Яблоки для патриарха

Для начала доктор усадил на стул, подал стакан спирта.
- Выдохни и разом выпей! - скомандовал.
Горло обожгло жидким огнём, все внутренности запылали. Доктор
плеснул в стакан немного воды из графина. Пациент жадно послал её
вслед за спиртом. В голове зашумело, наступило блаженное состояние. Всё
куда-то ушло. Его положили на операционный стол, руки-ноги привязали.
Почувствовал притуплённую боль...
Утром на следующий день проснулся в палате от боли. Болел шов, болел
желудок.
- Больно? - спросил доктор на обходе.
- Очень, - сказал Андрей.
- Сто граммов спирта ему, - отдал распоряжение.
После «обезболивающего» пациент провалился в сон и проспал до вечера.
Боль не прошла. Было «выписано» ещё сто граммов «наркоза».
Сосед по палате, глядя с завистью на такое лечение, стал просить:
- Иваныч, давай и меня бери на операцию, на всё готов.
Однако на этом спирт был исключён из послеоперационного рациона.
Месяц продержал доктор пациента в больнице. Научил, когда боль
прошла:
- На обходе буду спрашивать, говори «болит», чтобы никто не заподозрил.
Иначе вынужден буду выписать. Не торопись шпалы таскать.
Хорошо получилось, молодец, мои рекомендации выполнил, теперь надо
окрепнуть. Лучше не попадать второй раз сюда. Так хорошо может и не
получиться. Да и я - сегодня здесь, а завтра, может, вместе будем работать.
***
Вернулся Андрей из лагеря летом 1948 года к разбитому корыту.
О смерти жены узнал в Воркуте, в Воркутлаге. Со временем свыкся с потерей,
смирился, да бывало, вдруг откуда-то всплывут последние слова,
услышанные от Василисы, резанут сердце: «Андрюша, ведь больше не увижу
тебя! Не увижу!» Память вытолкнет картину: Василиса, наклонившись
вперёд, бежит за набирающим скорость воронком. Зачем догоняла машину?
Хотела увидеть его в последний раз? Может, сказать что-то важное, что
будет ждать, что она верит в его честность... Бежит Василиса, спотыкается,
падает в пыль.
Хорошо они жили. За одно лето построили дом. Втроём подняли -
он, брат и отец. Василиса ходила с Полинкой. Беременность переносила
легко, даже весело, то и дело приходилось гнать со стройки, когда хваталась
помогать мужикам. А ночью, прижимаясь к нему, спрашивала: «Андрюша,
неужели осенью войдём в наш дом? Скорей бы!». Светлым была
человеком. В ней будто солнышко с утра до вечера жило. Всему улыбалась,
радовалась. А если пробегала между ними чёрная кошка, обиды хватало
максимум на полчаса. Подуется-подуется и снова начинает напевать себе
под нос какую-нибудь песню. Мол, ты можешь и дальше ходить мрачнее
тучи, а мне это надоело.