sl-2012-5

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО И ГРАЖДАНСКИЙ ПРОЦЕСС
дующий кафедрой гражданского права Московского
государственного университета имени
М.В. Ломоносова. М.И Брагинский - главный
научный сотрудник Института законодательства
и сравнительного правоведения при Правительстве
Российской Федерации. В.В. Витрянский
- заместитель Председателя Высшего
Арбитражного Суда Российской Федерации.
Принятие четвертой части ГК РФ ознаменовало
или, по крайней мере, должно было
ознаменовать начало новой эпохи авторского
права в российской федерации. В целом кодификация
оказала положительное влияние,
как на теорию гражданского права, так и на
практику применения соответствующих норм.
Показав значительный результат в виде приведения
значительного массива нормативных
правовых актов в единый кодифицированный
закон – Гражданский кодекс РФ. Достаточно
упомянуть, что в связи с ее принятием были
отменены и утратили силу более 50 нормативных
правовых актов, некоторые из которых
действовали еще со времен СССР. Например,
некоторые статьи из гражданского кодекса
РСФСР (Ведомости Верховного Совета
РСФСР. 1964. N 24. ст. 406), а также закона
РСФСР от 11 июня 1964 года «Об утверждении
Гражданского кодекса РСФСР» (Ведомости
Верховного Совета РСФСР. 1964. N 24.
Ст. 406) [6].
Тем не менее, в научной литературе нет
единого мнения по поводу определения места
интеллектуальной собственности в системе
российского законодательства. Так, Д. Шестаковым
высказывалось следующее мнение:
«регулирование отношений, возникающих по
поводу создания и использования результатов
интеллектуальной деятельности, должно быть,
исходя из Конституции РФ, представлено комплексной
отраслью «Право интеллектуальной
собственности (интеллектуальное право)»,
закрепленной в нормах «Кодекса интеллектуальной
собственности РФ» [7]. Исходя из
смысла представляемых аргументов видно,
что Шестаковым предлагалось не только выделить
интеллектуальную собственность в
отдельную отрасль законодательства, но и,
соответственно, отдельную отрасль права в
связи с тем, что оно включает в себя нормы
конституционного, административного, гражданского,
трудового, процессуального права.
Таким образом, предлагалось комплексное
регулирование всех объектов интеллектуальной
собственности как целостной системы
независимой и отделенной от системы гражданского
права.
Иной точки зрения придерживается
А.П. Сергеев, указывающий что «раздел VII
части четвертой ГК РФ был сформирован за
счет норм, устанавливающих общие правила
ОБЩЕСТВО И ПРАВО ● 2012 ● № 5 (42)
104
регулирования, относящиеся ко всем объектам
исключительных прав, тогда как правила специальные
должны оставаться «подведомственными»
специальным законам». Согласен
с А.П. Сергеевым и В.А. Лапач называющий
такую позицию – «наиболее экономичной и
оптимальной» [8].
Представляется необходимым отметить, что
ссылка на конституционное положение п. «о»
ст. 71 Конституции РФ не может быть обоснованием
для целесообразности выведения законодательства
об «интеллектуальной собственности»
из системы гражданского права.
Так как расположение норм конституционного
законодательства подчиняется своей внутренней
логике, учитывает важность того или иного
положения, его системную связь с иными положениями,
но не определяет построения и
структуры правовых связей [9].
Что касается непосредственно Части IV ГК
РФ, то принятие данного законопроекта также
не избежало различных споров о его соотношении
с ГК в целом. Характеризуя законопроект
о части IV ГК РФ В.И. Еременко заметил
следующее: «законопроект является симбиозом
норм гражданского, административного т
трудового права. По сути, кодификация подменена
инкорпорацией, когда сравнительно небольшое
число общих положений сопровождается
специальными законами в сфере правовой
охраны интеллектуальной собственности,
которые практически не затронуты изменениями
и дополнениями» [10]. С подобной критикой
выступил и В.А. Хохлов в статье – «О проекте
четвертой части Гражданского кодекса РФ:
есть ли варианты?», указав что главу 69 ГК РФ
не следует рассматривать как общую часть
интеллектуальной собственности, обращая
внимание на то, что по его мнению «законодателю
при разработке проекта не удалось преодолеть
давно известный барьер разнородности
объектов интеллектуальной собственности,
не позволяющий создавать универсальные
нормы», и указывает следующий вывод: «нормы,
вошедшие в данную главу (гл. 69 ГК РФ)
задуманы, как замещающие все общие правила
и авторского, и патентного законодательства,
и законодательства о товарных знаках, и
т.п.» [11]. Таким образом, представляется что,
по мнению В.А. Хохлова, кодификация законодательства
была заменена инкорпорацией
общих норм существовавших на тот момент
законов, и соответственно не приводящая к
созданию действительно общих положений
интеллектуальной собственности, а является
объединением норм авторского, патентного и
иных прав. Возражая, профессор А.Л. Маковский
указывает на то, что «кодификация законодательства
является одной из форм (и при
том наиболее совершенных) его систематиза-