Крестьянское гнездоЧто дороже, ближе всех?Может треск в голландке,Может пышность пирога,Святки спозаранку?Может подвиги в труде,Скирды на покосе.Или кони в борозде,Обмолоты проса?Может – дерги в режаке,Иль раздел белуги,Иль уха, что в котелке,Новые подпруги?Аль зернистая икра,Или все ж арбузы,Может, мамина рукаИль отцова мудрость?Может отдых на бахчеПосле потогонки,Может йод на саранче,Прятки и догонки?А в футбол в сплошной пыли,А хоккей на Волге,А балиндер на мели,А в конюшне волки!?Может галстук на груди,Иль салют при урне,Ленин, вечно впереди,Трудовые будни?Или первый поцелуй,Пылкий, неумелый?Чувство – я, мол, не холуй,Я, мол, парень смелый?Может битвы в «дурака»,Или песни лихость?Все же – мамина рукаИ отцова мудрость!— 60 —
4. Школа выживания и жизниПразднование 100-летия родителей для меня, например, представило ещеодну возможность обращения к самым сокровенным уголкам души и сердца, ккорням, к истокам, к бессмертию любви, к тому, что делает нас людьми.В день столетия мамы 1 декабря 2007 г. я не выдержал и написал мамеотдельное послание, которое, конечно, нигде не публиковал и никому нечитал. Это как бы только маме, интимное, понятное только нам с ней. А вотсейчас, просмотрев еще раз «Зарисовки памяти», решился все же выдатьнашу «тайну», надеясь, что став известной, она, эта тайна, никому не принесетвреда, а наши с мамой чувства будут поняты и приняты даже поколениемXXI-го века.Письмо к МАМЕ (в день ее 100-летия!)Мама! Вот тебе уже 100 лет. Я знаю, что женщины не любят, когда называютих возраст. Ты была не исключением, а наоборот. Очень не любила обнародованиеэтого факта. Но ведь сегодня – случай особый. Поэтому, уверен– простишь и с присущим тебе чувством момента – поймешь. Простишь и поймешьменя, грешного. Такого рода выражений я, мама, набрался от тебя. Понятно,конечно, что слово «набрался» я здесь использовал специально, чтобывозбудить тебя, дать тебе повод пожурить меня. Я вообще не помню, чтобыты меня когда-нибудь ругала. Даже по поводу отношения к богу. Ты хорошопонимала, что такого безбожника как я, невозможно сделать верующим в техусловиях жизни при Советской власти, которые были реально, которые вцелом принимали все мы, все наше семейство и жили идеями Советов полнойгрудью, сами их пропагандировали, воплощали. Твои дети (я не исключение)– они и председатели совета дружины, и комсомольские вожаки, и партийныедеятели. Я, правда, в партию так и не вступил. Не потому, что не хотел, а потому,что в молодости не считал себя достойным (хотя мне настойчиво предлагали),а уже потом – не принимали, потому что выбрал путь науки. А зачемученому в СССР нужно быть членом партии? Не тем, конечно, которые, небудучи таковыми, рвутся в руководители наукой. Для таких ученых квотыбыли малы, хотя я, вроде бы, всегда совмещал научную деятельность с организаторской.Так вот, ты, мама, этого самого безбожника вела к богу, нет –не вела, пыталась не совсем уж далеко отпустить от бога интуитивно оченьточно. Ты изредка лишь вступала в прямые переговоры о боге, неизменно ихпроигрывая (как же тебе совершенно безграмотной можно было выигратьдискуссию с подкованными не только марксизмом-ленинизмом, но и диалектическим,и историческим материализмом!). Но Вы с отцом привили нам уважениек традициям. Поэтому я с красным галстуком на груди и в сердце проникновенноисполнял и Рождество, и Ангел мирный, и Новую радость – славяХриста в его рождество, с упоением красил и катал яйца на Пасху в моментего воскрешения, произносил «Господи, благослови!», когда принимал какиелибоважные решения в жизни.Именно поэтому я никогда не был и, упаси меня господь, никогда не буду,воинствующим атеистом, оставаясь, надеюсь, до конца дней своих, атеистом –по сути. Поскольку речь как-то сама повернулась к религии, то помню иконы в— 61 —