гнездо_block_NEW2

Крестьянское гнездо
Как-то выжили, встали, окрепли,
Не сломались, не ныли – росли.
Их родителей – памяти светлой
Так по жизни всегда и несли!
Кое-что слышал я и о тех братьях отца, которых никогда не видел. Александр
Иванович Куранов – по-моему, у него было две жены. От первой жены –
дочь Муся, от второй – дочь Надежда и сын Борис. Борис, говорили, в отца –
очень высокий, стройный, здоровяк – таким я себе представлял и Александра
Ивановича. Другой брат – Вячеслав Иванович, с которым будто бы отец был
особенно дружен. По-видимому, это так. Он умер рано – сердечник. Детей у него
не было, а жену я хорошо помню. Мы с мамой к ней всегда заходили в Красном
Яру, когда ходили на кладбище. Звал я её – тётя Дуся. И её всегда приглашали
на семейные торжества.
О Григории Ивановиче знаю лишь то, что это был молодой, красивый, чернокудрый
парень, хорошо играл на гармони. В молодости (лет 17-18) заболел
какой-то неизлечимой болезнью (может – рак). Чувствуя близкую смерть, часто
на лодке выезжал на Волгу (точнее – один из рукавов Волги – Бузан), бросал
вёсла, лодка плыла по течению, а он брал гармонь и пел. Помню по рассказам,
что некоторые сельчане рыдали, когда слышали его песню: «Вы не вейтеся чёрные
кудри, над моею больной головой…» и дальше: «скоро, скоро не будет меня!»
А вот одного из братьев отца я хорошо знал – Михаил Иванович. Его жена
– Серафима Петровна, была старше его. Приёмную дочь тоже звали Серафима,
а сына – Юрий. Помню хорошо и его, и его жену, и его дочерей. Он не смог пережить
измену жены и хотел деликатно, без травмы для дочерей, уйти из
жизни. Но не удалось. Ушёл из дома на работу, никому ничего не сказал, уехал
куда-то на Кавказ, выбросил все документы и повесился в глухом лесу. Но
нашли, установили личность, и был большой гул по этому поводу. Совсем недавно
я узнал о судьбе одной из его дочерей Беловой Ирине, которая живёт в
Костроме, жизнерадостная, улыбчивая женщина.
Сам Михаил Иванович с Серафимой Петровной прожили долгую, но несколько
затворную жизнь. Может быть оттого, что Михаилу Ивановичу, как,
по-моему, и Александру Ивановичу, пришлось парнишками воевать за белых,
а это при большевиках было большим грехом.
Самая старшая из сестёр отца, которую я скорее ощущаю, чем помню, была
Лидия Ивановна. Она с семьёй жила где-то недалеко от Забузана. По-моему, это
было село, которое называли Володаровка. Когда она приезжала, то рассказывала
мне сказки, брала меня с собою спать на печку. Но что-то мешало радости ощущений.
Наверное, потому, что вела она себя у нас в доме не как все, а как бедная
родственница, что ли. С её приездом атмосфера в доме как-то менялась. Это я сейчас
понимаю, что, по-видимому, мешали какие-то имущественные разборки. Наверное,
отец был вынужден платить какую-то дань за то, что вырос в семье Лидии
Ивановны или что-то в этом роде. В общем, несмотря на внешнее «сюсюканье»,
что-то в их отношениях меня настораживало. Ничего подобного никогда не было
с другими тётушками – там всегда взаимное радушие и гостеприимство.
— 38 —