Полное собрание сочинений Н. С. Лескова

— Какъ пе irfcpiio!— иронически замФтилъ докторъ.
—- БФлннск!й пншета, что любовь тогда чувство почтеииое,
когда предметъ любви достоинъ уважешя.
— Пзъ чего и сл'Ьдуетъ, что и Б'Ьлпнск1й могъ провираться.
— Ну, у тебя ВС'Ь провираются.
— А ВС'Ь!
— Ну, можно ли любить женщину, которую ты не уважаешь,
которой не в'Ьришь?
— Не о чемъ и спрашивать. Стало-быть можно, когда
люди любятъ.
— Люди черти, люди и водку любятъ.
— Дура ты. Помада, право дура, и дуракомъ-то тебя
назвать гр'Ьхъ.
Докторъ замолкъ.
— ТернФть я тебя не могу за эту дрянную манеру. Какого
ты чорта все идеальничаешь?
— Оставь ужъ лучше, ч'Ьмъ ругаться, — зам'Ьтплъ, обпдясь.
Помада.
— Н'Ьтъ, въ самомъ дЬл’Ь?
— А въ самомъ дФлФ, оставимъ этотъ разговоръ, да н
только.
— И это моасно, но ты мнФ только скажи вотъ: ты съ
уважен1емъ любишь или нФтъ?
— Я никого не люблю исключительной любовью.
— Чтб врать! Самъ сто разъ сознавался, то въ Катеньку,
то въ Машеньку, то в-й Сашеньку, а ужъ в'Ьчно врЬзавшись...
То-есть, В'Ьдь такой козелъ сладострастный, что и вообразить
невозможно. Вспыхнетъ, какъ порохъ, отъ каждаго
жеискаго платья и пошелъ идеализировать. А корень вс’Ьхъ
этихъ привязанностей совс'Ьмъ сидитъ не въ уваа;ен!п.
— А въ чемъ же по-твоему?
— Ну ужъ, братъ, не въ уважен1и.
— По-твоему, небось, чортъ знаетъ въ чемъ... 'въ твонхъ
грязныхъ наклонностяхъ.
— Те, те, те! ты, братъ, о грязныхт.-то наклонностяхъ
не фордыбачь. Противъ природы не пойдешь, а пойдешь,
такъ дуракомъ и выйдешь. Да твое-то дФло для меня объясняется
вовсе не одними этими, какъ ты говоришь, грязными
побужден1ями. Я даже думаю, что ты, пожалуй,—
чортъ тебя знаетъ, — ты, можетъ-быть, и, дЬйствительно,