Завершение Гонки_

Каждый из них старался собрать и снарядить свою армию, и, чтобы раздобыть деньги,
необходимые для этого, повсюду предлагались на продажу церковные дары, должности и
благословения. Священники, подражая своим высшим наставникам, также прибегали к
помощи симонии и военным действиям, чтобы упрочить свою власть и смирить
соперников. Со смелостью, возрастающей не по дням, а по часам, Гус пламенно
выступал против мерзостей, совершавшихся во имя религии, и народ открыто обвинял
римских иерархов в бедствиях, захлестнувших христианский мир.
И снова, казалось, город Прага находится на грани кровавой схватки. Как и в
древности,­ слуга Божий был обвинен в том, что «он смущает Израиля» (см. 3 Цар. 18:17)!
Город опять подвергся папскому проклятию, и Гус снова удалился в свое родное селение.
Голос, с такой преданностью и мужеством свидетельствовавший об истине с кафедры
Вифлеемской капеллы, умолк. Гусу предстояло проповедовать с более высокой трибуны,
обращаясь ко всему христианскому миру, прежде чем он должен был своей жизнью
подтвердить верность истине. Чтобы залечить раны, разъедавшие Европу, в Констанце
собрался Вселенский собор. Он был созван одним из трех соперничавших пап —
Иоанном XXIII, по настоянию императора Сигизмунда. Папа Иоанн, поступки которого
не выдерживали критики даже со стороны прелатов, порочных, как и все духовенство
того времени, вовсе не был заинтересован в созыве собора. Однако он не осмеливался
перечить воле Сигизмунда.
Главные вопросы, которые предстояло разрешить на этом соборе, сводились к
следующему: положить конец расколу в церкви и искоренить ереси. Вместе с двумя
другими антипапами был приглашен и Ян Гус как главный глашатай нового учения.
Вышеупомянутые папы, опасаясь за свою участь, не явились, прислав своих
представителей. Папу Иоанна, делавшего вид, что собор созван по его инициативе,
терзали самые плохие предчувствия, он подозревал императора в тайном намерении
свергнуть его с престола и опасался, что ему придется отвечать за все злодеяния,
опорочившие тиару, и за преступления, совершенные ради ее сохранения. Однако
невзирая ни на что он въехал в Констанц с огромной пышностью, в сопровождении
высокопоставленных сановников и свиты придворных. Все духовенство и городские
власти при стечении огромных толп народа вышли ему навстречу. Над его головой был
распростерт золотой балдахин, который несли четыре главных судьи. Впереди двигалась
процессия, а роскошные одеяния кардиналов и дворянства производили еще более
внушительное впечатление.
Между тем к Констанцу приближался другой­ путник. Гусу хорошо были известны
опасности, угрожающие ему. Он навсегда простился со своими друзьями и отправился в
путь, предчувствуя, что может пасть жертвой кровожадных священников. Несмотря на то,
что он получил охранную грамоту от богемского короля и по дороге ему была вручена
еще и другая, от императора Сигизмунда, он все же приготовился к смерти. В письме,
адресованном оставшимся в Праге друзьям, он писал: «Братья мои… я уезжаю с
охранной грамотой от короля, чтобы встретиться с моими многочисленными
смертельными врагами... но я доверяюсь Всесильному Богу и моему Спасителю; я верю,
60