гнездо_block_NEW2

4. Школа выживания и жизни
как моря на-то задула. А тебе, Шалманный, лучше плавными сетями поработать
на Шмагино, они у тебя стенистые, там глубоко, в моряну-то самый раз»,
и т.д. и т.п. Не только за сетями, да разнарядкой ходили рыбаки к отцу. Часто
– за советом: «Всю башку сломал себе, что с моим Геськой делать, не знаю.
Всеми ночами шастает к вдовам. Да ладно бы к разным, а то вот приклеился к
Маръяшке – та его мигом окрутит. Не успеешь и охнуть, как хомут на шее». «Да
что ж ты раньше-то не сказал, давай его в бударку к Мартыну отдадим и пошлём
на месяц на Раскаты. Пусть там покобелится. Да в лодку к ним дадим
Вальку Чугуниху. Эта девка справная. Глядишь, приедут оттуда, набитые рулонами,
да лодку чилима привезут, да тут же свадьбу-то и отгрохаем». Вот такого
рода диалоги часто звучали в нашем доме. А проблем у всех много, то корова
не дойная попалась, то свиней надо резать – корма закончились, а до
весны уже рукой подать, то… Да, нет труднее на свете хлеба, чем хлеб сельчанина!
С возрастом отцу всё труднее стало на его любимом рыбацком поприще – без
руки в лодке да ещё с его комплекцией. Ушёл он работать заместителем председателя
– Геночки Михина. Помню, они составляли неразлучную пару. Геннадий
Григорьевич знал сильные стороны отца и как опытный руководитель
решения сложных проблем, задевающих людские интересы, часто «сваливал»
на отца. А на него и сваливать-то ничего не надо было, народ и так к нему не
только по личным, но и по колхозным делам валил. Нелёгкие были годы для
руководителей села. То надо заставлять работать народ за трудодни, то в Хрущовские
времена заставлять резать лишнюю скотину, да не ту лишнюю, которую
ты считаешь, а ту, которая не вписывается в какие-то там, чёрт те кем, придуманные
нормы. Отец пользовался большим доверием и уважением сельчан
не только потому, что глубоко знал их проблемы и мог умело их решать, но он
обладал даром сострадания, сочувствия, умением «входить в положение». Равнодушие
– вот что напрочь отсутствовало в нём. И люди ему платили тем же.
Отец умер, не занимая уже никаких постов в колхозе, но его проводить в последний
путь пришла вся деревня – от мала, до велика. Столь многолюдным,
каким был митинг по поводу похорон отца, я в деревне не видел никогда. И это
помогло нам, его близким, пережить утрату. Но не всем. Мама не выдержала.
Она не умела жить без отца, она была его неотъемлемой частью, она знала, что
делать надо для него. Она не умела жить для себя. И для детей она жить не
умела. Она, всю жизнь прожившая для детей, не могла жить для них без отца.
Если не можешь жить для себя, для детей, то тогда для кого жить? С этим
странным вопросом мама прожила ещё 16 лет после смерти отца. Идеальная
пара могла существовать только в паре. Та, настоящая наша мама, умерла вместе
с отцом. Все попытки детей вдохнуть новую жизнь в оставшуюся без отца
маму не увенчались успехом. Похоронена мама в Подмосковье, в Кучино, где я
жил в момент её смерти 5 января 1989 года.
Не случайно, конечно, о жизненном пути Екатерины Михиной выше дано
более детальное описание. Мне, её сыну, известны многие детали, и такого рода
описание я мог бы вести бесконечно, в отличие от других «птенцов» этого крестьянского
гнезда.
— 59 —