Полное собрание сочинений Н. С. Лескова

ровъ не ударнлъ попугая сапогомъ, а только всЬнъ показывали
дырку.
Какъ праотецъ, изгнанный пзъ рая, выше.тъ пзъ воротъ
маркизинаго дома Пархоменко на улицу и, увидЬвъ на
балконЬ ыаркизпно общество, самыми твердыми голосомъ
сторговалъ, за пятиалтынный, извозчика въ гостиницу
Шевалдышева.
Когда успокоившаяся маркиза возвратилась и сЬла на
свой пружинный тронъ, Бычковъ ткну.1ъ человЬкъ трехъ
въ ребра II подступили къ ней съ словами:
•— Однако, хороша и ваша терпимость мнЬн1й! За что
вы человЬка выгнали вопъ?
— Я не могу слушать мерзостей, — отвЬчала маркиза,
снова уже кипятясь и кусая кончики носового платка.
— Значптъ, то же самое.
•— Я не за мнЬн!е, а за честную память вступилась.
— За память ыертваго обижать живого.
— Память такихъ .людей священна.
— Съ памятью нзвЬстныхъ людей связано почтенле къ
нзвЬстной идеЬ,— произнесъ тихо, но твердо Перс!янцевъ.
Розановъ оглянулся: ему почудилось, будто онъ Помаду
сдыгаптъ.
— Ерундшца какая-то,— пропзнесъ Бычковъ:— мертвые
берегутъ идеи для живыхъ, вмЬсто прпвЬта— вонъ, и толковать
еп1,е о какой-то своей терпимости.
— А у васъ, что ли, у васъ, что ли, терпимость? — ■забарабанила
маркиза: — Гггааа! у васъ ножи, а не слово,
вотъ ваша терпимость.
I I пошло. Только порою можно было слышать:
— Такъ всЬхъ, что ли, порЬжете?
■— БсЬхъ,— рЬшадъ Бычковъ.
■— А съ кЬмъ сами останетесь?
— Кто уцЬлЬетъ, тотъ останется,— вмЬшпвался Араповл,.
— Ггаа!— гоготала, всплескивая руками, дгаркиза.
— Ггаа!— гоготали и каркали за нею углекислыя феи.
Брюхачевъ стоялъ за женою и по-временамъ цЬловалъ ея
ручки, а БЬ.лоярцевъ, стоя рядомъ съ Брюхачевымъ, не цЬловалъ
рукъ его жены, но далеко запускали свои черные
глаза подъ ажурную косынку, закрывавшую трепещущ1я,
епщ почти дЬвственныя груди Марьи Маревны, Киперской ’
королевны. Сахаровъ все старался залЬппть вырванный по-