гнездо_block_NEW2

4. Школа выживания и жизни
Дом Василия был напротив бабушкиного дома. Вот ведь какая штука –
пишу бабушкиного, а не дедушкиного дома. Хотя глава семьи и главная производственная
сила – дед. Но какая-то притягательная сила, из того рода, что
есть в слове мама, дом моих дедов мы называли бабушкиным домом! Не только
потому, что женщина – мама, а потому, что личность была яркая. Скромность
деда обеспечивала ему не публичность, чему он был очень рад, как и публичности
своей жены. Раз дома рядом, то и младшие дети дедов, и старшие дети
Василия были почти ровесниками, а значит и играли, и трудились вместе.
И сейчас случается, что племянники старше своих дядьев. Откуда и идет детское:
«Не дядя я тебе, Вальсин».
Вальсин – Валентина Васильевна Бородина (Михина) большую часть жизни
прожила в этом же селе. Долгие годы, до старости была важным и нужным человеком
на селе. Борис, достигнув возраста, ушел в профтехучилище, став мотористом-машинистом
и не часто появлялся в селе. Жизнь сделала еще одну
свою петлю. Он взял в жены Лаврешкину Лидию, родственницу новой семьи
Григория. Любопытно, что в школьные годы я учился в одном классе со следующим
поколением Лаврешкиных. Ольга была очень красивой девушкой и очень
нравилась мне. Но в этот раз судьба не удалась завязать еще одну петлю на
этом узоре, и узор приобрел другие оттенки. После появления второй жены у
Василия, его дети Екатерина и Надежда, по сути, стали детьми бабушки с дедушкой,
перейдя к ним жить. У новой семьи появились новые заботы, новые
дети. Мачеха, как ни крути, редко бывает мамой, а бабушка с дедушкой таковыми
остаются всегда. Вот и еще два ребенка появились у Филиппа Семеновича
и Татьяны Алексеевны. Оттуда они и упорхнули из села в неведомую для
сельчан городскую жизнь.
Первую из жён Василия Филипповича я не знал, она умерла ещё до моего
рождения. Всё складывалось поначалу хорошо. Жену привел в дом родителей,
как положено. Вскоре, как и положено, его отделили, купив отдельное жилье.
Появился первенец, дочка, та самая Валентина. Она до самого пенсионного
возраста жила и работала в родном селе. Её муж, Бородин Николай Евгеньевич,
инвалид Отечественной войны, без одной ноги, был прекрасным не унывающим
человеком, из рода других Бородиных на селе. Их кличка была
«скобцы». Такое переплетение родственных связей и деление на кланы в сёлах
скорее является правилом, чем исключением. Николая Евгеньевича, как не
многих на селе, чаще всего звали по имени и отчеству. Его называли любовно
хозяином реки за его профессию бакенщика. Труд бакенщика простым не назовёшь,
ведь при любой погоде, любых волнах, независимо от самочувствия бакены
должны указывать путь судам. Речное судоходство без этого немыслимо.
Но зато всегда с рыбой – всё-таки хозяин реки, да и какая-никакая твёрдая зарплата,
а не колхозные трудодни. Не могу не подчеркнуть ещё одну особенность
Николая Евгеньевича: он умел играть на гармошке! А гармонист на селе – это
значимая фигура. Пара Николай и Валентина на многие праздники по-родственному
бывали в гостях в нашем доме у моих родителей. Под гармонь «Коли
маленького», такое прозвище (как же без этого!) на селе было у Николая Евгеньевича,
песня лилась особенно задушевно. Так было до тех пор, пока не под-
— 29 —