гнездо_block_NEW2

Крестьянское гнездо
Особый статус был у единственной маминой сестры – Евдокии Филипповны
– тёти Дуси. Она, сколько я себя помню, всегда жила с бабушкой и дедушкой,
им посвятила свою жизнь. Из рассказов знаю, что её замужество было неудачным
(не знаю, что случилось с мужем), но осталась дочь – Валентина, которая
жила с семьёй долгое время в Германии – там служил муж, а затем они жили
в Астрахани. К ним потом и переехала после смерти бабушки с дедушкой тётя
Дуся и дожила свой век с внучками – Татьяной и Ольгой.
Тётя Дуся была, как бы, членом нашей семьи, была спокойной, уравновешенной
женщиной, но не очень любила шумные компании, которые у нас часто
устраивались. Она всегда приглашалась на эти сходки, но от них быстро уставала
и стремилась уйти потихоньку, по-английски. Не помню ни одной ссоры
между сёстрами. Отец мой пользовался безоговорочным авторитетом у всех родственников
мамы. Он очень бережно, деликатно, относился к взаимоотношениям
родственников по маминой линии, всегда советовался с мамой. Обсуждал
намечавшиеся контакты, и мама была ему за это очень благодарна.
Жизнь мамы до замужества я знаю только по отдельным рассказам, но учитывая
то время и историю семьи, вряд ли в моём представлении есть серьёзные
отклонения от реальности. В школу, в первый класс, маму отдавали три раза:
в семь лет – зимой на три месяца, в восемь и девять лет, на те же, три месяца
зимы. Остальное время она работала нянькой и по хозяйству (бабушка с дедушкой
девок учить не стремились). Они готовили из них хороших жён. Мама рассказывала
мне: «Вот сезон заканчивается, приходит зима, бабушка Таня берёт
курочку и идёт упрашивать учительницу, чтобы она взяла Катьку учиться.
Приходила весна, все на работу и меня в няньки к Селивановым отдавали за
их детьми присматривать. Ну а потом, в 9 лет я уже пошла на промысел рыбу
солить, низать, ну, в общем – обычная работа».
Так до замужества, до 18 лет, она и работала на разных промыслах, которых
тогда в наших краях было несколько штук.
Мама с трудом умела писать, а отец был грамотный для того времени –
целых 4 класса церковно-приходской школы.
Молчун дед, бородатый шорник,
И рисосеятель и хлопковод.
Бабанька – та напротив, не затворник,
Оракул и трибун, и у крыльца народ
Загнал их голод на низовье
И здесь осели навсегда.
Здесь «соколов» взрастили на подворье,
И мою маму – как источника добра!
Они не знали интернета,
Мобильник жить им не мешал,
Но были счастливы при этом
Душой приняв, что бог послал.
— 50 —