Яблоки для патриарха

Сколько раз, засыпая в окопе или землянке, видел себя в залитом солнцем
классе. Ряды парт, на подоконниках цветы в горшках, чёрная доска на стене,
глаза мальчишек и девчонок...
Надолго у классной доски задержаться не удалось, бравого офицера
мобилизовали на партийную работу - в райком партии. Мужчин война безжалостно
выкосила, а вернувшиеся с фронта, чаще были израненными.
Тут полный сил, грамотный, умный, имеющий опыт командовать людьми.
Предсказание старца из сна матери сбылось. Николай Ильич уверенно
продвигался по карьерной лестнице. Работал не за страх, а за совесть,
умел ладить с подчинёнными, был дипломатом с начальством, за короткий
период вырос в отличного управленца, а в семидесятые годы двадцатого
века поставили его руководить райкомом партии одного из городских
районов. И здесь более чем оправдал доверие, как писалось в газетах, «на
груди засияла Звезда Героя Социалистического Труда». К боевым орденам
и медалям прибавилась высшая трудовая награда.
Женился Николай после войны, жену Наталью взял из родного села.
«Моя Наталка из Полтавки», - говаривал в молодости. Была Наталка не
сказать, истово верующей, но икону дома держала и мужа, провожая за
порог, украдкой крестила. Божья Матерь «Владимирская» стояла не в красном
углу, должность мужа не позволяла открыто демонстрировать боголюбивость,
а в книжном шкафу за стеклом. Николай Ильич не препятствовал.
Его зять Александр Васильевич пришёл в церковь через болезнь в сорок
пять лет. Следует сказать, что и смерть зятю Бог дал в молитвенном
подвиге, умер Александр Васильевич во время крестного хода, маршрут
которого пролегал от Владивостока до Москвы. Но это мы забежали почти
на пятнадцать лет вперёд. Александр Васильевич не один раз заводил
разговоры с тестем о Боге. Пытался достучаться до уважаемого человека.
Убеждал подумать о спасении души, о том, с чем придётся предстать перед
Всевышним. Горячо говорил, каким бы ты ни был правильным, справедливым
и заслуженным, всё равно грехов у каждого из нас предостаточно, поэтому
нельзя отворачиваться от церкви. Тем более, жизнь настала другая,
атеизм на государственном уровне отменили. Николай Ильич всякий раз
молча слушал зятя, в прения не вступал. Завершались подобные беседы
твёрдой точкой, которую ставил Николай Ильич: «Бог есть - я знаю. А в
церковь, Саша, не агитируй, не пойду. Я не Ельцин, который и в состав
Центрального комитета КПСС входил, и со свечкой в церкви столбом с
глазами стоял, и парламент из танков расстреливал!»
Умер Николай Ильич в девяносто лет. Родные пытались склонить к соборованию,
когда окончательно слёг. Мол, пригласим священника. Всякий
раз звучало короткое «нет». И всё же внук Коля сумел убедить:
- Дед, ты ведь сам говорил, что твоя мама вымолила тебя в детстве,
всю войну молилась за тебя. Надо благодарить Бога за долгую жизнь, за
жену, детей, внуков... Ты, наоборот, гневишь Его.
- Ладно, - согласился Николай Ильич.
Внук тут же созвонился с батюшкой. Николай Ильич исповедался,
причастился, после этого впал в кому и через два дня умер.