, в результате 

переговоров, было подписано соглашение 

с5 установлении дружественных 

отношений между Советской 1'JCсией 

и Монголией. 

Это было .первое равноправное соглашение 

за всю многовековую историю 

монгольского народа. Правительство 

Советской России признало пародиен: 

правительство, как единственно законное 

правительство Монголии, подтвердило 

свой отказ 01 прав и привилегий, 

обусловленных неравноправными договорами, 

навязанными Монголии царской 

Россией. Все пункты советско-монго ibского 

соглашения J921 года были проникнуты 

духом равноправия и уважения 

двух народов, стремлением Советской 

России оказать монгольскому пароду 

помощь в политическом, экономическом 

и культурном развитии страны. 

В 1924 году состоялся III съезд 

МНРП. Следуя марксистско-ленинскому 

учению о возможности перехода отсталых 

стран к социализму, минуя капиталистическую 

стадию развития, III 

съезд партии принял решение о некапиталистическом 

пути развития Монголии. 

В этом историческом решении нашла 

свое выражение генеральная линия 

МНРП на весь последующий исторический 

период. В решении III съезда 

партии говорилось: «Дружба монгольского 

государства с Советским Союзом 

далеко выходит за рамки экономических 

выгод. Политическое содержание 

и значение этой дружбы заключается в 

величайшем влиянии Советского Союза, 

как страны социализма, на историческую 

судьбу Монголии» 1 . 

В этом же году был созван 1-й Великий 

Народный Хурал, который провозгласил 

Монголию народной республикой 

и принял первую в истории монгольского 

народа конституцию. В чей 

говорилось: «Монголия объявляется независимой 

народной республикой, в ко- 

1 Постановления съездов, конференций 

и пленумов ЦК МНРП, т. 1, 1921—1929 

г.г., Улан-Батор, 1946 г., стр. 134 (на монгольском 

языке). 

торой вся власть принадлежит трудящемуся 

народу». 

Принятие демократической конституции 

и провозглашение народной республики 

в стране, в которой всего 

лишь несколько лет назад господствовал 

феодальный строй, явилось событием 

большого политического значения. 

Оно показало, что народ может 

взять власть в свои руки и стать хозяином 

собственной судьбы только путем 

революционной борьбы. 

Руководствуясь историческими решениями 

III съезда партии и первого Великого 

Народного Хурала, Монгольская 

Народная Республика добилась 

больших успехов в политическом, экономическом 

и культурном развитии. 

В течение 1924 —1940 годов, в непримиримой 

борьбе со всеми классовыми 

врагами монгольского народа, 

осуществлены такие важнейшие по своей 

значимости революционные мероприятия, 

как ликвидация феодальной 

собственности на средства производства, 

вытеснение иностранного капиталя 

из экономики страны, создание национальной 

промышленности и социалистических 

форм хозяйства, проведение 

культурной революции, коренное улучшение 

материального положения трудящихся 

масс. 

Основой экономики МНР является 

скотоводство. По количеству скота на 

душу населения МНР занимает первое 

место в мире. Скот и его продукция 

составляют главное средство жизни, 

монгольских аратов. С 1924 года по 

1940 год поголовье скота в республике 

увеличилось примерно в два раза. При 

этом, если в 1924 году значительное 

количество скота находилось в руках 

феодалов и монастырей, ю к 1940 году, 

в результате ликвидации класса 

феодалов и феодальной собственности 

на средства производства, весь скот 

стал принадлежать трудящимся apiтам. 

На основе глубоких изменений и преобразований 

в экономической жизни 

произошли коренные изменения в 

классовой структуре монгольского об 

шества. В результате ликвидации классово-враждебных 

элементов, население 

МНР в 1940 году состояло из двух 

дружественных классов — рабочих и 

крестьян. 

Рабочий класс является в Монголии 

новым классом, возникшим вместе с 

появлением и развитием национальной 

промышленности. Дореволюционная 

феодальная Монголия не знала такого 

класса. Эти два класса — рабочие и 

крестьяне — являются полноправными 

хозяевами всей земли, ее недр, скота, 

машинно-сенокосных станций, фабрик,

ПУБЛИЦИСТИКА I л.; 

заводов, железных дорог, шахт, банков 

и т. д. 

В марте 1940 года состоялся десятый 

съезд Монгольской Народно-революционной 

партии, который констатировал 

победу генеральной линии партии 

о некапиталистическом развитии и 

определил дальнейший путь МНР. На 

этом съезде партии Чойбалсан заявил: 

«Теперь уже можно с уверенностью 

сказать, что мы прочно встали на путь 

некапиталистического развития. Опыт 

нашей страны имеет огромное международное 

значение, ибо мы первая 

страна, которая, при помощи стралы 

победившего социализма, идет от феодализма 

и крепостничества к соцчллизму» 

1 . 

В этом же году состоялся восьмой 

Великий Народный Хурал, которыч 

принял новую конституцию МНР. 

Она законодательно закрепила победы, 

одержанные трудящимися страны под 

руководством Народно-революцнокаой 

партии в течение 1924 — 1940 гг. 

Все эти успехи Монгольской Народной 

Республики неотделимы от бескорыстной 

братской помощи Советсього 

Союза. 

Одной из форм помощи Советского 

Союза Монгольской Народной Респ 5лике 

является передача ей опыта социалистического 

строительства. 

Экономическое сотрудничество между 

СССР и МНР установилось еще з 

то время, когда в Европе и Азии не 

было других стран народной демократии, 

образовавшихся в результат 

второй мировой войны. Это сотрудничество 

было основано на полном равноправии 

и взаимной выгоде. 

Экономическая помощь СССР Монгольской 

Народной Республике принимает 

самые разнообразные формы: взаимный 

обмен товарами, помощь в р t.;витии 

сельского хозяйства, промышленности 

и траспорта, научно-техническая 

помощь, предоставление кредитов, 

содействие в строительстве промышленных 

предприятий и использовании 

природных богатств, передача производственного 

опыта, помощь в подготовке 

специалистов по различным отраслям 

народного хозяйства. 

В 1937 — 1938 годах Советский Союз 

помог Монгольской Народной Республике 

организовать первые машинносенокосные 

станции, которые сыграли 

исключительно большую роль в деле 

переустройства скотоводческого хозяйства. 

СССР передал тогда Монгольской 

Народной Республике 50 тракторов, 

550 сенокосилок, 325 конных 

1 

Журнал «Современная 

1940 г., № 1—2, стр. 38. 

Монголия» 

граблей, 25 прессов, 10 нефтедннгаи: 

лей, 10 передвижных мастерских, i~> 

грузовиков и целый ряд других видом 

оборудования и инструментов на сум 

му в 1,3 миллиона тугриков. Кроме 

того, в это же время были посланы в 

МНР 142 специалиста сельского хозяйства. 

На опыте советских колхозников 

монгольские араты научились 

сенокошению, строительству скотных 

дворов, колодцев и т. д. 

Советское государство оказывало 

большое содействие монгольскому 'гародному 

государству в создании широкой 

сети ветеринарных и зоотехнических 

участков в стране. Основа научной 

ветеринарии в Монголии заложена 

советскими специалистами. В результате 

осуществления этих мероприятий 

скотоводство Монголии становилось 

все менее зависимым от стихийных 

природных условий. 

Велика помощь Советского Союза в 

развитии промышленности МНР. СССР 

поставлял Монгольской Народной Республике 

промышленное оборудование 

и строительные материалы: СССР по 

просьбе правительства МНР на определенный 

срок направлял советских инженерно-технических 

работников и квалифицированных 

рабочих для строительства 

промышленных предприятий; 

советские инженеры, техники и мастера 

с полной готовностью передавали 

свой производственный опыт трудящимся 

Монголии. 

Советский Союз оказывал МНР огромную 

помощь в развитии народного 

образования, в закладывании основы 

современной научной медицины, в организации 

научно-исследовательской работы, 

в подготовке специалистов по 

различным отраслям науки и культуры. 

В своем становлении и развитии национальная 

культура монгольского народа 

испытывала и испытывает благотворное 

влияние самой передовой в мире 

культуры — культуры советского 

народа. 

На протяжении всей истории существования 

МНР Советский Союз выступал 

на защиту ее интересов и независимости. 

Японские империалисты с давних 

времен стремились превратить Монголию 

в свою колонию и выгодный плацдарм 

для нападения на Советский Союз. 

В 1931 году Япония захватила Манчжурию, 

и японские войска продвинулись 

к восточным границам МНР. В 

связи с этим создалась реальная военная 

угроза Монгольской Народной Республике. 

27 ноября 1934 года правительство 

СССР и правительство МНР, учиты-

134 

вая угрозу нападения со стороны Японии, 

заключили джентльменское (устное) 

соглашение о взаимной помощи. 

В течение 1935 —1936 годов япономанчжурские 

войска систематически 

нарушали государственную границу 

Монгольской Народной Республики. В 

связи с этим в феврале 1936 года японскому 

послу в Москве было сделано 

предупреждение, что участившиеся за 

последнее время столкновения и инциденты 

на монгольской границе вызывают 

беспокойство у правительства 

СССР, которое с 1921 года неизменно 

проводит политику дружественных отношений 

с МНР. 

В марте 1936 года, в Улан-Баторе, 

был подписан протокол о взаимопомощи 

между СССР и МНР. Это соглл' 

шение было основано на взаимном уважении 

и понимании двух договаривающихся 

сторон, на исторически сложившейся 

дружбе советского и монгольского 

народов. В протоколе указывалось: 

«Правительства Союза Советских 

Социалистических Республик и 

Монгольской Народной Республики 

обязуются в с.чучае военного нападения 

на одну из договаривающихся сторон 

оказать друг другу всяческую, в том 

числе и военную помощь» 1 . 

Подписание протокола о взаимопомощи 

еще раз показало, что Советс:;:ш 

Союз является надежной гарантией защиты 

свободы и независимости Монгольской 

Народной Республики. 

Угроза военного вторжения японских 

1гмпериалистов на Монгольскую Народную 

Республику оставалась реальной. 

С конца 1938 года военные конфликты 

и провокационные вылазки японских 

захватчиков на границе МНР снова 

участились. Было совершенно очевидно, 

что японская военщина собирается 

напасть на МОНГОЛЬСКУЮ Народную 

Республику. В связи с этим правительство 

СССР сделало предупреждение 

правительству Япончи о прекращении 

провокационных действий на монготиской 

границе. 

В мае 1939 года на III сессии 3 :р. 

ховного Совета СССР В. М. ?Лолотов 

заявил: ^По существующему между 

СССР и Монгольской Народной Республикой 

договору о взаимопомощи, :лы 

считаем своей обязанностью оказывать 

Монгольской Народной Республике должную 

помощь в охране ее границ. Г\1ы 

1 Сборник действующих договороБ, соглашений 

и конвенции, заключенных с ич 'странными 

государствами.. Вып IX, изд 

Наркоминдел, Москва, 1938 г. стр. 43. 

2 

В. М. Молотов О международном 

положении и внешней политике СССР 

Госполитиздат, 1939 г. стр., 14. 


серьезно относимся к таким вещам, как 

договор взаимопомощи, который подписан 

Советским Правительством. Я должен 

предупредить, что границу Монгольской 

Народной Республики, в силу 

заключенного между нами договора 

о взаимопомощи, мы будем защи- 

щать также решительно, как и свою 

собственную границу» 2 

. 

Однако решительные заявления Советского 

Правительства не остановили 

японских захватчиков. В мае 1939 года 

японские войска при поддержке танков, 

самолетов и артиллерии вторглись на 

территорию Монгольской Народной 

Республики в районе реки Халхин-Гол. 

Развернувшиеся военные действия 

(май — август 1939 г.) полностью опрокинули 

расчеты японских захватчиков. 

С первых же дней войны на помощь 

Монгольской народно-революционной 

армии пришли части Советской Армии, 

которые вместе с ней рука об руку doролись 

против японских милитаристов. 

Военные действия в районе реки 

Халхин-Гол закончились пораженном 

войск империалистической Японии и 

славной победой советско-монгольских 

войск. В ходе совместной борьбы против 

японских захватчиков дружба советского 

и монгольского народов еще 

более укрепилась. 

Вторая мировая война явилась серьезным 

испытанием силы дружбы 

СССР и МНР. Дружба советского и 

монгольского народов в период Отс»с 

ственной войны против гитлеровской 

Германий получила свое дальнейшее 

развитие. 

В день нападения гитлеровских захватчиков 

на СССР, 22 июня 1941 года, 

Президиум Малого Хурала, Совет Министров 

МНР и ЦК МНРП обсудили 

на своем объединенном заседании вопрос 

о вероломном нападении гитлеровской 

Германии на СССР и приняли 

специальное решение о полной поддержке 

Советского Союза и об оказанчи 

ему любой помощи. Так. с первого дня 

войны МНР горячо поддержала Советский 

Союз в его борьбе против германского 

фашизма и перестроила свое народное 

хозяйство применительно к условиям 

войны и интересам фронта. 

Трудящиеся Монгольской Народной 

Республики со всей серьезностью сознавали, 

что немецкий фашизм—смертельный 

враг не только советского, ио 

и монгольского народа. 

Состоявшийся в ноябре 1941 года 

пленум ЦК МНРП в своем постановлении 

указывал: «...самой важной и основной 

задачей МНР в настоящее время 

является задача всемерной помощи народам 

Советского Союза в их борьбе с 

гитлеризмом, ибо без победы над гитле-


ризмом, угрожающим порабощением 

всех народов мира, невозможно дальнейшее 

свободное и успешное развитие 

MHP»i. 

По призыву МНРП в стране развернулось 

мощное патриотическое движение 

по оказанию помощи советскому 

народу. Эта помощь принимала различные 

формы и продолжалась на протчжении 

всего периода Великой Отечественной 

войны. 

Танковая колонна «Революционная 

Монголия», авиаэскадрилья «Монгольский 

арат», подарки, отправленные в 10 

железнодорожных зшелонах, 60.000 

коней, 40.000 голов скота, сбор средств 

в помощь пос1радавшим от войны, в 

фонд обороны, инвалидам и детям-сиротам—являются 

посильной помощью 

МНР Советскому Союзу. В организации 

помощи Советскому Союзу принимали 

участие все слои монгольского 

населения—рабочие, крестьяне, интеллигенция, 

учащиеся, бойцы и командпры 

Народно-революционной армии. 

Работники Улан-Баторского промышленного 

комбината — крупнейшего предприятия 

республики, которому поручллн 

готовить подарки для фронтовиков, 

работали с полным напряжением сил, 

отказываясь иногда or выходных днен. 

Отдельные рабочие выполняли план на 

600 — 700 процентов. 

В Монгольской Народной Республике 

в период Великой Отечественной войчы 

нельзя было найти такого уголка, где 

бы монгольские араты — мужчины и жонщины, 

старики и деги— не следили за 

мужественной борьбой советского народа 

прошв немецко-фашистских захзлт- 

ЧИКО..В. 

Маршал Чойбалсан в своем докладе 

о состоянии работы по оказанию помощи 

фронту на 26-й сессии Малого Хурала 

отметил, что «война немецких фашистов 

против СССР есть война и против 

нашей республики. Наша священная 

обязанность состоит в том, чтобы 

разделить вместе с братски?.; советским 

народом, с начала и до конца, все тяготы 

борьбы, ибо в этой борьбе решается 

судьба нашего народа, нашего народно-революционного 

строя-> 2 . 

Оказывая помощь Советскому Golosh 

в период Великой Отечественной 

войны, монгольский народ внес свил 

посильный вклад в дело разгрома немецко-фашистских 

захватчиков. 

Победоносное завершение Великой 

Отечественной войны советского народа 

1 

Журнал «Современная Монголия» 

№ 1, 1942 г., стр. 15. 

i «Унэн» («Правда»)—орган ЦК МНРП 

и Правительств^! МНР, 6 марта 1943 г, 

№ 55. 

135 

против гитлеровской Германии еще не 

означало окончания второй мировой 

войны. После того, как очаг мировой 

агрессии на Западе был ликвидирован, 

Япония продолжала существовать кдк 

агрессивная держава. Новейшая история 

знает много фактов, когда империалистическая 

Япония неоднократно совершала 

свои агрессивные действия 

против Советской России и Монголии. 

В августе 1945 года в целях предотвращения 

угрозы новой войны на Дальнем 

Востоке, верный союзническому 

долгу, Советский Союз объявил войну 

Японии. Монгольская Народная Республика— 

одна из дальневосточных 

стпан, которая неоднократно была ооьектом 

нападения японских захватчиков, 

вместе с Советским Союзом вступила 

в войну с фашистской Японией. 

В течение исключительно короткого 

времени доблестные советские войска 

разбили ударные силы японской армии. 

Вместе с вооруженными силами Советского 

Союза в разгроме японской армии 

приняли участие части Монгольской 

народно-революционной армии. Империалистическая 

Япония вынуждена была 

сложить оружие и капитулировать. 

3 сентября 1945 года победоносно закончилась 

война с империалистической 

Японией и тем самым был ликвидн юван 

очаг агрессии на Востоке. Здесь, на 

полях Манчжурии, в совместной борьбе 

против японских империалистов, 

дружба народов СССР и МНР получила 

свое дальнейшее развитие. 

После второй мировой войны дружба 

советского и монгольского народов* ещеболее 

укрепилась. Как естественное 

выражение прочно ус1ановившихся дружественных 

отношений между Советским 

Союзом и МНР, 27 февраля 1946 

года был подписан договор о дружбе и 

взаимопомощи. Одновременно" было 

подписано соглашение об экономическом 

и культурном сотрудничестве между 

СССР и МНР. Эти документы 

имеют огромное значение для дальнейшего 

укрепления дружбы советского и 

монгольского народов н обеспечен,ы 

мира на Дальнем Востоке. 

После второй мировой войны мои 

гольский народ, под руководством 

МНРП, при братской помощи СССР, до 

стиг больших успехов в разит ии ишчомики 

и культуры страны. Партия и правительство 

МНР за последние годы приняли 

ряд мер для увеличения иоголонья 

скота: предоставлены аначп nvibin.ie 

льготы по налогу па крупный рогатый 

скот, организованы ноные мапшш'о :ч>нокосные 

станции, подготовлено большое 

количество квалифицированных 

ветеринаров. В результате них мер 

растет поголовье скота. С 10 17 года по

НАРОДНЫЙ ХУДОЖНИК 

К третьей годовщине со дня смерти Ц. С. САМПИЛОВА 

Часто у людей возникают 

вопросы: почему 

у художников Бурят-Монголии 

мало запоминающихсяполотен, 

почему в их творчестве 

так мало разнообразия? 

Отвечая на 

эти вопросы, надо прежде 

всего сказать, 

что художники еще 

плохо знают жизнь. А 

хорошие темы, интересные 

картины даже 

у самых талантливых 

мастеров рождаются 

только при глубоком 

и всестороннем знании 

жизни. Она дает волнующие 

темы, сюжеты, 

подсказывает краски 

палитры. Хорошим 

примером является в 

этом отношении творчество 

нашего покойного 

Цыренжапа Сампиловича 

Сампилова. 

Чем больше сталкиваешься 

с волнующими 

вопросами искусства, 

тем чаще приходится 

вспоминать этого 

интересного художника. 

Его творчество, а 

стало быть и его имя, 

популярно потому, что 

оно тесно связано с 

жизнью народа. Сампилов 

широко общался 

с людьми. Он не 

замыкался в стенах 

мастерской, а вращался 

в гуще народа, и 

сюжеты свои не выдумывал, 

а черпал из 

действительности. Вот 

почему его картины не 

забываются. 

С картины Г. Павлова. Портрет Ц. С. Сампилова.


Сампилов — художник по натуре. 

Мы не знаем его спокойным, безразличным 

и хладнокровным наблюдателем 

жизни. Он был бесконечно любознателен. 

Только страстная любовь к жизни, 

искусству, к знаниям помогли ему из 

неграмотного пастуха, а затем чернорабочего, 

стать настоящим мастером 

кисти. Если бы не эта любовь к знаниям, 

человек, который никогда не учился 

в школе, едва ли мог бы так хорошо 

разбираться в искусстве, знагь 

литературу, театр, как Цыренжап Сампилов. 

Ц. С. Сампилов родился в 1893 году, 

в одном из далеких улусов Еравны, 

в семье бедного бурята Ошира, шестым 

ребенком. Обремененные большой семьей, 

бедняки-родители на вторые сутки 

отдали сына такому же бедному, но 

бездетному ямщику, который работал у 

содержателя почтовых подвод. 

Жизнь Цыренжапа была очень тяжелой 

с самого раннего детства. Сначала 

он был подпаском у кулака Гамова, 

потом пас овец у Сапунова. Через 

несколько лет подросток пешком 

добирается до Читы и работает дворником, 

грузчиком, наконец, шахтером на 

черновских каменноугольных копях, а 

затем идет на частную мельницу Кулаева 

чернорабочим. Отсюда осенью 1916 

года, в числе «реквизированных» царским 

правительством, Сампилов уезжает 

на западный фронт, на тыловые работы. 

После февральской революции 1917 

года Сампилов возвращается в Читу и 

снова нанимается чернорабочим к своим 

старым хозяевам. 

В период семеновского рпнгули он 

попадает в концлагерь. (К'ШЮодишни i., 

становится регистратором, потом ну|>• • 

ером, затем поступает младшим мили 

ционером в 3-й участок рабоче-крсгть 

янской милиции в г. Чите. Симнилому 

было тогда 26 лет. Советская нлмсп. 

открыла ему дорогу к знаниям. дала 

возможность осуществить давнишнюю 

мечту—стать художником. 

К тридцати годам Сампилов уже ни 

учился не только по-настоящему рнсо 

вать, но и постиг грамоту. Чтобы наверстать 

упущенное, Сампилов много 

читал. Он жадно следил за новинками 

художественной литературы. Вот один 

из примеров его любви к книге. 29 июня 

1953 года в своем письме из больницы 

Цыренжап Сампилович спрашивает: 

«Что нового у наших писателей'.' 

Какие новые стихи, очерки появились? 

Может быть, есть новые романы и повести? 

Узнай и напиши». Тут же он сообщает: 

«Замечательная у нас библиотека. 

Хотя я лежу все время на спине, 

но все же прочитал многое из Бальзака, 

Стендаля, Дидро. Мопассана, Гюго, 

Мериме, А. Толстого, например «Эмигранты» 

и другие, дочитал Игнатьева 

«50 лет в строю». Впереди еще есть 

время, потому что меня хотят держать 

до полного выздоровления, и я с наслаждением 

прочитаю еще десятки 

книг». 

Это было за месяц до его смерти. 

Другим примером этой постоянной 

любознательности служит домашняя библиотека 

художника, в которой можно 

найти различную литературу, начиная 

от современных брошюр, кончая очень 

Ц. Сампилов. Кони, запряженные в сани. Этюд, 1942 г. 

i i

140 ПУБЛИЦИСТИКА 

старыми изданиями, среди которых— 

\никальные толстые книги. 

Сампилов всегда горел желанием как 

можно больше сделать, успеть везде 

побывать и порисовать. В любое время 

года он едет то в один, то в другой аймак, 

то пойдет пешком за город, на 

Верхнюю Березовку или в «Медвежью 

падь», и пишет этюды, а то сидит на 

берегу Селенги или стоит в зверинце 

и рисует зверей, птиц. Он не расставался 

со своим блокнотом и карандашом 

даже на собраниях. 

Такого, можно сказать, репортерского 

качества, привычки никогда не расставаться 

с блокнотом и карандашом, 

недостает многим нашим художникам. 

Популярность Саглпилова среди народа 

была огромна. 

О том, как Сампилов заботился о 

творческих делах товарищей по кисти, 

свидетельствуют многие его письма. 

«Меня очень интересует, кто куда выезжал, 

какие хорошие этюды есть? 

Какая стоит погода, как трава, как 

вообще урожай? Больше бы хороших 

этюдов для будущих картин, например, 

таких, как «Новый урожай», или 

«Цветущие степи. Забайкалья», — писал 

Сампилов летом 1953 года из гзнатория. 

Мне, хорошо знавшему Сампилова, 

хочется рассказать о нем не только как 

о художнике, но и как о человеке. 

Цыренжап Сампилов всегда был полон 

энергии, бодрости. Никто не видел 

его в плохом настроении. А когда он 

играл в шахматы, то его бодрость, 

энергия, что называется, били через 

край. Где бы и с кем бы ни сражался 

Сампилов на шахматной доске, он 

всегда записывал в блокнот фамилию, 

имя и отчество «противника» и аккуратно 

отмечал все выигрыши Й проигрыши. 

Однажды в вагоне произошел занятный 

случай. Сампилов пригласил из соседнего 

купе одного военного товарища 

поиграть в шахматы. Расставили фигуры, 

началась игра. Полковник взял флгуру 

и стал раздумывать. 3 это время 

Сампилов вынул из кармана блокнот л 

вдрз,г спросил: 

— Ваша фамилия? 

От неожиданности тот даже выронил 

фигуру. Через минуту оба шахматиста 

громко смеялись. 

15 июля 1950 года с курорта Дарасун 

Самшглоз писал. «Все хорошо, 

кроме одного — нет хороших шахматистов, 

пока г. 4t мпион курорта». 

О том, что Стмг/'тоз был «заядльш» 

охотником, — знают многие. Дома у 

него образовался ц?лый арсенал всевозможного 

оружия. Под конец оч 

приобрел ружье огромнс *шегэ каллб- 

ра. Как было показано в дружеском 

шарже, он привез его домой на машин 

а с прицепом. 

Небезинтересно, в связи с этим отметить 

еще одну очень сильную сторону 

художника — это его тонкий юмор. Он 

поражал своими островыразительными 

шаржами и карикатурами. Очень метко 

подчеркивал он характерные черты людей. 

Особенно «страдали» от карандашных 

острот Сампилова его друзья — 

Хоца Намсараев, Р. Мэрдыгеев, Ф. Балдаев, 

доставалось и автору этих строк. 

Остроумному шутнику Хоца Намсараеву 

часто приходилось отбиваться 

от карикатур Сампнлова своими ловко 

сочиненными анекдотами, направленными 

против своего «противника». Вог 

один из них. Происходит заячье собрание. 

Для безопасности выставлен 

дозор. Вдруг прибегает взволнованный 

часовой и, заикаясь, сообщает о пол£ 

лении грузовой машины, полной вооруженными 

людьми — охотникам! 1 

среди них — человек в кожаном пальто, 

в очках, с крупнокалиберным ружьем 

в руках. Старый заяц, выслушлБ 

донесение часового, спокойно произнес. 

— Тихо, не волнуйтесь, ничего страиного 

тут нет. Я знаю человека в очках 

и с большим ружьем. Это — Сам 

пплов. К нашему счастью, он всегда 

стреляет мимо, в нас он не попадет. 

Собрание продолжалось... Но вскор 

часовой сноЕа прибежал и говорит: «По 

казался верховой, видать — колхозник 

с небольшим одноствольным ружьем 

Тут старый заяц, сразу оценив полг 

жение, немедленно приказал собрали;: 

разойтись и спасаться от охотника. Н, 

подобные остроты Сампилов отвеча i 

карикатурами. 

Дружеские шаржи и карикатурь 

Сампилова были удивительно меткимп 

удивительно живучими. Они не утрат:, 

ли своей жизненности и художестве,! 

ной ценности и поныне. 

А сколько бессонных ночей проводи 

Сампилов в фотолаборатории. У HOI 

была большая страсть к фотографии 

Он часто устраивал фото-выставки си 

их работ. Многочисленные альбом! 

Сампилова, заполненные фотоснти 

ми, представляют большой инте|л < 

Трудно осветить в статье все то, 

увлекало художника. 

Вот почему так разнообразно и Спи 

то творчество Сампилова. За с.»> 

сравнительно недолгую жизнь он 

писал более 500 живописных тем;п. 

ческих полотен — картин, портрси 

пейзажей, натюрмортов, этюдов и и< i 

пяти с половиной тысяч графнчг i 

работ. 

Одной из популярнейших кирш 

Ц. Сампилова является «ЛюГюнь

ГО БЛИЦИСТИКА 

степи». В ней художник по-своему вы 

разил тему свободы бурят-монгольского 

народа, которую принесла ему советская 

власть. Хорошо известны также 

картины «Революция», «Въезд партизан 

в г. Верхнеудинск», «Монгольские 

партизаны», «За власть Советов», «Год 

великого перелома», «Ленинская десятина», 

«Пастух», «На полевом стане>>. 

«В долине Жаргалантуя» и многие 

другие. 

Но, пожалуй, не ошибусь, если ск?жу, 

что наиболее интересен, разнообразен 

и еще более своеобразен был 

Сампилов в графике. Именно в графике 

наиболее ярко проявился талант художника, 

мастерство рисунка, котороэ 

дает возможность одними лишь контурными 

линиями выразить характер изображаемого. 

Не всякий художник, например, 

может нарисовать животное. 

Сампилов же умел бесподобно передать 

особенности каждого животного. Он 

всегда говорил: «Животные, как и люди, 

все разные, они не одинаковы, у каждого 

есть свое». 

Среди его графических работ сотым 

знакомых нам людей. Тут и рядовые 

колхозники, и руководители колхозов, 

МТС, и сельские специалисты, агрономы, 

зоотехники, учителя. И на каждом 

рисунке непременно подробные данные 

о человеке, показатели его трудовых 

успехов: надоила столько-то литров молока, 

убил столько-то волков, за что 

получил то-то и то-то и т. д. 

Много оставил Сампилов острых, язвительных 

сатирических рисунков и 

карикатур, бичующих лентяев, ноенэв 

и кулаков. Но шаржировал он и ок.! 

рикатуривал не только людей. Художник 

создавал бесподобные шаржи на 

животных. Можно си^ть одному и ьеудержимо 

смеяться над шаржем на быка 

или лошадь, на козу или собаку. Уж 

больно они смешны. И, наоборот, холод 

пробегает по спине, когда смотришь 

на рисунки, изображающие грозную 

встречу двух быков. Какая вложена 

в их сила'. По праву Сампилов считается 

хорошим анималистом. 

Графика Сампилова привлекает внимание 

и тем, что в ней очень много работ 

с натуры, подтвержденных ав:отрафами 

видных людей не только нашей 

республики и страны, но и зарубежных 

Ц. Сампилов. Лошадь в упряжке. Этюд, 

1944 г. 

гостей. Среди них портреты А. Герасимова 

— президента Академии художеств, 

членов Академии Сарояна, Бакшеева, 

Серова, археолога Окладникова, 

композитора Ряузова, шахматиста Сало 

Флор, а также портреты зарубежных 

товарищей Анны Зегерс, Ракоши, жены 

Мао Цзе-дуна, генерала Корейской 

Народной армии Ли Ен Хо, народного 

художника Китая Джен Чен и многих 

других. 

Привлекательны и весьма трогательны 

рисунки Сампилова, любовно выполненные 

им незадолго до смерти. 

Все это показывает его неутомимость, 

творческую активность. 

Прошло три года, как не стало Сампилова, 

но каждая мысль о нем заставляет 

все больше задумываться над многими 

и многими вопросами искусства. 

Жизнь, которую прожил Сампилов, все 

то, что он оставил нам после смерти, 

говорит об одном: нужно любить свое 

дело, любить жизнь и труд, как любил 

Цыренжап Сампилович. Надо отдавать 

искусству всю свою душу, все свое настроение 

и тогда лишь оно будет волновать 

людей. 

Жизненная и творческая биография 

Цыренжапа Сампилова — это достойный 

пример для всех нас, его друзей, 

призванных продолжать его традиция 

и развивать советское изобразительное 

искусство. 

Г. ПАВЛОВ, 

Народный художник 

Бурят-Монголин.

ИЗ ИСТОРИИ ПИСЬМЕННОСТИ БУРЯТ 

Вопросы истории бурятской письменности 

в нашей литературе в настоящее 

время почти не затрагиваются, 

хотя они являются актуальными. До 

сих пор по этому вопросу встречаются 

две противоположные точки зрения. 

Одни утверждают, что до Октябрьской 

революции буряты не имели письменности, 

другие, наоборот, говорят, что 

буряты имели свою письменность задолго 

до установления советской власти. 

При этом в споре ни те, ни другие 

не приводят в доказательство каких-либо 

убедительных фактов, не говоря 

уже о научном обосновании своих 

взглядов. Споры, как правило, заканчиваются 

тем, что каждая сторона 

остается при своем мнении. 

Казалось бы, что вопросам истории 

бурятской письменности будет уделено 

соответствующее внимание в большом 

капитальном труде —«История бурятмонгольской 

АССР», первый том которой 

во втором издании вышел в 

1954 году. Но прямого ответа на вопрос 

авторы тома не дали. Они лишь 

кратко касаются истории переводческого 

дела второй половины XIX века, не 

связывая его с историей возникновения 

бурятской письменности. Таким образом, 

авторы «Истории БМАССР» 

обошли спорный вопрос, хотя имели 

возможность дать на него ответ, исходя 

из исторических фактов, которых в 

книге совершенно достаточно. Такое 

упущение тем более досадно, что при 

обсуждении отдельных глав первого 

тома подобные вопросы поднимались. 

В этой небольшой статье делается 

попытка дать некоторый обобщающий 

материал и на конкретных примерах 

показать, что бурятская письменность 

имеет более чем двухсотлетнюю историю. 

При этом автор статьи не ставит 

перед собой задачи открыть что-то новое, 

он только сошлется на известные 

источники, которые в той или иной: 

степени убеждают нас в том, что буряты 

в развитии своей культуры, в частности 

письменности, шли в ногу со 

многими другими малыми народами 

бывшей Российской империи. 

Втянутые в исторические события 

XVII века, буряты вступили в новые 

отношения с целым рядом других народов, 

в частности с русскими. К этому 

времени буряты уже имели свою многовековую 

материальную и духовную 

культуру. Об этом убедительно свиде 

тельствуют произведения устного на 

родного творчества бурят, где нашли 

отражение их образ жизни, быт и так 

далее. 

Все это говорит о том, что буряты 

к моменту добровольного присоедине 

ния к России по своему интеллектуал 

ному развитию были вполне подготов 

лены к восприятию передовой руской 

культуры, имели свой богато раз 

витый язык, включавший в себя во 

основные понятия из общественной, д\ 

ховной и материальной жизни. 

Триста лет прошло с тех пор, как 

бурятский народ соединил свою судь 

бу с судьбой русского народа в с.к 

ном государстве. И вот теперь, изучм 

историю возникновения бурятской nm i. 

менности, нельзя не отметить еще 

еще раз, что добровольное присосдн 

нение Бурятии к России явилось флк 

том в высшей степени прогрессивным 

Именно после того, как Бурятия си i 

неотъемлемой частью Российского in 

сударства, здесь началось зарождени 

и становление бурятской письмешкк ш 

Следует сказать, что развитие бурт 

ской письменности связано с рлспр' 

странением христианства среди Kopi и 

ных жителей края. Отмечая реакцм' 

ную сущность всякой религии, и i" • 

числе и христианской, нельзя i.m 

ВЭТЬ И О ТОМ, ЧТО ПОрВЫМИ индии

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ II . 

переводившими книги на бурятский 

язык, были миссионеры, служители 

церкви. И это относится не только к 

Бурятии. В XIV веке Стефан Пермский 

отправился проповедывать святую веру 

к зырянам. Он изучил их язык, из букв 

славянского и греческого алфавитов 

составил зырянскую азбуку. Вскоре на 

зырянском языке появились переводы 

священных и богослужебных книг. Казанский 

архимандрит Варсонофий проводил 

работу по обращению в христианство 

татар. Проповедники христианской 

религии работали среди якутов и 

других народов. 

Распространяя христианство, царизм 

преследовал вполне определенную 

цель: использовать все средства для 

превращения малых народов в послуш 

ных подданных. Но объективно поучалось 

так, что вместе с проникновэ 

нием христианства на окраины России, 

у ряда малых народов появляется своя 

письменность. Овладев письменностью 

по церковным книгам, люди начинай', 

L'tcTH частную переписку на своем родлом 

языке, записывать произведения 

народного творчества и т. д. В конечном 

счете все это послужило повьштз- 

Fi'io культурного уровня малых народов, 

способствовало укреплению связей 

с центром России. 

Среди бурятского народа распространение 

христианства началось в начале 

XVIII столетия, с учреждением институтов 

православного духовенства в 

крае. Поставив перед собой задачу обратить 

иноверцев в христиан, представители 

русского духовенства начали 

изучать бурятский язык и мочгольскую 

письменность. Первый иркутский 

епископ Иннокентий, усердно в.°явшийся 

за пропаганду православия среди 

коренного населения края, преобразовал 

монгольскую школу в монголорусскую, 

привлек к преподаванию бурятского 

и монгольского языксв ламу 

Лапсана. 

Для распространения христианской 

религии требовалось довольно глубокое 

знание бурятского язык,' и монгольской 

письменности. Поручив :воим 

ученикам и приближенным проповедызать 

христианство среди бурят. Иннокентий 

в то же время сам берется за 

изучение монгольской письмеяюсти и 

бурятского языка. Он обратился в Иркутскую 

провинциальную канцелярит), 

к" частным лицам я чиновникам с 

просьбой — помочь ему достать м >июльские 

книги для изучения и переписки. 

Такие книги ему были присланы 

сгленгинским тайшей и неким Иваном 

Мостиным. По указанию Иннокентия, 

полученные фолианты были переписаны 

и СЛУЖИЛИ первыми .-чгбника- 

ми в Иркутской мшп'и HI |iy 

школе. 

В эти годы и начинает ипрошдм IM'H 

переводческое дело. Ученики ижпчы, 

бурятские учителя и другие лю;щ еде 

лали попытку перевести на Оурнм'кнн 

язык книги священного писания и Он 

гослужения. Однако эти imni.iiни иг 

всегда были удачны, ибо пршп.хм i. 

впервые писать на бурятском н.н.же, 

который был бы понятен широким iq>\ 

гам народа. Несмотря на первые неудл 

чи, русское духовенство не отказалось 

от поставленной цели. Оно добппаени. 

чтобы издаваемые книги были ясны и 

понятны. В результате все глубже 

продолжалось изучение бурятского 

языка и приспособление монгольского 

и русского алфавитов для нужд бурит 

ской письменности. 

В октябре 1790 года в Иркутском 

главном народном училище, которое 

через 15 лет было преобразовано в 

гимназию, открылись классы бурятско 

го языка, где обучалось 32 человека 

Параллельно с бурятскими классами 

существовали классы для обучения 

китайскому, манчжурскому и японски 

му языкам. Однако за исключение,! 

бурятского класса, все другие были 

вскоре закрыты. В училище продолжа 

лась работа по переводу на бурятский 

язык различных книг, в основном церковных. 

Не ожидая, когда бурятская письменность 

достигнет своего относительного 

совершенства, русское духовенс i - 

во пыталось даже использовать калмыцкий 

язык и письменность, считая 

что они близко стоят к бурятскому 

языку и монгольской письменности. В 

1815 году дорийскому тайше Галсанову 

был прислан лист из евангелия на 

калмыцком языке с той целью, чтобы 

он дал свое заключение о возможности 

использования его среди бурят. 

Галсанов отметил, что бурятский и калмыцкий 

языки различны между собой. 

Здесь же он посоветовал, что делать 

перевод следует на монгольский язык, 

на котором буряты смогут читать и 

понимать смысл прочитанного. 

Однако переводы на монгольский 

язык не получили в Бурятии широкого 

распространения. Наоборот, с каждым 

годом увеличивалось число книг, пере 

веденных на бурятский язык. Причем, 

наряду с церковными книгами перенодятся 

"светские. Это говорит об огром 

ной тяге бурят к изучению русской 

культуры. Таким образом попытки 

иметь свою письменность, зародннши 

еся в XVIII веке, в XIX столетии уже 

осуществились. Надо особен] идчеркнуть, 

чю прибайкальские uyp>i 

использовали для своей письменности

КРИТИКА и БИБЛИОГРАФ:;'? 

русский алфавит, тот, которым пользу нову общенародный бурятский язык и 

ется сейчас все коренное населен,".." одновременно использовали существую- 

республики и национальных округов. щие диалекты. 

Забайкальские буряты взяли за осно Проповедники христианства, как это 

ву письменности монгольский верти- можно судить по ряду источников, 

кальны,! алфавит. 

прекрасно понимал:;, что без деталь ю- 

Буряты, используя ати алфавиты, го изучения бурятского языка, они не 

могли совершенно свободно писать и смогут создать полноценных переводов. 

читать. В XIX веке они читали на Изучая бурятский язык, они тем самым 

родном языке не только книги священ совершенствовали переводы. Развитие 

ного писания и богослужения, но и про- переводческого дела служило основой 

изведения русской классической лите- и для развития бурятской письменноратуры. 

Больше того, буряты на своем сти, впоследствии ставшей средством 

роднол: языке вели хроники, летописи, для развития собственной националь- 

являющиеся ранними памятниками бу ной культуры. 

рятской литературы. 

Наиболее решительные меры по рас- 

Процесс становления бурятской пространению православия среди бурят 

письменности шел медленно. Это видно принял Нил, ставший во главе иркут- 

по тому материалу, которым мы расской епархии. В своем докладе Синоду 

полагаем. Но вместе с тем видно и то, от 12 мая 1844 года он просил, чтобы 

что из года в год письменность совер- ему разрешили принимать во все русшенствовалась, 

становилась достояни- ские духовные училища края бурят- 

< м все большего круга людей из среды ских и тунгузских мальчиков: «В об- 

бурят. Важно то, что сами буряты бы разованных мальчиках, бурятских н 

ли заинтересованы в усовершенствова- тунгузских,— писал он,— епархия принии 

своей письменности, предлагая обрела бы служителей алтаря, знако- 

различные способы и формы наиболее мых с туземными наречиями монголь- 

ясного и понятного письменного выраского и тунгузского языкоз. Это тем 

жения мысли на родном языке. 

необходимее, что тунгузский яз^гс 

В первоначальный период становле- письменно не существует, а монголония 

самостоятельной бурятской письбурятский далеко уклонился от книжменности, 

который мы относим к XVIII ного монгольского, преподаваемого в 

и первой половине XIX веков, как ска- здешней семинарии, так что переводы 

зало ьыше, большую роль сыграли Г. Шмидта оказываются большей ча- 

переводы различных русских религистью непонятными для бурят». 

озных книг на бурятский язык. После Как видим, Нил признавал сущест- 

упомянутого нами предложения хоринвование бурятской письменности, котоского 

;айши Галсаяова в 1817 г. в рая по существу коренным образом от- 

Петербург были направлены два зайсаличалась от монгольской. К этому врена, 

не знавших русского языка, но в мени бурятская письменность в своем 

совершенстве владевших родным. Очи развитии ушла далеко вперед, и пере- 

были посланы с целью перевода церводы Шмидта, когда-то служившие 

ковных книг на бурятский язык. В по- настольными книгами, не могли уже 

мощь зайсанам был дан один толмач, удовлетворять предъявленным требо- 

прекрасно знавший русский язык. ваниям. 

Предполагая, что их перевод будет из- Духовные семинарии в это время надан, 

хоринцы в порядке пожертвований стойчиво приглашали знатоков бурят- 

собрали 11.480 рублей. Но перевод не ского языка на преподавательскую ра- 

издавался, так как в 1820 году генеботу. Духовенство старалось подготорал-губернатор 

Сперанский \же ПОЛУ- вить квалифицированных переводчиков, 

ЧИЛ Евангелие на бурят-монгольском которые бы занимались переводом 

языке в переводе Шмидта. 

церковных книг на бурятский язык. 

Перевод Шмидта был разослан мис- Точности и понятности перевода присионерам, 

тайшам и бандидо-ламе. Он давалось большое значение, и прежде 

долгое время служил настольной кни- чем переводу появиться в свет, он прогой 

для проповедников христианства ходит через руки многих рецензентов. 

среди бурят. 

В процессе этой большой кропотливой 

Уже тогда Яков Чистохин, крупный работы совершенствовалась бурятская 

знаток бурятского языка, отмечал, что письменность. Характерно, что все пе- 

некоторые переводы сделаны не совреводчики наряду с бурятским тексто • 

сем точно, что на бурятском языке представляли для сравнения и мон- 

имеется возможность излагать мысли гольские варианты. Стало быть, 6\ 

так, что они будут понятны для бурят, рятская письменность была самосто 

в каком бы углу края они ни жили. По ятельной. 

существу Чистохин поставил вопрос Однако никаких учебников, слога 

о том, чтобы переводчики брали за ос- рей и письменных сводов бурятский

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ 145 

грамматики в это время еще не было. 

Но несомненно, неписанные правила 

бурятского языка существовали, так 

как переводчики были образованными 

по тому времени людьми. Они знали 

свои улигеры, исторические песни и 

предания, которые могли взять за основу 

бурятской литературной письменности. 

Иначе они не были бы в состоянии 

излагать в письменной форме на 

родном языке всевозможные сложчые 

тексты. 

Только при наличии бурятского литературного 

языка и письменности Доржи 

Банзаров мог перевести на бурятский 

язык «Краткую священную историю 

церкви, Ветхого и Нового завета», 

изданную в 18-19 году Казанской 

университетской типографией. Книга 

в переводе Д. Банзарова была распространена 

почти по всем народным училищам 

Иркутской губернии. 

Одновременно с Д. Банзаровым переводом 

русских книг на бурятский 

язык занимались Константин Стуков и 

священник Кульской церкви (Хоринск) 

Михаил Телятьев. Кроме того, К. Стуков 

представил работу, состоявшую из 

шести частей под заглавием «Новейшие 

бурятские разговоры» и часть 

«С лавено-русско-монгольской фразеолотии» 

на букву «А». По отзыву многих 

специалистов того времени работы 

Стукова оценивались высоко, они свидетельствовали 

о большой эрудиции 

автора, о хорошем знании бурятского 

языка. 

Другой крупный знаток бурятского 

языка М. Телятьев, живший среди хоринских 

бурят, в марте 1852 года просил 

Нила отправлять службу среди бурят 

на родном языке. В своей просьбе 

он указывал, что часть молитвословий 

для бурят уже переведена, часть книг 

обещал перевести сам. Однако архиепископ 

Нил не разрешил М. Телятьеву 

использовать перечисленные им переводы, 

так как по его мнению они содержат 

ошибки. Нил далее указывал, 

что переводами книг на бурятский 

язык следует заниматься тщательно, 

что следует шире использовать бурятский 

разговорный язык. Прежде всего 

Нил предлагал М. Телятьеву заниматься 

такими переводами, которые были 

бы доступны всем б\ рятам. Он рекомендовал 

также избегать при переводе 

на бурятский язык слов и оборотов, 

присущих монгольскому языку, держаться 

ближе подлинника, не употреблять 

непонятных слов, избегать 

повторений. 

В январе 1853 г. М. Телятьев представил 

свои переводы. Нил, используя 

10. «Свет над Байкалом», № 3. 

рецензентов и других специалистов бурятского 

языка, нашел, что М. Телятьев 

в представленных переводах допустил 

ошибки, неточности. Тогда Телятьев 

представил рукопись в трех текстах: 

славянском, бурятском, написанном 

русскими^ буквами с ударением, и 

бурятском, написанном монгольскими 

буквами. Но своей правоты он доказать 

не мог. Спор между Нилом и Телятьевым 

о бурятской письменности зашел 

так далеко, что хоринский проповедник 

православной веры чуть не лишился 

сана и места. 

Нил был убежден, разумеется, не 

без учета мнения лучших знатоков бурятского 

языка и письменности, что 

книги можно переводить на бурятский 

язык с максимальной точностью, добиваться, 

чтобы они были понятны для 

всего бурятского населения края. Исходя 

из этого, он привлек к переводческой 

деятельности все имеющиеся в 

Иркутской губернии силы. Иркутской 

духовной семинарии он поручил составление 

монголо-бурятскйго лексикона 

для церковно-библейского употребления. 

В инструкции по составлению лексикона 

Нил предлагал авторскому коллективу 

обратить особое внимание на 

местные говоры, выбирать из них н ыболее 

общеупотребительные слова, 

выражения и понятия, с таким расчетом, 

чтобы в будущем можно было шчре 

использовать бурятскую письменность 

для перевода более сложных 

книг. 

Работа по составлению лексикона 

была поручена учителям бурятского 

языка семинарии, одним из которых 

являлся Александр Орлов. В 1852 го 

ду А. Орлов выехал к селенгипекпм 

бурятам для изучения живого бурятского 

языка. Прожив там несколько месяцев, 

он значительно пополнил свои 

знания и, вернувшись в Иркутск, при 

ступил вместе с другими учителями '• 

составлению лексикона. Непосредстнгп 

но этой работой руководил сам Пи i и 

бурят, принявший православную HI 1 

ру, — Николай Нилов-Доржеев Им " 

ледствии Нил И Доржеев совместно • •' 

ревели на бурятский язык целыП |>>i i 

богослужебных книг. 

Несколько лет спустя Доржесн yr\;i:i 

в Петербург, где занялся нск.ч IH'.IIно 

переводческим делом. Но oi.ii.ui 

тогдашних лингвистов, он ни i 

большим знатоком бурятского пшин 

Приспосабливая монгольски!) .пф.и 

к бурятской письменное ш, Дор.и 

выл начал отказываться oi ;i.n> 

ны\ хвостов конечных и 1 , ни. urn 

ватый и более четкий померк 'h ими

146 КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ 

ло немаловажное значение в смысле 

упрощения бурятской письменности, делало 

ее Солее доступной. 

В пятидесятых годах большая часть 

богослужебных книг, переведенных до 

сих пор на бурятский язык, подверглась 

новой редакции. Многие книги 

совсем были изъяты из обихода. Причина 

была ясна: дальнейшее изучение 

бурятского языка показывало, что Б 

жизни он гораздо богаче, чем в переводных 

книгах. Началась новая волна 

переводческой деятельности. В новые 

переводы стали вводить слова и понятия 

из живой бурятской разговорной 

речи. Письменность продолжала совершенствоваться. 

Русскому духовенству 

нужно было напрягать все силы, чтобы 

их не мог вытеснить начавший распространяться 

в широких масштабах буддизм. 

Нельзя забывать и того, что развитие 

общественной и культурной жизни 

Бурятии требовало само по себе собственной 

письменности, так как начали 

появляться учреждения, призванные 

управлять местным населением, в них 

заводятся канцелярии, ведущие обширную 

официальную переписку на родном 

языке. К этим фактам мы вернемся 

ниже, сейчас же продолжим разговор о 

совершенствовании бурятской письменности 

Святейший Синод, рассмотрев большую 

часть богослужебных книг, переведенных 

на бурятский язык, дал указание: 

внести исправления в изданную 

литературу, а некоторые книги перевести 

заново. Для этой работы было 

привлечено большое количество людей. 

Многое в этом отношении сделали Яков 

Соболев из Кульска и иркутский протоиерей 

Бобровников. В роли главных 

рецензентов тогда выступали Доржеев, 

Нил, Игумнов. Сопоставляя старые и 

новые переводы, они отмечают, что в 

последних переводчикам удалось избежать 

неудобовразумительных понятий, 

фраз и выражений, что переводы Соболева 

и Бобровникова будут доступны 

коренным жителям на их родном 

языке. 

Указывая на существенные недостатки 

в переводе Шмидта, тот же 

рецензент Игумнов в 1827 году писал: 

«В самоважнейших местах и словах 

против подлинного Нового завета сделаны 

в переводах сих перемены, излишности, 

упущения и даже самые вопиющие 

нелепости...» В новых же переводах, 

отмечает Нил, сделан значительный 

шаг вперед. Преодолена главная 

трудность в точности изложения 

оригинала, несмотря на то, что бурятский 

язык своим словосочетанием не 

похож на европейские языки. 

Вырабатывая письменные обороты 

речи, свойственные бурятскому языку, 

переводчики тем самым делали свои переводы 

доступными всем тем, кто к 

ним прибегал. 

В начале второй половины XIX века 

большое внимание духовенство стало 

уделять церковному пению на бурятском 

языке. Для обучения богослужебным 

песням на первых порах было 

набрано несколько молодых бурят. В 

это же время были переведены на бурятский 

язык тексты нескольких воскресных 

и праздничных песен. К текстам 

были приложены ноты. 

В связи с идеей поэтических переводов 

глубже стал рассматриваться вопрос 

о произношении написанного, так 

как одни и те же монгольские буквы 

могли обозначать разные звуки фонемы. 

Переводчики книг на бурятский 

язык предлагали ввести особые знаки, 

которые бы указывали определенно, 

как должно звучать то или иное слово. 

Этот пример еще раз показывает, какой 

сложный путь прошла бурятская письменность 

в процессе своего становления 

и развития. 

В Гужирском приходе проверялись 

правильность перевода на бурятский 

язык всех богослужебных песен и молитв. 

Для этого штат Гужирского прихода 

был значительно увеличен. Им 

проверены и рекомендованы к изданию 

«Служебник» и «Требник», которые 

вышли в свет в 1858 году. Петербургская 

синодальная типография, издавшая 

эти книги, не пожалела средств на 

их оформление. Это, пожалуй, 

первые книги, так прекрасно изданные 

на бурятском языке. Перевод их: 

был сделан Нилом и Доржеевым, он 

был наиболее доступным для чтения, 

так как здесь умело использовалась 

транскрипция русского алфавита. 

На эти преимущества перевода 

указывали многие рецензенты того 

времени. Несколько спорных моментов, 

связанных с переводом указанных 

книг, тогда поднял К. СТУКОВ В своей 

«Апелляции к монголо логам Российской 

империи». Однако, как видно из 

этого документа и из объяснения переводчиков, 

замечания Стукова не носили 

принципиального характера. 

Вскоре после выхода указанных 

книг, когда окончательно пришли к 

убеждению, что на бурятский язык 

можно перевести любой трактат, появился 

перевод «Начатков христианского 

учения», сделанный преподавателем 

монгольского языка при Петербургском 

университете Галсаном Гомбоевым. Перевод 

Гомбоева подвергся тщательной 

проверке и был признан пригодным для 

печати. В своей рецензии Доржеев ука-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ 

зывал, что Гомбоев сделал ряд ошибок 

в правописании и в словосочетаниях, 

что якобы переводчик не учел тех достижений, 

которые имеет бурятская 

письменность. В заключении рецензии 

он пишет, что данные упущения легко 

исправить, так как в переводческом деле 

и в бурятском правописании уже 

имеются образцовые работы. 

В шестидесятых годах прошлого века 

бурятская письменность получила 

свое дальнейшее развитие. Встал вопрос 

о распространении между бурятами 

научных сведений. Е. М. Жуковский, 

будучи председателем совета главного 

управления Восточной Сибири, в 1860 г. 

поручил учителю бурятского языка 

Иркутского духовного училища Н. С. 

Болдонову перевести на бурятский 

язык книгу «О мироздании». Под 

своим председательством Е. Жуковский 

создал особый комитет по переводу 

учебных книг на бурятский язык. В 

этот комитет тогда вошли: Орлов, Доржеев. 

Стуков, директор гимназии Бобановский, 

Загоскин, учитель гимназии, 

археолог и монголист Попов, чиновник 

особых поручений при генерал-губернаторе 

Бадмаев, Болдонов, Шергин, Масловский 

и другие. 

Комитет придавал большое значение 

изданию на бурятском языке учебной 

литературы. Главная задача комитета 

—издавать книги наиболее популярного 

характера, разумеется в рамках 

официальной науки того времени. Комитет 

даже решил приглашать на свои 

заседания бурят, приезжающих в Иркутск 

из разных улусов, чтобы получать 

от них необходимые советы и сведения, 

связанные с вопросами выпуска 

книг. 

Что касается письменности бурятского 

языка, то комитет пришел к следующему 

выводу: «Переводить книги 

на бурятский язык русскою азбукою с 

небольшими, лишь точно указанными 

приспособлениями этой азбуки в изображении 

некоторых звуков бурятского 

языка. Все технические выражения и 

слова, которых нет в бурятском языке, 

оставить в переводе так, как они употребляются 

в русском языке, сделав при 

том, где нужно, приличные объяснения 

по-бурятски». 

Предложения вышеназванного комитета 

имели немаловажное значение. 

Они были положены в основу переводческой 

деятельности Иркутской и Казанской 

комиссий. 

Первым трудом этого комитета являлась 

выше названная книга «О мироздании», 

переведенная А. С. Сгибневым 

и Н. С. Болдоновым. Она выпущена в 

свет в 1862 г. типографией штаба 

10* 

войск Восточной Сибири. После выхода 

книга подверглась широкому обсужде 

нию и была признана годной для рас 

пространения среди бурят. Следует отметить, 

что эта книга содержит ряд 

сложных понятий, но бурятский язык 

оказался настолько богатым, что переводчики 

не встретили особого затруднения 

в подыскании равнозначных. 

В начале шестидесятых годов, с расширением 

сети не только духовного, но 

и светского просвещения, встала необходимость 

иметь грамматику, словари и 

другую справочную литературу по бурятскому 

языку. По предложению ректора 

Иркутской семинарии в 1860 г. 

был учрежден специальный комитет 

для составления учебных пособий по 

бурятскому языку. Было решено составить 

русско-бурятский словарь, 

грамматику бурятского языка, хрестоматию, 

букварь. В этом же году вышел 

букварь Н. Болдонова. К 1863 г. 

Н. Болдонов закончил бурятско-русский 

словарь объемом 8000 слов, а 

бывший преподаватель бурятского языка 

Нерчинского уездного училища 

Шергин (тот самый Шергин, который 

еще в 1841 году перевел с русского и 

издал на бурятском языке сборник рг. 1 

личных статей) представил перевод ев ; 

щенно-исторических событий с притчами, 

с приложением солидного бурятского 

словаря. 

За составление грамматики взялись 

тогда начальник иркутско-иурятской 

миссии, ученый архимандрит Епифаний 

и известный знаток бурятского языка 

Орлов. В январе 1867 года работа над 

составлением бурятской грамматики 

была закончена. Размноженная в нескольких 

экземплярах, она была разослана 

в места, где жили буряты, в том 

числе и в Забайкалье. В сопроводительном 

письме говорилось, что необходимо 

правила, изложенные в грамматике, 

проверить на местах, с таким расчетом, 

чтобы впоследствии можно было 

внести соответствующие изменения или 

добавления. 

В том же 1867 году вышел в спет 

новый русско-бурятский букварь 

Н. Болдонова под редакцией проф. Не 

тербургского университета Голстунскп 

го. Бурятские школы Иркутской ryftep 

нии получили бесплатно 1175 зкпемшш 

ров этого букваря. Автор сто II. Полдп 

нов «в поощрение дальнейших н.ммпий 

по переводу других книг, полезных дли 

духовно-нравственного обратившим 

инородцев», получил премию и сумме 

150 рублей. 

В последующие десятилетии имнусм 

книг на бурятском языке аначительно 

увеличился. И каждая мои.ш книги км 

зывала споры между людьми, хороши

знающими бурятский язык. Надо сказать, 

что споры носили двоякий характер: 

одни все свое внимание сосредоточивали 

на вопросах толкования отдельных 

моментов, другие—на грамматическом 

строе бурятского языка. 

В течение многих лет комитет занимался 

вопросами изучения отдельных 

диалектов, так как в то время начали 

раздаваться голоса, что якобы «западные» 

и «восточные» буряты не понимают 

друг друга. Комитет, стараясь выяснить 

это, запросил мнение многих иркутских 

и забайкальских бурят. В 1863 

году комитет собрал значительное количество 

материала по диалектам и пришел 

к заключению: «В настоящее время 

существует в монголо-бурятском 

языке три наречия, впрочем весьма мяло 

между собою различающихся: иркутское, 

селенгинское и хоринское». 

Из всего этого напрашивается вывод: 

буряты сами начали сознавать, что у 

них появилась письменность, что она 

существует назависимо от того, какой 

алфавит используется. Кроме того, речь 

шла уже об общенародном бурятском 

языке, о том, что имеющиеся диалектальные 

особенности не умаляют общности 

бурятского языка, как в смысле 

словарного запаса, так и грамматической 

структуры. 

Известный в то время переводчик-бурят 

Яков Афанасьевич Чистохин по поводу 

доступности переводов писал, что 

их иногда не понимают не потому, что 

плох перевод, а потому, что еще мало 

грамотных людей, которые бы правильно 

читали переводы. 

Заметный след в становлении бурятской 

письменности оставила Казанская 

переводческая комиссия. В 70-х годах 

в Казань было вызвано несколько специалистов 

по бурятскому языку, которые 

занялись там переводом. 

В 1878 году в Казани издана грамматика 

бурятского разговорного языка, 

автором которой являлся Александр 

Орлов. По заключению Доржеева и 

А. Позднеева, грамматика Орлова 

страдала целым рядом неточностей и 

содержала в себе большое количество 

ошибок. Эта грамматика не была рекомендована, 

как учебник для изучения 

бурятского языка. Но мысль о создании 

полноценной грамматики не покидала 

знатоков бурятского языка и особенно 

тех тружеников, которые работали в 

области переводов. 

В 80 — 90-х годах большое количество 

книг начало издаваться в Иркутске. 

В 1896 г. в Иркутске вышел в 

свет «Первоначальный учебник русского 

языка для бурят» (второе издание—1900 

г.). В 1901 году вышла книга 

«Правдивое слово к бурятам», в 


1903 году—«Книга для чтения в бурятских 

школах с приложением русско-бурятского 

и бурятско-русского словарей». 

Вся эта огромная переводческая работа 

была не единственным источником, 

по которому мы можем проследить 

историю развития бурятской письменности. 

Другим и, пожалуй, самым важным 

источником являются сами материалы, 

связанные с изучением бурятского 

языка, и памятники бурятских 

письменных источников — летописи, 

официальная переписка, записи произведений 

устного народного творчества. 

Общественная жизнь оурят с момента 

добровольного присоединения к России 

значительно изменилась. Втянутые 

в оощественную жизнь Российского государства, 

оуряты не только приобщались 

к русской цивилизации, но и продолжали 

развивать свою национальную 

к\льтуру. Развитие письменности на 

родном языке в значительной степени 

способствовало росту их самосознания, 

повилась необходимость осмысления 

своей истории. 

Приведенные факты красноречиво 

свидетельствуют о начатках развития 

бурятской письменности в первых десятилетиях 

XVIII века. 

О наличии бурятской письменности в 

далекое дореволюционное время говорят 

многие материалы. Не касаясь наиболее 

ранних книг, уже упомянутая 

грамматика бурятского языка А. Орло 

ва, несмотря на ее резкую критику со 

стороны Доржеева и А. Позднее 

ва, была значительным шагом вперед 

на пути научного оформле 

ния бурятской письменности. Однако 

многие лингвисты-бурятоведы ставят 

грамматику А. Орлова ниже граммати 

ки бурятского языка Кастрена, издан 

ной в 1857 году. Эти споры требунп 

особого уточнения. Здесь же нам важно 

отметить, что как А. Кастрен, так и 

А. Орлов, дали свод правил по бурят 

скому языку, а это несомненно оказало 

впоследствии влияние на развитие Г>\ 

рятской письменности. Да и сам фат 

исследования грамматики уже говорт 

о том, что бурятская письменность с, 

ществовала. 

Необходимо также упомянуть ip 

матику бурятского языка Г. Балпшл 

вышедшую в свет в 1877 году в Г>.\.|' 

пеште, на венгерском языке. 

Вся эта научная разработка бурт 

ского языка позволила в то время i 

дать книги по практическому рушит 

ству переводами и по развитию |»ii 

нальной бурятской письменности 

1888 году вышел в свет словарь Л И 

Сторчевского, где наряду с другими 

языками представлен и бурятский и

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ 149 

практические цели словаря указывает 

его название —«Проводник и переводчик 

по окраинам России». Практическое 

значение имела и другая книга, 

изданная в 1891 году в Петербурге 

Н. Волошиным,— «Монголо-бурятский 

переводчик». 

В 1909 году в Иркутске вышел 

«Русско-монголо-бурятский словарь» 

И. А. Подгорбунского, а в 1911 году 

были опубликованы его «Материалы 

для грамматики разговорного бурятского 

языка, несколько заметок о глаголе 

в бурятском языке». Выходило несколько 

изданий бурятских словарей в Казани. 

В начале XX века на бурятском языке 

был издан целый ряд народных 

произведений, в том числе самые крупные 

бурятские улигеры: варианты «Гэсэра», 

«Айдурай мэргэн», «Аламжимэргэн», 

«Иренсей», исторические песни, 

«Шоно-батор». Немало публиковалось 

песен, сказок, преданий и других 

жанров устного творчества бурятского 

народа. 

На бурятском языке начали также 

выходить книги классической литературы—произведения 

А. С. Пушкина, 

И. А. Крылова, Л. Н. Толстого и других. 

Наряду с этими переводами, буряты 

могли читать на родном языке различные 

брошюры литературного и общеобразовательного 

характера, которые выпускались 

издательством «Наран». В 

это же время начали выходить рукописные 

журналы, в которых помещались 

произведения бурятской оригинальной 

литературы. 

Нет необходимости указывать на все 

издания, характеризующие этапы развития 

бурятской письменности и изучения 

бурятского языка. Этой теме необходимо 

посвятить специальную работу. 

Хочется только остановиться на той 

огромной роли, которую сыграли первые 

грамотные буряты в развитии 

своей письменности. Н. С. Болдонов, 

автор русско-бурятского словаря, 

Б. Норбоев, занимавшийся изучением 

этнографии и фольклора бурят, такие 

самородки из бурят, как М. Н. Хангалов 

и многие другие, были теми людьми, 

которые стояли у истоков бурятской 

письменности, 

Нельзя не обратить внимания и на 

такое обстоятельство: вместе с бурятами 

развивали и совершенствовали бурятскую 

письменность представители 

русской науки. Совместными усилиями 

они переводили на бурятский язык 

научно-популярную литературу, произведения 

русских писателей. Большое 

значение в становлении бурятской 

письменности имели различные школы 

и училища Восточной Сибири и Забайкалья, 

в которых трудилось немало передовых 

людей своего времени, как 

русских, так и бурят. 

В выяснении вопросов, касающихся 

развития бурятской письменности, большой 

фактический материал могут дать 

бурятские летописи. Авторы первого 

тома «История БМАССР» не без основания 

утверждают, что «летописи были 

ранними памятниками бурятской литературы». 

Летописи хоринских и агинских 

бурят, составленные Т. Тобоевым 

в 1836 г., летописи селенгинских бурят 

И. Ломбоцыренова, составленные в 

1863 г., В. Юмсунова —1875 г., Хобитуева—1887 

г., летопись баргузинских 

бурят, приписываемая Н. Сахарову, — 

1887 г ,—все они говорят о том, что 

буряты имели свою письменность, раз 

могли излагать свою историю на родном 

языке. Сейчас нет смысла подробно 

останавливаться на содержании летописей, 

так как их краткая характеристика 

дана в только что названном 

томе «Истории БМАССР». Изучение 

бурятских летописей, как памятников 

ранней бурятской литературы, является 

насущной задачей бурят-монгольской 

филологии. 

Не менее важным источником д.п 

изучения вопросов развития бурятской 

письменности должны явиться различные 

алфавиты, которые использовались 

в бурятской письменности в досоветский 

период. 

Из приведенных в этой статье материалов 

видно, что бурятская письменность 

имеет двухсотлетнюю историю. 

Широкое распространение бурятской 

письменности в советский период происходило 

на прочной базе исторического 

опыта родной национальной культуры 

бурят. 

Освобожденный Великим Октябрем, 

бурят-монгольский народ за годы советской 

власти создал свою литературу. В 

наше время у бурят появились широкие 

полотна всех жанров национальной литературы. 

Теперь уже с бурятского 

языка переводят на русский и другие 

иностранные языки романы, исторические 

повести и поэмы. Бурятская IIIICI. 

менная литература вышла на широкую 

дорогу своего развития. 

Дальнейшее изучение истории бурятской 

письменности крайне необходимо, 

Надо всесторонне проследить тот ист 

рический процесс, который пы:чп,1 к 

жизни бурятскую письменность и ш д.1 

лекое время. Такая рабом ппможп 

глубже вскрыть корни исторически!) 

дружбы между русскими и OypirniMii, 

покажет силу и мощь :>тоП мноГиш'Ки 

вой дружбы. 

Л. ЭЛИЛСОВ, 

кандидат филологических ниук

150 КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ 

Роман молодой писательницы Р. В. 

Белоглазовой «Наши соседи», выпущенный 

Бурят-Монгольским книжным 

издательством в конце прошлого года, 

встретил горячие отклики читателей. 

Автор романа, издательство, редакция 

журнала получают много писем. Пишут 

люди разных профессий, разных возрастов 

— рабочие, служащие, учителя, 

студенты, школьники. 

В Улан-Удэ, Городке, Гусиноозерске 

прошли читательские конференция, 

состоялись встречи с писательницей. 

На конференциях нередко разгорались 

споры, велись оживленные дискуссии. 

Это хороший признак: если спорят — 

значит, роман чем-то затронул читателя, 

значит, книга наталкивает на размышления. 

Автор романа поставила себе целые 

изобразить простых советских людей, 

наших соседей, в их будничной жизни, 

наполненной трудом, с его заботами, 

радостями, неудачами. И это удалось 

Белоглазовой. Техник паровозо-вагонного 

завода Лидия Кущенко пишет: 

«В книгах на современные темы писатели'как-то 

боятся показывать труд 

ности, приукрашивают жизнь. II вот 

после школы, техникума, вступая на 

самостоятельный путь, видишь все подругому. 

Оказывается, не так-то все 

легко и просто в действительности. И 

писательница Белоглдзова правильно 

поступила, показав жизнь такой, какова 

она на самом деле». 

Много отзывов получает автор романа 

от студентов и учащихся. Они 

благодарят ее за то, что она показал* 

труд как творчество, убедительно и ярко 

сказала в своей книге о ценности 

всех профессий. Нет плохих и нэнужных 

специальностей. Все, что приносит 

людям пользу, важно и необходимо. 

Творить можно везде. Надо только любить 

свое дело. Эту мысль Р. В. Белоглазова 

сумела донести до читателя в 

образе портнихи Елены. Комсомолка 

Светлана Зибарова из Тувы по этому 

поводу пишет: 

«Мы все любим красивое, но редко 

задумываемся, кто создает это красивое. 

Профессию портнихи многие обходят 

стороной. А ведь портного, помоему, 

можно смело назвать человеком 

искусства. Он создатель красивого. 

ЧИТАТЕЛИ О РОМАНЕ 

РАИСЫ БЕЛОГЛАЗОВОИ 

И образ Елены заставляет нас по-другому 

смотреть на эту неприметную 

профессию». 

Мнение С. Зибаровой поддерживает 

ученица десятого класса из города Городка 

Овдина. «Прочитав роман, — 

пишет она, — я очень полюбила специальность 

портничи. Это, оказывается, 

такая же увлекательная профессия, 

как и всякая другая. Я никогда не задумывалась, 

что у портного может 

быть такая интересная и содержательная 

жизнь и что он своим трудом может 

доставлять людям столько радости». 

Елена — удача автора. Таково единодушное 

мнение читателей. Медсестра 

тов. Ловцова, преподаватель русского 

языка тов. Жильцова, техниктехнолог 

швейной мастерской тов. Могоева 

отмечают поэтичность этого обра 

за. Творческое отношение к труду у 

Елены исходит из горячей любви к людям, 

из стремления сделать их жизнь 

яркой и красивой. 

Основная сюжетная линия романа 

строится вокруг жизни одного отделения 

больницы. Тема благородной борьбы 

врачей и всего медицинского персонала 

за здоровье и жизнь людей раскрыта 

широко. На этом фоне развертываются 

события, происходит столкновение 

характеров. Писательница умело 

строит эту сюжетную линию, которая 

помогает глубже раскрыть моральную 

силу и душевную красоту советских 

врачей. 

Перед читателем проходят образы 

руководителя отделения Литвинцевой, 

врачей Морозова, Серафимы Назаровой, 

фельдшерицы Марии Емельяновны, 

медицинских сестер и санитарок. 

Наиболее полно обрисован главный 

герой романа врач Александр Морозов. 

Человек большой души, он полон 

любви к людям. Самое худшее зло для 

него — это равнодушие к больным, к 

их горестям и страданиям. Он постоянно 

в движении и творчестве, ищет новые 

методы лечения, пытливо изучает 

медицину. Этот образ обладает 

большой притягательной силой. 

«Хороши образы врачей Литвинцевой 

и Морозова, — пишет Г. Маль гугова 

из города Заозерного, Краснояр 

ского края. — Литвинцева — опьп


ныи врач, внешне суховатая, но с отзывчивой 

душой, вызывает симпатию. 

Морозов с его настойчивыми поисками 

эффективных методов лечения вызывает 

уважение. Пусть у него мало 

опыта, но сколько сердечности и любви 

к больным!». 

М. Кибалина из Иркутского медицинского 

института сообщает автору романа, 

что многие студенты, обсуждая 

произведение, отмечают воспитательное 

значение образа Морозова: советский 

врач должен быть именно таким—чугким, 

отзывчивым, пытливым. 

Вместе с тем, ряд читателей отмечает, 

что образ Александра до конца не 

доработан. Об этом пишут в частности 

юрисконсульт Гусиноозерского рудоуправления 

А. Золотарев, врач Буркова 

и другие. Морозов — человек, который 

всего себя отдает любимому делу. 

Ему не хватает времени, чтобы как 

следует разобраться даже в семейных 

отношениях. А автор заставляет его 

так легко и бездумно встречаться с 

медсестрой Августой. По мнению этих 

читателей, такой поступок психологически 

не оправдан, он противоречит характеру 

Морозова. 

Хорошее впечатление оставляют 

страницы, посвященные санитарке Нюше. 

Вначале мы видим ее легкомысленной, 

взбалмошной девушкой. Ей ничего 

не стоит нагрубить человеку, опоздать 

или не выйти на работу. Но у нее отзывчивое 

ко всему хорошему сердце. 

Шаг за шагом, ступенька за ступенькой 

автор приводит свою героиню к яовому 

представлению о жизни, которое 

помогает ей стать настоящим человеком. 

Но все это происходит не само собой. 

Как указывает читатель, образ Нюши 

интересен тем, что в нем умело показано 

влияние коллектива на формирование 

характера. 

Обсуждающие роман отмечают жизненность 

и его отрицательных образов. 

У нас еще встречаются люди, которые 

пренебрегают интересами общества ради 

личного благополучия. Причем, свои 

эгоистические чувства они тщательно 

скрывают от других. Вот такой выведена 

в романе медсестра Августа Серышева. 

Это тип мещанки, эгоистки, 

скрывающей свою сущность под личиной 

дисциплинированности, требовательности 

к себе и окружающим. Серышева 

старается угодить начальству, 

быть все время на виду. Она не любит 

труд, больше того, она презирает его. 

И с такой благообразной маской, равнодушная 

к делу и к людям, она работает 

медицинской сестрой—там, где 

требуется чуткость, теплая забота, внимание. 

Такие люди в медицине приносят не 

пользу, а вред- Не случайно по мине 

Августы у больного мальчики Феди 

вновь вспыхнуло обострение, гроним 

шее тяжелыми последствиями !)тнми 

впечатлениями поделилась с шпором 

романа студентка Читинского медицин 

ского института Лариса Сидсп,цена 

Она горячо одобряет стремление mn-.i 

тельницы развенчивать подобных .то 

дей: они мешают нашему движении) 

вперед. «Поменьше бы в жизни таких 

Август!», — пишет студентка. 

Читатели отмечают и слабые стороны 

в обрисовке этого образа. Вызывает 

сомнение внезапное «перерождение» 

Августы, которое приписывает ей автор. 

Товарищи Полушко, Горшкова и 

другие подмечают, что люди, подобные 

Серышевой, не становятся на правильный 

путь так быстро и легко, как это 

получилось в романе. Писательница 

«пожалела» Августу и тем самым только 

ослабила этот в целом удачный образ. 

Литература — дело общенародное. 

Советский читатель по-хозяйски, требовательно 

подходит к творчеству писателей. 

Вместе с ними он радуется их 

успехам, переживает неудачи. Не случайно 

поэтому в письмах читателей 

к Р. В. Белоглазовой, в их высказываниях 

на конференциях много теплой заботы, 

советов, пожеланий, как улучшить 

произведение. 

Работница суконной фабрики Усанова 

считает, что писательница уделила 

мало места роли партийных и общественных 

организаций в коллективах, где 

живут и трудятся герои книги. В романе 

много персонажей из молодежи, 

большинство из них несомненно комсомольцы, 

но в книге об этом не сказано 

ни слова. 

Серьезной доработки требует образ 

Ольги — жены Ивана Леонидовича, 

таково мнение читателей. Чувствуется, 

что это — натура недюжинная, 

сильная. Но в романе ее характер 

лишь только намечен. Мы знаем, что 

она архитектор, любит свою работу. 

И все. Дальше этой характеристики 

автор не идет. И поэтому так шчшрн 

зительно, схематично выглядиi Олым 

При дальнейшей работе над кнпгоП, 

советует читательница Горшков,!. Г II 

Белоглазовой необходимо пересмотре!!• 

этот образ. 

Р. В. Белоглазова пытается и сипим 

романе развить такую важную п-м,, 

как взаимоотношение родще.кч) и д< 

тей в семье, заострим, II.I iiell iiimvu 

ние читателей. Замысел мр.мш.'п.ныИ 

Но разрешается он п книге па надуман 

ном конфликте. Много грудное i HI и 

невзгод перенесла Лина Псфонни, пи 

ка вырастила и дала оори имыние < ни

152 


ему сыну Александру. И, естествен- композиции произведения. Роман «Нано, 

Александр хочет создать все услоши соседи», по мнению читавия, 

чтобы старость матери была спотелей, не отличается четкостью компокойной. 

Но этого не понимает Софья. зиции. Если в начале автор последо- 

Она добивается, чтоб всю свою любовь, вательно развивает действие, то далее 

все внимание он отдавал ей одной. замечается небрежность в построении, 

Читатели справедливо указывают, досадная торопливость. 

что автор неубедительно мотивирует Читатели Жаркова, Деревянно, Треть- 

конфликт между матерью и женой якова указывают на другой существен- 

Александра. Преподаватель тов. Петный недостаток книги. Писательнице не 

ров из города Гусиноозерска пишет: удаются портреты. По роману трудно 

представить внешний вид того или 

«Взаимоотношения между родите- иного героя. А ведь портретные хараклями 

и детьми — важная, животрепетеристики делают обпаз более жизненщущая 

тема. В романе же она раскрыным, зримым, ощутимым. 

та неполно и путано. Как Софья мо- 

Видно, что писательница много и 

жет невзлюбить свекровь лишь за то, 

упорно работает над своим языком, вы- 

что она заботливо относится к сыну? •> 

рабатывает свой стиль и манеру пи:ь- 

«Мне непонятно, — пишет инженерма. Роман легко читается, этому немамеханик 

тов. Берданосова, — в чем ло способствуют короткие, точеные 

причина разлада в семье Морозовых. фразы. Однако, Р. В. Белоглазова чрез- 

Обидно и за Софью, и за Анну Матвеевмерно увлекается употреблением медину. 

Обе считают себя виноватыми в цинских терминов Например: «Он от- 

ссоре, обе переживают И... обе ничего странился от работы над профилакти- 

не делают, чтобы примириться». ческим нервозом». Или: «Пульс еще 

Искусственность этого конфликта от- прощупывался слабый, аритмичный...» 

разилась и на характеристике образа Автор не придает должного значения 

Софьи. Он лишен цельности. Автор пы- и речевой характеристике героев. Интается 

изобразить Софью положительдивидуализация речи—один из методов 

ным человеком, правдолюбом. По ее раскрытия характера. В романе же 

утверждению она — прямая, добрая, этот метод не используется. Почти все 

энергичная, «вся — действие». Но от- герои, кроме разве Нюши, говорят одиношение 

Софьи к Анне Петровне ханаково.рактеризует ее как капризную, эгоис- Серьезные претензии предъявляют 

тичную женщину. Бороться со злом в читатели Бурят-Монгольскому книжно- 

обществе и насаждать его в семейной му издательству, которое бедно и не- 

чшзни—это лицемерие. Такую непослеряшливо оформило книгу. Невыразидовательность 

в характеристике образа тельна, унылого цвета обложка, в кни- 

Софьи читатель отмечает на протяжеге нет ни одной иллюстрации. 

нии всего романа. Это, безусловно, Письма читателей — свидетельство 

принижает его художественную сторо- большого внимания, которым пользуетну.ся 

произведение молодой писательни- 

Идея, правильно взятая тема, еще не цы не только в Бурят-Монголии, но и 

определяет всей ценности произведе- за ее пределами. А это лучшая оценка 

ния. Идею необходимо воплотить в об- книги. Читатели ждут от Р. В. Белоразах 

и характерах путем последоваглазовой новых художественных произтельного 

изображения их свойств и осоведений, широко и правдиво отражаюбенностей, 

путем умелого построения щих нашу действительность.

К Н И Ж Н О Е О Б О З Р Е Н И Е 

%Я .113 

ттшшт 

Бурят-Монгольское книжное из а пелъство 

Чимит Цыдендамбаев. 

Новый дом, рассказы. 

Стр. 172, цена 2 р. 55 коп. 

«Н0Вь1Й ДОМ» 

так называется 

недавн i вышедшая 

< mvi рассказов 

Чимнта 

Дыдсндамбаеча. 

Из крупных 

писателей в жанре 

расск 1за в 

прошлом выступал 

Хоца Намсараев. 

Об отечественной 

гойне из- 

1естны рассказы 

/Камсо Тумунова, 

о родных улусах 

писали Барадий 

Мунгонов, 

Цыден-Жап _Жим- 

5иев. Даши-Жамсо 

Гунзынов. 

Вот, пожалуй, и все. На фоне нашей 

новеллистической литературы рассказы 

Чимита Цыдендамбаева являются довольно 

отрадным явлением. Разнообразие 

тематики, умение занимательно 

строить сюжеты, легкий юмористический 

тон письма—все это характеризует 

оригинальный талант Цыдендамбаева. 

В рассказах много удачных образов. 

Запоминаются Санхиров Балдан, его 

жена Пылма и старик Абида из рассказа 

«Новый дом», маленький Хуса из 

рассказа «Соль», многоженец из рассказа 

«Пока варится мясо»...», Ямпил из 

рассказа «Раздетый Ямпил» и другие. 

Образы эти схвачены метко и тонко. 

Интересно построен рассказ «Новый 

дом». В нем показаны те новые явления, 

которые происходят сейчас в колхозно'! 

деревне. Когда все это пронизывается 

непринужденным юмором— 

оно сразу же захватывает читателя. 

Мастерски написаны рассказы 

«Станция Бапрмы», «На развилке». 

«Новый дом» хорошая новинка нашей 

литературы. 

Цырен Шагжин. Будамшу. 

Стр. 82, цена 2 р. 20 коп. 

Комедия Цырона 

Шагжина 

«Будамшу», кощмишдтдан 

торая с успехом 

идет на сцене 

Государственно - 

го Бурят-Молгольского 

театра 

драмы, издана 

отдельной книгой. 

Сатира в -пом 

произведении паправлена 

прении 

алчных и тупых 

угнетателей бурятского 

1ЩЮ- 

"'""" "* да—лам и носнов. 

Пастушка богача Порни — Гэрэл понравилась 

женолюбивому развратнику — 

HOCHV Елбой. Носн сразу же справился 

о ее цене: он намерен купить девушку. 

Порни не требует за нее платы, но ставит 

условие: Елбой должен взять его в 

свои заместители на место только что 

умершего Танхая. Тот соглашается. 

Порни силой доставляет Гэрэл в дом 

ноена. Но девушку спасает ее возлюбленный, 

ловкий и умный Будамшу. Т i 

кова основная сюжетная линия комедии. 

Чувствуется, что автор хорошо знает 

сцену. Развитие действия идет в логической 

последовательности. Интерес 

и внимание все время возрастаю!'. 

Язык комедии афористичен. В ней 

много национального юмора, трудно не 

редаваемого на другом языке. 

Поступки героя комедии Пудам,ну 

напоминают сообразительность Фигаро 

и ловкость Насреддина. 

Образы, выведенные в пьесе, тгмщ 

ря на гиперболизацию отдел!.пых ciuy.iций, 

выглядят реалистически 

Комедия Ц. Шагжлнп «Пудпмшу» 

представляет интерес и дли чнын'.'ш, и 

для театра.

154 КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЙ 

Опыт выращивания кукурузы 

в Бурят-Монгольской АССР. 

Стр. 80, цена 70 коп. 

Книжное издательствовыпустило 

в свет сборник 

статей об 

опыте выращивания 

кукурузы 

в республике. 

Кукуруза - новая 

культура в 

Бурят - Монголии. 

Выращивать 

• здесь ее стали 

только два года 

назад. И, естественно, 

при этом 

встретилось много 

трудностей. 

Данный сборник 

является первой 

попыткой обобщить 

имеющийся у нас опыт. 

Сборник объединяет шесть статей. 

Авторы рассказывают о своих наблюдениях 

за посевами кукурузы, подробно 

анализируют допущенные ошибки 

при посеве и междурядной обработке. 

На основе двухлетнего опыта авторы 

сборника делают выводы, при каких 

условиях можно добиться высокого уро 

жая. Большое внимание уделяется выбору 

участков под посев кукурузы, обработке 

почв, срокам посева, ухода зя 

ними, химической борьбе с сорняками. 

Сборник окажет серьезную помощь 

кукурузоводческим звеньям в их борьбе 

за высокий урожай кукурузы. 

А. Костесв, Ц. Митыпов. Культбазы 

в колхозах. Из опыта работы культбаз 

на животноводческих фермах 

в колхозах Кижингинского аймака. 

Стр. 36, цена 30 коп. 

«Далеко от центральной усадьбы колхоза, 

у подножья горы Тологой, стоят 

два почерневших от времени бревенчатых 

домика. В них живут колхозные 

чабаны Дамба Шалсанов, Бутыд Батуева 

и Цырендулма Дашиева»,—так начинают 

свою книжку о культбазах в 

колхозах Кижинги А. Костеев и Ц. Митыпов. 

Авторы рассказывают о том, как колхозные 

партийные организации Кижингинского 

аймака улучшили культурное 

и бытовое обслуживание работников 

отдаленных ферм и бригад. В обширной 

кижингинской степи, на самых отдаленных 

фермах, у чабанов, пастухов, 

табунщиков, доярок — организованы 

культбазы. Они становятся центром 

культурно-массовой и политической работы 

среди животноводов. 

В конце 1954 года в колхозах аймака 

было создано одиннадцать культбаз: 

сейчас их число перевалило за второй 

десяток. 

Что из себя представляет культбаза? 

Это—хорошо оборудованный красный 

уголок, баня, торговая палатка или киоск. 

Здесь животноводы могут хорошо 

отдохнуть, помыться, приобрести предметы 

первой необходимости. 

В брошюре показано, как целеустремленная 

политическая и культурнопросветительная 

работа среди животноводов 

способствует повышению их трудовой 

активности. 

Что мы видели в Ставрополье 

и Рязани. Сбврник статей. 

Стр. 116, цена 1 р. 40 коп. 

Весной нынешнего 

года у животноводовСтаврополья 

и Рязани 

побывали чабаны, 

доярки, заведующиефермами, 

партийные и 

советские работникиБурят-Мочголии. 

Богатый опыт 

ставропольских, 

овцеводов, рязанских 

мастеров 

высоких удоев 

молока открыл 

нашим товарищам 

новые возможности 

для повышения 

продуктивности животноводства. 

Ставропольцы и рязанцы поделились 

с нашими яшвогноводами и партийными 

работниками своим опыт о,:, рассказали 

об организации груда в животноводстве 

и механизации" трудоемких 

работ. 

Обо всем этом экскурсанты рассказали 

в своих статьях, которые изданы 

отдельной книгой Бурят-Монгольским 

книжным издательством. В сборнике 

«Что "мы видели в Ставрополье и Рязани» 

помещено одиннадцать материала. 

Книжка хорошо иллюстрирована фотографиями 

о трудовых буднях ставропольских 

и рязанских колхозов. Hoi 

сомнения, что этот сборник, своеобразную 

копилку опыта, с интересом про 

чтут все животноводы Бурят-Монголпи

После поездки в Москву, Ленинград 

и Алма-Ату большая группа журналистов 

Монгольской Народной Республики 

несколько дней находилась в Бурят- 

Монгольской АССР. 

Гости подробно ознакомились с работой 

республиканских газет «Бурят- 

Монгольская правда», «Бурят-Монголой 

Унэн», «Бурят-Монгольский комсомолец» 

и типографии министерства 

культуры; они побывали на некоторых 

предприятиях и в учреждениях города. 

Тепло встретили монгольских журналистов 

колхозники сельхозартели имьни 

Тельмана, Селенгинского аймака. 

Председатель правления колхоза Дагба 

Доржиевич Очироа подробно ответит 

гостям на все интересующие их вопросы. 

В свою очередь колхозники расспоашивали 

о жизни монгольских аратов. 

Много интересного журналисты увидели 

в дни пребывания в г. Кяхте. 

Здесь сохранилось немало памятников, 

напоминающих об историческом 

прошлом монгольского народа. 

Под охрану государства взят дом, 

в котором в марте 1921 года состоялся 

первый съезд Народно-революционной 

партии Монголии. На доме—мраморная 

мемориальная доска. 

Журналисты посетили домик, в котором 

нелегально жил в 1921 —1922 годах 

вождь монгольского народа Сухэ- 

Фото А. Мантаева, Ф. Сорокина, А. Истомина, В. Шитикона. 

ГОСТИ ИЗ МОНГОЛИИ 

ПОЮТ ГОРОДЯ И СЕЛЯ 

Красивым и ярким был июньский фестиваль—праздник 

молодежи. На сглдионы, 

площади и улицы городов и езл 

республики вышли тысячи молодик 

тружеников заводов и фабрик, колхозных 

полей и учебных заведений. Молодость 

и сила, красота и здоровье лились 

неудержимым потоком. 

Комсомол Бурят-Моголии хорошо подготовил 

этот праздник. Он начался второго 

июня, в субботу вечером, незаметно 

переступил порог воскресенья и 

батор. Отсюда машины доставили гостей 

к памятнику погибшим борцам ьа 

власть Советов в 1918 —1920 годах. 

Монгольские гости побывали также 

у памятника первой русской женщипепутешественнице 

по Китаю и Центральной 

Азии Александре Викторовне Потаниной. 

В день отъезда из Кяхты журналисты 

посетили колхоз имени Маленкова. 

Здесь также гостям была устроена теплая 

встреча. На прощанье колхозники 

пожелали гостям и всему монгольскому 

народу дальнейших успехов в строительстве 

новой жизни. 

На снимке: монгольские журналисты 

беседуют с председателем колхоза имени 

Маленкова С. Д. Доржиевым. 

умолк только на рассвете нового дни. 

На стадионах бушевали спортивные 

страсти, на площадях и улицах лились 

песни. А, ночью в разгар карпанплл, 

в небо, разрезая тьму, взвились paw 

ты. Юноши и девушки, наряженные и 

костюмы всех национальностей, домой 

стрировали великое единение простых 

людей, дружбу и братство народом 

Жюри, призванное оценить достоин 

ство карнавальных костюмов, стало н 

тупик — столько выдумки, p;i:iimoOj);i IIDI

156 

ХРОНИКА КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ 

и художественного вкуса, что трудно от- Воскресной полуночью над карнавальдать 

предпочтение одному и не отме ным шествием заполыхали факелы. Ор- 

тить другого. Тогда решили призы за кестры играли марши. Ликующая 

костюмы присуждать художественным юность заполнила улицы города. Фа- 

коллективам. Машиностроители, пар >кельное шествие протянулось от Дома 

возники, текстильщики, студенты оспа- Советов до Парка культуры. 

ривали первенство. Оно осталось за кол- Фестиваль молодежи проходил почти 

лективом рабочего клуба «Рассвет». 

во всех аймаках республики. Особенно 

В аттракционах, павильонах смеха, 

уголках отдыха рядом с юностью бодр- 

интересно и увлекательно он прошел в 

ствовали до полуночи и люди старшего Заиграево, Прибайкалье, Байкало-Ку- 

поколения. Веселье заражало всех. даре, Бичуре. Кяхте. 

ВЫСТАВКА ТРЕТЬЯКОВСКОЙ ГДЛЕРЕИ В УЛАН-УДЭ 

П. М. Третьяков в 50-х годах про'ллого 

столетия начал покупать и собирать 

коллекцию картин из лучших произведений 

русского изобразительного 

искусства. 12 мая 1856 года он приобрел 

первую картину русского художника 

Шильдера «Искушение». Эта дата и 

считается началом создания галереи. 

Представитель русской прогрессивной 

интеллигенции XIX века, человек большой 

художественной души, страстный 

любитель искусства П. М. Третьяков 

всю свою жизнь посвятил созданию 

русской национальной картинной галереи. 

Он имел тесную связь с крупнейшими 

представителями искусства России, 

оказывал помощь нуждающимся 

талантливым художникам. 

В 1892 году П. М. Третьяков официальным 

актом подарил городу Москве 

свою галерею. В ней тогда насчитывалось 

две тысячи полотен. Замечатель- 

ная сокровищница русского классического 

искхества, названная по имени 

ее основателя — «Третьяковская галерея», 

стала центром художественной 

культуры России. 

После Октябрьской революции, 3 

июня 1918 года, декретом Совета На 

родных Комиссаров, подписанным В. И. 

Лениным. Третьяковская галерея была 

национализирована. 

Фонды Государственной Третьяковской 

галереи ежегодно пополняются. В 

ней насчитывается сейчас около 35 тысяч 

произведений искусства. В это число 

входят и произведения советских мастеров 

живописи, скульптуры и графики. 

12 мая 1956 года исполнилось 100 

лет со дня ее основания. Вся страна 

отметила этот юбилей как праздник 

русского искусства. Всюду читались 

На снимке: трудящиеся Улан-Удэ на выставке.


лекции, устраивались выставки, печатались 

статьи в газетах, передавались 

беседы по радио. 

Трудящиеся Бурят-Монголии широко 

отметили столетний юбилей Третьяковской 

галереи. С 30 апреля по 17 июня 

в залах Бурят-Монгольского музея 

изобразительных искусств и в выставочном 

зале Союза советских художников 

работала передвижная художественная 

выставка. Было экспонировано 240 

произведений живописи, скульптуры, 

графики из фондов Третьяковской галереи. 

Это явилось большим событием в 

культурной жизни нашей республики. 

На выставке демонстрировались произведения 

выдающихся русских художников-классиков: 

А. Венецианова, В. 

Тропинина В. Кипренского, С. Щодрн 

на, А. Иванова, И. Репина, В. Васнецова, 

В. Серова, К. Коровина, К. Маковского, 

А. Архипова, А. Куинджн, 

И. Айвазовского, М. Клодта и многих 

ДРУГИХ. 

Не ступала моя нога 

По вашей родной земле, 

Не видели ее мои глаза, 

Но сердце в груди 

Мне говорит, 

Что ваша республика — 

Чудесный, прекрасный край. 

Это отрывок из стихотворения «Друзья» 

эстонской поэтессы Муйи Вестами. 

Оно посвящено Бурят-Монго тьскому 

ансамолю песни и танца в дни 

гастролей его в Эстонии. 

Где бы ни появлялись участники ансамбля, 

всюду их встречали ien.io и 

сердечно, как представителей бурятского 

народа. За высокое искусство Президиум 

Верховного Совета Латвийской 

ССР специальным Указом наградил ансамбль 

Почетной грамотой. Решением 

Молотовского облисполкома ансамбль 

награжден Почетной грамотой. Тракторостроители 

Челябинска, трудящиеся 

городов Орджоникидзе и Кременчуга 

преподнесли адреса, шахтеры Донбасса 

подарили шахтерские лампочки. 

Недавно после длительной гастрольной 

поездки по Советскому СОЮЗУ Шсамбль 

возвратился в Улан-Удэ. В последнее 

время он выступал пергд 

строителями Усть-Каменогорской, Куйбышевской 

и Камской гидроэлектростанций, 

встречался с моряками Кронштадта, 

хлеборобами Узбекистана, овцеводами 

Ставрополья, нефтяниками 

Ваку, показал свое искусство москвичам 

и ленинградцам, побывал в крупных 

промышленных центрах Сибири. 

За ути годы ансамбль дал оолее двух 

ДВЕ ТЫСЯЧИ КОНЦЕРТОВ 

157 

В зале советского искусства были экспонированы 

картины, скульптуры, 

этюды, натюрморты, рисунки и плакаты 

известных советских художников 

А. Герасимова. И. Грабаря, К. Юона, 

П. Корина, В. Ефанова, П. Шмаринова, 

Б. Яковлева, графические произведения 

А. Остроумовой-Лебедевой, И. Соколова, 

Г. Верейского, Е. Кибрика, Кукрыниксов, 

И. Павлова и других. 

За время работы передвижной выставки 

в залах музея побывало около 

15000 человек. Нередко за день вы 

ставку посещало по 5—6 экскурсий 

колхозников, работников МТС, школьников 

и учителей из различных аймаков 

республики. В книге отзывов посетители 

оставили много записей своих впечатлений, 

в которых они благодарят 

устроителей выставки за показ произведений 

русского классического изобразительного 

искусства. 

Народная артистка ЬМ\( < 1> I. I сргесова 

во время гастролей ансамбля в 

Москве беседует с писаюлгм II. Вершигора. 

тысяч концертов, на котрм.ч присутствовали 

сотни тысяч зрителей. 

Разнообразен репертуар ансамбля. 

Показывая грудящимси братских роспублик 

своеобразие нациста п.иого бурят-монгольского 

in 1л (•(• i и,i, ансамбль 

не эгрпнмчинаетея юн,ко бурят-монгольскими 

песнями и ганцами . В про-

158 ХРОНИКА КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ 

грамму включены также произведения чаются чистотой рисунка, большой гра- 

советских композиторов, песни и танцы циозностью. Она удачно передает наци- 

народов СССР и стран народной демоональный колорит и своеобразие танкратии.цев 

восточных народов. 

Неизменным успехом пользовалась Исполнительское мастерство солисга 

танцевальная группа ансамбля. Балет- ансамбля, народного артиста БМАССР 

мейстер заслуженный артист БМАССР Ц. А. Хоборкова, выступления заслу- 

М. С. Арсеньсв немало поработал над женной артистки БМАССР М. Чайванэ, 

тем, чтобы в полную силу звучали за- артистов Е. Шанюшкиной, Е. Шулуллмечательные 

танцы бурят-монгольского вой, А. Зонхоева немало способствовали 

народа. Хор, руководимый дирижером — успехам концертов. 

хормейстером М. С. Скольчиковой, пре- Гастроли Бурят-Монгольского ансамбкрасно 

донес своим слушателям ароля песни и танца в союзные республимат 

народных песен. Замечательно ки, в областные города Российской Фе- 

звучал оркестр бурят-могольских индерации способствовали взаимному обострументов 

под управлением дирижера гащению культур, укреплению дружбы 

Е. Е. Павлова. 

между народами нашей страны. Встре- 

Большим успехом у зрителей польчи с крупнейшими деятелями искусстзуются 

выступления народной артистки ва в Москве, Ленинграде, на Украине и 

Бурят-Монгольской АССР Т. Гергесо- Кавказе, их советы и пожелания окажут 

вой. Индийские, тувинские, бурят-мон- серьезную помощь в дальнейшей рабогольские 

танцы в ее исполнении отлите ансамбля. 

ПРИХОДИТЕ СЮДА ОТДЫХЯТЬ 

Из всех видов спорта—гребной один 

из самых увлекательных. Что может 

быть чудесней водного простора, удобной 

легкой лодки и пары весел! И это 

удовольствие доступно каждому.' Перейдите 

мост, что перекинут через быструю 

Уду, и метрах в пятистах от него вы 

унидитс водную станцию. Здесь всегда 

можно взять на прокат легкое суденышко. 

Хорошо набраться в тихую протоку и 

посидеть с удочкой на вечернем клезе. 

Горит костер, на таганке заветный котелок. 

Дымок от сухого пылающего 

тальника стелется над мерцающей 

гладью. Небо расцвечено закатными 

красками. 

Для тех, кто молод, и любит, чтобы 

кровь бурлила в жилах. — к услугам 

стремнины Селенги. Радостно в жаркой 

борьбе с неожиданными «противниками» 

испытать свои силы в стремительной 

гребле. 

Но гребля—спорт не то.лько молодых.


Среди • поклонников весел много пожилых 

людей. Вот возле кассы стоит Лазарь 

Абрамович Безносиков. Ему 

шестьдесят четыре года. Он бывший 

партизан, ныне пенсионер. Лазарь Абрамович 

берет лодку для того, чтобы 

встретить с удочкой вечернюю зорьку. 

За ним ученик девятого класса школы 

Л° 68 Эдик Зубцов. Вместе со своим 

другом — учащимся железнодорожного 

училища Виктором Карпенко он решил 

поработать веслами, покупаться, позагорать. 

За ними длинная очередь. Все 

хотят скорее получить лодку и отчалить 

от берега. Они торопятся. 

Кассир станции Вера Гаськова и дежурная 

по выдаче лодок Валя Вери- 

гина стараются не задоржннап. их n.i 

берегу. 

На нашем снимке начальник- под 

ной станции старый опытный спортсмен 

и тренер по гребному спорту Исай Ло 

онтьевич Альцман инструктирует ш.шу 

скника десятого класса Николая Ур.м 

заева и его друзей перед тем как уйти 

им в «плавание». 

Очередь у кассы не убывает. .'Ото е;цс 

в субботу, а завтра все 75 однопариых 

и двухпарных лодок будут разобраны и 

первые часы работы станции. Конечно, 

за день они не однажды перейдут ни 

рук в руки, на них покатаются сотни 

трудящихся. 

ПИОНЕРСКОЕ ЛЕТО В РАЗГАРЕ 

Нынешним летом в пионерских лагерях 

республики отдохнут тысячи детей 

рабочих, служащих и колхозников. Самые 

лучшие уголки природы, самые 

здоровые места—детям. 

Вот и на снимке вы видите пионеров 

в сосновом тенистом лесу, неподалеку 

от горной речки Березовки. Это—пионерский 

лагерь обкома профсоюза работников 

лесной и бумажной промыш- 

ленности. Он находится неподалеку от 

Дома отдыха «Учитель». 

Наш фотокорреспондент запечатл'-л 

момент отдыха пионерского зиена после 

обеденного сна. Старшая пнонернож.1 

тая Тамара Тимофеева читает регш'мм 

повесть Валентины Осеевой «Насек 

Трубачев и его товарищи». 

За три сезона в лагере отдохнут пни 

ло семисот детей лесником Пурлт Мои 

голии.

СОДЕРЖАНИЕ 

БУДНИ ШЕСТОЙ ПЯТИЛЕТКИ. 

Стр. 

Д. ЦЫРЕНЖАПОВ. У нас, в «Красном Оронгое». 3 

С". МЕТЕЛИЦА. На берегу Селенги. И 

А. ПЛАВИНСКИИ. Новая профессия. 19 

Е. ИВАНОВА. Якутские женщины партию славят. Стихи. Перевод 

с якутского А. Лаврика. 24 

И. ТУГУТОВ. Побратимы. Роман, окончание. 26 

Ч. ЦЫДЕНДАМБАЕВ. Колыбель. Сгихи. Перевод с бурят-монгольского 

В. Кузнецова. G9 

Ц. ЖИМБИЕВ. Сенокос. Рассказ. Перевод с бурят-монгольского 

С. Метелицы. ' 83 

Ц. ШАГЖИН. Первый год. Пьеса. Перевод с бурят-монгольского 

Т. Башкуева и А. Бальбурова. 91 

ХАНЬ ЮИ. Рассказ о маме. Перевод с китайского Л. Роганова. . 122 

Д. ХИЛТУХИН. Синичкин дом. Стихи. 127 


Д. УЛЫМЖИЕВ. Нерушимая дружба советского и монгольского 

народов. !30 

Г. ПАВЛОВ. Народный художник. 138 


Л. ЭЛИАСОВ. Из истории письменности бурят. 112 

Читатели о романе Раисы Белоглазовой. 150 

Книжное обозрение 158 

ХРОНИКА КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ 155 

Редактор Н. Л. Рыбко. 

Редколлегия: Г. Ф. Баханов, И. А. Ким, Ч. Н. Намжилов 

(зам. редактора), М. Н. Степанов, Ц. Б. Цыдендамбаев, 

Н. Д. Шулунов. 

г? 

& 

Адрес редакции: г. Улан-Удэ, улица Свердлова, 30, тел. 28-82, 47-91,26-91. 

Н—00942 Подписано к печати 30VI. Тираж 5300 экз. Заказ № 3222. 

Формат бумаги 70x108 1/16. 5 бум. листов — 10(13,7 )печ. листов. 

Типография Министерства культуры БМАССР. 

Л» 

ёджпвд

МАЙ-ИЮНЬ

You also want an ePaper? Increase the reach of your titles

Delete template?

Save as template?