Яблоки для патриарха

надо, она постирает, выгладит. Одни рубахи сам носил, другие раздавал
знакомым. Молодость её совпала с войной, сполна хлебнула фронтовых
скорбей, воевала в морском десанте. Два боевых ордена у неё, медали. После
войны потянулась к Богу. Смерть родных, смерть боевых товарищей
заставили на многое посмотреть по-новому. Начала ходить в церковь.
И не от случая к случаю... Однажды вызвали на дисциплинарную комиссию,
насколько помню, при горисполкоме. Пришла бумага из соответствующих
органов - провести с несознательной гражданкой разъяснительную
работу. Случилось это, когда Хрущёв грозился искоренить церковь до
останнего попа, а того показывать по телевизору, как последнего представителя
былой дремучести. Председательствовал в комиссии генерал.
Он припозднился, без него поставили Анну Храмцову перед своими ясные
лики и начали прорабатывать. Набросились ретивые борцы за нравственный
облик строителя коммунизма. «Как вам, советскому человеку,
не стыдно, - встал один, - государство щедро наградило вас орденами и
медалями, а вы по церквям да монастырям, как насквозь тёмная бабка!
Позор!» Первый не успел договорить, второй поспешно перебил, боясь,
загодя заготовленное раньше него скажут: «Порочите честь защитника
Родины и Отечества!» Тут же третий впрягся в обличительно-разоблачительную
упряжку, тоже не терпелось внести свои три копейки: «Какой вы
подаёте пример подрастающему поколению?! Какой?! Вы что не можете
другую себе работу найти, в семинарии за попами полы моете!»
Матушку подмывало возразить: не с барского плеча давали ей ордена
и медали, кровью заслужила! Да прекрасно знала: ничего не докажешь пустозвонам.
Настроилась держать себя в руках. Избрала смиренный стиль
поведения - не ввязываться, терпеть словоблудие. Решила, если только
Бога хулить станут, тогда перейдёт в наступление, даст отпор, мало не покажется,
а так пусть себе резвятся. Ведь сами не ведают, что творят.
И тут заходит генерал. Извинился за опоздание, бросил взгляд на
объект суда и вдруг возгласом: «Аннушка, ты ли это!» - пошёл на пропесочиваемую.
Сгрёб её в охапку, на глазах изумлённых членов комиссии расцеловал.
Комиссия только лишь распалила себя в праведном гневе, вошла
в азарт врезать отсталому элементу по первое число, чтобы раз и навсегда
запомнил: никто не будет терпеть церковных закидонов, никто на самотёк
не пустит вопрос мракобесия, партия с новой силой взялась за попов и
их приспешников! И вот тебе, на тебе - председатель комиссии бросился
целоваться с «тёмной и отсталой»... Да раз её поцеловал, да второй, да
третий...
А всё почему? «Отсталая» жизнь спасла генералу. В войну погон генеральских
он не носил, а воевал храбро, в одном из боёв тяжело ранило,
матушка вынесла его на себе и не успокоилась, пока не сделали ему в госпитале
операцию. После войны потеряли друг друга. Ветераны на День
Победы в ту пору не собирались, да и праздника как такого ещё не было.
Хрущёв он со Сталиным да с церковью воевал, а тех, кто с врагом сражался,
ему чтить было западло, их он боялся. Генерал считал, Аннушка-спасительница
погибла. И вот встреча. Председатель комиссии тут же закрыл