Яблоки для патриарха

Но не только прибаутки привезла, Ирина могла бы и «Отче наш» рассказать.
В то лето она «Богородицу» выучила, «Царю Небесный». Ну и про
Ванину женитьбу с ходу запомнила. Памятью была в бабушку. Та, совершенно
неграмотная, крест вместо подписи ставила, а псалмы часами пела
над болящим или покойником.
Ирине было под тридцать, когда однажды бабушка Дуня обронила:
- Чё тебе скажу, Ира, всякое в жизни быват, да лучше к Богу приходить
не от беды.
Ирина придёт в пятьдесят лет - муж Гена, который по жизни не падок
был до спиртного, не курил, а вдруг так сердцем занемог, что послали на
сложную операцию в Томск. Тот случай, когда болящему грудную клетку
полностью раскрывают. Побежала Ирина в церковь. Заказала молебен,
сорокоуст, всё, что посоветовали. В день операции с утра пошла в храм,
там застал звонок от Гены: повезли в операционную. С сестрой Ларисой
(та для поддержки) пришли в «бабушкин» Крестовоздвиженский собор.
После операции Ирина при первой возможности спешила в храм, не всё у
Гены шло гладко.
В те тревожные дни исповедалась впервые в жизни и причастилась.
Гена больше месяца провёл в больнице в Томске. Ирина по его возвращении
не только не забыла дорогу в церковь, наоборот. Однажды утром в
субботу собирается на литургию, Гена говорит:
- Меня возьми.
И вот уже десять лет практически ни одной субботней литургии не
пропускают, идут в храм. Улыбаются над собой: «Мы, как евреи, субботу
празднуем».
Повенчались. Как Ирине хотелось поделиться с бабушкой Дуней, рассказать:
какое счастье испытала после венчания! Совершенно необыкновенное,
неописуемо изумительное состояние! Подобное было единственный
раз в жизни - когда родила Наташу. И здесь после церкви всех любила,
все были родными-родными, вся жизнь казалось солнечно-прекрасной.
Почему-то думала, только бабушка Дуня могла по-настоящему понять
её радость.
Уважаемый читатель, понял, пришла Ирина в церковь «от беды». Как,
собственно, и бабушка Дуня. Разница лишь в том, Ирине под пятьдесят
было, бабушка в шестнадцать лет дала обет жить с Богом.
Один из организаторов и идеологов белого движения Василий Витальевич
Шульгин, подводя итоги Гражданской войны, сказал: «Белые начинали
войну почти как ангелы, а закончили почти как дьяволы». Если продолжить
эту формулу: красные, распропагандированные болыневицкими
агитаторами (буржуи-де кровопийцы, за счёт народа живут припеваючи,
устраним вопиющую несправедливость), сразу начали, как дьяволы. Восстанавливая
«социальную справедливость», расстреливали, бросали на
штыки, рубили шашками, спускали под лёд, топили в баржах офицеров,
священников, помещиков, верующих и просто первых попавшихся под
руку. Белые отличались только тем, что священников не трогали и за веру
не предавали казни.