скачать

4 Вибе – Фаст, наша семья
_____________________________________________________________________________________________
Я пошел в школу осенью 1926 года, в возрасте 8 лет. Первые два года обучение
шло на немецком языке, а уже в третьем классе учителя-немца сменила
русская учительница. Русским языком мы владели очень слабо, хотя отец
знал его в совершенстве. На третьем классе моя учеба в школе прервалась
событиями, внесшими коренные изменения в нашу жизнь.
Брат Андрей в этой школе учился только в первом классе.
До школы от нашего двора было километра 3 по конной дороге, напрямую
же, пешеходной тропинкой было всего 1,5-2 км. Осенью и весной мы в школу
ходили пешком, этой тропинкой. С наступлением же холодов, снегопадов
и метелей, когда тропинку заметало, мы ездили в школу на санях - розвальнях.
У школы была конюшня, в которой оставалась лошадь до окончания
уроков. Так было заведено, начиная со старших.
Когда я пошел в школу в первый класс, Иван уже учился в другом селе, и
в мои обязанности в течение трех зим входило кучерство при поездках в
4 Вибе – Фаст, наша семья
_____________________________________________________________________________________________
школу. Надо было запрягать и выпрягать лошадь дома и в школе, там ее вовремя
накормить и напоить.
Летом 1929 года Корней Иванович вступил в организованный в колонии
колхоз. Разумеется, весь скот, надворные постройки и сельхозинвентарь были
обобществлены. Но производство продолжалось без существенных изменений,
как бы по «семейному подряду». В наших надворных постройках содержался
тот же рабочий и продуктивный скот. Обслуживание его обеспечивалось
нашей семьей. Продукция сдавалась то ли на колхозные склады, то ли
государству. На лошадях мы выполняли сельхозработы колхоза.
Не могу не отметить один эпизод, относящийся к осени 1929 года, свидетельствующий
о высоком уровне чувства долга, чести и ответственности отца.
Я пахал зябь. В двухлемешный плуг были запряжены 5 лошадей, на одной
из задней пары которых я сидел в седле, управляя передними тремя при
помощи вожжей. При этом постоянно надо было оглядываться на плуг, чтобы
не оставалось «огрехов», чтобы и захват был нормальным и плуг не шел
бы вхолостую. В случае засорения лемехов стерней, сорняками приходилось
слезать с лошади, поднимать рычагом лемеха и очищать их. Пахота затруднялась
еще и извилистостью границ поля, да и холодом (был я в варежках).
Не всегда справляясь с управлением лошадьми, а иногда и несвоевременно
очищая лемеха, допустил довольно много «огрехов». И вот, вижу, через поле
идет отец, внимательно всматриваясь в пахоту. Подошел он ко мне, укоризненно
покачал головой и сказал: «Как же мне теперь смотреть в глаза бригадиру?
Когда мы с тобой пахали только для себя, можно было простить такое
качество пахоты, – себе лично сделали плохо. А теперь плохо сделали обществу».
Эти слова отца крепко и на всю жизнь врезались в мою память, несмотря
на различное к ним отношение на последующих этапах жизни.
Очень непродолжительным оказалось наше пребывание в колхозе. В марте
1930 года начались массовые раскулачивания и высылки как из колонии,
так и из окружающих ее русских, татарских, мордовских, чувашских и эстонских
сел.
4.1 Высылка, жизнь на севере, новые репрессии
В первую партию раскулаченных и высланных в Архангельскую область
попало больше 30 семей колонистов-меннонитов, в том числе и мы. В категорию
«кулаков» наша семья попала по прихоти недоброжелателей из числа
тех же меннонитов, затаивших обиды на отца за его бескомпромиссную
принципиальность.
Вспоминая теперь те события 60-летней давности, самому трудно поверить,
что такое могло быть. В мирное время, в мирный дом большой трудовой
семьи с малыми детишки, врываются представители власти и объявляют
о раскулачивании и высылке. На сборы дают несколько часов, жестко ограничивая
количество увозимых с собой предметов личного туалета и домашнего
обихода.
Отца нашего дома не было. Он, узнав, что выселяют семью старшего брата
Ивана, поехал к ним в село Гротсфельд помогать собираться. Пока он, узнав
и о нашем выселении, вернулся домой, у нас не оставалось уже времени
мало-мальски осмысленно собраться. Представители власти, зорко следя за
каждым нашим шагом, все время поторапливали, понукали. Много самого
необходимого осталось брошенным в покинутом нами доме. Помню, отец
спохватился уже в дороге, что не взял бритву.
Воспоминания Корнея Вибе. 35
36 Воспоминания Корнея Вибе.