Яблоки для патриарха

подружки то и дело заглядывали. Когда помочь, но и мимоходом нередко.
Забежит какая: «Что купить в магазине?» Принесёт, но Мария так просто
не отпустит, обязательно начнёт чаем угощать. Присядет подруга на минутку.
Часа через два спохватится: «Да что ж это я, будто дома своего нет,
там ведь всё стоит, рот разинувши...» С Марией было интересно. Она и
то, что по радио услышит, с комментариями расскажет. Ну и деревенские
новости, само собой, стекались, одна зайдёт что-то расскажет, другая.
Приходили к Марии посоветоваться, а то и поплакаться, сетуя на судьбу.
В субботу Мария обязательно пекла пироги. Да и в будний день было чем
угостить.
Кроме светских разговоров, любила жития святых рассказывать, библейские
истории. Когда привезли Марию из Казани, одна из клирошан
подарила ей Священное Писание на русском языке, Псалтирь и патерик:
- Читай, деточка, Бог милостив.
Книги были из тех, что удалось забрать при закрытии церкви.
Конечно, жизнь после трагедии - это крест. Тяжёлый, ежедневный.
С физическими и душевными болями. С вопросом «за что?» За какие свои
грехи? За чьи чужие? Семье их досталось. Отец еще до войны утонул на
лесосплаве. Брат подростком перепутал бутылки, вместо керосина принёс
бензин, начал заливать в керосиновую лампу, пролил себе на руки, на
грудь. Мария подошла с горящей лучиной лампу зажечь, бензин вспыхнул,
брат бросился на улицу, начал кататься по снегу, мать выскочила следом,
сбила пламя юбкой. Сбила, а слова вымолвить не может, от испуга
дар речи потеряла. Заикалась до конца жизни. Брат умер в шестьдесят с
небольшим. На пенсии практически не был. Мария несла свой крест и в
тридцать, и в пятьдесят, и в семьдесят пять, когда нести уже почти не могла.
До того как порушили реформами да оптимизацией медицину в селе,
на самое холодное зимнее время Марию месяца на два брали в больницу,
как приходило тепло - возвращалась домой. В последний раз пробыла в
стационаре три недели, а потом лукаво сказали, дескать, будут травить тараканов,
надо дней на десять в дом престарелых перебраться. Перевезли
Марию, да обратно уже не взяли, доживала там.
Встречу с пешеходцем, о котором речь пойдёт ниже, помнила всю
жизнь, пока помнила...
Если вернуться к началу повествования - к поминкам, то, как уже
говорилось, вместо киселя или компота готовили в той местности квас
на трапезу. Сначала в чугуне делалась закваска - ржаная мука, пшеница
проросшая, вода... И в тепло, в русскую печку. Закваска у Марии выстояла
положенное время, пора квас делать. Перекладывать закваску в другую
посудину, заливать водой... А воды нет. Вечером обязательно брат или
кто-нибудь принесёт, но до вечера ждать - значит, полдня потеряешь, квас
не успеет дойти. Как невызревший подавать на стол?
На глаза накатились непрошеные слёзы. Стало себя немощную жалко,
маму, которую помянуть не может должным образом. Расплакалась,
хлюпая носом, поползла в сенцы, хоть сколько-то воды набрать. Слева за
дверью стояла кадушечка вёдер на пять, тоже брат для удобства сестры