literaturaTmcodneobis Tanamedrove problemebi Contemporary ...

В таком прочтении Ставрогин предстает как предельная модификация
люциферианской личности, приход которой в мир (а писатель
имел все основания говорить о реальности своего героя в
историко-культурной ситуации последней четверти XIX века в
России) повлечет за собой глобальное вторжение зла в сознание
людей, тем более разрушительное, что окрашено это зло в идеи
всеобщего блага.
Если лермонтовский Демон провозглашает «с миром гордую
вражду», то эта вражда является его личным счетом к Богу - перед
читателем предстает от века данный архетип бунтаря в его космическом
масштабе. Иное дело герои Достоевского.
Противоречие между глубоким, искренним протестом Раскольникова
против социальной несправедливости и утверждаемым самим
героев в теории правом сильной личности на «кровь по
совести» составляет основу трагической коллизии «Преступления
и наказания». Раскольников ошибся, полагая, во-первых, что все
обстоятельства преступления могут быть вычислены рассудком
(диктат рассудка в православии расценивается как одна из сторон
проявления люциферианского сознания), а во-вторых, в том, что
ему казалось, будто за свои действия он ответственен только перед
самим собой и что суд других ему безразличен (ср.: «Явился ты,
защитник, поздно/ И ей, как мне, ты не судья», «Демон» Лермонтова).
Однако даже после совершения убийства Раскольников
абсолютно честен с собой и окружающими. Гибель его мрачной
«идеи» становится источником глубоких размышлений героя, и,
несмотря на то, что в пределах художественного пространства романа
Раскольников так и не раскаивается, в его личности ощущается
возможность прорастания новых живительных ростков, что
позволяет воспринимать его историю не как историю падения, а
как историю сложного и мучительного нравственного роста героя.
Таким образом, поставленная еще Пушкиным проблема судьбы
человека наполеоновского склада «с его озлобленной душой» и
«безмерными мечтаниями», который не остановится перед преступлением,
предстает у Достоевского в новом, более широком аспекте
и напрямую сопрягается с лермонтовскими размышлениями
о вреде тотального господства в сознании человека «идеи».
Осмысливая наполеонизм как проявление в культурной жизни
России черт отвергнутого писателем «западничества», зрелый Достоевский
внимательно вглядывается в русскую молодежь, одержи-
213