literaturaTmcodneobis Tanamedrove problemebi Contemporary ...

Вторая робинзонада Уильяма Голдинга «Хапуга Мартин» посвящена
раскрытию внутреннего мира одного героя Кристофера
Мартина, который отказался принять факт собственной смерти и
силой разума создал альтернативный мир для существования своей
личности – необитаемый остров посреди океана. Фактически же
события разворачиваются в Чистилище, где решается вопрос о
судьбе души Мартина: достойна ли она спасения, воскресения либо
обречена на вечное небытие, проклятие.
Этот роман был задуман, по словам самого писателя, как «ответ
от имени мира обыкновенных людей», написанный «так живо,
так точно и с такой определенной программой, что никто не сможет
ошибиться в том, что я имел в виду» (Johnston 1978:103). Предполагался
ответ на ту ожесточенную полемику, которую вызвал роман
«Повелитель мух» среди многочисленных критиков и читателей.
Отчасти роман «Хапуга Мартин» можно рассматривать как
разъяснение того, что есть «тьма человеческого сердца», которую
открыл для себя Ральф.
С одной стороны, многие сюжетные мотивы, принципы организации
времени и пространства, трактовка символов будут общими
для этих произведений. Так, течение жизни Мартина на острове организуется
как привычное чередование дня и ночи, что создает
иллюзию продолжения привычного существования. Как и для героев
романа «Повелитель мух», свет возвращает Кристоферу разумное
осознание и ощущение тепла жизни: «Он повернулся к свечению,
потому что оно разрушало бесформенность круга и потому
что выглядело более теплым, чем все остальное» (193). «Тусклый
свет укрепил его личность, придал ей границы и здравомыслие»
(218). «В солнечном свете и при отсутствии холода все могло
быть изучено не только глазами, но и с помощью разумного понимания»
(233). «Свет пригасил костры в некоторой мере, потому
что рассудок наконец мог от них отвлечься» (264). Дневной свет
придает герою уверенности в себе и своем неизбежном спасении.
Но вместе с заходом солнца его вновь мучает ужас смерти. Ночь
пугает Мартина: он лишается возможностей определения реальности
своей личности, происходящего. «Он напрягал зрение, чтобы
увидеть что-то сквозь тьму, но она лежала прямо напротив глазных
яблок. Он провел рукой перед глазами, но ничего не увидел.
Тотчас же ужас перед слепотой добавился к страху одиночества
и смерти» (188). Это время голосов и видений прошлого, вызы-
418