literaturaTmcodneobis Tanamedrove problemebi Contemporary ...

Карамазов, Николай Ставрогин) 9 в «романах-идеях» Достоевского.
Не исключение из ряда и ницшевский Заратустра [Мегрелишвили
2000]. Ряд этот находит свое продолжение в постмодернистской
литературе («Мухи» Ж-П.Сартра, Орест). Это как бы полугерои, а
то и откровенные антигерои.
Однако обе стороны архетипа не могут быть рассматриваемы в
отдельности, потому что культурный архетип фиксирует их дуалистическое
единство. Каково же общее пространство, где пересекаются
оба этих разновекторных подмножества, образуя таким
путем антиномичное множество? Думается, этим пространством
является экзистенциальное начало, придающее любому из указанных
образов черты родственности. Ведь сама попытка человека
осознать собственную экзистенцию проявляется внутри личности
при условии сомнения во всеорганизующем божественном начале
мироздания. То есть, попытка осознания экзистенции в каком-то
смысле бунт против «мира Божьего»; творение усомнилось в примате
Создателя и его праве на знание абсолютной истины, а значит
и на единовластное право знать, что есть для индивида – его создания
– добро, а что – зло. Во всяком случае, именно в таком виде
этот культурный архетип интересует русскую литературу XIX
столетия.
В русской культуре именно романтики подняли вопрос об осмыслении
личностью экзистенциальной структуры бытия. «Сквозь
завораживающий трагический ритм гордости и страдания проступает
суть образа (романтического героя - Т.М.) – гиперболически
выраженная драма «бессменного» одиночества и вынужденного
бездействия…» [Хихадзе 1986: 42]. Исследователь, вслед за В.Белинским
и А.Герценым, выводит природу романтического героя –
носителя «высокого зла», из исторической ситуации, сложившейся
в России в последекабрьский период. Это, с точки зрения истории
литературы в ее классическом виде, безусловно, так. Однако сам
факт констатации еще не объясняет самой природы возникновения
такого сознания. Интересно, что автор цитируемых строк безусловно
ощущала экзистенциальную основу конфликта, организующего
образную структуру романтического героя русской литературы, но
не зафиксировала этого факта. Отталкиваясь от тезиса Хихадзе,
можно предложить следующую гипотезу.
Романтический герой предстает мыслителем, который не может
выйти за рамки своего сложившегося исторически противоре-
210