Яблоки для патриарха

Отец Савватий заведовал при мне мастерской по металлу. В тот раз я
у него молотобойцем подвизался, а делали скобы по заказу сельского храма.
Мастерская без кузнечного горна, пруток разогревали газосваркой и
гнули. Отец Савватий своим молотком показывал, куда наносить удар, я
кувалдой бил. Отец Павел подходит:
- Братья, дайте-ка помогу!
Я уже собрался ему молот дать.
Отец Савватий тоном, не терпящим возражений, пресёк трудовой
азарт благочинного:
- Отец благочинный, вы в чистом, замараетесь!
Мол, к чему монаху вашей должности заниматься грязной работой, да
и не отвлекали бы нас попусту, заказ был срочный.
Отец Павел искренне обиделся, будто в куске хлеба отказали. Он от
всей души хотел помочь в тяжёлой работе. Видит, не богатырь в роли молотобойца.
Меня, конечно, по комплекции с ним не сравнить. А молот
полноценный. Вызвался подменить меня, дать передохнуть, а его отшили
самым категоричным способом.
- Да ну вас! - сказал в сердцах, развернулся и ушёл.
Один раз машину с картошкой, в решётчатые ящики затаренную, разгружали.
В цепочку выстроились, передаём друг другу ящики. Пыль во все
стороны. Торопились поскорее машину отпустить. Большую часть разгрузили,
вымотались прилично. Отец Павел подходит:
- Братцы, давайте помогу!
Кто-то бросил: отец благочинный, вы бы лучше не мешались под ногами,
без вас как-нибудь справимся. Он едва не плачет:
- Братцы, ну что вы! Я ведь вижу, устали, шутка ли КамАЗ разгружать!
Это не ГАЗ.
Всё же внедрился в цепочку, ящиков пятнадцать прошло через его
руки. Довольный отошёл. Запылился, само собой.
Когда я с Иваном Антоновичем приезжал в монастырь, отец Павел
уже наместником был.
С батюшкой Ионой мы часто трудились вместе, в огороде или на винограднике.
В минуты отдыха он рассказывал про своё детство, родителей,
протоирея Кукшу. Говорил:
- Ты ходи к нему на могилку, молись. Уедешь в свою Сибирь, такой
возможности не будет. На моей памяти, может, и нет, на твоей точно будет
прославлен. Святой человек.
Про Кукшу я много слышал от его последнего келейника отца Епифания.
Тот походил на деревенского дедушку, белые волосы, сухой, на
балалайке играл. Сядет с балалайкой на берегу моря, на обрыве, и поёт
духовные песни. Когда он уезжал из монастыря в отпуск, передавал мне
своё послушание - следить за чистотой вокруг летней патриаршей резиденции.
Стояла она в саду. Чудный уголок. Летом поутру такая благодать.
Аллеи, кроны деревьев, птички поют, солнце сквозь густую листву каштанов
пробивается, морская прохлада... Патриарх приезжал редко, но терри­