Яблоки для патриарха

Работала Любушка в пимокатной. Работа тяжёлая - вручную пимы
катать. В тот страшный день послали её на станцию. Понадобилось документы
совхозные в Омск срочно переправить, Любушку начальник отрядил
с пакетом. «Пулей лети», - приказал. Полетела. Семь километров до
станции. Прибежала, а на путях состав. Подождать бы, она под вагон...
Ответственная была, может, посчитала: пакет как раз этим составом в
Омск и передадут. Месяца за два до её гибели я в район с подружками ездила
паспорт получать, так Любушка строго-настрого выговаривала: «Под
вагоны не лезьте...» Сама нырнула... Состав возьми и тронься...
Две недели оставалось до Победы. Всего две недели. Хоронили Любушку
пасмурным днём, дождик весенний накрапывал. Столяр совхозный,
старенький дедушка, хотел тумбочку сделать со звёздочкой на могилку,
мама сказала: крест. Никак я не могла смириться, привыкнуть к мысли,
Любушки больше нет, плачу и плачу. В тот день в огород вышла золу высыпать,
слёзы потекли-потекли, стою потерянная, вдруг слышу: «Ольховая!»
Митя Зуйко, сосед, кричит: «Ольховая, отец твой!» Выскочила на улицу -
папа идёт, по ранению демобилизовали вчистую. Я ему едва не каждый
день письма отправляла, напишу, треугольником сложу. Завидовали папе
в части, как почта, обязательно кричали: «Ольховой, Ольховой, пляши!»
Как бы ни устала за день, старалась написать папе.
Вернулся к семье, и радость великая - живой, и горе - Любушки нет.
Мама перед смертью покается старшей моей сестре. Меня стеснялась.
Хотя уже послабление на церковь началось, конец восьмидесятых. Всё
равно опасалась, как бы не навредить нам. Мама Вере покаялась: «Отца
вымолила, вернулся с войны, а вам молитв моих меньше досталось, может,
потому погибла Любушка, солнышко наше».
Любушка мне, девчонке, мысль о школе заронила. Однажды делилась
с ней, какая у нас учительница хорошая и добрая, Любушка и скажи:
«Выучишься, сама учительницей станешь, ты у нас смышлёная». Когда и
повздыхаю: «Что ж ты, сестричка, под состав нырнула?» С другими моими
сёстрами не было такой близости, а Любушки всю жизнь не хватало.
В иную бессонную ночь Анна Андреевна представляла своим воображаемым
слушателем внучку Танечку. Ей вела рассказ. Хотела поведать о
своей долгой жизни. Записать бы по-хорошему. Но рука потеряла былую
твёрдость. Получалось коряво. Это раздражало. Нет, писать не то, а вот
рассказать... Внучке тридцать восемь лет, живёт в Германии. За немца
вышла замуж. Время от времени звонит из своей дали. Всё собирается в
гости, да никак не получается. «Помру, - грозится Анна Андреевна в телефонную
трубку, - тебя ожидаючи!» - «Ты это, бабушка, прекращай. Приеду!
Знала бы, как по тебе соскучилась! “Жди меня и я вернусь” помнишь
такие стихи? Ты со мной их в классе пятом-шестом учила перед каким-то
праздником». - «Ко Дню Победы с тобой готовились. Ты тогда в пятом
была. Ничегошеньки не понимала. Читала весело, будто речёвка пионерская,
а не серьёзное стихотворение...»
***