гнездо_block_NEW2

4. Школа выживания и жизни
магии, тем более что и продукт этих приготовлений был, можно сказать, волшебным.
Не помню, за какую цену отец (мать сама не могла принять такого важного
решения – позвала отца!) договорился, чтобы сфотографировали меня (на большее
отец не рискнул, а жаль, фотографий родителей того времени нет вообще).
Однако, помню, как отец и фотограф ударили по рукам. Я уж хотел было под
фотоаппарат, да мать на меня замахала рукой, не позволила запечатлеться в
«натуральном», так сказать, виде, а послала домой одеваться, рассказав, где я
что должен взять. Я помню тогда летел стрелой (у нас говорили – шементом!),
боялся как бы фотограф не уехал. И вот результат – стою на фото в матросском
костюме, который мне совсем недавно (новый!) привёз мой брат Геннадий из
Германии, когда приезжал в отпуск со службы. В руках у меня цветок, который
дала мне одна девочка – она только что сфотографировалась передо мною (за
этот цветок нас потом долго дразнили «жених и невеста»). Я был белый «как
лунь», говорила мама (моя старшая дочь Елена была в детстве точно такой же,
за что я её долго, а иногда и сейчас, звал «белый») и это заметно даже на фотографии
того качества. Никто и не обратил внимания, что я был «при наряде и
босой» – это было в порядке вещей. Только мама потом всю жизнь сокрушалась,
что «у меня ведь были сандалии, и она мне говорила, чтобы я их обязательно
надел, да с белыми носками».
А я забыл наказ матери – так боялся, что вдруг фотограф уедет. «Что теперь
люди подумают», сокрушалась мама. «Скажут теперь, что у нас-то и надеть
детям нечего». Дорогая, любимая моя мама, сколько неподдельной горечи было
в твоих словах. Ведь сандалии специально берегли для такого вот случая. По
улице просто так ходить в них никому и в голову не приходило. И вот такая
осечка! Мать не досмотрела! Как я рад, мама, что ты «не досмотрела». Это первая
моя в жизни фотография и она дорога мне как память. А я ведь до сих пор
люблю ходить босиком, к чему, с переменным успехом, приучал и детей и внуков.
Объективным показателем неординарности деда с бабкой является тот факт,
что многие из их сыновей стали образованными людьми, достигли высот в
самой модной, почти недоступной тогда для сельского жителя, профессии лётчика.
Помню, когда я заканчивал среднюю школу, меня несколько раз вызывали
в военкомат и настойчиво предлагали пойти учиться в лётное училище.
Я категорически отказывался, понимая, что военный из меня как из бабушки
футболист. В военкомате не могли понять, как это я, представитель самой славной
в районе династии военных лётчиков и вдруг отказываюсь от такого выгодного
предложения. Даже организовали встречу в районном центре общественности
с бабушкой и дедушкой, чтобы они рассказали о своих героях-сыновьях.
Но встреча пошла совсем по незапланированному сценарию: дед, как
всегда, молчал, только в конце сказал: «Да мы с бабкой ничего и не делали.
Они сами учились, а мы им не мешали.» А бабка, с присущей ей прямотой, не
сказала ни слова об их достоинствах, а в основном говорила об их недостатках.
Её речь, приблизительно была такой: «То, что они там выучились, хорошо воевали,
летают хорошо – что об этом говорить? Это так и должно быть. Но вот Ти-
— 47 —