Яблоки для патриарха
На следующий год крестным ходом к реке после литургии пошли, батюшкаосвятил Иордань, и целый день народ колготился у купели, вечеромсходни вытащили, а прорубь от пьяненьких экстремалов, подобных горячемумужичку, задраили досками, намертво вморозив в лёд...»Случай, к которому наконец-то мы подошли, произошёл с Валеройдней через десять после Крещения. Как обычно, поздно вечером Валеравернулся домой, печи затопил, лёг... А уснуть не может. Крутится с бокуна бок. На душе неуютно, тревожно. Состояние то самое, которое Валерахарактеризует «как в трансформаторной будке». Днём никаких событий,выбивающих из равновесия, не произошло, всё в привычном ритме, вдругнавязчивое, неуходящее беспокойство...Сна ни в одном глазу. Лежит с открытыми глазами. Темно, тишина дозвона в ушах. Вдруг на чердаке резкий громкий звук. Будто Голиаф на одинконец плахи-пятидесятки метров пяти длиной наступил, второй оттянулдо предела и отпустил... Распрямляясь, плаха по другой такой же шарахнула.Что могло на чердаке дать такой звук? Валера не сказать, испугался -насторожился, ждёт, что дальше будет происходить над головой. Если повторитсянепонятное, хочешь не хочешь - надо брать фонарь и лезть начердак...Подождал-подождал, больше странных шумов не последовало, уснул.Утром времени только-только чаю попить да на пилораму бежать, недо чердака, а вечером полез. Посветил фонариком... Вот это фокус: в труберусской печи дыра сантиметров сорок диаметром. Что интересно, кирпичивалялись не под самой трубой, в отдалении.Дом был крыт шифером, стропила деревянные. Рядом с трубой доскиструганые.- На гроб себе лет десять назад заготовил, - объяснил при продажедома бывший его хозяин. - Увозить не буду, говорят, нехорошая примета.Оставляю тебе.- А если на что-нибудь другое пущу. Можно? Доски отличные...- Почему бы нет. Тебе рано о домовине думать.Было чему гореть на чердаке. Затопи Валера печь с дырой в трубе -сгорел бы вместе с домом. Спал бы, а искры из дыры летели на сухие дозвона доски и стропила...После этого случая русскую печь Валера ни разу не топил. Голландкойобходился. Дело шло к весне, Никольские, рождественские, крещенскиеморозы миновали, так что выдержал. Прохладно, конечно, было - спатьложился в свитере и носках. Летом с помощью Миши Лаврентьева нашёлпечника в соседней деревне, он русскую печь переложил, голландку вовсерешили убрать.«Считаю, - говорит Валера, - Господь попустил бесам пугнуть меня.Стук на чердаке - их проделки. Тем самым Господь дал знать, на чердакенепорядок...»
СГлава тринадцатаяв т з а АвтандилаЖора Майсурашвили называл себя сибирским грузином. Родился вНазарово, это Красноярский край, жил в Канске, а потом приехал в Таёжку.Его старший брат занялся заготовкой и переработкой леса и подтянулЖору. Поначалу тот жил в Выселках, благодаря ему Валера устроился напилораму. В храм Жора ходил крайне редко. Зато первым откликался, еслинужны были мужские руки в церкви. Как правило, на Крещение Валера сЖорой вдвоём начинали обустраивать Иордань. Глядя на них, другие мужчиныподтягивались, даже те, кто вообще в церковь не заходил, помогаличистить лёд от снега, рубить прорубь, устанавливать сходни...Когда Жора на Выселках жил, по утрам они вместе с Валерой ходилина пилораму. Как-то по дороге заговорили о рыбалке, Валера спрашивает:- Спиннингуешь?- Не-е-е, - помотал головой Жора, - жить хочу!Однажды отправился он в заветное место за щуками. Берег крутой,обрывистый. Хорошо с него блеснить, но и лететь, если вдруг оступишься,войдя в азарт... Стояла августовская благодать, тепло, солнце на закате, самоевремя для хищниц подводного царства выходить на охоту. Комарикитоже роем вьются - сожрать готовы, да сибиряк Жора не первый год в тайге,щедро намазался репеллентом, дабы кровососы не мешали предаватьсялюбимому занятию. Раз с крутого берега заброс сделал, другой да третий.Срываясь с гибкого удилища, опишет красивую дугу металлическая рыбкана привязи, чмокнет вода, впуская её в свои глубины, натянется леска, вытаскиваяк берегу аппетитную обманку. Только снова и снова она, прошивнаискосок реку, выскакивала на поверхность без добычи. Жора подумал:не его день, придётся ни с чем возвращаться домой в тоскливом настроении.Однако ошибся. Уж чего-чего, а не тоскливых эмоций через мгновениеполучил через край. Начал вращать катушку после очередного заброса,вдруг удар, будто трактор дёрнул. Как пушинку, сорвало Жору с кручи,леска ниткой лопнула, а Жора оказался в воде... Хорошо, умел плавать, усамого берега глубина была сразу с головой...- Представляешь, какая дура схватила? Лично я не представляю...С «дурой» был ещё один случай. Жора хоть и сибирский грузин, всёодно заводной и горячий. Спиннинговать бросил, увлёкся другой не менееазартной рыбалкой - острожить щук. Не вслепую швыряешь блесну вводу, знать не знаешь, что в глубине вокруг неё творится. С острогой выходишьодин на один с противником, и победа зависит от зоркости твоегоглаза, твёрдости рук и выдержки. В тот раз получилось почище, чемполёт с берега со спиннингом в руках. Загарпунил щуку, да такой попалсяэкземпляр, что буксиром поволокла лодку. Жора понял, опять с «дурой»связался, но острогу, была эксклюзивного изготовления, бросить жалко,вдвойне жалко - к её рукоятке фонарик классный прикреплен. Острогазасела в щуке так, что не идёт обратно, как Жора ни дёргает. Щука, не
- Page 89 and 90: Как бы там ни было,
- Page 91 and 92: Воду всё-таки прине
- Page 93 and 94: Входите тесными вр
- Page 95 and 96: вдруг обнаруживает
- Page 97 and 98: «После такой склад
- Page 99 and 100: Как бы там ни было,
- Page 101 and 102: Они выходили за кал
- Page 103 and 104: После свадьбы Вале
- Page 105 and 106: Глава четвёртаяМ о
- Page 107 and 108: и святости. Враг ем
- Page 109 and 110: мастерок возьмёт, к
- Page 111 and 112: Черникова из их Таё
- Page 113 and 114: концов готовыми аг
- Page 115 and 116: сдавал на мясо, при
- Page 117 and 118: с висящими ушами по
- Page 119 and 120: не осталось. Козы х
- Page 121 and 122: конюшни - бывшая ко
- Page 123 and 124: молитвы - «Живый в п
- Page 125 and 126: Присутствовал во с
- Page 127 and 128: Роман - мужчина гор
- Page 129 and 130: Глава одиннадцатая
- Page 131 and 132: - Ты продаёшь свою,
- Page 133 and 134: Летом буйство крап
- Page 135 and 136: - Хором как раскуку
- Page 137 and 138: Это были неоязычни
- Page 139: после литургии. Неб
- Page 143 and 144: Родился у них сын, н
- Page 145 and 146: Был случай, приехал
- Page 147 and 148: В итоге он вызвал к
- Page 149 and 150: одна стена не упала
- Page 151 and 152: К тому времени он э
- Page 153 and 154: добными (как только
- Page 155 and 156: Враг не хотел вот т
- Page 157 and 158: И рассказал эпизод
- Page 159 and 160: «Делайте» это поня
- Page 161 and 162: Валера понял, говор
- Page 163 and 164: Ответили грубо.- Я с
- Page 165 and 166: Миша недовольств н
- Page 167 and 168: Мужчина поздоровал
- Page 169 and 170: -Что-то нехорошо мн
- Page 171 and 172: В жизнеописании сх
- Page 173 and 174: Христово умрёшь. Ва
- Page 175 and 176: Матери. Ходили двум
- Page 177 and 178: мых святых, что дав
- Page 179 and 180: выше, сказка уходил
- Page 181 and 182: никами Таёжке так и
- Page 183 and 184: а надо на приходах
- Page 185 and 186: Е д и н ы й rjH ЕЕсли б
- Page 187 and 188: Слушаю матушку, пот
- Page 189 and 190: сов... Сегодня отдох
На следующий год крестным ходом к реке после литургии пошли, батюшка
освятил Иордань, и целый день народ колготился у купели, вечером
сходни вытащили, а прорубь от пьяненьких экстремалов, подобных горячему
мужичку, задраили досками, намертво вморозив в лёд...»
Случай, к которому наконец-то мы подошли, произошёл с Валерой
дней через десять после Крещения. Как обычно, поздно вечером Валера
вернулся домой, печи затопил, лёг... А уснуть не может. Крутится с боку
на бок. На душе неуютно, тревожно. Состояние то самое, которое Валера
характеризует «как в трансформаторной будке». Днём никаких событий,
выбивающих из равновесия, не произошло, всё в привычном ритме, вдруг
навязчивое, неуходящее беспокойство...
Сна ни в одном глазу. Лежит с открытыми глазами. Темно, тишина до
звона в ушах. Вдруг на чердаке резкий громкий звук. Будто Голиаф на один
конец плахи-пятидесятки метров пяти длиной наступил, второй оттянул
до предела и отпустил... Распрямляясь, плаха по другой такой же шарахнула.
Что могло на чердаке дать такой звук? Валера не сказать, испугался -
насторожился, ждёт, что дальше будет происходить над головой. Если повторится
непонятное, хочешь не хочешь - надо брать фонарь и лезть на
чердак...
Подождал-подождал, больше странных шумов не последовало, уснул.
Утром времени только-только чаю попить да на пилораму бежать, не
до чердака, а вечером полез. Посветил фонариком... Вот это фокус: в трубе
русской печи дыра сантиметров сорок диаметром. Что интересно, кирпичи
валялись не под самой трубой, в отдалении.
Дом был крыт шифером, стропила деревянные. Рядом с трубой доски
струганые.
- На гроб себе лет десять назад заготовил, - объяснил при продаже
дома бывший его хозяин. - Увозить не буду, говорят, нехорошая примета.
Оставляю тебе.
- А если на что-нибудь другое пущу. Можно? Доски отличные...
- Почему бы нет. Тебе рано о домовине думать.
Было чему гореть на чердаке. Затопи Валера печь с дырой в трубе -
сгорел бы вместе с домом. Спал бы, а искры из дыры летели на сухие до
звона доски и стропила...
После этого случая русскую печь Валера ни разу не топил. Голландкой
обходился. Дело шло к весне, Никольские, рождественские, крещенские
морозы миновали, так что выдержал. Прохладно, конечно, было - спать
ложился в свитере и носках. Летом с помощью Миши Лаврентьева нашёл
печника в соседней деревне, он русскую печь переложил, голландку вовсе
решили убрать.
«Считаю, - говорит Валера, - Господь попустил бесам пугнуть меня.
Стук на чердаке - их проделки. Тем самым Господь дал знать, на чердаке
непорядок...»
Change language